важного, - решительно перебил он, и Диана вновь
почувствовала себя ребенком, беседующим со взрослым, опытным мужчиной. - Как
вы ухитряетесь выдерживать такое испытание?
   Диана поняла, что он имеет в виду сплетни о ее разорванной помолвке.
   - Без малейшего труда, - отозвалась она,  раздраженная  легкой  дрожью  в
собственном голосе. Ей послышался скрип двери, ведущей на балкон, и  она  на
всякий случай добавила шепотом:
   - Я прекрасно справляюсь.
   Коул оглянулся через плечо. Освещенный  отблеском  таблички  "Выход",  на
пороге стоял мужчина  в  клетчатой  красно-белой  рубашке,  который  тут  же
отступил в тень, заметив, что Коул смотрит на  него.  Первым  порывом  Коула
было наброситься на  шпиона-репортера  с  кулаками,  но  затем  его  осенило
использовать ситуацию с наибольшей выгодой для Дианы. Свободной  рукой  Коул
коснулся подбородка женщины и приподнял ее голову:
   - Слушайте внимательно и не шевелитесь. Ее глаза широко раскрылись.
   - За нами наблюдает фоторепортер  из  бульварной  газетенки,  надеясь  на
удачный кадр. Давайте поможем ему сделать снимок,  достойный  первой  полосы
следующего выпуска.
   - Что? - в панике прошептала Диана. - Вы спятили?
   - Нет, просто у меня гораздо больше опыта общения с бульварной прессой  и
вездесущими фотокорами, чем у вас. Он не уйдет, пока не сфотографирует  вас,
- продолжал Коул, краешком глаза следя, как репортер снова вышел на  свет  и
поднял фотоаппарат. - Выбирайте: или вы сделаете так, чтобы весь мир  считал
вас несчастной брошенной женщиной, или покажете ему,  как  вы  целуетесь  со
мной, чтобы люди терялись в догадках насчет ваших чувств к Пенворту.
   Мысли Дианы лихорадочно заметались;  несомненно,  виной  всему  были  два
бокала шампанского, выпитые  в  течение  часа  на  голодный  желудок.  В  то
мгновение, пока она колебалась, Коул принял решение за нее.
   - Поцелуй должен выглядеть  как  можно  убедительнее,  -  приказал  он  и
отставил оба бокала. Его рука обвилась вокруг талии Дианы, притягивая  ее  в
объятия.
   Все произошло слишком быстро, чтобы сопротивляться, но вместе с  тем  так
медленно, что Диана ощутила, как  соприкасаются  их  ноги,  грудь,  а  затем
испытала острое потрясение, едва его горячий рот сомкнулся на ее устах.
   Коул приподнял голову, взглянул  на  нее,  и  Диане  показалось,  что  он
собирается отпустить ее и вот-вот разожмет руки. Но вместо этого  одна  рука
Коула скользнула вверх по ее обнаженной спине, а  другая  обхватила  ее  еще
сильнее, и мужчина вновь опустил голову.  Сердце  Дианы  бешено  колотилось,
пока Коул впивался в ее губы,  медленно  следуя  вдоль  каждого  изгиба.  Он
коснулся языком краешка ее рта, и Диана вздрогнула. Рассудок  приказывал  ей
высвободиться  немедленно,  но  незнакомый  повелительный  внутренний  голос
бунтовал против  такого  несправедливого  отношения  к  галантному  поступку
Коула.
   К его деликатным действиям.
   И весьма убедительным.
   Кроме того, Диана поняла, что репортер от  неожиданности  упустил  первые
несколько секунд. Теперь уже Диана сама обняла Коула обеими руками и  робко,
неуверенно ответила на его поцелуй. Он страстно прильнул  к  ней,  подхватив
ладонью ее затылок. Пальцы принялись нежно перебирать волосы.
   Оглушительный взрыв  музыки  и  грохот  аплодисментов  из  бального  зала
возвестил, что официальная часть торжества уже началась, и вернул их обоих к
реальности. Диана отстранилась с растерянным смешком, а Коул засунул руки  в
карманы брюк и  уставился  на  нее,  слегка  нахмурив  брови.  Помедлив,  он
обернулся, чтобы посмотреть, на месте ли фотограф, и с  радостью  обнаружил,
что тот, по-видимому, заполучил долгожданные кадры и удалился.
   - Как это мы отважились? - нервно произнесла  Диана,  пытаясь  пригладить
волосы, пока они шагали к двери.
   Коул искоса бросил на нее  взгляд,  Значение  которого  Диана  так  и  не
поняла.
   - Честно говоря, я мечтал об этом еще много  лет  назад,  -  заметил  он,
протягивая руку и открывая перед Дианой тяжелую дверь.
   - Не может быть! - Диана закатила глаза в смешливом недоверии.
   - Еще  как  может,  -  с  усмешкой  возразил  Коул.  Лестничная  площадка
оказалась почти пустой. Вспомнив о забытой помаде  и  растрепанных  волосах,
Диана остановилась, когда они проходили мимо дамской комнаты.
   - Мне необходимо привести себя в порядок, - пояснила она. - Идите  в  зал
без меня.
   - Я подожду, - непререкаемым тоном заявил Коул, устраиваясь  у  ближайшей
колонны.
   Пораженная его  галантной  решимостью  держаться  рядом,  Диана  смущенно
улыбнулась  и  скрылась  за  дверью.  Несколько  кабинок  были  заняты,   и,
причесываясь у туалетного столика, Диана услышала обрывок оживленной  беседы
между двумя невидимыми посетительницами:
   - Не понимаю, что тут удивительного! -  возражала  Джоэл  Мерчисон  своей
собеседнице. - Дэн еще несколько месяцев назад говорил Энн Морган, что хочет
разорвать помолвку с Дианой, но Диана была без ума от него и  так  надеялась
выйти за него замуж, что упросила этого не делать. Энн считает, что  у  Дэна
оставался единственный способ порвать с Фостер раз и навсегда - жениться  на
другой, притом так, чтобы Диана узнала об этом только из газет.
   Словно пригвожденная к полу, Диана слушала хор  возбужденных  восклицаний
из других кабинок, и на глазах у нее выступили слезы. Ей хотелось крикнуть в
ответ, что Энн Морган - завистливая, злопамятная лгунья, которая  сама  была
влюблена в Дэна прежде, чем он стал встречаться с ней, с Дианой, но  она  не
отважилась, боясь потерять  контроль  над  собой  и  расплакаться.  Дверь  в
кабинку Джоэл приоткрылась, и Диана бросилась в  пустую  кабинку  и  пробыла
там, пока все соседки не разошлись, глубоко уязвленная  злорадством  женщин,
которым она не сделала ничего плохого.  Затем,  вернувшись  к  зеркалу,  она
попыталась вытереть глаза, не испортив макияж.
   Ожидая Диану, Коул услышал почти то же самое от проходивших мимо женщин.
   - Оказывается, Дэн Пенворт уже несколько лет назад пытался отделаться  от
Дианы, но она не отпускала его!
   - Ну, зато теперь  она  получила  по  заслугам,  -  процедила  вторая.  -
Журналисты всегда носились с ней, как с принцессой.  Лично  мне  до  тошноты
надоело слушать, как чудесен ее журнал, какого успеха она добилась, как  она
красива, вежлива, и тому подобную чушь.
   Третья женщина была добрее:
   - Что бы вы ни говорили, мне жаль ее - как и многим другим.
   Стоя за колонной, Коул дивился враждебности женщин по  отношению  к  себе
подобным, а затем задумался, что уязвляет Диану сильнее - их злорадство  или
их жалость. Почему-то ему казалось, что Диана предпочитает злорадство.

Глава 21

   Увидев бледное  лицо  Дианы,  Коул  понял:  она  слышала  разговор  своих
приятельниц в дамской комнате, и поскольку он ничем не мог  утешить  ее,  то
просто предложил руку. Достигнув бального зала, они  обнаружили,  что  двери
закрыты, а вступительная речь уже началась.
   Нахмурившись, Диана задумалась, какое нежелательное внимание привлечет  к
себе, войдя в зал с опозданием, да еще под руку с Коулом.
   - Полагаю, ваш столик находится впереди? Как жертвователь, предоставивший
для аукциона самый дорогой из предметов, Коул должен был  занимать  почетное
место за большим столом, прямо перед подиумом аукциониста.
   - Да, мне оставлено место за первым столом, - подтвердил он. -  В  центре
первого ряда.
   - А наш стол в третьем ряду, - вздохнула Диана. - Жаль, что никто из  нас
не сидит сзади. Теперь не удастся проскользнуть в зал незамеченными.
   Торопясь попасть в зал, пока не стало слишком поздно, Диана потянулась  к
массивной ручке, но Коул остановил ее:
   - Зачем вам прятаться? Почему бы не намекнуть им, что  вам  нет  никакого
дела до Пенворта и что вы увлечены мною, а не им?
   - Мы не проведем ни одного из моих знакомых! - воскликнула Диана, едва не
заламывая руки. Его лицо окаменело.
   - Вы правы. Как глупо с моей стороны! Я забыл, что  это  сборище  богатых
бездельников ни за что на свете не поверит, что вы способны променять одного
из них на самого заурядного, обычного человека...
   Диана смущенно вспыхнула, ошеломленно глядя на него:
   - О чем вы говорите! В вас нет ничего заурядного. Она и в самом деле  так
считает, понял Коул с удивлением, которое тут же уступило место презрению  к
собственному нелепому взрыву.
   - Спасибо, - произнес он с  улыбкой,  вглядываясь  в  ее  разрумянившееся
лицо. - По крайней мере от гнева ваши глаза снова заблестели. Жаль, что  мой
поцелуй не рассердил вас.
   Диана допустила ошибку, взглянув на его  губы,  а  затем  была  вынуждена
отвернуться, чтобы сосредоточиться на его словах.
   - Я не привыкла целоваться с почти незнакомыми людьми, особенно когда  за
мной кто-то наблюдает.
   - А вы стали слишком разборчивы, - пошутил он. - Прежде вы целовали  всех
бродячих котят и бездомных собак.
   Сравнение было настолько абсурдным, что Диана рассмеялась.
   - Да, но только когда считала, что вы на меня не  смотрите.  Тут  до  них
донеслись вежливые аплодисменты,  возвестившие  о  завершении  вступительной
речи. Коул открыл тяжелую дверь, взял Диану под руку  и  потянул  за  собой.
Ропот пронесся по залу, пока тысяча изумленных людей  наблюдала  неожиданный
выход почетного  гостя  -  известного  и  неуловимого  миллиардера,  недавно
включенного журналом "Космополитен"  в  список  пятидесяти  самых  достойных
холостяков мира, который невозмутимо прошел  мимо,  по-хозяйски  прижимая  к
себе локоть Дианы Фостер - недавно брошенной невесты Дэниэла Пенворта.
   Коул подвел Диану к ее столику в третьем  ряду  и  посадил  на  свободное
место между Спенсом и бабушкой. Вежливо кивнув всем сидящим  за  столом,  он
подмигнул Кори, дружески улыбнулся Диане и еле заметно коснулся ее плеча,  а
затем направился на свое место.
   С минуту Диана следила за ним, удивляясь и  восхищаясь  его  высокомерным
пренебрежением к вспышке жадного любопытства, которую вызвало их  появление.
Сохраняя на лице любезное и невозмутимое выражение, она взглянула на Дуга  и
его подругу Эми Лиленд - те сидели напротив нее,  слева,  а  затем  перевела
взгляд на мать и бабушку с дедушкой. Кори отделяло всего  лишь  одно  место,
между  Спенсом  и  Дутом,  и  хотя  у  нее  в  глазах  читался  вопрос,  она
безукоризненно владела собой.
   Все они сгорают от нетерпения, догадалась Диана, но хорошо помнят  первое
правило выживания в обществе: всегда сохраняй на лице  маску  спокойствия  и
сосредоточенности. Выполняя это правило, Спенс, Кори и Дуг  улыбались  Диане
так, словно не было ничего из ряда вон выходящего в ее появлении  в  зале  с
подозрительным опозданием и под руку с человеком,  которого  они  не  видели
десять лет.
   Мать, бабушка и дедушка понятия не имели, кто  был  спутником  Дианы,  но
неукоснительно следовали правилам приличия.
   Впрочем, бабушка Дианы, которая начала игнорировать этикет приблизительно
лет в семьдесят, решила пренебречь еще одним из  правил.  Нахмурившись,  она
уставилась в  спину  Коулу  Гаррисону,  а  затем  склонилась  над  столом  и
потребовала у Дианы ответа  громким  сценическим  шепотом,  который  привлек
внимание людей, сидящих за соседним столиком:
   - Кто это такой, Диана?
   Стараясь избежать беседы, которую могли бы подслушать посторонние,  Диана
торопливо отозвалась:
   - Это Коул Гаррисон,  бабушка,  -  тот  самый,  который  пожертвовал  для
аукциона скульптуру Клайнмана. Помнишь, ты недавно восхищалась ею.
   Это замечание ошеломило Розу Бриттон, более того, в преклонные годы у нее
развилась опасная привычка бороться за истину независимо от последствий.
   - Я ею не восхищалась, - возразила она  негодующим  шепотом,  к  которому
прислушались еще двое за соседним столиком. - Я сказала, - уточнила бабушка,
- что эта скульптура чудовищна!
   Она оглядела остальных, с невинным видом предлагая  обсудить  достоинства
скульптуры или недостаток таковых, но соседи в качестве отвлекающего маневра
избрали разговор ни о чем.
   - Да, да, - подтвердила бабушка, едва  Диана  взглянула  на  нее.  -  Она
чем-то напоминает пылесос!
   Диане хотелось напомнить ей, что этот Гаррисон - тот самый Коул,  который
работал у Хэйуордов, когда Диана была еще подростком, однако  она  не  стала
вдаваться в  подробности  из  опасения,  что  престарелая  дама  ударится  в
воспоминания о том, как она посылала Коулу еду, а  кто-нибудь  подслушает...
Сегодня вечером Коул галантно пришел Диане на помощь, и она решила  в  ответ
позаботиться о защите его гордости и частной жизни.

Глава 22

   К несказанному облегчению Дианы,  суматоха,  вызванная  их  опозданием  и
совместным прибытием, вскоре улеглась. Официанты принялись разносить  первые
блюда ужина, стоимость которого - тысяча долларов -  была  включена  в  цену
билета на бал, и все события прошедшего часа постепенно стали забываться.
   Диане с трудом верилось, что властный, утонченный  мужчина  в  элегантном
черном смокинге, который материализовался перед ней из теней на  балконе,  -
тот самый юноша, который беседовал с ней, одновременно ухаживая за  лошадьми
Хэйуордов..,  поддразнивал  ее,  пока  они  играли   в   карты..,   радостно
набрасывался на привезенную Дианой еду.
   Она машинально потянулась за хрустящим рогаликом, и вдруг рука ее застыла
в воздухе. "Прежде Коула всегда мучил голод", - с умилением вспомнила Диана,
и улыбка тронула ее губы - судя по мускулистому телу  повзрослевшего  Коула,
несомненно, в  юности  он  часто  голодал  потому,  что  продолжал  расти  и
крепнуть.
   Вежливый,  но  настойчивый  голос  над  ухом  что-то  произнес,  а  затем
откуда-то сверху спустились две бутылки превосходного вина.
   - Какое вино предпочитаете, мисс, - белое или красное?
   - Да, - рассеянно отозвалась она.
   Официант в  замешательстве  подождал  более  точного  ответа,  беспомощно
взглянул на Диану, а затем на Спенса, сидящего  слева.  Тот  пришел  ему  на
помощь.
   - Вероятно, и то и другое, - предположил Спенс.
   Следующий официант поставил перед женщиной  тарелку  супа  с  креветками;
оживленные возгласы и взрывы смеха слышались со всех  сторон,  смешиваясь  с
нежным позвякиванием  приборов  о  китайский  фарфор,  но  Диана  ничего  не
замечала. Коул  разительно  переменился,  решила  она,  рассеянно  намазывая
рогалик маслом, а затем отложила его на  тарелку,  ни  разу  не  откусив,  и
потянулась за бокалом вина. Она взяла первый попавший под руку - в нем  было
выдержанное, прохладное шардонне с изысканным  букетом,  "Годы  не  смягчили
Коула, - с легкой грустью подумала она, -  совсем  напротив".  В  юности  он
излучал упорство и силу, но  казался  покладистым,  иногда  даже  добрым.  А
теперь у него в голосе слышались циничные нотки, а глаза  стали  ледяными  -
все это Диана подметила, входя с ним в бальный зал. Он закалился и огрубел в
непрестанной борьбе. Однако не утратил доброты, напомнила себе Диана. И этот
случай с фотографом на балконе тому доказательство...
   Дрожащей рукой Диана снова потянулась за бокалом и торопливо  отпила  еще
глоток.  Напрасно  она  отважилась  на  такое!  Какой   глупый,   совершенно
несвойственный ей  порыв!  А  сам  поцелуй!  Нежный  вначале..,  позволяющий
привыкнуть к неожиданному прикосновению ног, груди и губ  незнакомца,  потом
настойчивый.., и требовательный.  Он  приподнял  голову,  завершив  поцелуй,
взглянул ей в глаза.., и снова поцеловал - почти нехотя, а  затем..,  словно
утоляя жажду.
   Диана зарделась от смущения и допила вино, стараясь  успокоиться.  Ей  не
следовало бы доводить дело до второго поцелуя.  Женщине  положено  кокетливо
ускользать, а не бросаться в объятия первого  попавшегося  мужчины,  который
проявил к ней сочувствие.
   А может, именно так они и делают?
   Размышляя,   Диана   постепенно   убеждалась   в   правильности    своего
предположения.
   Но чем больше она задумывалась, тем лучше  понимала,  что  излишне  бурно
реагирует на  происходящее  и  придает  слишком  большое  значение  простому
дружескому поцелую, рассчитанному исключительно на  репортера-шпиона.  Коул,
вероятно, давно уже забыл о пустяковом случае. Насколько было  ей  известно,
Гаррисон прибыл на бал в сопровождении женщины, сейчас сидящей рядом с  ним.
Так или иначе, он не испытывал недостатка внимания  со  стороны  соседей  по
столу и, видимо, развлекался от души.
   Она попыталась взять себя в руки, но увы... Стол  Коула  находился  через
два ряда от Дианы, и, слегка повертев головой влево или  вправо,  она  могла
разглядеть большинство собеседников Коула.  Небрежным  жестом  она  поднесла
бокал к губам и взглянула вправо. За этим столом размещалось больше  народу,
чем за остальными, и при виде двоих из гостей сердце Дианы  на  миг  ушло  в
пятки.
   Франклин Митчелл был главным распорядителем бала в  этом  году  и  потому
вместе с женой сидел в первом ряду - но рядом с  ним  расположился  его  сын
Питер со своей женой Хейли, урожденной Винсенс. Еще одной супружеской  парой
оказались друзья Питера и Хейли. Пожилая женщина  с  седыми,  отливающими  в
голубизну волосами, сидящая спиной к Диане, несомненно, была миссис Кэнфилд,
предки которой когда-то впервые устроили бал  Белой  Орхидеи.  Рядом  с  ней
восседал лысеющий мужчина - ее сын, Делберт, холостяк средних лет.
   Какая-то реплика  Франклина  Митчелла  вызвала  громкий  взрыв  хохота  у
окружающих, и Диана перевела взгляд влево.  Здесь  она  заметила  Коннера  и
Мисси Десмонд - они тоже смеялись,  как  и  все  остальные,  за  исключением
одного-единственного мужчины  -  пристальный  взгляд  Дианы  натолкнулся  на
пронзительно-серые глаза, которые следили за ней, ничуть не  смущаясь.  Явно
не интересуясь ни едой, ни соседями по столу, Коул откинулся на спинку стула
и открыто разглядывал ее, сохраняя на лице странное выражение.
   Диана не смогла растолковать значение его взгляда, но вежливо улыбнулась.
   Он ответил медленным кивком и улыбкой, столь же теплой, сколь и  дерзкой,
но больше всего Диану тревожили его глаза  -  казалось,  он  ведет  какие-то
расчеты.
   Она торопливо потупилась и присоединилась к беседе за  своим  столом,  но
продолжала размышлять о Хейли Митчелл и о том, что та могла  сказать  Коулу,
увидев его входящим в  зал  под  руку  с  Дианой.  Хейли  слыла  отъявленной
сплетницей, она придумывала самые нелепые слухи или  собирала  их,  а  затем
оборачивала против своих многочисленных врагов-женщин.
   Особенно острой была ее неприязнь к Диане: однажды вечером несколько  лет
назад, когда Питер  еще  был  холостяком  и  перебрал  во  время  свадебного
торжества, на котором играл роль шафера, а Диана - подружки  невесты,  Питер
встал и сделал предложение Диане. Она  попыталась  обратить  происходящее  в
шутку, гости поддержали ее в этом  -  все,  кроме  самого  Питера  и  Хейли,
которая уже много лет была влюблена в него.
   Вскоре после этого Питер женился на Хейли, однако она так  и  не  забыла,
что Питер выбрал ее второй, а Питер не забыл, что Диана его отвергла.  Хейли
относилась к  Диане  с  ревнивым  презрением,  с  годами  становившимся  все
сильнее. Ходили слухи, что брак Хейли терпит  крах.  Диана  не  сомневалась:
если Хейли вообразила, что между Коулом  и  ее  соперницей  существуют  хоть
какие-нибудь отношения, она развернет кампанию ненависти прямо за столом, на
глазах у Коула.
   Такая перспектива делала предстоящий вечер еще более тревожным,  и  Диана
не могла избавиться от волнения. Взглянув  на  Дуга  и  Эми,  она  спросила,
каковы их планы на ближайшие дни, затем выпила еще  вина  и  заставила  себя
сосредоточиться на ответе друзей.
   Она так старательно следила за беседой, что не заметила, как Спенс  хмуро
наблюдает за Коулом. Однако Кори перехватила мрачный взгляд мужа и, пока  со
стола убирали посуду, склонилась к нему.
   - Что случилось? - шепотом спросила она. Спенс дождался,  когда  официант
наполнит его