т ее. С бокалом виски  в
руке Ян стоял у камина и смотрел на огонь. Сейчас он был в одной  рубашке  с
закатанными рукавами, и  Элизабет  с  раскаянием  подумала,  что  сейчас  он
выглядит еще более исхудавшим, чем в парламенте. Не зная, с чего начать, она
задала самый простой, но зато самый своевременный вопрос:
   - Ты... ты куда-то уезжаешь?
   Элизабет заметила, как при звуках ее голоса плечи его напряглись, а когда
он повернулся и посмотрел на нее, она почти физически ощутила, каких  усилий
ему стоит держать себя в руках.
   - Уезжаете вы, - спокойно ответил Ян.
   Элизабет протестующе покачала головой и пошла к нему по ковру.  Насколько
же труднее объяснить все ему одному, чем стоять перед всеми этими лордами.
   - Я бы не стал этого делать на вашем месте, - мягко предупредил он.
   - Ч-что делать? - дрожащим голосом спросила Элизабет.
   - Приближаться ко мне.
   Она остановилась, услышав в его голосе угрозу и отказываясь этому верить,
глаза ее вопросительно вглядывались в его будто высеченные из гранита черты.
   - Ян, - начала Элизабет, - протягивая к нему руку в  безмолвном  призыве.
Он ответил ей презрительным взглядом, и она опустила руку. -  Я  понимаю,  -
начала она снова, дрожа от волнения и не зная, чем умерить его гнев,  -  что
ты должен презирать меня за то, что я сделала.
   - Вы правы.
   - Но я готова на все, абсолютно на все, чтобы загладить свой поступок.  И
как бы это ни выглядело со стороны, я никогда не перестану любить...
   Его голос прозвучал, как удар хлыста:
   - Замолчите!
   - Нет, ты должен выслушать меня, - сказала она, начиная говорить быстрее,
движимая паникой и предчувствием, что, что бы она сейчас  ни  сказала  и  ни
сделала, это не изменит его отношения к ней.  -  Я  никогда  не  переставала
любить тебя, даже когда...
   - Я предупреждаю тебя, Элизабет, - сказал  он  голосом,  от  которого  ей
стало жутко, - замолчи и убирайся отсюда! Убирайся из моего дома и  из  моей
жизни!
   - Это... это из-за Роберта? Я хочу сказать, ты не веришь, что  я  была  с
Робертом?
   - Мне плевать, с кем ты была.
   Теперь Элизабет уже испытывала настоящий ужас, потому что видела, что ему
действительно все равно, с кем она была.
   - Это был Роберт, - запинаясь, сказала она. - Я могу доказать  это,  если
ты только позволишь.
   В ответ он засмеялся коротким натянутым смехом, который показался ей  еще
более жутким, чем его гнев.
   - Элизабет, я не поверил бы тебе, даже  если  бы  увидел  вас  вместе.  Я
достаточно ясно выразился? Ты законченная лгунья и великолепная актриса.
   - Если ты считаешь так из-за тт-тех глупостей, которые я говорила в суде,
то я нн-не могу поверить, будто ты не пон-ннимаешь, почему я это сделала.
   Он окинул ее презрительным взглядом.
   - Конечно, я знаю, почему ты это сделала! Чтобы достичь своей цели.  Ради
этого ты готова на все. Если бы это могло тебе помочь, ты  переспала  бы  со
змеей!
   - Почему ты говоришь мне это? - вскричала она.
   - Потому что в тот же день,  когда  твой  детектив  сказал  тебе,  что  я
виноват в исчезновении Роберта, ты стояла со мной в этой проклятой церкви  и
клялась любить меня до гроба!  Ты  была  готова  выйти  замуж  за  человека,
которого считала убийцей, ты была готова спать с убийцей.
   - Ты сам не веришь в это! Я  смогу  доказать,  я  еще  не  знаю  как,  но
смогу... если ты только дашь мне шанс...
   - Нет.
   - Ян.
   - Я не хочу никаких доказательств.
   - Я люблю тебя, - судорожно произнесла она.
   - Я не хочу твоей любви и не хочу тебя. А теперь... - он  поднял  взгляд,
когда Долтон постучал в дверь.
   - Мистер Лэримор, милорд.
   - Скажи, что я сейчас приму его, - сказал Ян, и Элизабет ахнула.
   - Ты... ты собираешься заняться делами, не договорив со мной?
   - Не совсем так, любовь моя. Я послал за Лэримором по другой причине.
   Страх, которому не было определения, пробежал у нее  по  спине  от  тона,
каким это было сказано.
   - По какой... какой причине ты хочешь встретиться со  своим  адвокатом  в
такое время?
   - Я начинаю бракоразводный процесс, Элизабет.
   - Чч-что? - выдохнула она, и пол начал уходить у нее  из-под  ног.  -  На
каком основании! Из-за моей глупости?
   - Уклонение от супружеских обязанностей.
   В этот момент Элизабет была готова сказать и сделать что угодно, лишь  бы
достучаться до него. Она не могла поверить, просто не могла представить, что
тот нежный и страстный человек, который так  любил  ее,  может  с  легкостью
вычеркнуть ее из своей жизни - даже не  выслушав,  не  дав  возможности  все
объяснить.  Глаза  ее  наполнились  слезами,  и  она  предприняла  последнюю
отчаянную попытку.
   - Ты будешь выглядеть ужасно глупо, милый, если объявишь в  суде,  что  я
уклоняюсь от выполнения супружеского долга,  потому  что  сразу  после  тебя
выступлю я и заявлю, что горю желанием сдержать данную у алтаря клятву.
   - Если через три  минуты  ты  не  покинешь  этот  дом,  -  ледяным  тоном
предупредил Ян, - я изменю основание для развода на адюльтер.
   - Я не изменяла тебе.
   - Может быть, и нет, но у тебя уйдет чертовски много времени на то, чтобы
доказать это. У меня есть некоторый опыт в делах такого рода.  А  теперь,  в
последний раз говорю тебе - уходи из моей жизни.  Все  кончено.  -  И  чтобы
доказать это, Ян подошел к столу, сел и позвонил в  колокольчик.  -  Проводи
сюда Лэримора, - сказал он Долтону.
   Элизабет застыла, не зная, что сделать, чтобы удержать его  от  поступка,
который может оказаться непоправимым. Всем своим существом она  чувствовала,
что он любит ее. Если бы это было не так, он не испытывал бы  к  ней  сейчас
такой ненависти... Но то, что он собирается  сделать...  она  повернулась  к
нему, мысленно прокручивая в голове историю с  Лабрадором,  рассказанную  ей
викарием.
   Нет, она не собака и не позволит ему избавиться от себя таким образом.
   Она подошла к столу и, положив на него вспотевшие ладони, стала  смотреть
на Яна, пока не заставила его поднять голову. Глядя ему прямо  в  лицо,  она
произнесла дрожащим голосом:
   - Послушай меня внимательно, милый, потому что, даю тебе слово, я не  дам
тебе вычеркнуть меня из своей жизни. Ты дал мне свою любовь, и я не  позволю
тебе отобрать ее у меня. И чем больше ты будешь стараться, тем труднее  тебе
будет сделать это. Я буду преследовать тебя даже во сне,  так  же  как  твой
образ мучил меня каждую ночь, когда я была вдали от тебя. Ты  будешь  лежать
без сна в своей постели и тосковать обо мне, зная, что  я  тоже  не  сплю  и
тоскую о тебе. И когда ты больше не сможешь этого выносить,  ты  придешь  ко
мне. А я буду тебя ждать. Я заплачу  в  твоих  объятиях  и  попрошу  у  тебя
прощения за все, что сделала,  а  ты  поможешь  мне  найти  способ  простить
себя...
   - Черт тебя подери! - заорал Ян, побелев от бешенства.  -  Что  я  должен
сделать, чтобы ты замолчала?!
   Элизабет вздрогнула от ненависти, прозвучавшей в голосе, который она  так
любила. Она глубоко вздохнула и попросила Господа не дать ей заплакать, пока
она не закончит.
   - Я очень сильно обидела тебя, любовь моя, и, наверное, буду обижать тебя
еще в течение ближайших пятидесяти лет. И ты тоже будешь делать мне  больно,
Ян, но надеюсь, ты больше никогда не сделаешь мне так больно, как сейчас. Но
если этому суждено случиться, я вытерплю, потому что иначе мне придется жить
без тебя, а это уже не жизнь. Разница между нами в том, что я  это  знаю,  а
тебе еще только предстоит это понять.
   - Теперь ты закончила?
   - Не совсем, - сказала Элизабет, выпрямляясь при звуках шагов в коридоре.
   - Осталось только одно, - она вскинула дрожащий подбородок. - Я  не  твой
Лабрадор! И ты не выкинешь меня из своей жизни, потому что я сама в  ней  не
останусь.
   Когда Элизабет ушла, Ян тупо оглядел пустую комнату, в которой  она  была
еще несколько секунд назад, и попытался понять, что она хотела сказать своим
последним замечанием. В кабинет  вошел  Лэримор,  и  он  кивнул  ему,  молча
приказывая садиться.
   - Из вашей записки я заключил, что вы собираетесь  подать  на  развод?  -
тихо спросил Лэримор, открывая папку с бумагами.
   Слова  Элизабет  снова  зазвучали  в  ушах  у  Яна,  и  он  на  мгновение
заколебался, но потом вспомнил, сколько лжи было в их отношениях, начиная  с
той ночи, когда они встретились, и кончая той ночью, когда  они  виделись  в
последний раз. Он вспомнил свои терзания в первые недели ее  исчезновения  и
сравнил их со своим теперешним  состоянием  холодного  блаженного  отупения.
После долгого молчания Ян посмотрел на своего  адвоката,  который  ждал  его
ответа, и медленно кивнул.

Глава 36

   На следующий день Элизабет  в  своем  доме  на  Променад-стрит  не  могла
дождаться, когда  принесут  утренние  газеты.  "Тайме"  реабилитировала  Яна
заголовком на всю первую полосу:
   УБИЙЦА-МАРКИЗ В ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ ОКАЗАЛСЯ  НЕСЧАСТНЫМ  МУЖЕМ  "Лондонская
газета" иронически  отмечала,  что  "маркиз  Кенсингтонский  заслуживает  не
только оправдания, но и медали за "выдержку и стойкость".
   Далее  следовало  длинное  изложение  тех  глупостей,  которые   Элизабет
наговорила в суде.
   За день до суда Ян был подозреваемым, и все его избегали  после  суда  он
завоевал симпатии и сочувствие всего города. Однако простой люд говорил, что
дыма без огня не бывает и что богатый  всегда  откупится  там,  где  бедного
повесят. И те, кто так считал, теперь всегда  будут  связывать  имя  Яна  со
злодейством - в этом Элизабет не сомневалась.
   Статус самой Элизабет также претерпел кардинальные изменения. Она не была
больше третируемой или неверной женой, и большинство  женщин,  которые  вели
скучную, однообразную жизнь, восхищались ею, тем же, у кого не было  никакой
жизни, она была безразлична, и наконец, джентльмены из высшего общества, для
порядка сурово покачав головой, простили ее, так  как  их  собственные  жены
ничем не отличались от той  Элизабет,  какой  она  показала  себя  в  палате
лордов. Если бы не Родди Карстерс, который настоял, чтобы Элизабет появилась
в свете на той же неделе,  она  скорее  всего  спряталась  бы  за  чугунными
воротами на Променад-стрит и дни и ночи ждала Яна.
   Однако ничего хуже нельзя было и придумать,  потому  что  Ян  вопреки  ее
уверенности не собирался  к  ней  возвращаться.  От  Александры  и  Джордана
Элизабет знала, что Ян вернулся к делам, что через неделю  после  оправдания
его видели в "Блэкморе", где он играл в карты с друзьями, что его  видели  в
опере с приятелями, и  что  вообще  он  живет  нормальной  жизнью  человека,
который умеет хорошо поработать, а после работы - хорошо развлечься.
   Этот образ разительно  отличался  от  человека,  который  был  ее  мужем,
бесконечная круговерть светской жизни всегда раздражала и утомляла его.
   Элизабет пыталась утешить себя мыслью,  что  таким  образом  он  пытается
забыть о ней и заглушить тоску одиночества. Она писала ему  письма,  но  его
слуги приносили их обратно нераспечатанными.
   Наконец она решила последовать его примеру и тоже  окунуться  в  светскую
жизнь. Казалось, это  был  единственный  способ  отвлечься  от  мучительного
ожидания, но проходили дни, и ей все труднее становилось удерживать себя  от
желания пойти к мужу и попытаться объясниться с  ним  еще  раз.  Иногда  они
встречались где-нибудь на балу или в опере, и у нее  каждый  раз  обрывалось
сердце,  когда  он,  скользнув  по  ней  равнодушным  взглядом,  невозмутимо
отворачивался.  Его  дядя  предупреждал  ее,  что  просить  у  Яна  прощения
бесполезно, но старый герцог похлопал ее по руке и наивно сказал:
   "В конце концов он сам придет к тебе, моя дорогая".
   В конце концов Алекс убедила Элизабет вести  себя  так  же  независимо  и
безразлично. В тот вечер Элизабет  увидела  Яна  на  балу  у  лорда  и  леди
Франклин.
   Он разговаривал с каким-то приятелем.  Собравшись  с  духом,  она  начала
открыто флиртовать с виконтом Шеффилдом. Вальсируя с красавцем-виконтом, она
продолжала краем глаза наблюдать за реакцией Яна. Он посмотрел на нее пустым
взглядом, как сквозь стекло. В тот вечер он ушел с  бала  под  руку  с  леди
Джейн  Эдисон.  Впервые  после  их  разрыва  он  оказал  внимание   какой-то
конкретной женщине. Это больно задело Элизабет, она надеялась, что он  будет
вести себя как мужчина, который, может быть, и не чувствует  расположения  к
своей жене, но и к другим женщинам тоже равнодушен.
   Алекс была возмущена.
   - Он решил бороться с тобой твоим же оружием! -  воскликнула  она,  когда
они с Элизабет вернулись с бала. - Он не  должен  был  так  себя  вести.  Он
должен был почувствовать  ревность  и  прибежать  к  тебе!  Возможно,  он  и
ревновал, - сказала она в утешение,  -  и  именно  поэтому  решил  заставить
ревновать и тебя.
   Элизабет печально улыбнулась и отрицательно покачала головой.
   - Когда-то Ян сказал  мне,  что  всегда  умел  поставить  себя  на  место
противника. Он просто показал мне, что прекрасно понимает, почему я  флиртую
с Шеффилдом, и дал понять, чтобы я не беспокоилась на этот счет  впредь.  Он
действительно хочет вычеркнуть меня, понимаешь. Не  думай,  что  это  просто
желание немного помучить, прежде чем простить.
   - Ты правда  думаешь,  что  он  хочет  вычеркнуть  тебя  из  своей  жизни
навсегда?
   - беспомощно спросила Александра и, сев рядом с Элизабет на диван, обняла
подругу за плечи.
   - Я уверена в этом.
   - Тогда что ты намерена делать?
   - Что придется - все, что смогу придумать. До  тех  пор,  пока  он  будет
видеть меня везде, куда бы ни пошел, он не сможет полностью  выбросить  меня
из головы. И это даст мне шанс на победу.
   Доказательство того, что она ошибалась, не замедлило появиться.  Примерно
через месяц после  суда  Бентнер  постучал  в  дверь  гостиной,  где  сидели
Элизабет и Александра.
   - К вам пришел мистер Лэримор, - сообщил он, поскольку знал адвоката  Яна
в лицо. - Он говорит, что должен вручить вам какие-то бумаги, и  обязательно
лично в руки.
   Элизабет побледнела.
   - Он сказал, что это за бумаги?
   - Он отказывался говорить, но я сказал ему, что не стану  отвлекать  вас,
если не смогу объяснить причину такой необходимости.
   - И что же это за бумаги? - без нужды повторила вопрос Элизабет, уже зная
ответ на него.
   Бентнер отвел глаза, и лицо его сморщилось от огорчения.
   - Он  сказал,  что  это  документы,  имеющие  отношение  к  разводу.  Все
закружилось перед глазами Элизабет, когда она попыталась встать.
   - Боюсь, что начинаю ненавидеть этого человека, - воскликнула Александра,
поддерживая подругу и  с  трудом  сохраняя  самообладание.  -  Даже  Джордан
начинает злиться на него за то, что он так затянул вашу ссору.
   Сейчас Элизабет не воспринимала никаких утешений, боль была  так  велика,
что она утратила способность испытывать еще какие-либо чувства.  Она  отвела
от себя руки Александры и посмотрела на Бентнера. Если она сейчас примет эти
документы, отсрочить развод будет уже невозможно, но  зато  прекратится  эта
мучительная неизвестность. По крайней мере это облегчит на время  постоянную
тупую боль, от которой ей некуда было деться. У  нее  осталось  только  одно
Средство, чтобы выиграть эту тяжелейшую битву,  и,  собрав  все  свои  Силы,
Элизабет медленно произнесла:
   - Скажи мистеру Лэримору, что, пока ты обедал, я ушла из дома. Скажи ему,
что справился у моей горничной, и она сказала тебе, что я собиралась сегодня
поиграть в карты с... -  она  посмотрела  на  Александру,  спрашивая  у  нее
разрешения, и та энергично кивнула, - с герцогиней  Хостонской.  И  придумай
мне список занятий на весь сегодняшний и на завтрашний  день  -  и  побольше
подробностей,  Бентнер,  чтобы  мое  отсутствие  дома  не  вызвало   никаких
подозрений.
   Другой дворецкий, который не питал бы такого пристрастия ко всякого  рода
тайнам, может быть, и не разгадал бы ход мыслей Элизабет, но  Бентнер  сразу
закивал и заулыбался.
   - Вы хотите заставить  его  разыскивать  вас  по  всему  городу  пока  вы
собираете вещи, чтобы уехать из Лондона.
   - Именно так, - благодарно улыбнулась Элизабет. - после, -  добавила  она
уже ему в спину, - пошли записку мистера Томасу Тайсону, журналисту "Тайме".
   Скажи, что готова дать ему пятиминутное интервью, если он сможет  быть  у
меня сегодня вечером - И куда ты поедешь? - спросила Александра.
   - Я скажу тебе только в том случае, если ты поклянешься, что  не  скажешь
Яну.
   - Конечно, не скажу.
   - И мужу. Он друг Яна, и я не хочу ставить его в неловкое положение.
   Алекс кивнула.
   - Джордан поймет, что я дала слово и потому не могу ничего сказать - даже
ему.
   - Я поеду туда, - тихо сказала Элизабет, - где Яну никогда  не  придет  в
голову меня искать, и куда он поедет в первую очередь когда  поймет,  что  я
нужна ему и что найти меня невозможно. Я поеду в Шотландию и буду жить в его
доме.
   - Ты не должна этого делать, - воскликнула Алекс. - если  бы  он  не  был
таким бессердечным, таким несправедливым...
   - Прежде, чем ты все это скажешь, - мягко остановила ее Элизабет, сначала
попробуй представить, как бы ты себя чувствовала, если бы  Джордан  выставил
тебя убийцей перед всем миром, а потом, когда  ты  уже  вынесла  всю  горечь
предательств и унижения, заявился в палату лордов и представил все дело  как
одну большую шутку. - Алекс не отвечала,  но  лицо  ее  уже  не  было  таким
сердитым и смягчалось все больше, по  мере  того  как  Элизабет  продолжала.
Спроси себя, какое бы чувство ты испытала, если бы узнала, что с первого дня
вашего брака он действительно считал тебя способной на убийство, уверяя  при
этом в  своей  преданности.  И  после  этого  вспомни,  что  за  время  наше
совместной  жизни  Ян  всеми  возможными  способами  старался  сделать  меня
счастливой.
   - Я... - начала Алекс и опустила голову.  -  Когда  ты  так  говоришь,  я
представляю все уже в другом свете. И все-таки я не понимаю, как  ты  можешь
простить его, когда даже я этого не могу - Ян научил меня самому быстрому  и
эффективному способу победить противника. Для этого нужно только  посмотреть
на все с его точки зрения. - Она грустно улыбнулась. - Знаешь, что спросил у
меня вчера мальчишка-рассыльный, когда услышал мое  имя?  -  Алекс  покачала
головой, и Элизабет невесело усмехнулась:
   - Он спросил, боюсь ли я и сейчас своего мужа. Понимаешь, многие  никогда
не поверят в его невиновность. То, что я сделала, ужасно, и  некоторые  люди
никогда не перестанут считать его убийцей.
   Алекс почувствовала, что сейчас расплачется, и, сделав над собой  усилие,
спросила:
   - Если он не приедет в Шотландию до января, когда у меня должен  родиться
ребенок, ты приедешь к нам в Хостон?  Для  меня  невыносима  мысль,  что  ты
можешь всю зиму прожить там одна.
   - Хорошо, я приеду.

***

   Откинувшись на спинку стула, Ян слушал Лэримора,  который  рассказывал  о
своих метаниях по городу в поисках леди Торнтон.
   - После того, как я сходил  по  всем  адресам,  которые  мне  называл  ее
дворецкий, - говорил Лэримор, пребывая в  высшей  степени  возмущения,  -  я
вернулся на Променад-стрит, чтобы потребовать от дворецкого пустить  меня  в
дом, и он...
   - Захлопнул дверь перед вашим носом? - бесстрастно предположил Ян.
   - Нет, милорд, он пригласил меня войти, - с горечью ответил Лэримор. - Он
предложил мне обыскать весь дом, чтобы я лично убедился, что ее там нет.  Ее
нет в Лондоне, - закончил Лэримор, - избегая прищуренного взгляда Яна.
   - Она поехала в  Хэвенхерст,  -  с  уверенностью  сказал  Ян  и  объяснил
Лэримору, как добраться до поместья.
   После ухода Лэримора Ян взял контракт, который собирался изучить еще раз,
чтобы принять окончательное  решение,  но  не  успел  он  прочитать  и  двух
строчек, как в кабинет вошел Джордан и швырнул ему на  стол  газету.  Такого
странного выражения лица Ян у него еще никогда не видел.
   - Ты  читал  сегодняшнюю  газету?  -  с