повесила полотенце  на  крючок,  взяла
стул  и  села  поближе  к  огню  у  небольшого  столика.  Оттуда  она  могла
беспрепятственно наблюдать за Яном. Поскольку других дел у нее не было,  она
решила закончить письмо к Алекс и, взяв перо,  сосредоточилась  на  описании
Шотландии и коттеджа. Однако письмо подвигалось медленно,  так  как  все  ее
мысли были заняты Яном. Элизабет казалось несколько странным, что Ян живет в
таком уединенном месте. Ведь хотя бы часть времени  он  должен  проводить  в
Лондоне, посещая светские рауты и балы,  прогуливаясь  по  аллеям  парков  в
своем  черном  вечернем  костюме  и  заставляя  трепетать  женские   сердца.
Улыбнувшись про себя, Элизабет подумала, что такие  люди,  как  Ян  Торнтон,
оказывают обществу большую услугу - они  дают  ему  возможность  любоваться,
восхищаться собой и, может быть, даже  опасаться.  Если  бы  не  было  таких
мужчин, как Ян, женщинам не о чем  было  бы  мечтать.  И  сожалеть,  резонно
заметила она себе.
   Ян, до сей поры ни разуме взглянувший в ее  сторону,  вдруг  обратился  к
ней, и Элизабет подпрыгнула от неожиданности.
   - Сегодня чудесный вечер, Элизабет. Не хотите прогуляться? А письмо можно
дописать и потом.
   - Прогуляться? - тупо повторила девушка, потрясенная открытием,  что  все
это время он прекрасно осознавал ее присутствие в комнате. - Но  там  темно,
сказала она, вопросительно глядя в его  бесстрастное  лицо.  Ян  поднялся  и
подошел к ее стулу. Он стоял, возвышаясь над ней, и Элизабет  засомневалась,
действительно ли ему хочется с ней прогуляться.  Она  бросила  нерешительный
взгляд на викария, который поддержал предложение племянника.
   - Прогулка - это замечательно, - сказал Дункан, вставая.  -  Способствует
хорошему сну. Элизабет улыбнулась ему и согласилась.
   - Я только возьму шаль. Может быть, вам тоже что-нибудь  захватить,  сэр?
спросила она викария, - Нет, нет, для меня не нужно, - поморщился Дункан.  -
Я не люблю вечерних прогулок. - С опозданием спохватившись, что пренебрегает
своими опекунскими обязанностями, он быстро добавил:
   - К тому же у меня слабое зрение. Опровергая свои же слова, викарий  взял
книгу и, удобно откинувшись в кресле,  стал  читать  ее  при  тусклом  свете
свечей.

***

   Ночной воздух был прохладным, и Элизабет плотнее закуталась  о  шерстяную
шаль. Ян молчал, и так, в молчании, они медленно обошли дом.
   - Сегодня полнолуние, - сказала она через несколько  минут,  взглянув  на
огромный желтый диск луны. Ян промолчал, и она  стала  думать,  чем  бы  еще
привлечь его внимание, как вдруг, совершенно неожиданно для себя,  высказала
вслух свои мысли:
   - До сих пор не могу поверить, что я действительно в Шотландии.
   - Я тоже.
   Они зашли за холм и пошли по тропинке вниз. Видимо, Ян  знал  эту  дорогу
наизусть, так как прекрасно ориентировался в темноте. Свет из окон  коттеджа
становился все слабее и наконец исчез совсем.
   Они еще несколько минут молча шли по тропинке и неожиданно  оказались  на
открытом месте - впереди и внизу простиралась долина, позади - пологий спуск
холма, слева и справа  были  небольшие  полянки,  а  над  головой  -  черное
покрывало неба с вышитыми на нем бриллиантовыми звездами. Ян остановился  и,
засунув руки в карманы, посмотрел вниз, на долину. Не имея представления,  о
чем  он  сейчас  думает,  Элизабет  прошла  несколько  шагов  влево  и  тоже
остановилась. Здесь казалось холоднее,  и  она  зябко  запахнулась  в  шаль,
незаметно следя взглядом за Яном. В лунном свете его профиль казался пугающе
резким. Через несколько минут Элизабет нарушила молчание:
   - Думаю, нам пора возвращаться. В ответ Ян откинул назад голову и  закрыл
глаза, ей показалось, что в нем происходит какая-то внутренняя борьба.
   - Почему? - спросил он наконец.
   - Потому что больше некуда идти.
   - Мы вышли не для того, чтобы гулять, - ровным голосом сказал он.
   - Нет? - чувство безопасности быстро оставляло ее.
   - Вы сами прекрасно это знаете.
   - Тогда... тогда зачем мы вышли?
   - Потому что нам хотелось побыть вдвоем, без свидетелей. В ужасе  оттого,
что он каким-то образом  угадал  ее  мысли  за  ужином,  Элизабет  с  трудом
проговорила, - А почему вы думаете, что мне хочется побыть с вами наедине?
   Ян повернул голову в ее сторону,  и  она  встретилась  с  его  неумолимым
взглядом.
   - Идите ко мне, я покажу вам почему.
   При мысли о том, что он ей предложил, все ее тело затрясло от  желания  и
страха, но каким-то чудом ей все-таки удалось сохранить самообладание.  Одно
дело мечтать, чтобы он поцеловал  ее  в  доме,  когда  поблизости  находится
викарий, и совсем другое - здесь, где уже ничье  присутствие  не  могло  его
удержать. Здесь это было куда опаснее и страшнее. Тем не менее она не винила
Яна за это предложение, так как сама дала ему повод считать, что  его  ласки
ей небезразличны. Отчаянно  сопротивляясь  физическому  притяжению,  которое
влекло  ее  к  нему,  она  издала  долгий  прерывистый  вздох  и  попыталась
объясниться.
   - Мистер Торнтон...
   - Меня зовут Ян, - перебил он ее. - Учитывая наше длительное  знакомство,
не говоря уже о том, что между нами было,  обращение  "мистер"  мне  кажется
довольно нелепым.
   Пропустив  это  замечание  мимо  ушей,  Элизабет  постаралась   сохранить
невозмутимость.
   - Когда-то во всем, что произошло тогда в Англии, я обвиняла только вас.
   Но теперь я смотрю на вещи иначе. Теперь я  понимаю,  что  в  тот  вечер,
когда попросила  вас  пригласить  меня  на  танец,  вела  себя  глупо,  даже
бесстыдно. Элизабет в нерешительности замолчала. Если она расскажет ему, что
поступила так ради подруг,  которые  поспорили  на  него,  это  послужит  ей
частичным оправданием, но, с другой стороны,  Ян  может  расценить  это  как
оскорбление, а ей хотелось с ним помириться, а никак не ссориться. Поэтому с
некоторой задержкой она продолжила:
   - И потом, каждый раз, оказываясь  с  вами  наедине,  я  вела  себя,  как
женщина, не знающая стыда. А потому я не могу винить вас за то, что  вы  обо
мне так и подумали.
   - А я так подумал, Элизабет? - ироничным голосом спросил Торнтон.
   Услышав в темноте свое имя, произнесенное его  глубоким  низким  голосом,
она с внезапной ясностью, почти физически, ощутила  расстояние,  которое  их
сейчас разделяло.
   - А ч-что еще вы могли подумать?
   Засунув руки в карманы, Ян повернулся к ней всем телом.
   - Я подумал, - усмехнулся он, - что  вы  не  только  красивы,  но  еще  и
упоительно невинны. Если бы тогда в саду мне показалось, что вы отдаете себе
отчет в своих действиях, обращаясь с таким предложением к мужчине моих лет и
с моей репутацией, я непременно принял бы ваше предложение, но  после  этого
мы вряд ли бы стали тратить время на танцы. Скорее всего мы нашли бы занятие
поинтереснее.
   - Я вам не верю, - ответила шокированная Элизабет.
   - Чему вы не верите? Тому,  что  мне  хотелось  утащить  вас  в  кусты  и
заставить млеть в моих объятиях? Или тому, что у меня хватило сил удержаться
от искушения?
   Элизабет изо всех сил боролась с охватившей ее предательской слабостью.
   - В таком случае почему у вас не хватило на это сил в доме лесника?  Ведь
вы знали, что я не ожидала застать вас там.
   - А почему остались вы, - в тон ей ответил Ян, - когда увидели, что я все
еще там?
   Элизабет взволнованно откинула со лба прядь волос.
   - Я понимала, что мне нужно уйти, - призналась она. - Не знаю,  почему  я
этого не сделала.
   - Вы не сделали этого по той же причине, что и я, - мы хотели друг друга.
   - Этого нельзя было делать! Это было опасно и... глупо!
   - Глупо или нет, - с усмешкой констатировал Ян, - но я хотел вас. И  хочу
сейчас.
   Взглянув на него, Элизабет сделала ошибку, потому что его янтарные  глаза
мгновенно парализовали ее волю и снова потянули к себе. Она опустила руки, и
шаль соскользнула с ее плеч, но Элизабет даже не заметила этого.
   - Мы оба ничего не выиграем, если и дальше будем притворяться, будто  то,
что произошло между нами в Англии, забыто, - грубовато сказал Ян.  -  А  то,
что произошло вчера, только  подтвердило  это,  если  не  подтвердило  нечто
большее. Мы никогда не забывали друг друга. Все это время я помнил о вас,  и
черт меня возьми, если я ошибаюсь, но и вы помнили обо мне.
   Элизабет  чувствовала,  что  если  сейчас  станет   отрицать   это,   Ян,
возмущенный ее ложью, немедленно уйдет. Разум говорил ей, что надо  солгать,
но она все-таки не сделала этого. Его признание слишком  много  значило  для
нее.
   - Хорошо, - дрожащим голосом сказала Элизабет, - вы правы. Я  никогда  не
забывала вас. Да и как я могла?! - с возмущением добавила она.
   Ее обвиняющий  тон  вызвал  у  Яна  улыбку,  и  голос  его  смягчился  до
бархатного тембра:
   - Иди ко мне, Элизабет.
   - Зачем? - дрожа прошептала она.
   - Чтобы мы могли закончить то, что начали на  том  уик-энде.  Элизабет  в
ужасе смотрела на  Яна  и,  несмотря  на  неистовое  желание  поддаться  его
призыву, резко мотнула головой:
   - Нет.
   - Я не буду принуждать тебя, - тихо сказал Ян, - так  же,  как  не  стану
заставлять тебя делать то, чего тебе не хочется,  когда  ты  будешь  в  моих
объятиях. Подумай хорошенько, - предупредил он, - потому что, если сейчас ты
подойдешь ко мне, то завтра утром не сможешь сказать, что сделала это против
своей воли и не знала о том, что должно произойти. Вчера мы не знали этого.
   Теперь знаем.
   Какой-то настойчивый внутренний голос уговаривал ее согласиться, говорил,
что  после  того  наказания,  которое  она  понесла  за   несколько   часов,
проведенных с ним, она заслужила по крайней мере несколько тайных  поцелуев,
если их ей так хочется. Другой голос тихо напоминал ей, что нельзя  нарушать
установленные правила.
   - Я... я не могу, - тихо проговорила Элизабет.
   - Нас разделяют четыре шага и два года, в течение которых нас  все  время
тянуло друг к другу, - сказал Ян.
   - А вы не могли бы встретить меня на середине?
   Эта тихая мольба едва не поколебала Яна, но он  с  трудом  заставил  себя
покачать головой.
   - Только не в этот раз. Я хочу тебя, но не желаю, чтобы завтра  утром  ты
смотрела на меня, как на чудовище. Если ты хочешь меня,  тебе  нужно  только
войти в мои объятия.
   - Я не знаю, чего хочу, - воскликнула Элизабет, глядя  блуждающим  взором
на долину внизу, будто собираясь убежать от него.
   - Иди сюда, - хрипло позвал он, - и ты поймешь, чего хочешь.
   Не столько слова, сколько его голос наконец  сломил  ее.  Будто  влекомая
неведомой силой, которая была сильнее ее воли, Элизабет пошла вперед и вошла
в его протянутые руки, которые сомкнулись вокруг нее с неистовой силой.
   - Не думал, что ты решишься на это, - хрипло прошептал он ей в волосы.
   Элизабет подняла голову и посмотрела ему в лицо.  Его  обжигающий  взгляд
опустился к ее губам, и в ту же  секунду,  как  он  поймал  ее  губы  жадным
требовательным поцелуем, ей показалось, что все ее тело охватило пламя.  Его
руки впились ей в спину, истомившиеся от желания губы упивались ее  сладкими
нежными губами, и она с радостью утоляла его жажду. С тихим отчаянным стоном
Элизабет изогнулась и обвила  его  шею  руками,  запустив  пальцы  в  густые
волнистые волосы у него на затылке. От этого стона по его телу прошла дрожь,
и его губы смяли ее рот, требуя открыться ему навстречу и ответить  с  такой
же сокрушающей страстью, и когда она ответила ему  -  сначала  робко,  потом
постепенно смелея, он  задохнулся  от  наслаждения  и  сжал  ее  груди.  Она
испуганно дернулась в его руках, он хрипло засмеялся ее невинной реакции,  в
голове у него зашумело, и его вдруг захлестнула  волна  такого  сумасшедшего
желания, что он готов был упасть на колени,  увлекая  ее  за  собой.  Только
инстинктивное чувство самосохранения заставило его отнять руки от ее  тяжело
вздымавшейся груди, но рот уже снова искал ее губы и целовал их - но уже  не
так исступленно, а тише, нежнее, успокаивая ее... успокаивая себя... а потом
все началось сначала.
   Целую вечность спустя он поднял голову. В ушах шумело, сердце  колотилось
как бешеное, дыхание было прерывистым и тяжелым.
   Дрожа от пережитого взрыва страсти, Элизабет оставалась в  его  объятиях,
прижимаясь щекой к его груди.
   До сих пор Яну удавалось убедить себя, что его воспоминания о вспыхнувшей
между ними страсти тогда, в Англии,  были  иллюзией.  Но  то,  что  они  оба
чувствовали сегодня, превосходило всякое воображение. Это превосходило  все,
что он до сих пор испытал. Он смотрел в темноту над ее головой, стараясь  не
замечать, что Элизабет едва держится на ногах от охватившей ее истомы.
   Элизабет слышала, как биение его сердца становится тише, дыхание  ровнее,
и постепенно до нее начали доходить звуки окружающей  их  природы  -  шелест
ветра в высокой траве, шепот листвы на деревьях, тихий свист летучих  мышей.
Ян гладил  ее  по  спине,  но  она  никак  не  могла  прийти  в  себя  после
обрушившегося на нее шквала чувств, и слезы удивления и испуга  выступили  у
нее на глазах.
   - Почему?  -  шепотом  спросила  Элизабет,  не  понимая,  что  же  с  ней
происходит. - Почему?
   Тот же самый вопрос задавал себе Ян. Откуда берется  этот  взрыв  страсти
каждый раз, когда он дотрагивается до  нее?  Почему  именно  эта  английская
девушка сводит его с ума?
   - Не знаю, - ответил он, и собственный голос  показался  ему  незнакомым.
Иногда это просто случается. - Не с тем, с кем  надо,  и  не  в  том  месте,
добавил он про себя. Тогда, в Англии, он был настолько ослеплен, что  дважды
за два дня сделал ей предложение. Он до сих пор  помнил  ее  ответ  слово  в
слово. Через несколько секунд после того, как она таяла  в  его  объятиях  и
целовала его с отчаянной страстью - в точности, как сейчас, - он сказал:
   "Я поговорю с ним. Возможно, у твоего отца будут возражения, даже если он
поймет, что я в состоянии обеспечить твое будущее..."
   Элизабет отклонилась назад в его руках и презрительно улыбнулась.
   "И что же вы можете мне предложить, сэр? Можете вы предложить  мне  рубин
величиной с ладонь, как обещал  виконт  Мондвэйл?  Или,  как  лорд  Сэйбери,
соболя, чтобы моим плечам не было холодно?"
   "Так вот что вам нужно", - сказал он, не в силах поверить, что она  может
быть такой меркантильной.
   "Конечно, - ответила она. - А разве это не то, чего хотят все  женщины  и
что обещают все мужчины?"
   "Следует отдать ей должное, - подумал Ян, - она была хотя  бы  честна  со
мной и не скрывала своих истинных желаний". Оглядываясь назад, он восхищался
этой девушкой - пусть не ее системой ценностей, но во  всяком  случае  -  ее
смелостью.
   Ян опустил голову и увидел, что Элизабет смотрит на него своими обманчиво
невинными зелеными глазами.
   - Не беспокойтесь, - легким, безразличным тоном сказал он и, взяв  ее  за
руку, повел к дому. - Я не собираюсь делать вам  традиционного  предложения,
которое следовало за каждым из наших свиданий. О браке не может быть и речи.
К тому же, помимо всего прочего, в этом сезоне я не заработал дорогих  мехов
и крупных рубинов.
   Несмотря на его шутливый тон, Элизабет почувствовала себя ужасно.  В  его
устах ее же  собственные  слова  звучали  отвратительно.  Нужно  отдать  ему
должное, подумала она, он не придал им большого значения. Очевидно,  главное
правило флирта - ничего не принимать всерьез.
   - Кому из искателей  вашей  руки  вы  отдаете  предпочтение  в  настоящее
время?
   - все тем же легкомысленным тоном спросил Ян уже на  подходе  к  дому.  -
Наверное, кроме Марчмэна и Белховена, есть еще кто-нибудь.
   Элизабет попыталась переключиться на столь же легкомысленный тон,  но  ей
это давалось не так легко, как ему, и голос выдавал ее смятение.
   - По мнению моего дяди, предпочтение следует оказывать обладателю  самого
высокого титула, с которым могут поспорить только очень большие деньги.
   - Ну конечно, - сухо сказал он. - В таком  случае  счастливчиком,  должно
быть, окажется Марчмэн.
   Сердце Элизабет болезненно сжалось от этого демонстративного  равнодушия,
и она обиженно вздернула подбородок.
   - Вообще-то я не стремлюсь замуж, - заявила  она  таким  же  безразличным
тоном, как и он. - Не знаю, как долго мне удастся оттягивать замужество,  но
если дядя и вынудит меня, я, пожалуй, предпочту человека значительно  старше
себя.
   - А еще лучше слепого, - усмехнулся Ян, - который не будет  видеть  ваших
романов на стороне.
   - Я имела в виду, - сурово  нахмурившись,  сказала  она,  что  мне  нужна
свобода. Независимость. А молодой муж вряд согласится мне ее предоставить.
   - Независимость - это максимум того, что сможет дать вам старый муж, - со
смехом заметил Ян.
   - Мне этого достаточно. Я безумно устала от того, что  мужчины  постоянно
отталкивают меня. Единственное, чего я хочу, - это заботиться о  Хэвенхерсте
и быть самой себе хозяйкой.
   - Выходите за старика, - посоветовал Ян, - и вы станете последней из рода
Камеронов.
   Она недоуменно взглянула на него.
   - Он же не сможет дать вам детей.
   - Ах, это, - Элизабет несколько растерялась. - Над этой проблемой  я  еще
не думала.
   - Когда вы займетесь ею, дайте мне  знать,  -  с  убийственным  сарказмом
ответил  Ян,  который  уже  не  видел  в  Элизабет   ничего   волнующего   и
восхитительного. - На таком открытии можно сделать целое состояние.
   Элизабет сделала вид, что не  расслышала  последнего  замечания.  Решение
выйти за старика  пришло  ей  в  голову  только  сейчас,  после  неожиданной
перемены, произошедшей с Яном. Он был нежен с ней, а потом вдруг стал  вести
себя так, словно она была для него лишь минутным развлечением, теперь  же  и
вовсе не скрывал своего. презрения. Все это было слишком непонятно, обидно и
больно. У нее был очень небогатый опыт общения с противоположным полом, но и
этого  оказалось  достаточно,  чтобы  убедиться,  что   мужчины   совершенно
непредсказуемая и ненадежная половина рода человеческого, начиная с ее  отца
и брата и кончая Мондвэйлом, который собирался жениться на ней и раздумал, и
Яном Торнтоном, который не собирался жениться вообще. Единственным  надежным
мужчиной, которого она знала, был ее дядя. Он по крайней мере был холоден  и
бессердечен всегда независимо от настроения и времени года.
   Страстно  желая  поскорее  оказаться  в  уединении  собственной  спальни,
Элизабет, как только они подошли к крыльцу, холодно пожелала  Яну  спокойной
ночи, вошла в дом и почти  бегом  поднялась  к  себе,  не  заметив  викария,
сидящего  в  большом  кресле-качалке.  Естественно,  что  у  викария   такое
поведение девушки вызвало удивление и тревогу.
   - Надеюсь, вы хорошо погуляли, Ян?  -  сказал  он,  когда  дверь  наверху
захлопнулась.
   Ян, который наливал в кружку остатки холодного кофе, на мгновение застыл,
потом оглянулся через плечо. С первого взгляда ему стало  ясно,  что  Дункан
прекрасно понял, что племянника погнало на улицу отнюдь не желание  подышать
свежим воздухом.
   - А ты как думаешь? - недовольно спросил Ян.
   - Я думаю, что ты постоянно и незаслуженно обижаешь Элизабет и что это не
похоже на твою обычную обходительность с женщинами.
   - Элизабет Кэмерон - сама необычная женщина.
   - Совершенно согласен, - улыбнулся викарий. Он закрыл книгу и отложил  ее
в сторону. - Еще я думаю, что ты ей очень нравишься и что она нравится тебе.
Это слишком очевидно, чтобы ты мог это отрицать.
   - Ну что ж, человеку с такой  проницательностью  должно  быть  совершенно
ясно, что мы абсолютно не подходим друг другу, - решительно сказал Ян.  -  В
любом случае нет смысла это обсуждать, поскольку я женюсь на другой женщине.
   Дункан открыл рот, чтобы ответить, но, заметив холодный,  предупреждающий
взгляд Яна, передумал и пошел спать.

Глава 17

   На рассвете  Ян  ушел  на  охоту,  и  Дункан  решил  воспользоваться  его
отсутствием, чтобы выудить у Элизабет какие-нибудь сведения о том,  чт