то слугам в доме  это  неизвестно,  -  ответила  Кларисса,  кипя
праведным гневом.  -  Задирают  носы,  словно  благородные  господа.  И  все
перешептываются насчет вас!
   Разговор с Эмили оказался еще более унизительным. Подруга  молча  сидела,
внимательно слушая довольно не  правдоподобный  рассказ  Уитни  о  том,  как
герцог сопровождал ее еще на  один  бал  на  другом  конце  города,  который
продолжался почти до утра, и, поскольку возвращаться  было  слишком  поздно,
безымянная хозяйка дома предложила провести ночь у нее.
   Выслушав до конца, Эмили понимающе кивнула, но хорошенькое  честное  лицо
выражало потрясение, и это подействовало на Уитни хуже любого произнесенного
вслух обвинения.
   Выйдя из комнаты, Эмили направилась прямо в кабинет мужа и повторила  ему
сочиненную Уитни историю.
   - Вот видишь, - с деланной уверенностью объявила она, настороженно изучая
лицо Майкла, - все это совершенно невинно и ни в малейшей мере не  постыдно.
Никакой скандал нам не угрожает.  Ты  ведь  веришь  ее  объяснению,  правда,
Майкл? - умоляюще прошептала Эмили.
   Майкл облокотился на спинку кресла, бесстрастно разглядывая молодую жену.
   - Нет, - покачал он головой, - не верю.
   И,  протянув  руку,  привлек  Эмили  себе  на  колени,  несколько  секунд
пристально вглядываясь в ее расстроенное личико, и наконец мягко сказал:
   - Но я верю тебе. Если скажешь, что она невинна, я не стану сомневаться.
   - Я люблю тебя, Майкл, - просто ответила  Эмили,  облегченно  вздыхая.  -
Уитни никогда не сделает ничего предосудительного, я твердо знаю это!
   Уитни с ужасом думала о предстоящем ужине, но все обошлось:  Эмили  и  ее
муж вели себя совершенно непринужденно и естественно. Майкл даже  уговаривал
ее остаться погостить еще месяц, до свадьбы Элизабет,  и  при  этом  казался
таким искренним, а Эмили так хотела подольше побыть с подругой, что Уитни  с
радостью и благодарностью приняла приглашение - меньше  всего  на  свете  ей
сейчас хотелось возвращаться домой к отцу и слухам о помолвке с Полом.
   Но ночью, когда она легла в постель, одиночество и  отчаяние  захлестнули
девушку. Как бы она хотела, чтобы тетя была рядом и подсказала, что  делать!
Но в глубине души Уитни знала, что ни тетя Энн и никто в мире не  сумеет  ей
помочь. Ей придется все вынести на своих плечах.
   С этого дня она навсегда останется одна. Не будет ни мужа, ни  детей.  Ни
один  порядочный  человек  не  захочет  жениться  на  беспутной   девице   с
испорченной репутацией. Она осквернена, запачкана,  безжалостно  уничтожена.
Боже, она так хотела иметь детей, но теперь все кончено.
   Ощущение  безысходности  терзало  девушку  с  неумолимой  силой,  но  она
продолжала упрямо твердить себе, что не  хочет  мужа.  Нет,  она  просто  не
вынесет прикосновения мужских рук, не сможет терпеть ничьи ласки и  поцелуи.
В ее жизни было всего два человека, за которых она  хотела  выйти  замуж,  -
Пол,  слабый,   пустой,   недостойный,   и   Клейтон...   грубое   животное,
бесчеловечное чудовище.  Пол  всего-навсего  разочаровал  ее,  а  Клейтон  -
погубил. Он сумел покорить  ее  сердце,  а  потом  использовал  и  выбросил.
Отослал домой без слова извинения.
   Слезы медленно катились по  щекам  Уитни,  и  она  яростно  смахнула  их.
Клейтон Уэстморленд в последний раз заставил ее плакать!  При  их  следующей
встрече она будет спокойной и твердой. Она больше не.  станет  думать  ни  о
нем, ни о прошлой ночи!
   Но, несмотря на решимость, последующие дни были самыми трудными  в  жизни
Уитни. Каждый раз, когда появлялся дворецкий, чтобы объявить имя  очередного
визитера, сердце Уитни сжималось от ужаса при мысли,  что  этим  "визитером"
может быть герцог Клеймор. Ей так хотелось сказать Эмили, что  ее  для  него
никогда не будет дома, но как она смела сделать это, когда он был  другом  и
родственником Майкла? И Эмили, несомненно, захочет  узнать  причину,  а  это
означает, что она вновь заведет разговор о Клейтоне, как уже не раз пыталась
это сделать.  Следовательно,  у  Уитни  не  было  иного  выбора,  кроме  как
сжиматься от страха и пытаться успокоить нервы, когда к Арчибалдам приезжали
гости.
   Она редко покидала дом, боясь,  что  непременно  столкнется  с  Клейтоном
лицом к лицу. С каждым днем напряжение все росло, пока она не почувствовала,
что вот-вот сойдет с ума от беспомощного ожидания, страха и тоски.
   Но Уитни сдержала обещание, данное себе неделю назад. Она  изо  всех  сил
старалась не думать об этой омерзительной ночи, перевернувшей всю ее  жизнь.
И больше не проронила ни единой слезинки.

Глава 25

   Два изящных дорожных  экипажа,  чуть  покачиваясь  на  упругих  рессорах,
стояли  перед  крыльцом  дома  Клеймора,  огромного  трехэтажного  каменного
здания, главной резиденции герцога. Великолепие дома и  окружающего  пейзажа
было результатом  тщательной  реставрации  и  всяческих  усовершенствований,
вводимых Клейтоном, а до него - его предками.
   Для посетителей и гостей Клеймор оставался  местом,  которым  можно  было
бесконечно восхищаться - от комнат с  высокими  куполообразными  стеклянными
потолками,  в  которые  заглядывало  небо,  до  помещений,  обставленных   с
невиданной роскошью,  сводчатые  потолки  которых,  поддерживаемые  изящными
готическими колоннами, поднимались  на  три  этажа.  Знаток  сразу  смог  бы
различить в росписи гениальную кисть Рубенса.
   Для  Клейтона,  однако,  дом  стал  местом  преследующих  его  навязчивых
воспоминаний, где он теперь был не  в  состоянии  уснуть,  а  когда  все  же
засыпал, не мог избежать мерзкого кошмара, в котором  неумолимо  повторялось
все, что произошло семь мучительных ночей  назад.  Этот  дом  превратился  в
тюрьму, из которой необходимо вырваться.
   Сидя за письменным столом в просторной, облицованной дубом библиотеке, он
нетерпеливо слушал поверенного, повторявшего инструкции, только  что  данные
ему Клейтоном.
   - Я верно понял вас, ваша светлость? Вы хотите взять  назад  предложение,
которое  сделали  мисс  Стоун,  но  не  собираетесь  требовать   возвращения
выплаченных по брачному контракту денег?
   - Именно, - коротко ответил Клейтон. - Сегодня я уезжаю  в  Гренд  Оук  и
вернусь через две недели. Приготовьте бумаги на подпись на  следующий  после
моего возвращения день.
   И с этими словами он встал, стремясь поскорее закончить  этот  неприятный
разговор.
   Вдовствующая герцогиня Клеймор с надеждой  взглянула  на  приближающегося
дворецкого.
   - Экипаж его светлости только что свернул на подъездную аллею, -  объявил
старый слуга. Его обычно невозмутимое лицо светилось нескрываемой радостью.
   Герцогиня, улыбаясь, подошла к  окну  роскошного  особняка,  который  муж
много лет назад определил ей  по  завещанию  в  качестве  вдовьего  дома  По
сравнению с Клеймором Гренд  Оук  был  совсем  невелик,  но  это  не  мешало
герцогине устраивать здесь великолепные  приемы.  Кроме  того,  здание  было
окружено чудесными садами и  цветниками,  где  находилось  несколько  резных
беседок.
   Леди Уэстморленд дождалась, пока два модных дорожных экипажа остановились
у крыльца, и повернулась к зеркалу, чтобы окинуть себя критическим взглядом.
   В пятьдесят пять лет Алисия, вдовствующая герцогиня Клеймор,  по-прежнему
сохраняла стройность фигуры и  гордую  осанку.  В  темных  волосах  сверкали
серебряные нити, лишь добавлявшие достоинства к ее неувядаемой красоте.
   Герцогиня  с  тревожным  блеском  в  серых  глазах  поправила  элегантную
прическу, неотрывно думая при этом  о  странно  короткой  записке  Клейтона,
полученной ею всего три дня назад, в которой сообщалось о намерении старшего
сына приехать в Гренд Оук с двухнедельным  визитом.  Приезды  Клейтона  были
нечасты и обычно досадно коротки, и теперь Алисия  никак  не  могла  понять,
почему сын решил погостить так долго и предупредил об этом в самый последний
момент.
   Сдержанная суматоха в вестибюле возвестила о  приезде  Клейтона,  и  леди
Уэстморленд со счастливой улыбкой обернулась, чтобы приветствовать  старшего
сына.
   Клейтон поспешно устремился к ней по бледно-голубому ковру и, не  обращая
внимания на протянутые руки, крепко  прижал  к  себе  мать,  нежно  целуя  в
гладкий лоб.
   - Ты сегодня еще прекраснее, чем обычно, - заметил он.
   Мать отстранилась, с беспокойством изучая  темные  круги  под  глазами  и
глубокие морщины усталости и напряжения в уголках рта.
   - Ты болел, дорогой? Выглядишь просто ужасно.
   - Благодарю, - сухо ответствовал он, - я тоже в восторге оттого, что вижу
тебя.
   - Ну конечно, я очень рада тебе, - засмеявшись,  возразила  герцогиня.  -
Просто хотела бы видеть своего сына здоровым и веселым.
   И, прекратив неприятный  разговор  жизнерадостным  взмахом  руки,  Алисия
заставила сына сесть  рядом  с  собой  на  диван,  по-прежнему  обеспокоенно
рассматривая его осунувшееся лицо.
   - Стивен просто в восторге от перспективы  провести  с  тобой  целых  две
недели! Планирует балы, вечеринки и уже сейчас находится в дороге с  большой
компанией гостей. Сомневаюсь, чтобы ты нашел здесь  мир  и  покой,  и,  если
именно за этим приехал, боюсь, тебя ждет неприятный сюрприз.
   - Это не важно, - мрачно бросил Клейтон и, встав,  подошел  к  маленькому
столику и налил себе полный бокал виски.
   - Где этот негодяй, из-за  которого  мне  выпало  родиться  всего-навсего
нищим младшим сыном? - окликнул с порога Стивен Уэстморленд. Войдя в  салон,
он подмигнул матери и дружески сжал руку Клейтона. В вестибюле уже  слышался
гул голосов, и Стивен, кивком показав на дверь, пошутил:
   - Я уже устал, дорогой братец, изобретать причины  твоего  отсутствия  да
еще объяснять их лондонским красавицам, так  что  привез  некоторых  сюда  с
собой, как ты скоро сам увидишь.
   - Чудесно.
   Клейтон равнодушно пожал плечами.
   Голубые глаза Стивена едва заметно сощурились, подчеркнув сходство  между
братьями. Как и Клейтон, Стивен был темноволосым и высоким, хотя и  лишенным
ауры властной  силы,  окружавшей  Клейтона.  Стивен,  однако,  казался  куда
доступнее и дружелюбнее и, как считал свет, в полной мере обладал знаменитым
обаянием Уэстморлендов. Кроме того, несмотря на жалобы, он имел  собственное
большое  состояние  и  с  радостью  переложил  многочисленные   обязанности,
неизменную принадлежность герцогского титула, на широкие плечи брата.
   Подвергнув Клейтона короткому, но тщательному осмотру, Стивен объявил:
   - Выглядишь ты просто отвратительно, Клейтон. Прошу прощения, мама,  -  с
извиняющейся улыбкой добавил он, обращаясь к матери.
   - Ты прав, - кивнула герцогиня, - я сама ему об этом говорила.
   - Ты сказала, что он  чертовски  плохо  выглядит?  -  поддразнил  Стивен,
запоздало целуя в знак приветствия унизанную кольцами руку матери.
   - Должно быть, это  семейная  черта,  -  язвительно  заметил  Клейтон,  -
пренебрегать правилами  приличия  и  высказывать  нелицеприятные  замечания.
Здравствуй, Стивен.
   Уже через несколько минут Клейтон, сославшись на усталость,  извинился  и
поднялся  к  себе.  Как  только  за  старшим  сыном  закрылась  дверь,  леди
Уэстморленд решительно шагнула к младшему.
   - Стивен, не можешь ли ты узнать, что его тревожит?
   Однако тот решительно покачал головой:
   - Клей не позволит никому вмешиваться в свои дела, и ты знаешь это так же
хорошо, как и я, дорогая. Кроме того, он, возможно, всего-навсего утомлен  и
ничего больше.
   Но, несмотря на эти  слова,  последующие  две  недели  Стивен  исподтишка
пристально наблюдал за Клейтоном. Днем  гости  и  хозяева  катались  верхом,
охотились и ездили в ближайший городок прогуляться и обойти  местные  лавки.
Но единственным развлечением Клейтона оставалась верховая  езда,  однако  он
безжалостно  погонял  коня,   заставляя   его   прыгать   через   немыслимые
препятствия, и мчался вперед с дерзким безрассудством, явно  рискуя  жизнью,
что вызывало в Стивене неподдельную тревогу.
   Вечера были заполнены великолепными  пиршествами,  остроумными  беседами,
игрой в вист и бильярд и вполне естественным  флиртом,  от  которого  трудно
удержаться в обществе,  состоявшем  из  семи  молодых  прелестных  женщин  и
семерых холостяков, каждый  из  которых  мог  по  праву  считаться  завидным
женихом.
   Клейтон выполнял обязанности хозяина с обычным  небрежным  изяществом,  и
Стивен каждый вечер изумленно наблюдал, как женщины бесстыдно кокетничают  с
ним, делая все возможное в пределах приличий (а часто и за пределами), чтобы
привлечь его  внимание.  Иногда  лицо  Клейтона  озарялось  прежней  ленивой
улыбкой при каком-нибудь остроумном замечании  одной  из  женщин,  но  глаза
по-прежнему оставались печальными.
   Прошло уже двенадцать из четырнадцати дней, и гости собирались уезжать на
следующее утро. Вечером все  собрались  в  гостиной,  и  пристальный  взгляд
Стивена с неизменной тревогой постоянно останавливался на Клейтоне.
   - По-моему, мы надоели вашему брату, - заметила Дженет  Кембридж,  игриво
кивнув на стоявшего в одиночестве у окна Клейтона.
   Клейтон услышал Дженет, чего,  она,  впрочем,  и  добивалась,  однако  не
подумал галантно разуверить ее в столь нелестном мнении и даже не повернулся
от окна, чтобы подарить ей комплимент, на что  рассчитывала  Дженет.  Подняв
бокал, он сделал большой глоток бренди, наблюдая, как низко  нависший  туман
клубится и растворяется в темноте. Как было бы пре  красно,  если  бы  туман
сомкнулся над ним, унес тяжелые мысли, воспоминания и скорбь.
   Клейтон увидел отражение Дженет Кембридж в оконном стекле  и  услышал  ее
низкий гортанный смех. Всего  несколько  месяцев  назад  он  наслаждался  ее
чувственной красотой и призывной улыбкой. Но сейчас... в ней просто  чего-то
не хватало. Глаза не переливаются зеленью индийского нефрита. Она не смотрит
на него дразнящим, оценивающе дерзким взглядом, не трепещет в его  объятиях,
охваченная приливом пробуждающегося  желания  и  странными,  непонятными  ей
эмоциями. Дженет слишком доступна, слишком рвется угодить, как,  впрочем,  и
другие женщины. Они не спорили с ним, не вступали в словесные сражения и  не
отталкивали его с неизменным упорством. Они не были  изменчивыми,  живыми  и
жизнерадостными, остроумными и искренними. Они не были... Уитни.
   Он осушил бокал, чтобы заглушить  боль,  ударившую  в  сердце,  когда  он
мысленно произнес это имя. Что она делает  сейчас?  Готовится  к  свадьбе  с
Севарином? Или с Дю Биллем? Дю Вилль в  Лондоне,  он  способен  утешить  ее,
заставить смеяться и радоваться, забыть обо всем. Дю Билль  больше  подходит
Уитни,  решил  Клейтон,  задыхаясь  от  нестерпимой  муки.  Севарин  слабый,
никчемный человек, а Дю Билль умен, красив и богат.  Кроме  того,  никто  не
сможет отрицать, что он - настоящий мужчина, сильный и мужественный. Клейтон
всем сердцем надеялся, что Уитни выберет француза. Нет... половиной  сердца.
Другая половина разрывалась при мысли о том, что Уитни станет женой другого.
   Он продолжал терзать себя, вспоминая, как она шепнула  в  тот  вечер:  "Я
собиралась сказать, что выйду за вас замуж".
   И он, жалкий ублюдок, высмеял ее!  Злобно,  намеренно  холодно  украл  ее
невинность. И когда все-таки нашел в себе мужество отстраниться, она  обняла
его и заплакала. О Иисусе, он фактически изнасиловал ее, а она рыдала у него
на груди.
   Клейтон с усилием заставил себя не думать  о  той  ночи.  Он  предпочитал
более утонченную пытку и поэтому изводил себя  воспоминаниями  о  счастливых
мгновениях вместе с Уитни: вот она беспечно усмехнулась ему на старте  перед
скачками, как раз за мгновение  до  выстрела  пистолета.  "Если  согласитесь
последовать за мной, охотно покажу вам дорогу".
   Клейтон по-прежнему ясно видел ее в саду в  вечер  маскарада  у  Арманов.
Каким весельем зажглись ее глаза, когда  он  сказал,  что  носит  герцогский
титул. "Вы не герцог! - рассмеялась Уитни.  -  У  вас  нет  лорнета,  вы  не
чихаете и не храпите, и сомневаюсь, чтобы вы страдали подагрой, хотя бы и  в
легкой форме. Боюсь, придется вам претендовать на другой титул, милорд".
   Он вспомнил тот день, когда они стояли у беседки и она прижималась к нему
и целовала с опьяняющей страстью. Господи,  каким  она  могла  быть  теплым,
нежным, любящим созданием... когда не  становилась  упрямой,  мятежной  и...
самой чудесной в мире.
   Клейтон закрыл глаза, проклиная себя за то,  что  вообще  позволил  Уитни
покинуть Клеймор. Надо было потребовать, чтобы она вышла за него замуж,  как
только удастся найти священника. А  в  том  случае,  если  Уитни  начала  бы
сопротивляться, можно было без обиняков объяснить,  что,  поскольку  он  уже
лишил ее девственности, ей ничего другого не остается. А потом...  потом  он
сумел бы оправдаться и заслужить ее прощение.
   Клейтон со стуком поставил бокал на столик  и,  не  обращая  внимания  на
гостей, направился к выходу. Нет, он ничем не  мог  исправить  омерзительное
преступление, совершенное в ту страшную ночь. Ничем!

***

   Гости уехали рано утром, и  братья  отпраздновали  свой  последний  вечер
вместе, намеренно, неспешно, решительно напиваясь до  бесчувствия  и  осушая
бутылку за бутылкой. Они  предавались  воспоминаниям  о  проделках  далекого
детства, а  когда  тема  была  исчерпана,  начали  рассказывать  друг  другу
непристойные истории, оглушительно хохоча над пошлыми  шутками  и  продолжая
пить.
   Клейтон потянулся к графину с бренди и вылил  последние  капли  в  пустой
бокал.
   - Господи! - охнул  Стивен,  восхищенно  наблюдая  за  братом.  -  Да  ты
в-выпил... Ос-сушил... прикончил весь чертов бренди!
   Он схватил еще один хрустальный графин и подвинул брату:
   - Посмотрим, как ты справишься с виски. Клейтон безразлично пожал плечами
и вынул пробку из графина.
   Стивен затуманенными спиртным глазами  наблюдал,  как  Клейтон  наполняет
бокал до краев.
   - Какого черта ты пытаешься это сделать? Желаешь утонуть в спиртном?
   - Пытаюсь, - сообщил Клейтон гордым, но абсолютно пьяным тоном, -  раньше
тебя впасть в забытье, и будь что будет.
   - Вероятно, тебе это удастся, - кивнул Стивен. - Ты всегда во  всем  меня
опережаешь. С  твоей  стороны  было  очень  несправедливо  вообще  родиться,
старший братец.
   - Верно. И я не должен был этого делать... жаль, что так случилось...  но
она... она жестоко отплатила мне...
   Хотя язык его слегка заплетался, в словах было столько беспросветной боли
и отчаяния, что Стивен, вскинувшись, пристально уставился на брата.
   - Кто отплатил тебе за то, что ты родился?
   - Она.
   Стивен  тряхнул  головой,  отчаянно  пытаясь  выгнать  алкогольные  пары,
туманившие мозг, и сосредоточиться.
   - Кто это... она?
   - Зеленоглазая колдунья, - мучительным шепотом  выдавил  Клейтон.  -  Она
заставляет меня платить.
   - И чем ты заслужил такую месть?
   - Сделал предложение, - хрипло пробормотал Клейтон. - Дал ее глупому отцу
сто тысяч фунтов. Но Уитни отказала мне.
   Он поморщился и одним глотком осушил половину бокала.
   - Обручилась с кем-то еще. В-все т-только об этом  и  т-толкуют.  Нет,  -
поправился он, - н-не об-бручилась. Это я т-так... п-подумал... и...
   - И ты... - тихо охнул Стивен.
   Лицо Клейтона превратилось  в  страдальческую  маску.  Он  протянул  руку
ладонью вверх, словно умоляя Стивена понять его, но тут же уронил ее.
   - Я не поверил, что она невинна... - процедил он. - Не  знал...  пока  не
взял ее... и...
   Напряженная тишина, воцарившаяся в комнате, внезапно разлетелась,  словно
хрупкое стекло, из груди Клейтона вырвался нечленораздельный звук.
   - О Боже, я причинил ей столько боли! - с мукой простонал он.  -  Столько
боли! - Он закрыл лицо ладонями и хрипло прошептал:
   - Я истерзал ее, а она... она плакала  у  меня  на  груди...  потому  что
искала утешения... Стивен, - в отчаянии вскричал он, - она хотела,  чтобы  я
обнимал ее, пока она плачет.
   Клейтон опустил голову на руки, наконец впадая в оцепене