закончит диктовать секретарю и  обратит  наконец  на
него внимание.
   - Боже, прекрати это в конце концов! - не выдержал Джордан.
   -  Что  прекратить?  -  спросил  Ян,  откидываясь  в  кресле.  Джордан  с
беспомощной злостью уставился на него,  сам  не  зная,  чем  его  раздражает
поведение Яна. На нем  была  рубашка  с  закатанными  рукавами,  лицо  чисто
выбрито, и если не считать катастрофической потери в весе, Ян  выглядел  как
человек, живущий спокойной размеренной жизнью.
   - Я не могу видеть, что ты ведешь себя так... так, словно все нормально!
   - Чего ты от меня хочешь? - услышал он в ответ.  Ян  встал  и  подошел  к
буфету, чтобы налить себе и Джордану виски. - Если ты думаешь,  что  я  буду
рыдать и рвать на себе волосы, то напрасно теряешь время.
   - Нет, в настоящий момент я рад, что ты не поддался  истерике  в  мужском
варианте. Как я сказал, у меня есть новости, и хотя с  личной  точки  зрения
они тебя вряд ли обрадуют, это самые лучшие новости  с  тех  пор,  как  была
назначена дата слушания дела. Ян, -  помедлив,  продолжил  Джордан,  -  наши
люди, я хочу сказать, твои люди наконец напали на след Элизабет.
   Выражение лица Яна не изменилось, и голос звучал холодно:
   - И где же она?
   - Пока мы не знаем, но уже точно  известно,  что  ее  видели  в  обществе
мужчины на  Бернамской  дороге  две  ночи  спустя  после  исчезновения.  Они
останавливались в гостинице в пятнадцати милях севернее Листера. Они... - он
заколебался и торопливо договорил:
   - они путешествуют как муж и жена.
   Ян чуть крепче сжал в руке бокал с виски, но больше ничем не выдал своего
отношения к этой новости и к тому, что за ней стояло.
   - Есть и другие новости - такие же  хорошие,  то  есть  я  хочу  сказать,
ценные для нас.
   Ян осушил содержимое бокала и произнес с ледяной окончательностью:
   - Не представляю, какие новости могут быть лучше этой. Таким образом, она
доказала, что я не убивал ее, и одновременно дала  неопровержимое  основание
для развода.
   Согнав со своего лица выражение  сочувствия,  которое,  он  знал,  всегда
претило Яну, Джордан смотрел, как он  подошел  к  письменному  столу,  затем
решительно продолжил:
   - Обвинитель может возразить, что мужчина, с  которым  она  путешествует,
был нанят тобой. Но я надеюсь, что другая новость поможет нам убедить  всех,
что ее отъезд не был внезапным и она готовилась к нему заранее.
   Ян поднял на него глаза в вопросительном молчании, и Джордан объяснил:
   - За четыре дня до исчезновения она продала свои драгоценности ювелиру на
Флетчер-стрит. Ювелир сказал, что не открылся раньше только потому, что леди
Торнтон, которую он знал как миссис Роберте, казалась очень  напуганной.  Он
сказал, что не хотел выдавать ее, думая, что у нее  были  достаточно  веские
причины сбежать от тебя.
   - Он до сих пор не выдал ее не потому, что пожалел, а из-за  страха,  что
она продала ему драгоценности, на которые не имела  права,  и  ему  придется
вернуть их, - цинично заметил Ян. - Но поскольку газеты не писали о  пропаже
драгоценностей, он заключил, что может заявить об этом в полицию.
   - Возможно. Но суть в том, что теперь тебя не смогут судить за убийство.
   Не менее важно и то, что, поскольку доказано, что  ее  исчезновение  было
добровольным, судьи иначе посмотрят и на дело ее брата, которого ты  ....  -
он замолчал, не желая больше произносить это слово.
   Ян молча взял перо и контракт из стопки бумаг, которые лежали у  него  на
столе.
   - Наши люди ничего не знали об исчезновении драгоценностей,  -  продолжал
Джордан, - потому что в Хэверхерсте думали, что они в целости и  сохранности
лежат в твоем доме, а твои слуги полагали, что они в Лондоне.
   - С этим все ясно, - безразлично отозвался Ян. - Но  самое  смешное,  что
для обвинения это не имеет никакого веса. Они будут настаивать на том, что я
нанял и  женщину,  которая  под  видом  Элизабет  продала  драгоценности,  и
мужчину, который выдает себя за ее любовника. А сейчас скажи мне: ты  будешь
участвовать в совместном предприятии, о котором мы  с  тобой  говорили,  или
пока воздержишься?
   - Воздержусь? - переспросил Джордан, не понимая, о чем он.
   - В настоящий момент моя репутация честного человека пошатнулась. И  если
твои друзья предпочтут выйти из предприятия, я смогу их понять.
   - Они уже вышли, - нехотя признался Джордан. - Но я остаюсь с тобой.
   - Это даже хорошо, что они вышли, - сказал Ян, доставая другие  контракты
и вычеркивая из  них  фамилии.  -  В  конечном  счете  нам  с  тобой  больше
достанется.
   - Ян, - тихо сказал Джордан, - меня так и подмывает врезать  тебе,  чтобы
посмотреть, отразятся ли на твоем лице хоть какие-нибудь эмоции. Я больше не
могу выносить твоего безразличия к тому, что происходит. - Ян  оторвался  от
документов и поднял на него взгляд. Джордан увидел пульсирующую жилку у него
на шее - единственный признак, который выдавал его муку и ярость, и  испытал
огромное облегчение, а вместе с ним и неловкость. - Я сожалею о своих словах
больше, чем могу тебе выразить, - извинился Джордан.  -  И  если  это  может
послужить хоть каким-нибудь утешением, хочу сказать тебе, что на собственном
опыте знаю, каково быть обманутым мужем.
   - Я не нуждаюсь в утешении, - отрезал Ян. - Мне нужно только время.
   - Чтобы пережить все это, - согласился Джордан.
   - Время, - холодно протянул  Ян,  -  чтобы  успеть  разобраться  с  этими
документами.
   Шагая через холл к парадной двери, Джордан уже не был уверен, видел ли он
на самом деле свидетельство того, что Ян еще что-то чувствует.

***

   Элизабет стояла все у того же дерева, к которому приходила каждый день, и
смотрела на море. Теперь корабль мог прийти в любое  время  -  тот,  который
отвезет их на Ямайку,  сказал  Роберт.  Он  не  мог  дождаться  часа,  когда
окажется наконец за пределами Британии, и страшно  нервничал.  И  кто  может
обвинить его в этом, думала она, медленно подходя  к  краю  обрыва,  который
резко уходил вниз.
   Там, в нескольких сотнях футов, были только песок и камни.
   Роберт снял для них комнату в доме мистера и миссис Хоган.  Миссис  Хоган
отлично готовила, Роберт с удовольствием ел и немного поправился. Как и все,
кто жил в Хелмшиде, Хоганы были добрыми работящими людьми, а их  неугомонные
четырехлетние сыновья-близнецы - просто чудом. Элизабет очень нравилась  вся
семья Хоганов, и она предпочла бы остаться здесь навсегда,  спрятавшись  ото
всех и никому неизвестной.
   В отличие от Роберта, она не хотела  покидать  Британские  острова  и  не
боялась быть обнаруженной. Странным образом она нашла  здесь  некое  подобие
покоя - она была достаточно близко от Яна и достаточно  далеко,  чтобы  быть
уверенной, что никакой его поступок или слово не смогут причинить ей боль.
   - Это слишком высокий обрыв, миссис, - сказал мистер Хоган, подходя к ней
сзади и хватая за руку  своей  крепкой  мозолистой  рукой.  -  Лучше  уйдите
отсюда, слышите?
   - Я не заметила, что стою так  близко  к  краю,  -  сказала  Элизабет,  с
удивлением обнаруживая, что мыски ее туфель висят над обрывом.
   - Идите домой и  отдохните.  Ваш  муж  рассказал  нам,  как  нелегко  вам
пришлось, и объяснил, что вам нельзя волноваться.
   Открытие, что Роберт мог поделиться с кем-то их проблемами, тем  более  с
Хоганами, которые знали, что они ожидают корабль, отправляющийся  в  Америку
или на  Ямайку,  или  в  какое-нибудь  другое  подходящее  место,  заставило
Элизабет очнуться от болезненного отупения настолько, что она спросила:
   - А что Роб... мой муж рассказал вам обо мне?
   - Он объяснил, что вам нельзя ни слышать, ни видеть  ничего  такого,  что
могло бы вас взволновать.
   - Что бы мне хотелось увидеть, - сказала Элизабет, поднимаясь на  крыльцо
их дома и вдыхая запах пекущегося хлеба, - так это газету!
   - Ваш муж особенно предупреждал о газетах, - сказал мистер Хоган.
   - Вряд ли я смогу найти здесь газету, - устало ответила Элизабет, отвечая
рассеянной улыбкой на приветствие одного из близнецов,  который  подбежал  к
ней и обвил руками ее колени. - Хотя мне трудно поверить, что  где-нибудь  в
Англии есть место, куда хотя бы изредка не доходит пресса.
   - Да вам и не захочется читать  всю  эту  чепуху.  Вечно  одно  и  то  же
убийства, тяжкие телесные повреждения, политика, танцы.
   Когда Элизабет изолированно жила в Хэвенхерсте, она  действительно  редко
читала газеты, потому  что  они  заставляли  ее  острее  почувствовать  свою
отторгнутость от светской жизни. Однако сейчас ей хотелось знать,  пишут  ли
что-нибудь об ее исчезновении и какие выводы из него делают. Она  допускала,
что Хоганы могут и не уметь читать, это само по себе не было  необычным,  но
ей казалось весьма странным, что он не может назвать никого  из  местных,  у
кого могла бы найтись хотя бы старая газета.
   - Мне действительно очень нужна газета!  -  сказала  Элизабет  с  большей
страстностью, чем хотела, и малыш отпустил ее ноги. - Могу я вам  чем-нибудь
помочь, миссис Хоган? - спросила она, чтобы стереть  впечатление  от  своего
восклицания по поводу газеты. Миссис  Хоган  находилась  на  седьмом  месяце
беременности, но была неизменно при деле и неизменно весела.
   - Нисколечко, миссис Роберте. Вы лучше садитесь за стол и отдохните,  как
следует, а я принесу вам чашечку чайку.
   - Мне нужна газета, а не чай, - пробормотала про себя Элизабет.
   - Тимми! - шикнула на сына миссис  Хоган.  -  Убери  это  отсюда  сию  же
минуту, слышишь! Тимми, - предупредила она, но жизнерадостный  мальчишка  по
обыкновению не обратил на ее грозный  тон  никакого  внимания.  Он  подергал
Элизабет за юбку, но его отец вдруг налетел на него, как ястреб, и вырвал из
его ручонок что-то большое и легкое.
   - Это для леди! - закричал малыш, забираясь к ней на колени. -  Я  принес
это для леди!
   От удивления Элизабет чуть не уронила ребенка на пол.
   - Это газета! - вскричала  она,  метнув  обвиняющий  взгляд!  на  мистера
Хогана, потом на миссис Хоган. Супруги не привыкли  лгать,  и  их  загорелые
щеки покрылись румянцем стыда. - Мистер  Хоган,  пожалуйста,  дайте  мне  ее
посмотреть.
   - Вы очень разволновались, как и говорил  ваш  муж.  Он  сказал,  что  вы
можете разнервничаться, если увидите газету.
   - Я разнервничалась из-за того, что вы не даете мне ее посмотреть, -  как
можно вежливее и терпеливее сказала Элизабет.
   - Она старая, - противился мистер Хоган. - Ей больше Трех недель.
   Как ни странно, но эта дурацкая ссора из-за  какой-то  несчастной  газеты
впервые за прошедшие недели пробудила у Элизабет  настоящие  чувства.  Отказ
дать  ей  газету  неожиданно  рассердил  ее,  однако,  когда  она  вспомнила
предшествующие этому уговоры отдохнуть и не волноваться, ей стало немного не
по себе.
   - Я нисколько не разволновалась, - с натянутой улыбкой сказала  Элизабет,
обращаясь к миссис Хоган, за которой в этом доме оставалось решающее  слово.
Мне просто хотелось почитать о модах в этом сезоне.
   - В этом сезоне носят голубое, - ответила миссис  Хоган,  улыбаясь  ей  и
покачиванием головы давая мужу понять, чтобы тот не давал  Элизабет  газету.
Так что теперь вы знаете. Ведь правда, голубой - красивый цвет?
   - Так вы умеете читать? -  сказала  Элизабет,  с  трудом  удерживаясь  от
желания вырвать газету у мистера Хогана, хотя в случае неудачных переговоров
была решительно настроена пойти даже на это.
   - Мама умеет читать, - подтвердил один из близнецов, улыбаясь ей.
   - Мистер и миссис Хоган, - спокойным ясным голосом сказала Элизабет, -  я
могу чересчур разнервничаться, если вы не дадите мне  посмотреть  газету.  И
кстати, в крайнем случае я пойду по домам, и у кого-нибудь да  найду  газету
или найду человека" который читал ее и сможет  мне  рассказать,  что  в  ней
написано.
   Она говорила сухим тоном, каким выговаривает мать детям,  которые  своими
шалостями действуют ей на нервы, и на миссис Хоган это подействовало.
   - Вряд ли это что-нибудь даст вам, - сказала она. - Насколько я  знаю,  в
деревне есть только одна газета, и в этот раз моя очередь ее читать. Мистеру
Уиллису дал ее на прошлой неделе капитан проходившего судна.
   - Так я могу ее взять? - настаивала Элизабет,  рука  ее  уже  потянулась,
чтобы схватить газету, но она подавила этот порыв, представив  себе  картину
мистер Хоган держит газету в высоко поднятом кулаке,  а  она  бегает  вокруг
него, пытаясь ее достать.
   - В общем-то я тоже люблю читать про моду и  всякое  такое,  поэтому  мне
непонятно, как это может вам повредить. Но ваш муж очень настаивал  на  том,
что вам не следует...
   - Мой муж, - со значением сказала Элизабет, - мне не указчик.
   - Мне это напоминает тебя, Роза, - усмехнулся мистер Хоган.  -  Ты  также
встаешь на дыбы, когда я пытаюсь тебе указывать.
   - Дай ей газету, Джон, - устав от этого спора, улыбнулась Роза.
   - Полагаю, я могу унести ее в свою комнату и спокойно почитать? - сказала
Элизабет, когда ее пальцы наконец вцепились  в  газету.  По  тому,  как  они
смотрели на нее, когда она шла в свою комнату, Элизабет поняла, что  Роберт,
должно быть, нечаянно дал им повод думать, что она сбежала  из  сумасшедшего
дома. Сев на узкую жесткую кровать, Элизабет развернула газету.

   МАРКИЗ КЕНСИНГТОНСКИИ ОБВИНЯЕТСЯ В УБИЙСТВЕ СВОЕЙ ЖЕНЫ И ЕЕ БРАТА. ПАЛАТА
KNPDNB  ЗАСЛУШИВАЕТ  СВИДЕТЕЛЕЙ.  ОЖИДАЕТСЯ  ВЫНЕСЕНИЕ  ПРИГОВОРА  ПО  ОБОИМ
ОБВИНЕНИЯМ СРАЗУ.

   Истерический крик застрял у нее в горле, она упала на колени, уставившись
застывшим взглядом в газету.
   - Нет, - сказала Элизабет, качая головой. - Нет! - громче повторила  она.
Нет! - Перед ее глазами мелькали слова, тысячи ужасных  слов,  нагромождение
лжи и немыслимых инсинуаций - они стучали у нее в голове, и она перечитывала
их снова и снова, пытаясь вникнуть в их смысл и обессилевая  от  обуревавших
ее  чувств.  Прочитав  газету  три  раза  подряд,  Элизабет  наконец  начала
улавливать смысл написанного. Ее затрясло, как в  лихорадке,  дыхание  стало
тяжелым, как у загнанного животного,  когда  до  нее  дошло,  что  в  случае
вынесения обвинительного приговора Яну грозит повешение. В последующие  пять
минут она заставила  себя  перейти  от  истерической  паники  к  логическому
размышлению  и  начала  стремительно  перебирать  в  уме   варианты   своего
дальнейшего поведения. Что бы ни сделал Ян с Робертом, он не убил его, и тем
более не убил ее. В газете были изложены показания свидетелей, доказывающие,
что Роберт дважды  пытался  убить  Яна,  но  в  данный  момент  все  это  не
остановило  внимания  Элизабет.  Единственное,  что  она  сейчас   понимала,
слушание дела должно было начаться восемнадцатого, то есть  три  дня  назад,
Яна скорее всего повесят, и ближайший путь в  Лондон  лежит  по  воде  -  во
всяком случае, значительная его часть.
   Элизабет бросила газету,  выбежала  из  комнаты  и  влетела  в  небольшую
гостиную.
   - Мистер и миссис Хоган, - начала она,  стараясь  не  забывать,  что  они
считают ее немного  неуравновешенной,  -  в  газете  есть  новости  -  очень
печальные, - которые касаются меня. Мне нужно как можно быстрее вернуться  в
Лондон.
   - Ну-ну, успокойтесь, миссис, - мягко, но твердо сказал мистер  Хоган.  -
Вы же знаете, что вам не следовало читать газету. Как и говорил ваш муж,  вы
совсем расстроились из-за нее.
   - Моего мужа  судят  за  убийство,  -  в  отчаянии  попыталась  объяснить
Элизабет.
   - Ваш муж сейчас в порту ищет корабль, который направляется в  английские
колонии.
   - Нет, это мой брат.
   - Час назад он еще был вашим мужем, - напомнил ей мистер Хоган.
   - Он никогда не был моим мужем, он всегда был моим  братом,  -  упиралась
Элизабет. - Мой муж - мой настоящий муж - обвиняется в убийстве, и  слушание
дела уже началось. Его обвиняют в том, что он убил меня.
   - Миссис, - мягко сказал он. - Вы же живы.
   - О Боже! - низким голосом  сказала  выведенная  из  себя  Элизабет.  Она
откинула со лба волосы и стала думать, как убедить мистера Хогана отвезти ее
на берег. Она повернулась к миссис  Хоган,  которая  штопала  рубашку  сына,
кидая на Элизабет озабоченные взгляды.
   - Миссис Хоган? - Элизабет подошла к ней и взяла ее руки в свои, вынуждая
посмотреть на себя, потом спокойным  и  очень  убедительным  голосом  начала
излагать свое дело:
   - Миссис Хоган, я не сумасшедшая, но у меня большая беда.  Я  вам  сейчас
все объясню. Вы, наверное, заметили, что я не очень-то счастлива?
   - Да, мы заметили это, моя дорогая.
   - Вы читали в газете о леди Торнтон?
   - Все до последнего словечка, хотя я читаю медленно и ничего  не  понимаю
из этой судейской белиберды.
   - Миссис Хоган, я леди Торнтон. Нет, не смотрите на своего мужа, смотрите
на меня. Смотрите мне в лицо. Я взволнована и напугана, но неужели я  кажусь
вам действительно сумасшедшей?
   - Н-не... не знаю.
   - Все то время, что я нахожусь здесь, я  хоть  раз  сказала  или  сделала
что-нибудь, что могло бы навести вас на мысль о моем безумии? Или вы  просто
сказали бы, что я очень несчастна и немного напугана?
   - Я бы не сказала, что вы... - она заколебалась, и в эти  секунды  к  ней
пришло  то  понимание,  которое  возникает  между  женщинами,   когда   одна
обращается к другой за помощью, - я не думаю, что вы сумасшедшая.
   - Спасибо, - с чувством сказала Элизабет,  благодарно  сжав  ее  руки,  и
продолжила:
   - Теперь, когда мы покончили с этим, мне нужно найти способ доказать вам,
кто я такая, кто такие мы  с  Робертом.  В  газете,  -  Элизабет  попыталась
отбросить  все  лишнее,  чтобы  как  можно  короче  изложить  суть  и  найти
какое-нибудь  доказательство,  удостоверяющее  ее  личность,  -   в   газете
говорилось, что маркиз Кенсингтонский предположительно убил свою жену,  леди
Элизабет Торнтон, и ее брата - Роберта Кэмерона. Вы  помните?  Миссис  Хоган
кивнула.
   - Но эти имена можно встретить на каждом шагу, - возразила она.
   - Нет, подождите, - волнуясь, остановила ее Элизабет. - Я сейчас придумаю
другое доказательство. Подождите, я сейчас найду его. Идемте!  -  Она  почти
силой стащила бедную женщину с кресла и поволокла ее в спальню,  где  стояли
две узкие кровати, на которых спали они с Робертом.  Мистер  Хоган  встал  в
дверях, чтобы тоже посмотреть. Элизабет вытащила из-под подушки  ридикюль  и
раскрыла его. Посмотрите, сколько у меня денег. Здесь  гораздо  больше,  чем
может быть у таких обыкновенных людей, как мы с Робертом - у тех, за кого вы
нас принимаете, ведь так?
   - Не знаю, что и сказать.
   - Конечно, не знаете, - сказала Элизабет,  понимая,  что  теряет  доверие
миссис Хоган. - Подождите, я знаю! - Элизабет подбежала к кровати  и  ткнула
пальцем в газету. - Прочитайте, здесь говорится, как я  была  одета  в  день
своего исчезновения.
   - Мне не нужно читать, я и так помню - зеленом, зеленое платье  с  черной
отделкой. Или, возможно, коричневая юбка и кремовый жакет...
   - Или, - победоносно закончила  Элизабет,  открывая  чемодан,  в  котором
лежали те немногие вещи, что она захватила с собой, - серый дорожный костюм,
правильно?
   Миссис Хоган кивнула, и Элизабет вывалила содержимое чемодана на кровать.
   По лицу женщины  она  поняла,  что  та  поверила  ей,  и  надеялась,  что
заставила поверить и ее мужа.
   Повернувшись к мистеру Хогану, она быстро заговорила.
   - Мне нужно немедленно ехать в Лондон, и на  корабле  это  будет  гораздо
быстрее.
   - На следующей неделе должен быть корабль, который идет в...
   - Мистер Хоган, я не могу ждать. Суд начался  три  дня  назад.  В  газете
написано, что против моего  мужа  имеется  достаточно  доказательств,  чтобы
повесить его.
   - Но вы же живы! - раздраженно воскликнул мистер Хоган.
   - Вот именно. Поэтому-то мне необходимо добраться туда и доказать им это.
   И я не могу дожидаться, пока в гавань зайдет какой-нибудь корабль. Я  дам
вам все, что вы ни попросите, если вы доставите  меня