Элизабет вернулась в Хэвенхерст и распродала все, что было ценного, чтобы
расплатиться с карточными долгами  отца  и  Роберта  и  оплатить  счета,  по
которым они задолжали во время ее дебюта  в  Лондоне.  После  чего  занялась
устройством собственной  жизни.  Со  всей  решительностью  и  мужеством  она
посвятила  всю  себя  сохранению  Хэвенхерста   и   жизнеобеспечению   своих
восемнадцати слуг,  оставшихся  с  нею,единственно  за  крышу  над  головой,
скромное пропитание и новую ливрею раз в год.
   Постепенно к  ней  вернулась  способность  улыбаться,  и  воспоминания  о
пережитом унижении были уже не такими острыми. Она научилась не оглядываться
назад, перебирая свои  ошибки,  так  как  вспоминать  о  них  и  особенно  о
последствиях, которые они повлекли за  собой,  было  слишком  мучительно.  В
конце концов ей только семнадцать лет, и она сама себе хозяйка. И у нее  был
дом, в котором она выросла и в котором заключался смысл  ее  жизни.  В  доме
возобновился старый  уклад  жизни  -  Элизабет  снова  играла  в  шахматы  с
Бентнером, занималась с Эроном и  изливала  нерастраченную  любовь  на  свою
довольно  странную  семью  и  Хэвенхерст,  не  боясь,  что  ей  не   ответят
взаимностью. Почти все ее время было занято делами, и девушка была рада, что
ей некогда подумать  о  Яне  Торнтоне  и  событиях,  которые  привели  ее  к
добровольной ссылке.  Теперь  же  стараниями  дяди  ей  придется  не  только
вспомнить о нем, но и встретиться с ним. Без финансовой поддержки дяди, хотя
и скромной, она не смогла бы вот уже два года сохранять за собой Хэвенхерст.
Чтобы содержать Хэвенхерст в порядке и привлечь арендаторов, необходимо было
провести ирригационные работы. И пока она не может отказаться  от  поддержки
дяди.

***

   Элизабет со вздохом открыла глаза, оглядела пустую комнату  и  встала  на
ноги. "Я сталкивалась и не с такими трудностями, - сказала она себе. - Любую
проблему можно решить - нужно только как следует подумать. К тому  же  Алекс
теперь на  моей  стороне.  Вместе  мы  сумеем  придумать,  как  обойти  дядю
Джулиуса".
   Будем считать это  вызовом  с  его  стороны,  воинственно  подумала  она,
отправляясь на поиски Алекс. В девятнадцать лет она еще не утратила вкуса  к
жизни, а жизнь в Хэвенхерсте была довольно рутинной. В конце концов  две-три
волнующие поездки внесут некоторое разнообразие в ее жизнь. К тому  времени,
как Элизабет разыскала Алекс в саду, она уже  почти  радовалась  предстоящим
событиям.

Глава 8

   Александру ни на секунду не обмануло безмятежное выражение лица  Элизабет
и искусственная улыбка - с первого взгляда она поняла, что хороших  новостей
ждать не приходится. Бентнер, развлекавший Алекс показом достижений Элизабет
в области цветоводства, пришел к тому же  выводу.  Они  обменялись  с  Алекс
тревожными взглядами.
   - Что случилось? - Алекс в волнении поднялась со скамейки.
   - Даже не  знаю,  как  тебе  сказать,  -  удрученно  вздохнула  Элизабет,
усаживая Алекс обратно и садясь рядом  с  ней.  Бентнер  старался  держаться
поблизости, притворяясь, что обрывает засохшие  розы  с  кустов,  готовый  в
любую минуту дать совет или прийти на помощь. Чем больше Элизабет думала над
тем, как преподнести  новость  Алекс,  тем  более  эксцентричным  -  и  даже
комичным - казалось ей предложение дяди.
   - Видишь ли, - объяснила она, - мой дядя расстарался и нашел мне женихов.
   - Что ты говоришь? - спросила Алекс, пытаясь разгадать, отчего у  подруги
такое растерянное и удивленное выражение лица.
   - Да. Надо сказать, его желание сбыть меня с рук настолько велико, что он
решился на меры, которые иначе как экстравагантными я назвать не могу.
   - Что ты имеешь в виду?
   Элизабет с трудом сдержала неожиданный приступ истерического смеха.
   - Он разослал письма моим бывшим поклонникам, спрашивая, интересует ли их
по-прежнему моя особа...
   - О Боже, - выдохнула Алекс.
   - И если да, то он готов отправить меня к ним на несколько  денечков  под
опекой Люсинды, с тем чтобы они могли решить, подхожу ли я им.
   - О Боже, - уже громче повторила Алекс.
   - Он разослал пятнадцать  писем.  Двенадцать  человек  ответили  отказом,
продолжила Элизабет, и  Алекс  сочувственно  покачала  головой,  -  но  трое
выразили согласие с его планом, и  теперь  я  должна  отправиться  к  ним  с
визитами. А поскольку Люсинда сейчас в Девоне, то к первым двум кандидатам я
поеду с Aертой, которую буду выдавать за свою тетю. Правда, в  Шотландию,  к
третьему искателю моей руки, - Элизабет фыркнула,  употребив  это  слово  по
отношению к Яну Торнтону, - я поеду все-таки  с  Люсиндой.  Надеюсь,  что  к
этому времени она вернется.
   - Да, но к первым двум - с Бертой! Да она же боится собственной тени!
   Испуганная  новым  приступом  накатившего  на   нее   веселья,   Элизабет
постаралась взять себя в руки.
   - Да Бог с ней, с Бертой. Это самая незначительная из моих проблем. Но  я
не против того, чтобы ты продолжала взывать к  Господу,  Алекс,  потому  что
спасти нас может только чудо.
   - И кто же эти  кандидаты?  -  спросила  Алекс.  Увидев,  какой  странной
улыбкой озарилось лицо Элизабет, она еще больше встревожилась.
   - Двух я вообще не помню. Забавно, не правда ли? - продолжила Элизабет  с
веселым удивлением. - Двое взрослых мужчин познакомились с девушкой, которая
произвела на них настолько сильное впечатление, что они поспешили к ее брату
просить ее руки, а она, эта девушка, совершенно не помнит их, за исключением
одного имени, да и то смутно.
   - Ну, это как раз неудивительно, - возразила Алекс. - Ты очень красива, и
такое случается часто. Когда в свете  появляется  юная  дебютантка,  мужчины
быстренько оценивают ее, причем часто довольно поверхностно,  и  решают  для
себя, хотят ли они эту девушку себе в жены.  И  если  хотят,  то  делают  ей
предложение. Я не думаю, что это разумно с их стороны, так  же,  как  считаю
неправильным выдавать девушку за человека, которого она совсем не  знает,  и
рассчитывать  при  этом,  что  она  будет  чувствовать   к   нему   какую-то
привязанность после свадьбы.
   Однако в свете это называется цивилизованным способом устраивать браки.
   - В действительности это как раз  самый  варварский  способ,  -  с  жаром
сказала   Элизабет,   пытаясь   отвлечься   от   своих   личных   несчастий,
переключившись на обсуждение более общих проблем.
   - Так кто же они, Элизабет? Возможно, я знаю кого-нибудь из них и  помогу
тебе вспомнить. Элизабет вздохнула.
   - Первый - сэр Фрэнсис Белховен...
   - Ты шутишь! - в ужасе оборвала ее Алекс,  бросив  испуганный  взгляд  на
Бентнера. Элизабет  чуть  приподняла  тонкие  брови  в  ожидании  дальнейшей
информации. - Боже, это ужасный, развратный старик, - возмутилась Алекс. - У
меня просто не хватает благопристойных  выражений,  чтобы  описать  его.  Он
тучен и лыс, а его распущенность и глупость просто вошли в поговорку. К тому
же он фантастически жадный, просто невероятный скряга!
   - Ну, по крайней мере в этом мы сходимся, - попыталась пошутить Элизабет,
не отрывая взгляда от Бентнера, который так увлекся, что обрывал  совершенно
здоровый куст.
   - Бентнер, - мягко  сказала  она,  тронутая  тем,  как  близко  к  сердцу
принимает он ее несчастья, - засохшие бутоны можно отличить по цвету.
   - А кто второй? - снова вернула ее к предмету обсуждения  Алекс,  тревога
которой все возрастала.
   - Лорд Джон Марчмэн. - Видя, что Алекс это имя не знакомо, она  добавила:
Граф Кэнфордский.
   Подсказка сработала, и Алекс медленно кивнула головой.
   - Я не знакома с ним, но кое-что слышала.
   - Ну, тогда не томи меня в неизвестности, - сказала Элизабет, которой все
происходящее с каждой минутой казалось все более абсурдным и  нереальным.  -
Что тебе известно о нем?
   - Да так, ничего конкретного я  сейчас  не  вспомню...  хотя,  подожди  -
точно!
   Говорят, что он, - она бросила расстроенный взгляд на подругу, -  помешан
на спорте и редко появляется в Лондоне. Говорят, у него  все  стены  в  доме
увешаны чучелами животных и рыб,  которых  ему  удалось  поймать.  Теперь  я
вспоминаю чью-то шутку: он якобы потому до сих пор не женился,  что  еще  ни
разу не оторвался от охоты на достаточно долгий срок, чтобы  подыскать  себе
жену. Этот и  подавно  тебе  не  подходит,  -  безнадежно  закончила  Алекс,
уставившись пустым взглядом на носок своей крохотной красной туфельки.
   - Да какая разница, подходит  он  мне  или  нет,  если  я  все  равно  не
собираюсь выходить за него замуж, - конечно, если только мне  удастся  этого
избежать. Если бы мне удалось продержаться еще хотя бы два  года,  когда  ко
мне перейдет траст моей бабушки... С этими деньгами я  смогла  бы  содержать
Хэвенхерст и одна. Но до тех пор мне Не свести концы с  концами  без  помощи
дяди, а он грозится прекратить ее чуть ли не каждую неделю. Если я  хотя  бы
не сделаю вид, что готова последовать его безумному  плану,  не  сомневаюсь,
что он так и сделает. - Элизабет, - осторожно предложила Алекс, - если бы ты
позволила, я могла бы помочь тебе. Мой муж...
   - Не надо, пожалуйста, - остановила ее Элизабет. - Ты же знаешь, что я не
могу взять у тебя деньги. Помимо всего прочего, я просто  никогда  не  смогу
вернуть их. С помощью траста я сумею содержать Хэвенхерст  -  но  и  только.
Сейчас для меня самая главная проблема - найти способ выбраться из  паутины,
которую сплел для меня дядя.
   - Чего я никак не могу понять, так  это,  как  твой  дядя  может  считать
подходящей партией людей, которые  совершенно  тебе  не  подходят!  То  есть
абсолютно!
   - Это мы с тобой знаем, что они  мне  не  подходят,  -  криво  усмехаясь,
сказала Элизабет и вырвала травинку, проросшую сквозь доски скамьи, - а  эти
джентльмены, так называемые кандидаты в мужья, не понимают этого - вот в чем
проблема. - При этих словах в голове у нее зародилась мысль, которая  начала
быстро  оформляться,  она  застыла,  и  только  пальцы  продолжали  теребить
травинку.
   Алекс сделала глубокий вдох, собираясь заговорить, и вдруг  тоже  замерла
как  статуя,  в  наступившей  тишине  они  молча  смотрели  друг  на  друга,
пораженные одной и той же мыслью.
   - Алекс, - выпалила наконец  Элизабет,  -  единственное,  что  мне  нужно
сделать, это...
   - Элизабет, - прошептала  Алекс,  -  это  не  так  уж  плохо,  как  может
показаться. Единственное, что тебе нужно сделать, это... Две давние  подруги
сидели в розовом саду, радостно глядя друг на  друга,  а  время  вокруг  них
быстро покатилось вспять, и они уже снова были девочками, которые лежали без
сна в темноте и делились своими мечтами и проблемами, изобретая  способы  их
решения, каждый раз предваряя их фразой: "Если бы только..."
   - Если бы только, - сказала Элизабет, и улыбка осветила ее  лицо,  вызвав
ответную улыбку у Алекс, - если бы только мне удалось убедить их, что мы  не
подходим друг другу...
   - Что будет совсем нетрудно, - с энтузиазмом воскликнула Алекс, -  потому
что вы и в самом деле не подходите!
   Обрадованная тем, что у нее теперь есть план  и  она  может  повлиять  на
ситуацию, которая  несколько  минут  назад  казалась  безысходной,  Элизабет
вскочила на ноги и облегченно рассмеялась.
   - Бедный  сэр  Фрэнсис,  его  ждет  пренеприятнейший  сюрприз,  когда  он
обнаружит, какая я... - она  помедлила,  обдумывая,  что  вернее  всего  его
оттолкнет, - какая страшная ханжа может стать его женой!
   - И когда он узнает, какая ты сумасшедшая транжирка, - подхватила Алекс.
   - Точно! - согласилась  Элизабет,  закружившись  от  восторга.  Солнечные
блики заплясали на ее золотых волосах и вспыхнули в  зеленых  глазах,  когда
она взглянула на своих друзей. - Уж я постараюсь убедить его в этом. Так,  а
как мы поступим с графом Кэнфордским?
   - Какая жалость, - сказала Алекс, изображая глубочайшую печаль, -  ты  не
сможешь показать ему, что такое настоящая рыбалка!
   - Рыбалка?! - Элизабет передернула плечами. - Боже, да я при одной  мысли
об этих скользких тварях падаю в обморок!
   - Если не считать той рыбины,  которую  вы  поймали  вчера,  -  улыбнулся
Бентнер, который сам же и научил ее обращаться с удочкой.
   - Элизабет улыбнулась и попросила его разыскать Берту.
   - Может быть, ты скажешь Берте, что ей предстоит  побыть  какое-то  время
моей тетей? Мне бы хотелось, чтобы к тому времени, как мы  вернемся  в  дом,
она уже прекратила истерику и была в состоянии спокойно разговаривать.
   Бентнер с готовностью отправился выполнять поручение. При ярком солнечном
свете потертые места его  костюма  особенно  сильно  бросались  в  глаза,  и
Элизабет в который раз пожалела, что не в состоянии обновить гардероб  своих
слуг.
   - Ну, осталось только придумать, как  охладить  пыл  третьего  кандидата,
весело сказала Алекс. - Кто он и что мы о нем знаем? Я с ним знакома?
   Именно этой минуты Элизабет и боялась.
   - Ты никогда не  слышала  о  нем  до  своего  возвращения  из  свадебного
путешествия.
   - Да? - почувствовав недоброе, притихла Алекс. Элизабет набрала  в  грудь
побольше воздуха, нервно потерла руки о синие юбки своего платья и  медленно
заговорила:
   - Наверное, я все-таки должна рассказать тебе, что случилось полтора года
назад, - о Яне Торнтоне.
   - Нет никакой необходимости, если тебе неприятен  этот  разговор.  Сейчас
нам нужно подумать о третьем кандидате...
   - Дело в том, что Ян Торнтон как раз и есть третий кандидат.
   - Боже милосердный! - в ужасе ахнула Алекс. - Но почему? То есть  я  хочу
сказать...
   - Я не знаю, почему, - смутившись, сердито ответила Элизабет. -  Но  факт
остается фактом - он принял предложение дяди. Не  знаю,  либо  это  какое-то
страшное недоразумение, либо он решил таким образом поразвлечься. И в том, и
в другом я не вижу смысла....
   - Поразвлечься! Да он и так уже погубил тебя. Если он  еще  и  находит  в
этом что-то забавное, он, должно быть, просто чудовище.
   - Когда я видела  его  в  последний  раз,  он  не  видел  в  этом  ничего
забавного, поверь мне. - Снова опустившись на скамью, она пересказала  Алекс
всю историю, стараясь придерживаться только голых фактов  и  не  поддаваться
эмоциям.

Глава 9

   - Приехали, Берта, - сказала Элизабет, - когда дорожная карета  встала  у
ворот громадного особняка сэра Фрэнсиса Белховена. Весь последний час  Берта
сидела зажмурившись,  но  по  частому  и  прерывистому  вздыманию  ее  груди
Элизабет догадывалась, что она не спит. Берта до смерти боялась играть  роль
тетушки Элизабет. Последние несколько дней Элизабет  только  и  делала,  что
успокаивала и уговаривала ее, но Берта ни за что не хотела ехать. И  сейчас,
когда отступать было уже поздно, она все еще молилась о чудесном избавлении.
   -  Тетя  Берта!  -  громко  обратилась  к  ней  Элизабет,   увидев,   как
распахнулась парадная  дверь  огромного,  без  определенного  архитектурного
стиля, дома.
   Дворецкий отступил в сторону, и вперед вышел лакей. - Тетя Берта!
   Плотно сжатые веки горничной наконец  открылись,  и  Элизабет  с  мольбой
заглянула в расширившиеся от испуга карие глаза.
   - Пожалуйста, не подводи меня, Берта. Я очень  рассчитываю  на  тебя.  Ты
должна вести себя как моя тетя, а не  как  робкий  мышонок.  Они  уже  почти
подошли.
   Берта кивнула, судорожно сглотнув, и выпрямилась на сиденье.
   Стараясь успокоиться, она  стала  расправлять  свои  черные  бомбазиновые
юбки.
   - Ну, как я выгляжу? - быстро шепнула Элизабет.
   - Ужасно, - ответила Берга, взглянув на строгое черное льняное  платье  с
глухим воротом. Элизабет очень тщательно подбирала туалеты для этого визита,
уделив особое внимание платью, в котором впервые  предстанет  перед  будущим
мужем. Вдобавок к монашескому платью она отчесала от лица волосы и  заколола
их на затылке в пучок а-ля Люсинда, прикрыв их короткой вуалеткой. На шее  у
нее висело единственное "украшение", которое она была  намерена  носить  все
время  своего  пребывания   здесь,   большой   уродливый   железный   крест,
позаимствованный из фамильной часовни.
   - Кошмарно, миледи, - искренне ужаснувшись,  сказала  Берта.  Со  времени
исчезновения Роберта  она  стала  называть  Элизабет  "миледи",  отказываясь
обращаться к ней с прежней фамильярностью.
   - Отлично, - сказала Элизабет и ободряюще улыбнулась. - Ты тоже хороша.
   Лакей открыл дверцу и помог им выйти из кареты. Первой вышла Элизабет, за
ней  -  "тетя".  Пропустив  Берту  вперед,  Элизабет  повернулась  к  Эрону,
возвышавшемуся на козлах. Дядя разрешил ей  взять  с  собой  шестерых  слуг,
которых она подбирала с особой тщательностью.
   - Так не забудь, - напомнила она Эрону, - рассказывай обо мне  направо  и
налево, всем, кто только согласится тебя слушать. Ты знаешь, что говорить.
   - Ха, - ответил он с дьявольской ухмылкой, - мы всем  расскажем,  как  вы
замучили нас своей правильностью - до того чопорная и  строгая,  что  самого
черта сделаете праведником.
   Элизабет кивнула и неохотно двинулась к дому. Судьба сама вела ее,  и  ей
ничего другого не оставалось, как постараться пройти это испытание с честью.
С высоко поднятой головой и трясущимися коленями она пошла вперед и  догнала
Берту. Дворецкий застыл в дверях, изучая Элизабет с  откровенным  интересом.
Как ни трудно было в это поверить, но у нее создалось  впечатление,  что  он
пытается рассмотреть ее грудь под бесформенным  черным  платьем.  Когда  они
приблизились, он отступил и впустил их в дом.
   - У милорда сейчас гости, он скоро выйдет к вам, - сказал дворецкий. -  А
пока Курбис покажет вам ваши комнаты. - Глаза его обратились на Берту,  и  в
них вспыхнуло одобрение при виде ее пышных форм. Он  повернулся  к  старшему
лакею и кивнул ему.
   Элизабет стала подниматься по высокой лестнице, с любопытством  оглядывая
мрачный холл и темно-красный ковер на ступенях. По краям он был  пушистым  и
толстым и когда-то, видимо, стоил дорого, но  середина  его  уже  совершенно
протерлась и буквально кричала, чтобы его  отправили  на  отдых.  На  стенах
висели позолоченные канделябры со вставленными в них  свечами,  но.свечи  не
были зажжены, отчего на лестнице и верхней площадке было  совершенно  темно.
Такая же тьма царила в спальне, куда проводил их лакей.
   - Вход в спальню леди Берты вон через ту дверь, - раздался во тьме  голос
лакея. Элизабет прищурилась, ничего не видя. Наконец ей удалось  разглядеть,
что он подошел к чему-то,  что,  по-видимому,  было  стеной.  Дверные  петли
тихонько скрипнули, из чего она сделала вывод, что он открыл дверь.
   - Господи, да здесь темно как в склепе, - сказала Элизабет,  различая  во
мраке только смутные тени. - Будьте добры, зажгите свечи, -  попросила  она.
Ведь здесь есть свечи, я надеюсь? - Да, миледи, есть,  вот  здесь,  рядом  с
кроватью. - Его тень снова мелькнула перед ней, и она  сфокусировала  взгляд
на каком-то большом темном предмете, который по своим  размерам  вполне  мог
быть кроватью.
   - Тогда зажгите их, пожалуйста, - снова попросила она. - Я... я ничего не
вижу.
   - Его светлость не любит, когда в спальнях зажигают по  несколько  свечей
сразу. Он говорит,  что  это  разбазаривание  воска.  Элизабет  поморгала  в
темноте, не зная, плакать ей или смеяться.
   - О-о, - вконец сбитая с  толку,  произнесла  она  наконец.  Лакей  зажег
маленькую свечку в дальнем конце комнаты и ушел, прикрыв за собою дверь.
   - Миледи? - прошептала Берта, пытаясь найти хозяйку в  этом  непроглядном
мраке. - Где вы, миледи?
   - Я здесь, - отозвалась Элизабет, двигаясь с  вытянутыми  вперед  руками,
ощупывая встречающиеся на  пути  препятствия.  На  ощупь  она  добралась  до
внешней стены, где, по ее мнению, должно было находиться окно,  занавешенное
тяжелыми шторами.
   - Где? - испуганным шепотом спросила  Берта,  и  Элизабет  услышала,  как
стучат ее зубы.
   - Здесь, слева от тебя.
   Берта пошла на голос и испуганно охнула при  виде  жутковатой  призрачной
фиг