невыразимо прекрасные ощущения, которые будил в ней его поцелуй. Наконец  Ян
заставил себя оторваться от этих колдовских губ и резко поднял голову.
   - Ч-ч-черт! - прошептал он, но руки помимо его воли еще  крепче  обвились
вокруг ее тела.
   Сердце Элизабет билось как маленькая пойманная птичка, она  посмотрела  в
его глаза, полыхавшие тайным огнем, и он притянул к себе ее голову, их  губы
слились в поцелуе.  С  яростной  настойчивостью  он  раздвинул  ей  губы,  и
Элизабет  вдруг  прильнула  к  нему,  переполненная  какими-то   незнакомыми
чувственными желаниями, обняв его руками за шею, она откровенно ответила  на
его поцелуй. Она не стала протестовать, когда его язык начал ласкать ее рот.
Ее податливость вызвала у Яна новый взрыв неудержимого желания, он изо  всех
сих притянул ее к себе, чего-то дико и настойчиво требуя.
   Она сделала незаметное движение, приспосабливаясь к  нему  и  неосознанно
распаляя его желание.
   Его руки машинально скользнули к ее  груди,  но  вдруг  осознав,  что  он
делает, Ян отдернул руки и, оторвавшись от ее рта, поднял голову и посмотрел
пустым взглядом куда-то над ее головой, не зная, целовать ли ее  дальше  или
попытаться обратить все в шутку. Еще ни одна женщина  не  возбуждала  в  нем
такого желания всего после нескольких поцелуев.
   - Это было так, как я помнила, - прошептала Элизабет,  потрясенная  силой
охватившего ее чувства.
   Это было даже лучше, чем помнил он. На этот  раз  страсть  была  сильнее,
неистовей... И она не поняла этого  только  благодаря  тому,  что  он  сумел
устоять перед искушением и не поцеловал ее еще раз. Он только что отверг эту
мысль как безумную, и вдруг они услышали позади себя мужской голос:
   - Боже правый! Что здесь происходит?
   Элизабет рванулась в безумной панике и  увидела  бегущего  к  ним  седого
мужчину средних лет. Ян  успокаивающе  положил  ей  руку  на  талию,  и  она
осталась стоять, окаменев от шока.
   - Я слышал стрельбу... - человек  прислонился  к  дереву,  держась  одной
рукой за сердце, грудь его тяжело вздымалась. - Я слышал ее все время,  пока
поднимался из долины, и подумал...
   Он замолчал, глядя на пунцовую, со спутанными  волосами  Элизабет.  Потом
его взгляд переместился на руку Яна, лежащую на ее талии.
   - И что ты подумал? - спросил Ян.  Для  человека,  застигнутого  в  столь
пикантной ситуации, и не  кем-нибудь,  а  шотландским  викарием,  его  голос
звучал поразительно спокойно.
   Викарий наконец оценил ситуацию, и лицо его стало жестким.  Он  отделился
от дерева и направился к ним, стряхивая с рукава прилипшие кусочки коры.
   - Я подумал, - с иронией сказал он, - что вы  тут  убиваете  друг  друга.
Мисс Трокмортон-Джонс, - продолжил он уже более мягко, останавливаясь  перед
Элизабет, - считала это вполне вероятным, когда откомандировала меня сюда.
   - Люсинда? - ахнула Элизабет, все еще не придя в себя. - Вас послала сюда
Люсинда?
   - Совершенно верно, - сказал викарий, опуская укоризненный взгляд на руку
Яна, покоившуюся на ее талии. Элизабет наконец с ужасом  осознала,  что  все
еще стоит в этом полуобьятии и, оттолкнув руку  Яна,  поспешно  отступила  в
сторону.
   Она приготовилась выслушать  грозную  обвинительную  тираду  относительно
своего греховного поведения, но викарий только хмурил седые кустистые  брови
и продолжал вопросительно смотреть на  Яна.  Чем  дольше  они  молчали,  тем
невыносимей становилось это молчание и, чувствуя, что не в силах больше  его
выносить,  Элизабет  умоляюще  посмотрела  на  Яна.  Но  к  ее   величайшему
удивлению, вместо стыда лицо Торнтона выражало только веселость и  некоторое
сожаление, что им помешали.
   - Ну? - спросил наконец викарий, глядя  на  Яна.  -  Что  ты  можешь  мне
сказать?
   - Добрый день, - весело произнес Ян. - Я не ожидал  встретиться  с  тобой
раньше завтрашнего дня, дядя.
   - Я это вижу, - с нескрываемой иронией ответил викарий.
   - Дядя! - вырвалось у Элизабет. Не веря своим ушам, она подняла взгляд на
Яна. Словно прочитав ее мысли, викарий посмотрел на Элизабет - в  его  карих
глазах тоже искрился смех.
   - Забавно, не правда ли, моя дорогая? Это лишний раз убеждает меня в том,
что Господь не лишен чувства юмора.
   Истерический смешок вырвался из груди Элизабет. Ян тоже  начал  понемногу
утрачивать свою невозмутимость,  по  мере  того  как  его  дядя  ударился  в
перечисление всех горестей, которые принесло ему это родство:
   - Вы и представить себе не можете, какая пытка утешать плачущих  девушек,
которые безуспешно расставляют свои сети в надежде поймать его, - сказал  он
Элизабет. - Но это не идет ни в какое сравнение  с  тем  случаем,  когда  он
выставил на бега свою лошадь, и один из моих прихожан решил,  что  именно  я
буду принимать ставки!
   Смех Элизабет отозвался в горах музыкальным эхом, и викарий,  не  обращая
внимания на недовольный взгляд Яна, безжалостно продолжил:
   - У меня уже мозоли на коленях - столько часов, недель, месяцев я молился
за спасение его бессмертной души...
   - Дункан, когда ты закончишь перечисление моих грехов, перебил его Ян,  я
представлю тебя моей гостье.
   Викария ничуть не возмутил легкомысленный тон Яна, наоборот,  он  казался
очень довольным.
   - Конечно, Ян, при любых обстоятельствах нужно соблюдать Приличия.
   В эту минуту Элизабет поняла, что  вместо  гневной  тирады,  которую  она
ожидала услышать, викарий высказал свое мнение относительно их  поведения  в
мягкой, но достаточно ясной форме. Ей только показалось  странным,  что  все
упреки  он  адресовал  только  Яну.  Но   даже   не   зная   причины   такой
снисходительности, она была благодарна ему за  то,  что  он  избавил  ее  от
дальнейшего унижения.
   Ян, очевидно, тоже это понял, он пожал дяде руку и суховато бросил:
   - А ты неплохо выглядишь, Дункан, несмотря на мозоли на коленях.  И  хочу
тебя заверить, - добавил он, - что твои проповеди всегда производят на  меня
неизгладимое впечатление, независимо от того, сижу я или стою.
   - Это оттого, что у тебя прослеживается прискорбная тенденция засыпать на
их середине, - с легким укором сказал викарий, отвечая на рукопожатие Яна.
   Ян повернулся к Элизабет.
   - Позволь представить тебе леди Элизабет Камерой мою гостью.
   Элизабет подумала, что быть представленной таким образом  еще  хуже,  чем
быть застигнутой в его объятиях, и отрицательно замотала головой.
   - Это не совсем так. Я здесь... а-а...
   От волнения мысли ее разбегались, и викарий снова пришел ей на помощь.
   - Вы здесь вынужденная гостья, - подсказал он. Улыбаясь, он взял ее  руки
в свои. - Я прекрасно понимаю ваше положение,  поскольку  имел  удовольствие
познакомиться с мисс Трокмортон-Джонс. Она же и направила меня сюда,  как  я
вам уже говорил. Я обещал ей пробыть здесь до завтра или до послезавтра -  в
общем, до ее возвращения.
   - До завтра или до послезавтра? Но они собирались вернуться сегодня.
   - Дело в том, что произошел несчастный случай  -  совсем  незначительный,
поторопился успокоить ее викарий. - Джейк говорит,  что  ей  попалась  очень
строптивая лошадь, которая все время норовит лягнуть ее.
   - Люсинда сильно пострадала? - спросила Элизабет, готовая в ту же  минуту
помчаться к ней на помощь.
   - Лошадь лягнула мистера Уайли, - объяснил викарий, - поэтому  пострадали
только его гордость и... нижняя часть тела.  Однако  мисс  Трокмортон-Джонс,
справедливо полагая, что некоторые дисциплинарные меры могут призвать лошадь
к порядку, воспользовалась единственным средством воздействия, которое  было
в ее распоряжении, поскольку зонтик в этот момент лежал на земле.  Она  тоже
лягнула лошадь, в результате чего эта  достойнейшая  леди  сильно  повредила
себе лодыжку.
   Ей дали лауданум, и мой конюший занялся ее лечением.  Через  день,  самое
большее два, она уже встанет на ноги.
   Повернувшись к Яну, викарий сказал:
   - Ян, я прекрасно понимаю, что ты не ожидал моего появления. Однако  если
твоя месть не будет .заключаться в том, что ты лишишь меня своей  прекрасной
мадеры, я готов остаться здесь и после возвращения мисс Трокмортон-Джонс.
   - Я пойду и принесу стаканы, - сказала  Элизабет,  понимая,  что  следует
оставить их одних. Направляясь к дому, она слышала, как Ян сказал:
   - Если ты надеялся хорошо поесть, то выбрал не то место. Мисс Кэмерон уже
пыталась сегодня утром принести себя в жертву на алтарь домашнего хозяйства,
в результате чего мы чудом избежали смерти. Ужин за  мной,  но  нет  никакой
гарантии, что он будет лучше завтрака.
   - Я попробую помочь вам, - добродушно отозвался викарий.  Когда  Элизабет
ушла в дом, Ян тихо спросил:
   - Как сильно пострадала та женщина?
   - Трудно сказать. Она была настолько вне себя от  ярости,  что  почти  не
чувствовала боли. А может быть, это все из-за лауданума.
   - Что все?
   Викарий помолчал немного, наблюдая за птичкой, шныряющей в листве над  их
головами, потом сказал:
   - Она находилась в  очень  странном  состоянии.  Страшно  рассерженная  и
возмущенная. С другой стороны, она боялась, что ты опять начнешь "нежничать"
с мисс Кэмерон. Когда я прибыл сюда, мне стало ясно, что она имела  в  виду.
Однако у  нее  были  и  другие  опасения:  она  боялась,  что  молодая  леди
попытается пристрелить  тебя,  как  уже  было  однажды.  Вот  почему  я  так
испугался, когда услышал выстрелы, и помчался сюда со всех ног.
   - Мы стреляли по мишени.
   Викарий кивнул, потом пристально посмотрел на Торнтона.
   - Тебя что-то беспокоит? - спросил Ян, заметив его хмурый взгляд.
   Викарий поколебался, затем слегка покачал головой, будто не соглашаясь  с
чем-то.
   - Мисс Трокмортон-Джонс сказала мне кое-что еще, но я отказываюсь  в  это
верить.
   - Наверное, сказалось действие лауданума, - пожав плечами, ответил Ян, не
выразив желания узнать, что же такое она сказала.
   - Возможно, - ответил  викарий,  нахмурив  брови.  -  Но  я  не  принимал
лауданума, и тем не менее мне кажется, что ты  собирался  объявить  о  своей
помолвке с одной молодой женщиной по имени Кристина Тэйлор.
   - Да, это так.
   Лицо викария еще более посуровело.
   - В таком случае, какие извинения ты можешь  найти  тому,  что  я  увидел
здесь несколько минут назад?
   - Это было помешательство, - коротко ответил Ян. Они вошли в дом: викарий
- молчаливый и задумчивый,  Ян  -  мрачный,  как  туча.  Неожиданный  приезд
Дункана его не  беспокоил,  его  волновало  безумное  влечение  к  Элизабет,
которое он испытал, целуя ее. Кем бы ни была она в действительности,  в  его
объятиях она становилась обольстительным ангелом.  Слезы,  которые  Элизабет
проливала сегодня, были вызваны предательством подруги. Но  два  года  назад
она сама  без  малейших  угрызений  совести  изменила  Мондвэйлу,  а  сейчас
спокойно говорит о браке с Aелховеном или Джоном  Марчмэном.  При  атом  уже
через час она страстно прижимается к нему и с жаром отвечает на его поцелуи.
Злость  Яна  сменилась  отвращением.  Ей  действительно  следует  выйти   за
Белховена, мрачно усмехнувшись, подумал он. Старый развратник - это то,  что
ей нужно, получится идеальная пара, если не считать разницы  в  возрасте.  А
Марчмэн заслуживает лучшего, чем ее видавшее виды  неразборчивое  тело.  Она
превратит его жизнь в ад.
   Несмотря на ангельское личико, Элизабет Кэмерон осталась тем  же,  чем  и
была: бессердечной кокеткой, в которой было  больше  плотской  страсти,  чем
настоящего чувства.

***

   В чернильном небе мерцали звезды. Со стаканом виски в  руке  Ян  стоял  у
небольшого костерка и следил,  как  жарится  рыба.  Ночная  тишина  и  виски
успокоили его. Сейчас, глядя на маленький веселый  костер,  он  сожалел  уже
только о том, что приезд Элизабет лишил его мира и покоя, в которых  он  так
нуждался. Весь год он работал в страшном напряжении и,  отправляясь  в  этот
дом, надеялся успокоиться и отдохнуть,  как  это  бывало  всегда,  когда  он
возвращался сюда.
   Еще подростком он знал,  что  когда-нибудь  покинет  родительский  дом  и
пойдет по жизни своей дорогой. Но добившись всего,  о  чем  мечтал,  Ян  все
время возвращался сюда, словно именно здесь надеялся обрести то, чего ему не
хватало, нечто неуловимое, иллюзорное, но, как ему казалось, способное  дать
успокоение его неприкаянной душе. Теперь он вел жизнь,  соответствующую  его
богатству и власти, и во многом эта жизнь устраивала  его.  Он  уже  слишком
много повидал и слишком сильно изменился сам, чтобы сделать это место  своим
постоянным домом.
   Он смирился с этим, когда принял решение жениться на Кристине. Она ни  за
что не согласится жить здесь,  но  зато  в  его  роскошных  особняках  будет
смотреться прекрасно.
   Кристина Тэйлор была  красивой,  страстной  и  утонченной.  Они  идеально
подходили друг другу, иначе он просто не сделал бы  ей  предложение.  Прежде
чем решиться на это, он обдумал все так же  тщательно,  как  обдумывал  свои
финансовые операции, - опираясь исключительно на здравый смысл и никогда  не
подводившее его деловое чутье. Фактически за все последние годы он  поступил
необдуманно только один раз - когда безумно увлекся  Элизабет  и  сделал  ей
предложение.
   - Как нехорошо было с вашей стороны заставлять меня  готовить,  когда  вы
сами прекрасно справляетесь с этим, - с улыбкой сказала Элизабет,  перемывая
оставшуюся после ужина посуду.
   - Это не совсем так, - мягко ответил Ян. Он налил себе и Дункану бренди и
пересел ближе к камину. -  Я  умею  готовить  только  рыбу  и  только  одним
способом.
   - Он открыл крышку небольшого ящичка, стоявшего на столе, и достал оттуда
тонкую сигару. Эти сигары ему сделали на заказ в  Лондоне.  Он  взглянул  на
Элизабет и на всякий случай спросил:
   - Не возражаете?
   Элизабет посмотрела на сигару, улыбнулась и покачала  головой.  Ей  вдруг
вспомнилось, как она встретила Яна два года назад в  саду.  Он  вот  так  же
собирался раскурить сигару, когда увидел ее. Ей  так  ясно  вспомнилась  эта
сцена, что она даже увидела, как оранжево-золотое пламя спички осветило  его
чеканные черты, когда он сложил руки лодочкой, закрывая огонь от ветра.  При
этом воспоминании слабая улыбка озарила ее лицо, и  она  перевела  взгляд  с
незажженной сигары на лицо Яна, мысленно спрашивая,  помнит  ли  и  он  этот
момент.
   Их взгляды встретились, он посмотрел на свою сигару, потом снова на  нее,
и в глазах его отразился вежливый вопрос. Она поняла, что он не помнит.
   - Нет, я нисколько не возражаю, - ответила Элизабет, пряча  разочарование
за улыбкой.
   Викарий, наблюдавший этот обмен взглядами и  предшествующую  ему  светлую
улыбку на лице Элизабет, подумал, что все это чрезвычайно загадочно, так  же
как и непонятное поведение Яна за ужином. Дункан еще ни разу не видел, чтобы
Ян так вел себя с женщиной.
   Дункан уже привык к тому, что все женщины находят Яна неотразимым  и  что
он никогда не отказывается от того, что ему с такой готовностью  предлагают.
Он  смеялся  над   их   капризами   и   относился   к   ним   со   спокойной
снисходительностью. И даже после того как он утрачивал к женщине интерес, он
продолжал относиться к ней с неизменным восхищением и галантностью - будь то
деревенская девчонка или дочь графа.
   Поэтому  неудивительно,  что   Дункану   показалось   странным   и   даже
подозрительным, что Ян практически не замечает девушку, хотя два часа  назад
он держал Элизабет Кэмерон в своих объятиях так, словно  в  ней  заключалось
счастье всей его жизни. Он был вежлив и предупредителен к своей  гостье,  но
как женщину - не замечал.
   Дункан стал наблюдать за Яном, ожидая, что тот бросит на нее взгляд  хотя
бы украдкой, но его племянник взял книгу и стал читать  ее  с  таким  видом,
словно и вовсе забыл о существовании Элизабет Кэмерон.
   - Насколько я понимаю, в этом году у тебя дела  идут  хорошо?  -  спросил
викарий, чтобы как-то завязать разговор. Ян оторвался от книги и  с  улыбкой
ответил:
   - Не так хорошо, как я рассчитывал, но достаточно прилично.
   - Твои рискованные предприятия еще не принесли свои плоды?
   - Не все.
   Элизабет замерла на мгновение,  затем  с  прежней  старательностью  стала
вытирать тарелки. Два года назад Ян говорил, что, если дела  у  него  пойдут
хорошо, он будет  достаточно  богат,  чтобы  обеспечить  ее.  Очевидно,  его
надежды не оправдались, вот почему он и поселился в этом коттедже. Ее сердце
преисполнилось сострадания - он строил такие грандиозные планы, и ничего  не
вышло. Но с другой стороны, не так уж и плохо жить в  окружении  этой  дикой
горной природы с  ее  первозданной  красотой,  в  таком  уютном  доме,  окна
которого выходят на долину.
   Конечно, этот коттедж не идет ни в какое сравнение с Хэвенхерстом,  но  в
нем тоже есть свое очарование. К тому же  на  его  содержание  не  требуется
такой уймы денег и столько слуг, как для Хэвенхерста, и это тоже  говорит  в
его пользу. Это она служила Хэвенхерсту, а не он ей. И с этой  точки  зрения
хорошенький маленький домик с соломенной крышей и просторными комнатами  был
просто замечательным. Он не требовал от тех, кому он  давал  кров  и  тепло,
бессонных ночей в думах о том,  во  сколько  обойдется  починка  одиннадцати
дымоходов и заделка щелей в стенах.
   Ян просто не знает, как ему повезло, иначе не стал бы  проводить  столько
времени в клубах, пытаясь нажить состояние игрой. Он жил бы  здесь,  в  этом
суровом и прекрасном крае, который находился в такой гармонии с  ним  самим.
Она настолько увлеклась этими размышлениями, что уже почти  жалела,  что  не
может здесь жить.
   Покончив с посудой, Элизабет решила подняться к  себе.  Из  разговора  за
ужином она поняла, что дядя с племянником давно не виделись, и  решила  дать
им возможность обсудить свои дела наедине.
   Она повесила  полотенце  на  крючок,  сняла  импровизированный  фартук  и
пожелала мужчинам спокойной ночи. Викарий улыбнулся и  пожелал  ей  приятных
сновидений. Ян едва взглянул на девушку и рассеянно бросил:
   - Спокойной ночи.
   После того как Элизабет поднялась к себе, Дункан  какое-то  время  сидел,
наблюдая за склоненным над книгой племянником и  вспоминая,  как  давал  ему
уроки, когда тот был мальчиком. Как и отец Яна, Дункан имел  университетское
образование, но  к  тринадцати  годам  племянник  уже  "проглотил"  все  его
университетские книги и требовал, чтобы его учили дальше. Его тяга к знаниям
не имела границ,  а  ум  был  настолько  блестящим,  что  его  отец  и  дядя
испытывали невольный благоговейный трепет.  Ян  умел  мгновенно  производить
сложнейшие  математические  расчеты  в  уме,  и  пока  Дункан   думал,   как
подступиться к решению задачи, Ян уже выдавал ответ.
   Эта способность сильно помогала ему в игре: с поразительной точностью  он
мог рассчитать, каковы его шансы  на  взятку  или  на  какой  сектор  укажет
стрелка рулетки, Дункан считал это  бездарным  растрачиванием  гениальности,
дарованной ему  Господом.  От  знатных  британских  предков  Ян  унаследовал
спокойную холодную надменность, а от шотландцев  -  горячий  гордый  нрав  и
упрямство. В результате получился человек, который решал все сам и  уж  если
принимал  решение,  то  никто  и  ничто  не  могло  заставить  его  от  него
отказаться. Да и зачем ему было отказываться,  мрачно  подумал  викарий,  не
зная, как подступиться к предмету, который собирался обсудить с племянником.
В большинстве вопросов суждение Яна оказывалось верным, и  Дункан  полагался
на его мнение, как ни на чье другое.
   Только в одном вопросе, на взгляд Дункана,  ясность  мысли  ему  изменяла
когда  дело  касалось  его  английской  родни.  Одно  упоминание  о  герцоге
Стэнхоупском приводило племянника в ярость, и Дункан долго колебался, прежде
чем решиться в очередной раз обсудить с ним этот предмет.  Несмотря  на  все
уважение и глубокую привязанность, которые Ян питал к Дункану, викарий знал,
что, если кто-то сильно заденет его самолюбие или  станет  лезть  к