с  ним  на
рыбалку.
   - Половина десятого, - ответила Берта, открывая шкаф  и  поворачиваясь  к
Элизабет, чтобы узнать, какое платье она сегодня наденет. - Он все это время
ждал вас и ушел всего несколько минут назад. Захватил с  собой  две  удочки:
сказал, что вы можете присоединиться к нему, когда встанете.
   - Ну тогда, я думаю,  лучше  надеть  розовое  муслиновое,  -  постановила
Элизабет с лукавой улыбкой.
   Граф Марчмэн с трудом поверил своим глазам, когда увидел направляющуюся к
нему Элизабет. В пене розовых кружев,  с  кружевным  розовым  зонтиком  и  в
нежнорозовой шляпке она неторопливо шла по берегу. Подивившись прихотливости
женского ума, он снова  переключился  на  дедушку-форель,  которого  пытался
поймать вот уже пять лет. Как только он не исхитрялся,  чтобы  заманить  или
раздразнить старую мудрую рыбину,  каких  только  насадок  не  перепробовал!
Сейчас он видел, как гигантская  рыбина  плавает  вокруг  его  крючка  и  не
притрагивается к нему, словно зная, что это ловушка. И вдруг  рыба  схватила
приманку, дернув так,  что  Джон  чуть  не  выпустил  удочку  из  рук.  Рыба
выскочила из воды, выгнувшись  дугой  и  натянув  леску,  и  в  этот  момент
раздался страшный крик его невесты:
   - Змея!
   Раздосадованный Джон повернул в ее  сторону  голову  и  увидел,  что  она
смотрит на него так, словно ей явился сам Люцифер, и диким голосом вопит:
   - Змея! Змея! Змея-а-а-а-а-а!!!
   От этого вопля Джон зазевался и ослабил леску.  Рыба  не  замедлила  этим
воспользоваться и, как и надеялась Элизабет, соскочила с крючка.
   - Я видела змею, - тяжело дыша, солгала она и на всякий случай  отступила
от него на безопасное расстояние, так как Джон  протянул  к  ней  руки,  как
будто хотел поймать, а может быть, даже задушить ее, засмеявшись  про  себя,
подумала Элизабет. Она посмотрела в воду, надеясь увидеть  эту  великолепную
форель, которую он чуть не поймал. Как же ей хотелось самой схватить  удочку
и тоже попытать удачи!
   Раздраженный голос лорда Марчмэна заставил  ее  снова  обратить  на  него
внимание:
   - Ну как, вы будете ловить  или  вы  так  испугались,  что  предпочитаете
просто сидеть и смотреть, как это  делаю  я?  Элизабет  в  ужасе  всплеснула
руками:
   - Господи, сэр, да я не умею ловить рыбу!
   - Сидеть вы умеете? - спросил он, и Элизабет показалось, что в голосе его
прозвучало нечто похожее на сарказм. Элизабет опустила ресницы.
   - Конечно, я умею сидеть, - гордо заявила она, делая вид, что не замечает
насмешки. - Сидение - вполне подходящее занятие для женщины, но рыбалка,  на
мой взгляд, не женское дело.  Однако  мне  доставит  превеликое  наслаждение
наблюдать за вами.
   В последующие два часа она  сидела  рядом  с  ним  на  большом  валуне  и
жаловалась, как жестко на нем сидеть, как ярко светит солнце, и какой  сырой
воздух, а когда поводы для жалоб истощились, начала терзать его  слух  самой
глупой и бессмысленной болтовней, на какую  была  способна,  бросая  в  воду
камни и распугивая рыбу на несколько миль вокруг.
   Когда же, несмотря на все  ее  усилия,  лорду  Марчмэну  все  же  удалось
подцепить одну, она спрыгнула с камня и в ужасе отбежала на несколько шагов.
   - Вы... вы делаете ей больно! - закричала она, когда он стал  вытаскивать
у нее изо рта крючок.
   - Больно? Кому, рыбе? - не веря своим ушам, переспросил он.
   - Да!
   - Чушь какая! - сказал он,  посмотрев  на  нее,  как  на  сумасшедшую,  и
выбросил рыбу на берег.
   - Она не сможет здесь дышать, говорят вам! - взвыла Элизабет, не  отрывая
жалостливого взгляда от бьющейся рыбы.
   - А ей и не нужно дышать, - усмехнулся Джон. - Мы съедим ее за ленчем.
   - Уж я-то точно не приму в этом участия! - Элизабет смотрела на него, как
на хладнокровного убийцу.
   - Леди Кэмерон, - довольно резко спросил он, - должен ли я поверить,  что
вы никогда в жизни не ели рыбу?
   - Ну, ела, конечно.
   - И откуда, по-вашему, берется та рыба, которую вы едите?
   - Ну, она берется из красивой корзинки, куда ее кладут, завернув в чистую
бумагу, - ответила Элизабет, опасаясь, что перебарщивает.
   - Но надеюсь, вы не думаете, что  она  родилась  в  этой  чистой  бумаге?
ответил он, восхитив ее своим терпением и тем, что наконец заговорил  с  ней
тем тоном, которого она заслуживала. Ей было нелегко скрывать свою  растущую
симпатию к этому человеку, который отнюдь не был ни дураком, ни мямлей,  как
ей показалось сначала.
   - Так где же, по-вашему, находилась рыба прежде, чем попала  в  этот  ваш
сверток? - повторил он. - Откуда она вообще берется на рынке?
   Элизабет еще раз сочувственно посмотрела на рыбу, потом надменно вскинула
голову и окатила его ледяным презрением.
   - Полагаю, ее ловят сетями или еще каким-нибудь способом, но я совершенно
уверена, что не таким образом, как это делаете вы.
   - Каким образом я ее ловлю? - грозно спросил он.
   - Таким! Вы шпионите за ней в ее маленьком речном домике, заманиваете ее,
-  цепляете  на  крючок  эту  несчастную  мушку,  а  потом,  когда   ловушка
срабатывает, вы отрываете бедную рыбку от  семьи  и  бросаете  ее  на  берег
умирать. Это негуманно! - закончила она и возмущенно тряхнула юбками.
   Лорд Марчмэн слушал ее, недоверчиво хмуря брови, потом  покачал  головой,
будто пытаясь что-то прояснить для себя. Через несколько минут он  предложил
вернуться в дом.
   По дороге Элизабет заставила его нести корзинку с другой стороны от себя,
но видя, что его это не особенно затруднило, потребовала, чтобы он нес ее на
вытянутой руке - таким образом корзинка  будет  еще  больше  удалена  от  ее
персоны.
   Ее нисколько не удивило, когда лорд Марчмэн извинился и  не  появлялся  в
гостиной до самого ужина.  Не  удивило  ее  и  то,  что  за  ужином  он  был
задумчивым и невеселым. Однако  ее  не  смутило  его  молчание,  и  с  самым
серьезным видом она рассуждала о  разнице  между  английской  и  французской
модой и о том, что перчатки нужно делать только из самой лучшей лайки. Когда
эти темы были исчерпаны, Элизабет порадовала его  подробным  описанием  всех
платьев, какие повидала на своем  веку.  К  концу  ужина  она  даже  немного
охрипла, но  добилась  весьма  обнадеживающих  результатов  -  вид  у  лорда
Марчмэна был весьма озадаченный и сердитый.
   - По-моему, он призадумался, стоит ли  делать  вам  предложение,  миледи,
сказала Берта, когда они остались наедине.
   - А по-моему, он весь ужин  раздумывал,  как  бы  убить  меня  завтра  за
обедом, - смеясь, ответила Элизабет. Больше она ничего  не  успела  сказать,
потому что вошел дворецкий и объявил, что лорд Марчмэн желает переговорить с
леди Кэмерон у себя в кабинете.
   Элизабет приготовилась к еще одной битве умов  -  или  безумия,  мысленно
улыбнулась она - и проследовала за дворецким через темный холл в  просторный
кабинет. Граф ждал ее за письменным столом, расположившись в большом кожаном
кресле.
   - Вы  хотели  меня  видеть,  -  начала  Элизабет,  входя  в  кабинет,  но
зацепилась волосами за какой-то предмет, висевший на  стене.  Она  повернула
голову, ожидая увидеть какой-нибудь портрет,  но  оказалась  нос  к  носу  с
огромной головой медведя. На этот раз  из  ее  груди  вырвался  непритворный
вскрик, хотя больше от неожиданности, чем от страха.
   - Он совершенно мертв, - усталым голосом сказал  граф,  глядя,  как  она,
прижав руку ко рту, пятится от его самого дорогого трофея.
   Элизабет оправилась на  удивление  быстро  и,  оглядев  стену,  увешанную
охотничьими трофеями, повернулась к графу.
   - Вы можете убрать руку ото рта, - напомнил он. Она закусила губу,  чтобы
не рассмеяться, и кинула на него еще один испепеляющий взгляд.  С  каким  бы
удовольствием Элизабет послушала, как он выслеживал этого  медведя  или  где
ему  удалось  встретить  такого  огромного  кабана,  но  вместо  этого   она
произнесла тихим, загробным голосом:
   - Прошу вас, милорд, скажите,  что  не  от  вашей  руки  погибли  же  эти
несчастные создания.
   - Боюсь, что от моей.  А  если  точнее,  то  от  моего  ружья.  Садитесь,
пожалуйста. - Кивком головы он указал ей на мягкое  кресло-качалку  напротив
своего стола, и Элизабет устроилась в нем с максимальным комфортом.
   - Будьте добры,  скажите  мне,  -  сказал  лорд  Марчмэн,  и  взгляд  его
смягчился, когда он посмотрел на ее прелестное, приподнятое вверх лицо, -  в
случае если мы поженимся, как вы мыслите себе нашу совместную жизнь?
   От этого неожиданно прямого  вопроса  Элизабет  несколько  растерялась  и
одновременно прониклась к лорду Марчмэну уважением. Сделав  глубокий  вздох,
она постаралась детально описать тот образ жизни,  который,  на  ее  взгляд,
должен был вызывать у него максимальное отвращение.
   - Ну, мы, конечно, будем жить в Лондоне, - начала она, подавшись  вперед,
будто  от  радостного  возбуждения,  -  я  так  люблю  город  со  всеми  его
развлечениями.
   При упоминании Лондона он недовольно сдвинул брови.
   - И какого же рода развлечения вы так любите?
   - Какие развлечения? Ну, балы, рауты, оперу. Я обожаю устраивать  балы  и
ходить на них. Я не пропускаю ни одного. Как-то раз, во время моего  первого
сезона, я сумела побывать на пятнадцати балах за один день! А  еще  я  очень
люблю азартные игры, - призналась она, намекая, что приданое вряд ли  окупит
ее траты.
   - Правда, я обычно проигрываю,  поэтому  мне  вечно  приходится  занимать
деньги.
   - Понятно, - сказал  он.  -  Есть  что-нибудь  еще?  Элизабет  запнулась,
лихорадочно соображая, что бы еще придумать, но  его  пристальный  изучающий
взгляд не давал ей сосредоточиться.
   - А что еще в жизни имеет  значение,  кроме  балов,  игры  и  интересного
общества? - наконец ответила она с лукавой улыбкой.
   Лицо его стало еще более задумчивым. Элизабет решила, что он собирается с
духом, чтобы взять назад свое предложение, и  притихла,  боясь  неосторожным
словом спугнуть его. Как только лорд начал говорить, она сразу  поняла,  что
не ошиблась, поскольку речь  его  опять  стала  сбивчивой,  что  происходило
всякий раз, как он заговаривал о чем-нибудь важном.
   - Леди... э-э... - рассеянно начал он, проводя пальцами по столу.
   - Кэмерон, - с готовностью подсказала Элизабет.
   - Да, Кэмерон, - согласился он и вновь  замолчал,  собираясь  с  мыслями.
Леди Кэмерон, - снова начал Марчмэн, - я простой  землевладелец  и  не  имею
желания жить в Лондоне, выставляя себя напоказ.  Я  бываю  в  городе  крайне
редко.
   Вижу, вам грустно это слышать.
   Элизабет печально кивнула.
   - Я также сильно опасаюсь, - продолжал он, и шея его побагровела,  -  что
мы вряд ли подходим друг другу, леди... э-э...  -  лорд  замолчал,  ужасаясь
своей грубости.
   - Кэмерон, - снова подсказала Элизабет, от души желая, чтобы он  поскорее
закончил свою мысль.
   - Да, конечно. Кэмерон. Я знал это. Так  вот  что  я  пытаюсь  сказать...
аа...
   - Что мы не подходим?.. - подтолкнула его Элизабет.
   - Совершенно верно! - Последняя фраза  дала  лорду  Марчмэну  возможность
представить дело так, будто Элизабет сама высказала эту мысль, и он радостно
закивал. - Я счастлив слышать, что вы согласны со мной.
   - Конечно, я сожалею об этом, - по доброте  душевной  добавила  Элизабет,
чувствуя, что должна его как-то утешить за  те  душевные  терзания,  которым
подвергла его у ручья. - Дядя тоже будет  очень  разочарован.  -  Ее  так  и
подмывало вскочить на ноги и всунуть ему в руку перо. - Может быть, вы прямо
сейчас и напишете ему о своем решении?
   - О нашем решении, - галантно поправил он, - Да,  но...  дядя  будет  так
огорчен, что я бы не хотела, чтобы он винил в этом меня.
   Достаточно и того, что напишет о ней сэр Фрэнсис. Дядя Джулиус отнюдь  не
дурак, и, если и граф выставит  причиной  отказа  ее  недостатки,  он  может
догадаться, что она намеренно отпугивает  поклонников,  чтобы  нарушить  его
планы.
   И тогда уж он наверняка откажется содержать Хэвенхерст.
   - Понимаю, - сказал лорд Марчмэн, продолжая смотреть на нее  все  тем  же
задумчивым взглядом, от которого ей было не по себе. Наконец он взял перо  и
начал писать записку. Элизабет, замерев, следила за его рукой.
   - Ну а теперь, когда это неприятное дело закончено,  могу  я  задать  вам
один вопрос? - спросил он, отодвигая письмо в сторону.
   Элизабет радостно кивнула.
   - Зачем вы приезжали сюда, то есть зачем вы согласились пересмотреть  мое
предложение?
   Ее встревожил и напугал этот вопрос. У Элизабет вдруг зародилось какое-то
смутное, расплывчатое воспоминание, что она когда-то говорила с ним на балу,
но этого было  недостаточно,  чтобы  придумать  какой-нибудь  правдоподобный
ответ. А сказать ему, что она согласилась на это только потому, что не может
обойтись без финансовой помощи дяди, было совершенно  немыслимо  -  граф  не
заслужил такого унижения.
   Он подождал некоторое время и, видя  ее  замешательство,  сделал  попытку
помочь:
   - Может быть, в ту нашу встречу полтора года назад я сказал что-то такое,
что ввело вас в заблуждение и дало вам повод думать, что я  люблю  городскую
жизнь?
   - Мне трудно сказать, - честно призналась Элизабет.
   - Леди Кэмерон, вы хотя бы помните нашу встречу?
   - О да, конечно, - ответила Элизабет, с  запозданием  вспоминая,  что  на
балу у леди Маркхэм ей представляли кого-то, очень похожего на него.  Точно!
- Мы встречались на балу у леди Маркхэм.
   Он безотрывно смотрел ей в лицо.
   - Мы познакомились в парке.
   - В парке? - в полном замешательстве повторила Элизабет.
   - Вы остановились и стали восхищаться цветами, и в  этот  момент  молодой
человек, сопровождавший вас, представил нас друг другу.
   - Да, да, конечно, - сказала Элизабет, отводя взгляд.
   - Может быть, вам интересно будет узнать, о чем мы  разговаривали  в  тот
день и на следующий, когда вы пошли гулять со мной в парк?
   В ней боролись смущение и любопытство, и любопытство одержало верх, - Да,
мне хотелось бы знать.
   - Мы говорили о рыбалке.
   - О-о-о рр-рыбалке? Он кивнул.
   - Через несколько минут после того как  нас  представили  друг  другу,  я
упомянул, что оказался в Лондоне лишь проездом, а не для того чтобы провести
здесь сезон, как это предположили вы. Я сказал, что собираюсь  порыбачить  в
Шотландии и уезжаю из Лондона на следующее утро.
   При этих словах дурное предчувствие сдавило ей грудь, и память ее  начала
проясняться.
   - Мы тогда очень приятно побеседовали с вами, - продолжал  лорд  Марчмэн.
Вы рассказывали о какой-то особенно осторожной форели, которую вам  в  конце
концов удалось поймать, - щеки Элизабет запылали как горячие  уголья,  когда
она услышала  продолжение,  -  и  мы  с  вами  совсем  позабыли  о  времени,
рассказывая друг другу рыбацкие байки.
   Он спокойно и терпеливо ждал ответа, и  когда  молчать  дальше  было  уже
невозможно, она наконец выговорила:
   - А что было... потом?
   - Совсем немного. На следующий день я не поехал в Шотландию,  а  зашел  к
вам. Вы отправили  восвояси  не  меньше  дюжины  молодых  болванов,  которые
пришли, чтобы отвезти вас на какой-то прием, и предпочли отправиться со мной
в парк.
   Элизабет не могла себя заставить посмотреть ему в глаза.
   - Хотите знать, о чем мы говорили на этот раз?
   - Нет, не думаю. Он усмехнулся.
   - Вы пожаловались, что устали от этой светской круговерти, и  признались,
что мечтаете снова оказаться на природе. По этой причине вы  и  приняли  мое
предложение пойти в парк. Думаю, мы оба чудесно провели тот день.
   Элизабет все-таки подняла глаза и, встретившись с его грустно-насмешливым
взглядом, с почти утвердительной интонацией спросила:
   - И мы снова говорили о рыбалке?
   - Нет. О том, как лучше охотиться на кабана. Она отвернула голову к окну.
   - Вы поведали мне волнующую историю о том, как ваш  отец  когда-то  давно
подстрелил дикого кабана, и как вы без разрешения наблюдали за этой охотой с
дерева, и как именно под этим деревом завалился кабан.  Насколько  я  помню,
беззлобно закончил он, - вы сказали, что своим радостным криком выдали  себя
охотниками заработали строгий выговор от отца.
   В глазах его заплясали смешинки, и внезапно они оба рассмеялись.
   - И ваш смех я тоже запомнил, - сказал он,  улыбаясь,  -  я  еще  подумал
тогда, что никогда раньше не слышал таких чудесных звуков.  -  Осознав,  что
сделал ей комплимент, он покраснел, подергал себя за шейный платок  и  отвел
глаза, Заметив его смущение, Элизабет подождала, пока граф придет в  себя  и
снова посмотрит на нее.
   - Теперь я тоже вспомнила вас, - сказала она и, видя, что он с сожалением
снова отворачивает голову, пристальным  взглядом  заставила  его  посмотреть
себе в лицо. - Правда, - тихо сказала она. - Я вспомнила всего минуту назад.
   Он обрадованно откинулся в кресле и уже более  свободно  посмотрел  ей  в
глаза.
   - Так почему же  вы  решили  пересмотреть  мое  предложение,  если  я  не
произвел на вас ни малейшего впечатления?
   Он был таким милым, таким хорошим, и Элизабет почувствовала, что не смеет
солгать  ему.  Более  того,  ее  мнение  относительно  ума  лорда   Марчмэна
стремительно  менялось  в  лучшую   сторону.   Теперь,   когда   возможность
романтического увлечения была начисто отметена, он начал  проявлять  опасную
проницательность.
   - Вы можете быть со мной полностью откровенны, -  успокоил  он  Элизабет,
словно прочитав ее мысли. - И  примите  во  внимание,  что  я  не  такой  уж
простак, как вам, должно быть,  показалось.  Просто  я...  редко  общаюсь  с
женщинами и не умею за ними ухаживать. Но, может  быть,  мы  могли  бы  быть
друзьями, раз уж мне не суждено стать вашим мужем, -  сказал  он,  почти  не
выдав своего сожаления.
   Элизабет уже поняла, что  граф  не  оставит  ее  в  покое,  пока  она  не
расскажет ему все, как есть, но интуитивно чувствовала, что смеяться над ней
он не станет.
   - Решение принял мой дядя, - сказала она со смущенной  улыбкой,  стараясь
изложить дело так, чтобы оно было как можно  менее  унизительным  для  лорда
Марчмэна. - У него нет собственных детей, и  он  очень  решительно  настроен
выдать меня замуж. Он узнал имена джентльменов, которые когда-то делали  мне
предложение, и... как бы это сказать... - Элизабет беспомощно замолчала.
   Объяснить ему это оказалось не так просто, как она надеялась.
   - И выбрал меня? - предположил граф. Элизабет кивнула.
   - Странно. Я точно помню, как все говорили,  что  вы  получили  множество
предложений в тот сезон, когда я познакомился с вами. И  тем  не  менее  ваш
дядя выбрал меня. Надо  сказать,  я  польщен.  Но  и  немало  удивлен  таким
оборотом дела.
   Принимая во внимание значительную разницу в возрасте,  не  говоря  уж  об
интересах, я бы предположил, что он выберет более молодого  человека.  Прошу
прощения за любопытство, но что все-таки толкнуло  его  на  это?  -  спросил
граф, не сводя с нее пристального взгляда.
   Элизабет чуть не выпрыгнула из кресла от досады, когда он задал следующий
вопрос:
   - И кого еще он выбрал в кандидаты?
   Закусив губу, она отвернулась, не подумав о том, что по  ее  потрясенному
лицу лорд Марчмэн без труда догадается, что как  бы  ни  смутил  ее  вопрос,
ответ на него пугает ее еще больше.
   - Кто бы ни был этот человек, он, должно быть, устраивает вас еще меньше,
если судить по вашему лицу, - сказал граф, наблюдая за ней.  -  Может  быть,
мне попытаться угадать? Или сказать вам прямо,  что  час  назад  я  случайно
услышал, как ваша тетя и  ваш  кучер  смеялись  над  тем,  как  все  здорово
получилось с сэром Фрэнсисом Белховеном? Другой кандидат - Белховен? - мягко
спросил он.
   Элизабет побледнела.
   - Проклятие! - вырвалось у графа. - Как только вашему дяде могло прийти в
голову предложить такое невинное дитя, как вы, этому старому...
   - Он уже отказался от этой мысли, - заверила его Элизабет, тронутая  тем,
что, будучи почти не знаком с ней, граф так сильно о ней беспокоится.
   - Вы уверены?