дкость сокрушительные объятия.
   - Что, черт побери, с тобой происходит? - тихо спросил он. -  Ты  никогда
себя так не вела.
   Кэти не отвечала - ей нужно было найти Карен с Рамоном, которых нигде  не
было. У нее стало тяжело на сердце: Рамон ушел вместе с Карен.
   Прошло с полчаса, а их все не было, и у Кэти уже  не  было  сил  казаться
веселой.  Ей  хотелось  сжаться  от  боли,  она  пристально  вглядывалась  в
танцующую толпу, отчаянно пытаясь найти высокую фигуру Рамона.
   Кэти была не  единственной,  кто  заметил  исчезновение  этой  пары.  Она
танцевала с Брэдом, совершенно  не  обращая  на  него  внимания.  Напряженно
вытянув шею, она искала Карен и Рамона, когда вдруг Брэд ошеломил ее:
   - Что, нет никакого шанса повиснуть на шее у этого бабника - его  утащила
Карен?
   - Не смей его так называть! - горячо воскликнула Кэти, вырываясь  из  его
объятий. Слезы брызнули из ее глаз, она повернулась и бросилась прочь.
   - И куда же ты собралась? - раздался знакомый голос.
   Кэти увидела Рамона, ее пальцы бессильно сжались.
   - Где ты был?
   Его брови приподнялись.
   - Ревнуешь?
   - Знаешь, - сказала она, - ты мне даже не нравишься.
   - Ты мне тоже не нравишься  сегодня,  -  спокойно  ответил  он.  И  вдруг
спросил:
   - У тебя слезы на глазах.
   Почему?
   - Потому что, - яростно прошептала  Кэти,  -  этот  ублюдок  назвал  тебя
бабником. И он прав!
   Рамон расхохотался и заключил ее в объятия.
   - О, Кэти, - смеялся он, гладя ее по волосам, - да он просто вне себя  от
ярости - его любимая женщина пошла со мной прогуляться.
   Откинув назад голову, Кэти пристально вглядывалась в его лицо:
   - Вы только пошли прогуляться? Он уже не смеялся:
   - Только прогуляться. И  ничего  больше.  Они  начали  двигаться  в  такт
музыке. Кэти доверчиво положила голову на его грудь и отдалась  томительному
наслаждению - его руки ласкали ее обнаженные плечи и спину, затем скользнули
ниже, заставляя гибкое, податливое женское тело  прижаться  к  нему.  Ладонь
легла ей на затылок, чувственно лаская его, затем повелительно наклонила  ее
голову назад.  Сдерживая  дыхание,  Кэти  послушно  подняла  лицо,  принимая
поцелуй. Его руки погрузились в густые, шелковистые волосы  Кэти,  удерживая
добровольную пленницу.
   Когда Рамон наконец отступил, их дыхание было прерывистым и кровь стучала
у обоих в висках. Она уставилась на него и серьезно сказала:
   - Я очень напугана.
   - Я знаю, querida, - сказал он нежно. - Для тебя все  происходит  слишком
стремительно.
   - Что значит querida?
   - Дорогая.
   Кэти закрыла глаза, ее слегка покачивало.
   - Когда тебе нужно возвратиться в Пуэрто-Рико?
   Он долго молчал, прежде чем ответить:
   - Я могу остаться еще на неделю, до воскресенья, но не дольше.  Мы  будем
проводить каждый день вместе до моего отъезда.
   Кэти была разочарована и даже не пыталась скрыть этого:
   - Мы не сможем. Мне нужно поехать к родителям  на  День  поминовения.  Во
вторник я не работаю, но в среду обязательно надо быть в офисе. -  Ей  очень
хотелось провести с ним все время, которое у них осталось, и Кэти рискнула:
   - Может быть, поедем завтра к моим родителям?
   Он замешкался, и Кэти подумала, что он прав.
   - Да, это плохая мысль. Тебе они не понравятся, да  и  ты  им,  наверное,
тоже.
   - Потому что они богаты, а я нет? - слабо улыбнулся Рамон. -  Кто  знает,
может быть, они мне понравятся, несмотря на их богатство.
   Кэти невольно  улыбнулась  тому,  как  он  легко  разрешил  проблему.  Он
уверенно притянул ее к себе. У него была обаятельная  улыбка,  она  смягчала
его зрелую красоту и придавала ему мальчишеский вид.
   - Давай вернемся ко мне.
   Рамон кивнул, и Кэти пошла собирать свои вещи. Тем временем  он  наполнил
два бумажных стаканчика виски, добавил воду,  лед  и  присоединился  к  ней.
Когда они добрались до маленького внутреннего дворика, Кэти удивилась,  что,
вместо того чтобы войти  внутрь,  Рамон  поставил  стаканчики  на  маленький
столик между двумя шезлонгами и растянулся на одном из  них.  Почему-то  она
ожидала, что они продолжат беседу в постели...
   Со смешанным чувством разочарования и облегчения она свернулась клубочком
напротив него в другом шезлонге. Он зажег сигару, и ее  красный  кончик  был
единственной светящейся точкой в темноте. - Кэти,  расскажи  мне  про  твоих
родителей.
   Кэти сделала спасительный глоток.
   - По всем стандартам мои родители весьма богатые люди. Правда, десять лет
назад они не были такими. Мой отец владел всего-навсего  обычной  бакалейной
лавкой. Его удалось уговорить взять в байке ссуду, и он  расширил  лавку  до
роскошного супермаркета. Дела пошли хорошо, и  после  этого  он  открыл  еще
двадцать других. Может быть, ты проходил мимо супермаркетов Конелли?
   - Вполне возможно.
   - Они наши. Четыре года назад отец  вступил  в  загородный  клуб  "Форест
Оакс". Он не так престижен, как "Олд Варсон" или загородный клуб Сент-Луиса,
но членам "Форест Оакс" нравится считать его таковым, и  мой  отец  построил
огромнейший дом на территории клуба.
   - Я спрашиваю о твоих родителях, а ты рассказываешь об  их  деньгах.  Что
они за люди?
   Кэти попыталась быть честной и объективной:
   - Они очень любят меня. Мама играет  в  гольф,  отец  много  работает.  Я
думаю, что самым важным для них, кроме детей, является их великолепный дом с
хорошей прислугой, два "мерседеса" и.., и членство в загородном  клубе.  Мой
отец  очень  красив  в  свои  пятьдесят  восемь,  а  мать  выглядит   всегда
потрясающе.
   - У тебя есть братья, сестры?
   - И брат и сестра. Я самая младшая.  Моей  сестре  Маурин  тридцать,  она
замужем. Отец сделал ее мужа вице-президентом корпорации Конелли,  и  теперь
тот ждет не дождется,  когда  отец  уйдет  в  отставку.  Моему  брату  Марку
двадцать пять, он красив. Марк не так претенциозен и жаден, как  Маурин.  Та
вечно переживает, что Марк получит часть фамильного дела, когда отец уйдет в
отставку, причем несравненно большую, чем она  с  мужем.  Теперь,  когда  ты
знаешь самое худшее, ты все еще хочешь поехать со мной? Соберутся  друзья  и
соседи моих родителей, а они не намного лучше.
   Рамон потушил сигару и устало откинулся в шезлонге. - Ты хочешь, чтобы  я
поехал с тобой?
   - Да, - решительно  сказала  Кэти.  -  Но  с  моей  стороны  это  желание
эгоистично - моя сестрица скорчит  очень  кислую  мину,  узнав,  на  что  ты
живешь. А Марк способен выкинуть черт знает что, чтобы доказать, что  он  не
Маурин, и тем еще больше смутит тебя.
   Глубоким бархатным голосом, который она так обожала, Рамон спросил:
   - Но все же ты хотела бы меня взять, Кэти?
   - Я.., просто не знаю.
   - Тогда я думаю, что мне придется поехать.
   Поставив стаканчик, он встал.
   Кэти, понимая, что он собрался уходить, настояла на том, чтобы он остался
выпить кофе. Причина этому была проста - она сейчас не  сможет  вынести  его
уход.
   Кэти принесла кофе в гостиную на маленьком подносе и села на софу рядом с
Рамоном. Они пили  кофе  в  затянувшемся  и  все  более  и  более  неудобном
молчании. Это молчание Кэти не в силах была ни прервать, ни понять.
   - О чем ты думаешь? - наконец спросила она, изучая его угрюмый профиль  в
неярком свете настольной лампы.
   - О тебе. Вещи, важные для твоих родителей, важны и  для  тебя?  -  резко
спросил он.
   - Некоторые из них, полагаю, - согласилась она.
   - И насколько они важны?
   - По сравнению с чем?
   - По сравнению вот с этим, - беспощадно прошептал он.
   Его губы впились в ее губы, заставляя их раскрыться, чтобы  она  впустила
его настойчивый язык, затем он положил ее на софу и прижал своим телом. Кэти
застонала,  протестуя,  и  немедленно  его  рот   смягчился.   Рамон   начал
невыносимое утонченное обольщение, заставив Кэти извиваться в диком желании.
Его язык дразнил, проникал в глубь ее рта и  медленно  удалялся,  когда  она
пыталась удержать его, пока Кэти  не  утонула  в  поцелуе.  Когда  он  хотел
поднять голову, она обвила его руками за шею и задохнулась от поразительного
наслаждения - он  сдернул  верхнюю  часть  бикини,  освобождая  ее  грудь  и
приникая ртом к розовым соскам. Рамон медленно и дразняще  водил  языком  то
вокруг одного, то  вокруг  другого  соска,  пока  Кэти  не  захлебнулась  от
желания. Рамон взял себя в руки и слегка приподнялся над  ней,  его  горящие
глаза продолжали ласкать высоко поднятую грудь, соски, затвердевшие  от  его
языка, губ, зубов.
   - Кэти, прикоснись ко мне, - прошептал он. Кэти  подняла  руки,  медленно
касаясь тонкими пальцами его мускулистой груди, глядя, как он вздрагивает, а
потом расслабляется.
   - Ты прекрасен, - прошептала она. Теперь ее пальцы  повторяли  ласки,  от
которых секунду назад задыхалась она.
   - Для мужчины внешность не главное. - Он попытался поддразнить ее, но его
голос стал хриплым от того, что ее руки делали с ним.
   - Но что же я могу сделать, если ты прекрасен? Так же, как океаны и горы.
- Она легкомысленно позволила своим пальцам  скользнуть  вниз  по  его  телу
прямо к тому месту, где начинались плавки.
   - Прекрати! - хрипло приказал он. Кэти остановилась  и  взглянула  в  его
лицо, потемневшее от страсти.
   - Ты прекрасен, и ты такой сильный, - прошептала она, глядя в его горящие
глаза. - Но такой нежный. Я думаю, ты самый нежный из всех, кого я  знаю.  Я
даже не знаю, почему я так решила.
   Рамон уже не мог сдерживаться.
   - О Боже! - простонал он.
   Его  губы  обрушились  на  нее  с  безумной  страстью,  и  волна  желания
захлестнула ее. Руки Рамона утонули в ее густых волосах; держа ее голову, он
покрывал  ее  губы  бесконечными  поцелуями.   Кэти   упивалась   тем,   как
пульсировала его плоть, невыносимо сладостно давящая на нее, затем застонала
от лихорадочного желания, когда он начал медленно вращать бедрами.
   - Захоти меня! - резко приказал он. - Так же сильно, как я хочу тебя.
   Кэти почти рыдала от страсти, когда он внезапно отодвинулся от нее, сел и
откинулся на софе,  закрыв  глаза.  Даже  сейчас,  спустя  несколько  минут,
дыхание его было тяжелым.  Она  пробежала  дрожащей  рукой  по  растрепанным
волосам и, чувствуя себя ненужной и задетой, отползла в дальний угол софы  и
села, поджав ноги.
   - Кэти. - Его голос был мрачным и суровым. Он все еще лежал  на  спине  и
его глаза были закрыты, когда он произнес:
   - Я не хотел тебе говорить, когда ты была в моих объятиях и мы  оба  были
дикими от желания. Я вообще не хотел говорить тебе этого. И все-таки я  знал
уже с первого взгляда, что прежде, чем уеду, я обязательно скажу тебе...
   У Кэти остановилось сердце. Он собирался сказать, что он женат, и  она...
Она не хочет этого знать! Как больно.
   - Я хочу, чтобы ты поехала со мной в Пуэрто-Рико.
   - Что? - прошептала она.
   - Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Кэти открыла  рот,  но  только  лишь
спустя несколько минут смогла выговорить:
   - Я не могу. У меня здесь работа, родители, друзья... Мое место здесь.
   - Нет! - яростно ответил он, повернув голову и  обжигая  ее  взглядом.  -
Твое место не здесь. Я следил за тобой еще тогда, в барс, и  я  наблюдал  за
тобой сегодня вечером. Ты не похожа на этих людей, твое место не здесь.
   Он увидел, как от растущего  беспокойства  у  нее  расширились  глаза,  и
протянул к ней руки.
   - Иди ко мне! - мягко произнес он.  -  Я  хочу,  чтобы  ты  была  в  моих
объятиях.
   Слишком ошеломленная, чтобы  не  повиноваться,  Кэти  прижалась  к  нему,
положив голову ему на плечо. Он нежно продолжал:
   - Ты так непосредственна, ты не похожа на тех  людей,  которых  называешь
своими друзьями. Кэти медленно покачала головой:
   - Ты не знаешь меня. Ты не можешь серьезно хотеть жениться на мне.
   Он коснулся ее подбородка, запрокинул ей  голову  и  улыбнулся,  глядя  в
растерянные голубые глаза.
   - Помнишь, ты бросила цветок, который я тебе преподнес,  на  землю,  и  я
увидел слезы стыда у тебя на глазах. Тогда я узнал тебя  всю.  Мне  тридцать
четыре года, и я точно знаю, чего хочу. - Он  прильнул  к  ней  в  страстном
поцелуе. - Стань моей женой, Кэти! - прошептал он.
   - Ты не мог бы.., не мог бы остаться в Штатах, в Сент-Луисе? Мы бы узнали
друг друга получше. Может быть, позже...
   - Нет, - ответил он решительно. - Я не могу.
   Он встал, и Кэти поднялась с ним вместе.
   - Не отвечай мне сейчас. У тебя есть время подумать.  -  Он  взглянул  на
маленькие часы около лампы. -  Уже  поздно.  Мне  нужно  переодеться  и  еще
сегодня надо сделать одну работу. Во сколько тебе  завтра  можно  позвонить,
чтобы поехать к твоим родителям?
   Обескураженная, Кэти назначила ему время.
   - Да, мама говорила о барбекю, так что можешь ехать в джинсах.
   Когда он ушел, Кэти машинально убрала чашки, выключила лампу и разделась.
Наконец она легла и, уставясь в потолок, попыталась разобраться в  том,  что
произошло. Рамон хотел, чтобы она стала его женой и  уехала  в  Пуэрто-Рико!
Это абсолютно невозможно, абсолютно. Просто бред какой-то! Она перевернулась
на бок, все еще чувствуя его руки, ласкающие ее с неистовой  нежностью,  его
жадный и настойчивый рот. Ни один мужчина  не  мог  заставить  ее  тело  так
трепетать. Нет, дело было не в технике, о которой так  много  болтают,  а  в
силе чувства. Для Рамона естественно всего себя бросать  в  любовный  поток,
его сдержанность и надменность скрывают бешеный  темперамент,  он  настоящий
мужчина, мужчина-властелин.
   "Забавно", - думала Кэти, но ей нравилось, что он подавлял ее.  Как  тихо
он приказал ей: "Подойди, Кэти!" - и заключил в свои объятия.  Это  пьянящее
сочетание   властности   и   нежности!   Кэти   закрыла    глаза,    пытаясь
сосредоточиться. Если Рамон даст ей время на раздумье,  возможно  ли,  чтобы
она согласилась стать его женой?
   "Конечно же, нет!" - ответил ее разум. Но сердце? Сердце шепнуло:  "Может
быть".
   Почему, удивлялась Кэти, почему она вообще должна  думать  о  замужестве?
Ответ был прост - он был в том странном чувстве,  которое  возникало,  когда
они смеялись или болтали, как старинные  друзья,  в  непостижимом  ощущении,
что, невзирая ни на какие логические доводы,  они  прекрасно  подходят  друг
другу, в том глубоком чувстве, что исходило от него и находило отклик  в  ее
душе. И этот магнетизм, который медленно, но неумолимо притягивал их друг  к
другу...
   И сразу же разум Кэти стал противиться ее  эмоциям.  Если  она  настолько
глупа, что позволит себе выйти замуж за Рамона, то должна будет жить  только
на его доходы. А уж этого она себе совсем не могла представить, хотя  деньги
и не дали ей абсолютного счастья. К  тому  же  он  -  испанец,  привыкший  к
женскому повиновению. Но  несмотря  на  всю  свою  властность,  он  тонок  и
способен ее понять. Кэти громко застонала, осознав до конца, в какую ловушку
она попала. Она закрыла глаза и погрузилась в болезненный, беспокойный  сон,
в котором логика и чувства продолжали бороться.

Глава 5

   Кэти  провела  следующее  утро  в  мрачных  предчувствиях.  Появиться   у
родителей с Рамоном! Над предложением руки и сердца она  старалась  даже  не
думать. Неприятностей и  без  того  ожидалось  предостаточно.  А  вдруг  они
оскорбят его? Маурин явно забыла, что Конелли не всегда были богачами. Лучше
сказать - очень постаралась забыть. С родителями дело не  так  плохо  -  они
вежливы... Да, пока не почуют, что пахнет жареным. А уж  если  они  заметят,
что их драгоценная дочка  влюблена...  Это  будет  похуже,  чем  колкости  и
гримасы Маурин. Кэти поежилась, представляя художественное развитие  темы  о
проходимцах и богатых невестах.
   Рамон появился ровно в половине четвертого. Кэти впустила его в  квартиру
с бодрой улыбкой, которая если и ввела  его  в  заблуждение,  то  ненадолго.
Заключив ее в объятия, он поднял ее подбородок, посмотрел в глаза и сказал с
мрачным юмором:
   - Кэти, мы не собираемся атаковать неприступную крепость.  Мы  собираемся
только лишь познакомиться с твоей семьей.
   Его поцелуй был нежным и утешающим, и когда он ослабил свои объятия, Кэти
почему-то почувствовала себя увереннее, и это чувство  не  ослабевало,  пока
они не въехали через каменные ворота в загородный клуб "Форест  Оакс"  и  не
остановились около дома ее родителей.
   Дом с белыми колоннами, окруженный ухоженным газоном,  представлял  собой
величественное сооружение. К парадному подъезду вела  широкая  дорога.  Кэти
ожидала, что Рамон восхитится или хотя бы удивится, но  он  только  небрежно
скользнул по зданию взглядом, как будто видел тысячу таких, и обошел машину,
чтобы помочь ей выйти. Он так  ничего  и  не  сказал,  пока  они  не  прошли
половину пути по аллее, выложенной кирпичом и ведущей  к  массивным  входным
дверям. Какой-то бесенок заставил Кэти  отвести  в  сторону  взгляд,  полный
странной насмешки, и спросить:
   - Ну, как тебе?
   Она засунула руки в задние карманы джинсов и  сделала  еще  четыре  шага,
прежде чем поняла, что не только не получила ответа от  Рамона,  но  что  он
вообще остановился.
   Повернувшись, Кэти обнаружила, что он пристально ее изучает.  Его  взгляд
неторопливо перемещался сверху вниз, выразительно задержался на ее  губах  и
великолепной  груди,  затем  исследовал  грациозные  линии  талии  и  бедер,
пробежал по  длинным  стройным  ногам,  остановился  на  сандалиях  и  опять
вернулся к лицу.
   - Мне кажется, - сказал он с тихой серьезностью, - что твоя улыбка  может
осветить темноту, а когда ты смеешься, твой смех  звучит  словно  музыка.  А
твои волосы - как тяжелый шелк, светящийся в лучах солнца.
   Завороженная этим  глубоким  голосом,  Кэти  замерла,  чувствуя,  как  ей
становится жарко.
   - Я думаю, что у тебя самые голубые глаза, которые я когда-либо видел,  и
мне нравится, что они светятся, когда ты счастлива, и темнеют от  желания..,
ко мне, разумеется. - Озорная усмешка раздвинула его губы, когда он взглянул
еще раз на ее грудь, подчеркнутую бессознательно вызывающей позой. -  И  мне
нравится, как ты выглядишь в этих брюках. Но если ты  не  вытащишь  руки  из
карманов, я утащу тебя назад в машину и тоже суну туда руки.
   Кэти  медленно  вытащила  руки,  пытаясь  унять  дрожь,   вызванную   его
полукомплиментом-полунасмешкой.
   - Я имела в виду, - сказала она охрипшим голосом,  -  что  ты  думаешь  о
доме?
   Он взглянул на него и тряхнул головой:
   - Прямо как из "Унесенных ветром". Кэти нажала кнопку дверного звонка.
   - Кэти, дорогая! - сказала ее мать, крепко обнимая ее. - Заходи. Все  уже
собрались.
   Она улыбнулась Рамону, стоящему рядом с  Кэти,  и  изящно  протянула  ему
руку, когда Кэти представила их друг другу.
   - Мы рады видеть вас, мистер  Гальварра,  -  сказала  она  с  безупречной
учтивостью.
   Рамон ответил, что он счастлив быть в их доме,  и  Кэти,  которая  стояла
затаив дыхание, почувствовала, как  напряжение  спадает.  Когда  мать  ушла,
извинившись, Кэти показала Рамону дом. Затем  они  оказались  на  прекрасной
лужайке, где пили, смеялись и болтали гости ее родителей.
   Кэти была уверена, что они приехали на барбекю, но в действительности это
оказалось пышным  приемом  с  коктейлями,  который  заканчивался  ужином  на
тридцать человек. Рамон был единственным мужчиной, одетым в джинсы,  и  Кэти
подумала, что он выглядит весьма экстравагантно  -  но  великолепно!  Она  с
веселой гордостью отметила, что она не  единственная  женщина,  которая  его
оценила.  Друзья  ее  матери  откровенно  восхищались  высоким  темноволосым
мужчиной, который шел рядом с ней, когда они кочевали, здороваясь, от  одной
группы гостей к другой. Кэти представляла его тем друзьям  своих  родителей,
которых знала  сама,  наблюдая,  как  Рамон  покоряет  женщин  ослепительной
улыбкой и обаянием. Этого она и ожидала. Чего она не ожидала,  так  это  его
свободы в  общении  с  преуспевающими  бизнесменами.  В  каком  таинственном
прошлом Рамон приобрел тот светский  лоск  и  сп