- Потому что, - фыркнула Дженни, - Господь  наш  справедлив  и,  раз  вся
краса досталась тебе, пожелал и меня наградить чем-нибудь для равновесия.
   - О, только... - Бренна вдруг смолкла, а огромный вороной конь неожиданно
громко заржал в ночи.
   Вскочив на ноги, Дженни  бросилась  к  Тору,  зажала  рукой  его  ноздри,
заглушая ржание.
   - Бренна, быстро гаси костер! Накрой одеялом! Сердце ее грохотало в ушах,
и Дженни склонила голову набок, прислушиваясь к топоту всадников и  чувствуя
их приближение.
   - Слушай меня, - торопливо зашептала она. - Как только я  сяду  на  Тора,
отвяжи свою лошадь, пусти в  лес  в  том  направлении,  потом  беги  сюда  и
спрячься под этим поваленным деревом. Не вылезай,  не  произноси  ни  звука,
пока я не вернусь.
   Продолжая говорить, Дженни влезла на поваленный  ствол  и  взобралась  на
спину Тора.
   - Я собираюсь вывести Тора на дорогу и  пустить  его  вверх  вон  на  тот
склон. Если этот проклятый граф там, он кинется за мной вдогонку. И, Бренна,
- задыхаясь, добавила она, уже разворачивая Тора, - вдруг он поймает меня  и
я не вернусь, иди в аббатство и следуй нашему плану - пришли батюшку мне  на
выручку.
   - Но... - прошептала Бренна, дрожа от страха.
   - Сделай это! Прошу тебя! - крикнула Дженни и послала коня  через  густые
заросли, нарочно производя как можно больше шуму,  чтобы  увести  погоню  от
Бренны.
   - Гляди! - крикнул Ройс Стефану, указывая на темное пятнышко, мчащееся  к
высокому хребту, и они, пришпорив лошадей, погнали их  рысью  за  всадником.
Проезжая мимо того места, рядом с которым девушки расположились на отдых,  и
безошибочно почуяв запах недавно потушенного костра, Ройс со Стефаном  резко
затормозили.
   - Обыщи все вокруг костра! - прокричал Ройс, снова пришпоривая мерина.  -
Может, найдешь младшую!
   "Черт возьми, она умеет скакать верхом!" - почти  в  восхищении  выдохнул
Ройс, не  сводя  глаз  с  маленькой  фигурки,  пригнувшейся  к  шее  Тора  и
безуспешно пытавшейся сохранять между собой и  преследователем  дистанцию  в
триста ярдов. Он инстинктивно чувствовал, что гонится за Дженни, а не за  ее
робкой сестрицей, знал так же точно, как признал в  коне  Тора.  Тор  честно
мчался изо всех сил, но даже  скорости  черного  скакуна  не  хватало,  чтоб
наверстать время, потерянное в тот момент, когда  Дженни  не  позволила  ему
взять на скаку высокое препятствие и вместо этого пустила в обход.
   Ройс, сокративший расстояние до пятидесяти ярдов, быстро нагонял и  вдруг
увидел, как Тор  неожиданно  отпрянул  с  тропинки  в  сторону,  отказавшись
прыгать через упавшее дерево - верный знак, что конь  чует  опасность  и  не
желает подвергать ей  себя  и  своего  седока.  Тревожный  испуганный  вопль
вырвался из груди Ройса, когда он  вгляделся  во  тьму  и  понял,  что  там,
впереди, за упавшим стволом, только крутой обрыв и дрожащий воздух.
   - Нет, Дженнифер! - крикнул он, но она не послушалась предупреждения.
   Испуганная до полусмерти девушка вновь  развернула  коня,  заставила  его
попятиться и пришпорила.
   - Пошел! - провизжала она, и, секунду поколебавшись, гигантское  животное
взлетело в мощном прыжке. Человеческий вопль разорвал ночь почти  в  тот  же
момент, как Дженни, потеряв равновесие, соскользнула с  прыгающего  скакуна,
на нескончаемое мгновение повисла, вцепившись в  густую  гриву,  а  потом  с
шумом рухнула в крону поваленного дерева. Следом раздалось  страшное  ржание
коня, падающего с обрыва навстречу смерти.
   Дженни, пошатываясь, выбиралась  из  веток.  Ройс  спрыгнул  с  лошади  и
метнулся к краю обрыва. Она откинула волосы  с  глаз  и  сообразила,  что  в
нескольких шагах впереди нее нет ничего, одна чернота;  перевела  взгляд  на
преследователя, неотрывно глядевшего вниз, крепко сжав окаменевшие  челюсти.
Девушка была так взволнована и сбита с толку, что нисколько не протестовала,
когда он больно схватил ее за руку и потащил за собой, спускаясь в провал.
   Сперва Дженни не понимала, что он задумал, потом в голове у нее несколько
просветлело. Тор!  Она  поняла,  что  он  ищет  коня,  и  взмолилась,  чтобы
удивительное существо каким-нибудь чудом не пострадало. Она заметила  его  в
тот же миг, что и Ройс,  -  неподвижную  черную  громаду,  лежащую  всего  в
нескольких ярдах от валуна, сломавшего ему хребет.
   Ройс отшвырнул ее руку, и Дженни просто застыла  на  месте,  оцепенев  от
жалости  и  раскаяния  при  виде  прекрасного,  безнадежно  загубленного  ею
создания. Словно во сне она наблюдала, как самый жестокий английский  рыцарь
опускается на одно колено подле своего  мертвого  скакуна,  медленно  гладит
блестящую вороную шкуру и голосом, полным боли,  произносит  слова,  которых
она не расслышала.
   Глаза ее затуманились, а когда Ройс встал и повернулся к ней, на девушку,
вдобавок к печали, нахлынула  паника.  Инстинкт  приказал  ей.  бежать,  она
развернулась и кинулась прочь, да  не  успела.  Он  схватил  ее  за  волосы,
рванул, обращая к себе лицом, жестко впившись пальцами в кожу на голове.
   - Прокляни тебя Бог! - дико выкрикнул он, и сверкающие глаза его налились
гневом. - Конь, которого ты сейчас погубила, был верней  и  отважней  многих
мужчин! Черт возьми, в нем было столько благородства, что он  позволил  тебе
обречь его на смерть!
   Огорчение и страх отражались на побелевшем лице Дженни,  но  не  смягчали
захватчика, больно дергающего ее за волосы, запрокидывая голову назад.
   - Он знал, что за деревом пустота, и предупредил тебя, а ты  послала  его
на гибель!
   И, словно не в силах больше ручаться за себя, он отшвырнул ее, поймал  за
рукав и тяжело поволок за собой, выбираясь из пропасти. Дженни  осенило:  он
так настоятельно увлек ее вниз, несомненно, затем, чтобы не дать ей увести и
другую лошадь. В тот момент она была настолько ошеломлена, что ей не  пришло
бы  и  в  голову  так  рисковать,  даже  если  б  и  представилась  малейшая
возможность. Однако теперь она собралась с мыслями, и когда  он  взвалил  ее
поперек седла и занес ногу в стремя, Дженни  внезапно  хлестнула  поводьями,
умудрившись вырвать их у него из рук. Но граф  без  усилий  уселся  в  седло
пустившегося вскачь мерина и придавил рукой грудь Дженни, едва  не  придушив
ее.
   - Еще одна выходка, - прошипел он ей в ухо с такой непомерною злобой, что
она съежилась, - и я заставлю тебя жалеть об этом всю жизнь! Ты меня поняла?
- Он подчеркнул вопрос, резко усилив голос.
   - Да! - выдохнула Дженни, и он медленно отпустил сдавившую грудную клетку
руку.
   Скорчившись под упавшим деревом, где  ей  велела  сидеть  Дженни,  Бренна
следила, как Стефан Уэстморленд возвращается на поляну,  ведя  в  поводу  ее
коня. Из укрытия ей были видны только лошадиные копыта, земля и, после того,
как он спешился, мужские лодыжки. Надо бы бежать поглубже в  чащу,  отчаянно
думала Бренна, да там  можно  заблудиться.  Кроме  того,  Дженни  наказывала
оставаться на месте, а  в  подобных  авантюрах  Бренна  верно  и  безупречно
следовала ее приказам.
   Ноги приблизились, остановились у кострища, носком сапога пнули  потухшие
головешки, и Бренна инстинктивно почувствовала  взгляд,  исследующий  темные
заросли  кустов,  где  она  спряталась.  Незнакомец  медленно  двинулся   по
направлению к ней, грудь ее  взволнованно  заколыхалась  от  страха,  легким
недоставало воздуха. Зажав рот руками, она старалась сдержать одолевавший ее
приступ кашля и, застыв от ужаса, уставилась на кончики сапог  в  нескольких
дюймах перед собою.
   - Ну хорошо, - прогудел на небольшой полянке низкий  голос,  -  вылезайте
оттуда, мисс. Вы устроили нам славную гонку, только охота закончена.
   Надеясь, что это уловка и в действительности он не уверен, что  она  тут,
Бренна вжалась поглубже в укрытие.
   - Ну что ж, - вздохнул он, - наверно, мне самому придется  туда  лезть  и
вытаскивать вас. - Он резко  на  гнулся,  и  через  мгновение  сквозь  ветви
просунулась большая рука, пошарила по сторонам, наткнувшись наконец на грудь
Бренны.
   Испуганный, протестующий вопль замер у нее в горле,  ладонь  разжалась  и
вновь медленно сжалась, словно он пробовал определить на ощупь,  что  именно
изловил. Догадавшись,  ошеломленно  отдернул  руку,  потом  снова  просунул,
схватил Бренну за локоть и выволок наружу.
   - Так, так, так, - без улыбки  проговорил  Стефан.  -  Похоже,  я  выудил
лесную фею.
   У Бренны не хватило смелости стукнуть  его  или  куснуть,  как  поступила
Дженни с его братом, но хватило решимости бросить сердитый взгляд,  пока  он
взваливал ее на коня  и  садился  сам,  удерживая  одной  рукою  поводья  ее
скакуна.
   Выезжая из лесу на дорогу, Бренна прошептала молитву, чтоб Дженни удалось
уйти, потом приподнялась, устремив взгляд вверх по тракту к хребту, и сердце
ее  замерло  при  виде  приближающейся  Дженни,  переброшенной  через  седло
восседающего верхом Черного Волка. Стефан перевел своего коня на шаг рядом с
братом.
   - Где Тор? - спросил он, и удрученный вид Ройса ответил на вопрос раньше,
чем тот произнес:
   - Мертв.
   Ройс ехал молча, стиснув губы,  наливаясь  злобою  с  каждой  проходившей
минутой. Кроме глубокого чувства утраты, переживаемого из-за Тора, он к тому
же устал,  проголодался,  совершенно  взбесился,  и  все  потому,  что  одна
молоденькая девчонка (он совершенно справедливо считал Бренну ни  в  чем  не
повинной) с рыжими  волосами  (теперь  ему  это  было  известно)  умудрилась
одурачить  проницательного,  опытного  охранника,  переполошила  полармии  и
заставила его провести целые сутки в погоне за  ней.  Но  больше  всего  его
злили ее несгибаемая воля, гордая осанка и вызывающие манеры. Она вела  себя
как избалованный ребенок, который, упав и заплакав, не признается,  что  сам
виноват.
   Они въехали в лагерь, и  головы  всех  присутствующих  повернулись  в  их
сторону,  на  лицах  появилось  облегчение,  но  солдатам  хватило  ума   не
радоваться. То, что двум пленникам удалось бежать,  было  поводом  в  первую
очередь для стыда, а не для радости, но то, что эти два  пленника  оказались
женщинами, было немыслимо. Оскорбительно.
   Ройс со Стефаном подъехали к загону. Ройс спешился и бесцеремонно сдернул
Дженни с седла. Она повернулась, направляясь к своей палатке,  и  вскрикнула
от боли и удивления, когда Ройс потянул ее назад.
   - Я хочу знать, как вы увели лошадей из загона и  почему  сторож  вас  не
заметил.
   Все находившиеся  в  пределах  слышимости  одновременно  насторожились  и
оглянулись на Дженни, ожидая ответа. До тех пор они словно не  замечали  ее,
точно она была невидимкой, но сейчас девушка чувствовала  себя  неловко  под
быстрыми пристальными взглядами.
   - Отвечайте!
   - Мне  нечего  было  таиться,  -  проговорила  Дженни  с  достоинством  и
сдержанностью. - Ваш сторож спал.
   В сердитых глазах Ройса промелькнуло болезненное недоверие, но  лицо  его
оставалось бесстрастным, и он  коротко  кивнул  Арику.  Белокурый  гигант  с
боевым топором в  руке  шагнул  вперед,  пробираясь  через  толпу  мужчин  к
отпирающемуся  сторожу.  Дженни  наблюдала  за  разворачивающейся  картиной,
гадая, что ждет беднягу.  Несомненно,  он  будет  наказан  за  пренебрежение
своими обязанностями, но наказание, наверно, не  будет  чрезмерно  жестоким.
Или будет? Ей не довелось выяснить это: Ройс рванул ее за руку и потащил  за
собой.
   Он вел ее через весь лагерь,  и  Дженни  видела  полные  вражды  и  гнева
взгляды, которые бросал на нее каждый встречный солдат и рыцарь. Она всех их
выставила дураками, сбежав и сбив со следа. Теперь они ненавидят ее за  это,
и ненависть их так сильна, что обжигает  кожу.  Кажется,  даже  граф  злится
больше прежнего, думала Дженни, ускоряя шаг,  пускаясь  почти  бегом,  чтобы
поспеть за ним, покуда он не выдернул ей руку из сустава.
   Размышления о причинах его злости внезапно уступили место  более  важному
соображению - Ройс Уэстморленд вел ее в свою палатку, а не в ее собственную.
   - Я туда не пойду! - крикнула она и отшатнулась. Бормоча проклятия,  граф
наклонился и взвалил ее на  плечо,  как  мешок  с  мукой,  ягодицами  вверх;
длинные волосы Дженни свисали ему до колен. Непристойные смешки и  довольные
возгласы мужчин, ставших свидетелями ее публичного унижения, прокатились  по
всей поляне, и Дженни едва не лишилась рассудка  от  ярости  и  оскорбленной
гордости.
   В палатке он сбросил ее на пол, на груду меховых шкур, и встал, наблюдая,
как Дженни, с трудом выкарабкиваясь, садится,  потом  поднимается  на  ноги,
поглядывая на него словно маленький, загнанный в угол зверек.
   - Если вы обесчестите меня,  клянусь,  я  убью  вас!  -  прокричала  она,
внутренне сжимаясь от гнева, превратившего его лицо в сталь,  а  глаза  -  в
сверкающие серебряные бляшки.
   - Обесчещу вас? - с едким презрением переспросил он. - Плотская страсть -
самое последнее желание, которое вы сейчас способны  во  мне  пробудить.  Вы
останетесь в этой палатке потому, что она усиленно охраняется, а я более  не
намерен утруждать своих воинов поисками вас. Кроме того, теперь вы в  центре
лагеря, и если решите бежать, мои люди вас схватят. Ясно?
   Она метнула в него сердитый взгляд, храня каменное  молчание,  и  упрямый
отказ подчиниться его воле еще больше взбесил Ройса. Сжав кулаки, он подавил
злость и продолжал:
   - Если вы совершите еще один акт непослушания по  отношению  ко  мне  или
кому-либо другому в этом лагере, я самолично превращу ваше  существование  в
истинный ад. Вы меня поняли?
   Глядя в застывшее грозное лицо, Дженни нисколько не сомневалась, что  его
слова не расходятся с делом.
   - Отвечайте! - грозно приказал он. Понимая, что он раздражен до  предела,
Дженни пер" вела дыхание и кивнула.
   - И еще... - начал было он, но резко оборвал фразу,  словно  за  себя  не
ручался, повернулся, схватил со стола графин с вином и  уже  принялся  пить,
как в палатку вошел его оруженосец Гэвин. В руках у Гэвина было полно одеял,
которые он забрал из палатки леди,  стал  раздавать  солдатам  и  неожиданно
обнаружил, что они не починены, а изрезаны. Лицо юноши являло собой образчик
сердитого недоверия.
   - Что с тобой, черт побери? - гаркнул Ройс, и его рука с графином застыла
в воздухе.
   - Одеяла, сир, - проговорил слуга, обращая укоризненный взгляд на Дженни,
- она их изрезала вместо починки. Люди под ними и без  того  мерзли,  ничего
более не имея, а теперь...
   Сердце Дженни глухо забарабанило в непритворном испуге, когда граф  очень
медленно, очень осторожно опустил графин на стол. Он заговорил, и голос  его
превратился в скрежещущий от злости шепот:
   - Подойдите сюда.
   Покачав головой, Дженни сделала шаг назад.
   - Вам же хуже, - предупредил он, заметив, что  он?  пятится  назад.  -  Я
сказал, подойдите сюда.
   Дженни скорей прыгнула бы с утеса. Полог палатки был поднят,  но  пути  к
спасению не было: вокруг палатки,  после  того  как  Ройс  втащил  ее  туда,
собрались мужчины, без сомнения, ожидая услышать вопли и мольбу о пощаде.
   Ройс обратился  к  оруженосцу,  но  не  сводил  с  Дженни  пронзительного
взгляда.
   - Гэвин, принеси иглу и нитки.
   - Слушаюсь, милорд, - подтвердил  Гэвин,  шмыгнул  за  угол  и  вернулся,
доставив требуемое. Положил иголку с нитками на стол возле  Ройса,  отступил
назад, с удивлением наблюдая, как Ройс попросту  подобрал  лоскуты,  некогда
бывшие одеялами, и сунул их рыжеволосой девушке.
   - Вы почините все одеяла, -  сказал  он  Дженни  неестественно  спокойным
тоном.
   Напрягшееся  тело  девушки  слегка  расслабилось,  и  она  уставилась  на
захватчика со смешанным чувством ошеломления и облегчения. После  того,  как
она вынудила его провести сутки в погоне за нею, после того как она погубила
его чудесного коня и перепортила одежду, единственным  наказанием,  которому
он собирался ее подвергнуть, оказалась починка изрезанных ею же одеял. И это
должно превратить ее жизнь в сущий ад?
   - Вы не уляжетесь спать под одеяло, покуда все это не почините, поняли? -
добавил он голосом ровным и твердым, как отполированная сталь. - Покуда моим
людям не будет тепло, вам предстоит мерзнуть.
   - Я... я поняла, - замирающим голосом  ответила  Дженни.  Он  был  весьма
сдержан, вел себя совсем по-отечески, и ей даже в голову не пришло,  что  он
собирается сделать с ней что-то еще. По правде сказать,  когда  она  шагнула
вперед и протянула дрожащую руку к рваным лохмотьям, которые  он  держал,  у
нее промелькнула мысль, что молва сильно преувеличивает его жестокость, но в
следующий миг эта мысль исчезла без следа.
   - Ой! - вскрикнула она, а его  большая  рука  метнулась,  словно  жалящая
змея, сомкнулась у нее на запястье, рванув с такой силой,  что  весь  воздух
вырвался из груди Дженни, а голова запрокинулась.
   - Ах ты сучка поганая! - рявкнул он. - Кто-то должен был выбить  из  тебя
гордыню еще в детстве. Раз никто не позаботился, то я...
   Он размахнулся, и Дженни закрыла голову руками,  ожидая,  что  сейчас  он
ударит ее по лицу, но широкая ладонь схватила и отвела ее руки.
   - Я свернул бы тебе шею, если б ударил. Лучше сделаю по-другому...
   Прежде чем Дженни успела отреагировать, он сел и одним быстрым  движением
перебросил ее через колено.
   - Нет! - задохнулась она, бешено извиваясь. Испугавшись по-настоящему,  с
ужасом вспомнив о собравшихся у палатки мужчинах, она выкрикнула:
   - Не смейте! - и всей тяжестью рухнула на пол. Он  зажал  ее  ноги  между
своими лодыжками и замахнулся.
   - Вот это, - начал он, звонко шлепая ее по  мягкому  месту,  -  за  моего
коня...
   Дженни подсчитывала болезненные удары, прикусив  губу  до  крови,  силясь
сдержать  слезы,  а  рука  его  взлетала  и  падала,  причиняя  нескончаемые
страдания снова, снова и снова.
   - Вот это  за  вред,  который  ты  нанесла...  за  дурацкий  побег...  за
изрезанные одеяла...
   Намереваясь тупить ее, пока не заплачет и не  взмолится  о  пощаде,  Ройс
шлепал и шлепал; наконец у него заныла  рука,  но  и  тогда  она  все  равно
лихорадочно вырывалась, пытаясь извернуться, и не издала ни единого звука.
   Ройс вновь занес руку и заколебался. Ягодицы ее напряглись, ожидая удара,
тело сжалось, но она не кричала. Недовольный собой и  лишенный  удовольствия
слышать плач и просьбы о милости, он сбросил ее с колена и встал,  глядя  на
нее сверху вниз и тяжело дыша.
   Даже сейчас непреклонная,  неумолимая  гордыня  не  позволила  ей  лежать
распростертою у его ног. Опершись руками о землю, она медленно поднялась  на
нетвердых ногах и предстала пред ним, придерживая рейтузы на  поясе.  Голова
ее была опущена, он не видел лица, но под его взглядом она  передернулась  и
попыталась расправить вздрагивающие плечи. Она выглядела такой  маленькой  и
беззащитной, что Ройс почувствовал укол совести.
   - Дженнифер... - резко сказал он.
   Она вскинула  голову,  и  Ройс  застыл  в  немом  изумлении  и  невольном
восхищении открывшейся его взору  поразительной  картиной.  Она  стояла  как
дикая, обезумевшая цыганка  -  рассыпавшиеся  волосы  окутывали  ее  золотым
пламенем, огромные синие глаза горели от ненависти и невыплаканных слез -  и
медленно поднимала руку... руку, сжимающую кинжал,  который,  видно,  сумела
вытащить из его сапога во время порки.
   И в тот невероятный момент, когда  она  высоко  занесла  его  собственное
смертоносное оружие, Ройс Уэстморленд подумал, что  это  самое  великолепное
создание, какое он когда-либо видывал, неистовый, прекрасный, яростный ангел
возмездия; грудь ее вздымалась и опадала в гневном, отважном  противостоянии
врагу, возвышающемуся над ней, словно башня.  Ройс  понял:  он  причинил  ей
боль, унизил  ее,  но  не  сломил  неукротимый  дух  -  и  внезапно  утратил
уверенность, что хочет его сломить. Мягко и просительно он протянул руку:
   - Отдайте мне кинжал, Дженнифер.
   Она подняла нож еще выше, целясь, как понял Ройс, прямо в сердце.
   - Я больше не причиню вам зл