он приподнялся, раздвинул коленями ее ноги, втиснулся, заставив  ее
с содроганием почувствовать жесткий нажим. Сжигаемая  грубой  жадностью  его
страсти, она испустила разочарованный вскрик, когда он оторвался от ее  рта,
и с удивлением увидела, что его губы тянутся к  грудям.  Он  ущипнул  сосок,
нежно сжал, потянул, затем с силою  прикусил,  спина  ее  выгнулась,  и  все
естество загорелось ослепительным пламенем чистого  восторга.  В  тот  самый
миг, когда она думала, что больше не вынесет, он прикусил посильней,  вызвав
у нее стон. Остановился, повернулся, чтобы уделить  внимание  другой  груди,
она же запустила пальцы в густые черные волосы и,  сама  того  не  сознавая,
прижала к себе его голову.
   Она чувствовала, что вот-вот умрет, а он вдруг приподнялся,  опершись  на
руки, и оторвался от нее. Дуновение холодного воздуха по разгоряченной коже,
его отстранение, частично вывели ее из восхитительного беспамятства.  Дженни
с трудом приоткрыла глаза и увидела,  как  он  возвышается  над  ней,  жадно
лаская глазами  тяжело  вздымающиеся  груди  с  призывно  торчащими  от  его
прикосновений сосками.
   Паника - запоздалая, полусонная -  пронзила  наконец  Дженни,  а  желание
вспыхнуло под требовательным нажимом его бедер. Он вновь начал склоняться, и
она,  устрашенная,  что  так  долго  терпела,  яростно  затрясла  головой  и
выдохнула:
   - Пожалуйста...
   Но он уже напрягся и насторожился, а через секунду  у  палатки  прозвучал
голос стража:
   - Прошу прощения, милорд,  люди  вернулись.  Не  говоря  ни  слова,  Ройс
вскочил на ноги, быстро натянул одежду и вышел из палатки. В полуобмороке от
вожделения и смущения, Дженни смотрела ему вслед,  а  потом  стала  медленно
обретать рассудок. Ее залила краска стыда, когда она, разглядев беспорядок в
своей  одежде,  принялась  оправлять   ее,   приглаживать   дрожащей   рукой
взъерошенные, растрепанные волосы. Ужасно было бы, если бы  он  принудил  ее
сделать это, но он ее не принуждал. На нее  накатила  какая-то  одержимость,
она бурно, сознательно, радостно подчинялась. Кошмар того, что она сделала -
почти сделала, - заставил ее затрястись всем телом, она попробовала обвинить
его, но совесть восстала.
   Она принялась лихорадочно припоминать все, что сказала и сделала,  покуда
он  не  вернулся,  ибо,  несмотря  на  всю  свою   наивность,   инстинктивно
чувствовала, что он продолжит  то,  что  не  закончил,  и  сердце  ее  глухо
забилось от страха - не перед ним, пред собою.
   Истекшие минуты сложились в час, страх перешел в удивление, а затем  -  в
милосердное изнеможение. Она свернулась клубочком, глаза  закрылись,  потом,
должно быть, через несколько часов, открылись,  и  Дженни  увидела,  что  он
стоит над нею.
   Она  настороженно  вглядывалась  в  твердые,   непроницаемые   черты,   и
полусонное  сознание  отметило,  что  покидавший  палатку  любовник   желает
продолжения не больше ее самой.
   - Мы совершили ошибку, - бесстрастно проговорил он, - оба. Это не  должно
повториться.
   Подобных слов она ожидала меньше всего и, когда он  повернулся  и  быстро
ушел из  палатки  в  ночь,  предположила,  что  это,  должно  быть,  краткое
извинение за случившееся. Губы ее дрогнули в молчаливом  недоумении,  и  она
поспешно смежила веки, так как в  палатку  вошел  Гэвин  и  улегся  на  свой
тюфячок у входа.

Глава 7

   С восходом солнца палатки были свернуты, и воздух наполнился нескончаемым
клубящимся гулом и грохотом, когда пять тысяч верховых рыцарей, наемников  и
оруженосцев  выступили  из  долины,   сопровождаемые   тяжелыми   повозками,
поскрипывающими под грузом бомбард,  мортир,  боевых  таранов,  катапульт  и
прочих приспособлений, необходимых для осады и штурма.
   Для Дженни, ехавшей верхом рядом с Бренной под надежной охраной скакавших
с обеих сторон вооруженных рыцарей, мир превратился в нереальную мешанину из
шума, пыли и внутреннего смятения. Теперь Бренна посылала Дженни  ободряющие
улыбки, а Дженни, всегда считавшая себя достаточно умной  и  рассудительной,
обнаружила, что ищет - надеется отыскать и взглянуть на Ройса Уэстморленда!
   Она видела его несколько раз проезжающим  мимо,  и  он  тоже  казался  ей
незнакомцем. Громоздясь на гигантском  вороном  боевом  коне,  весь  зловеще
затянутый в черное, от высоких сапог до накинутого на  мощные  плечи  плаща,
развевающегося позади, он являл собой самую могучую  и  устрашающую  фигуру,
которую  Дженни  когда-либо  видела,  -  смертоносный  чужак,   намерившийся
уничтожить ее семью, ее клан, все, что ей дорого.
   Ночью, лежа рядом с Бренной и неотрывно глядя на звезды, она пыталась  не
думать о жуткой осадной башне, отбрасывающей огромную тень через весь луг, о
башне, которая скоро займет свое место перед древними стенами замка  Меррик.
Раньше, в долине, она замечала ее среди деревьев, но не могла с уверенностью
судить,  что  это  такое.  А  возможно,  и  попросту  не   желала   получить
подтверждение своим опасениям.
   Теперь же почти ни о чем другом не могла думать и безнадежно цеплялась за
предсказание  Бренны  насчет   короля   Иакова,   который   может   прислать
подкрепление, чтобы помочь ее клану в битве. И все-таки некая ничтожная доля
рассудка отказывалась признавать, что битва состоится. Может  быть,  потому,
что ей не до конца верилось, будто мужчина, который целовал и  ласкал  ее  с
такой пылкою нежностью, в самом деле способен  обернуться  противником  и  с
холодной бесстрастностью уничтожить ее семью и  ее  клан.  Какая-то  нежная,
наивная частица сердца Дженни восставала против того, что  мужчина,  который
болтал и хохотал с нею ночью накануне, действительно способен на это.
   А потом оказалось, что она не до конца  верит  и  в  происшедшее  прошлой
ночью.  Прошлой  ночью  он   был   ласковым,   притягательным,   настойчивым
любовником. Сегодня он стал незнакомцем, забывшим о ее существовании.

***

   Ройс  не  забыл  о  ее  существовании  даже  на  второй  день   перехода.
Воспоминания о ней, лежащей в его объятиях, о терпкой  сладости  поцелуев  и
неумелых ласках не давали ему заснуть две последующие ночи.  Весь  вчерашний
день, разъезжая вдоль шеренг своих солдат, он искал возможности взглянуть на
нее.
   И сейчас, когда он скакал во главе своей армии, щурясь на  солнце,  чтобы
определить время, ее  музыкальный  смех  колокольчиком  звенел  в  ушах.  Он
тряхнул головой, словно пытался отделаться от неотвязных мыслей, а она вдруг
взглянула на него с манящей улыбкой в уголках губ.
   Он никогда и не думал, чтобы наивная шотландская девчонка обладала  таким
вдохновением и отвагой. Ройс  пытался  объяснить  свое  растущее  восхищение
захваченной им  пленницей  просто-напросто  результатом  плотского  желания,
которое она пробудила в нем той ночью, но  знал,  что  его  обуревает  нечто
большее, чем похоть. В отличие от большинства  женщин  Дженнифер  Меррик  не
испытывала ни отвращения, ни возбуждения при мысли о  ласках  и  близости  с
ним, с мужчиной, само имя  которого  связывалось  с  опасностью  и  смертью.
Застенчивого и страстного ответа он добился от нее той ночью не под  угрозою
страха; нет, его породила сперва нежность, потом желание. Явно  знакомая  со
всеми ходившими о нем слухами, она все-таки отдалась его ласкам  с  невинным
наслаждением. Вот почему он не может выкинуть ее из головы.  А  может  быть,
хмуро подумал он,  она  лишь  обманывала  себя,  приняла  его,  невзирая  на
репутацию, за поистине доблестного, незапятнанного, галантного рыцаря  своих
грез? Это предположение оказалось столь неприятным, что Ройс сердито прогнал
всякие мысли о Дженнифер и твердо решил позабыть ее.
   В полдень, только успела Дженнифер опуститься на траву рядом  с  Бренной,
чтобы разделить обычную порцию дичи и кусок  черствого  хлеба,  как,  подняв
глаза, увидала направляющегося к ним Арика. Обутые в сапоги ноги замерли  не
более чем в ярде перед ней, и великан буркнул:
   - Пошли.
   Уже свыкшись  с  явной  нерасположенностью  гиганта-блондина  употреблять
больше слов, чем диктовалось крайней необходимостью, Дженни  встала.  Бренна
последовала было ее примеру, но Арик махнул рукой:
   - Не вы.
   Держа Дженни за локоть, он повел  ее  вперед,  мимо  сотен  солдат,  тоже
раскинувшихся на траве, чтобы съесть свой спартанский обед, потом повернул к
роще рядом с дорогой и остановился на том месте, где под деревьями стояли на
страже рыцари Ройса.
   Сэр Годфри и сэр Юстас посторонились  с  каменным  выражением  на  обычно
приветливых  лицах,  а  Арик  подпихнул  ее  легким  тычком,  от  чего  она,
споткнувшись, вылетела на небольшую поляну.
   Ее захватчик сидел на земле,  прислонившись  широкими  плечами  к  стволу
дерева, согнув ноги в коленях, и молча смотрел на нее. День был  теплый,  он
сбросил плащ и остался в простой коричневой тунике с  длинными  рукавами,  в
плотных коричневых рейтузах и сапогах. Он был совсем не похож  на  вчерашний
дух смерти и разрушения, и Дженни пережила нелепую вспышку  радости  оттого,
что он не забыл о ней.
   Гордость, однако, не  позволила  ей  хоть  как-нибудь  проявить  подобное
чувство. Совершенно не представляя,  как  она  должна  себя  вести  и  какие
ощущения испытывать, она осталась на месте и даже смогла устремить  на  него
ответный твердый взгляд, пока его задумчивое молчание не вывело  наконец  ее
из себя. Постаравшись, чтобы тон вышел вежливым и уклончивым, спросила:
   - Кажется, я вам нужна?
   Почему-то вопрос ее зажег насмешливые искры в его глазах.
   - Вы совершенно правы.
   Взволнованная его странным насмешливым расположением духа, Дженни чуточку
обождала и снова спросила:
   - Зачем? - Действительно, вот вопрос.
   - Мы что... будем разговаривать? - угрюмо поинтересовалась она, и,  к  ее
полному замешательству, он запрокинул голову, захохотал, и  гулкий,  звонкий
смех эхом раскатился по поляне.
   На лице ее читалось забавное смятение, и Ройс  вновь  обрел  серьезность,
сжалившись  над  наивностью,  заставившей  его  рассмеяться  и  одновременно
возжелать ее еще сильней, чем той ночью. Он жестом указал на  белый  лоскут,
расстеленный на земле, на котором лежали куски той же дичи и того же  хлеба,
что ела она, вместе  с  несколькими  яблоками  и  куском  сыра,  и  спокойно
проговорил:
   - Мне нравится ваше общество. Я к тому же  подумал,  вам  будет  приятней
поесть здесь, со мной, чем в чистом поле в  окружении  тысяч  солдат.  Я  не
ошибся?
   Если бы он не обмолвился, что ему нравится ее общество, Дженни  принялась
бы возражать, но перед  низким  неотразимым  голосом,  сообщившим  ей  самое
главное - он по ней соскучился, - устоять не смогла.
   - Нет, - признала она, но из гордости и щепетильности не  стала  садиться
рядом. Прихватив блестящее красное яблоко, опустилась на упавшее дерево  вне
пределов его досягаемости и  через  несколько  минут  непринужденной  беседы
испытала легкость и необычную радость. Ей так и  не  пришло  в  голову,  что
чувства эти возникли благодаря его целенаправленным усилиям внушить, что  не
следует опасаться его попыток к сближению, и заставить ее позабыть внезапное
и бессердечное завершение любовных игр той ночью, чтобы она непроизвольно не
отвергла следующей попытки.
   Ройс прекрасно осознавал, что делает и зачем, но уверял себя,  что,  если
ему неким чудом Господним удастся держаться от нее подальше до тех пор, пока
он не передаст ее отцу или королю, усилия не пропадут втуне, ибо ему все  же
выпадет приятнейшим образом и подольше пообедать на симпатичной полянке.
   Посреди совершенно отвлеченной беседы,  касающейся  рыцарей,  Ройс  вдруг
поймал себя на том, что едва  ли  не  с  ревностью  вспоминает  ее  прежнего
ухажера.
   - Кстати о рыцарях, - внезапно проговорил он. - Что произошло с вашим?
   Дженни с недоуменным выражением лица укусила яблоко.
   - С моим чем?
   - С вашим рыцарем, - пояснил Ройс. - С Болдером. Если ваш отец  склонялся
в пользу  этого  брака,  каким  образом  вы  отвратили  старика  Болдера  от
дальнейших домогательств?
   Вопрос, кажется, не понравился ей, и, словно выгадывая  время  в  поисках
ответа, она подтянула к груди длинные стройные ноги, обхватила колени руками
и взглянула ему в лицо синими, сверкающими, смеющимися глазами.  Опираясь  о
тот же ствол, Ройс подумал, что она  выглядит  невероятно  привлекательно  -
прелестная лесная нимфа с длинными вьющимися волосами  в  мужской  тунике  и
рейтузах. Лесная нимфа? В следующий раз она заставит его  слагать  сонеты  в
честь ее красоты, но обрадуется ли этому ее отец и господин, не говоря уже о
сплетнях, которые поднимутся при дворе двух стран!
   - Не слишком ли труден для вас мой вопрос? - продолжал  он  пронзительным
от недовольства собой голосом. - Может быть, я предложу что-нибудь полегче?
   - Какой же нетерпеливый у вас характер! - строго заметила она, ничуть  не
испуганная резкостью тона.
   Замечание сопровождалось столь  благовоспитанным  укоризненным  взглядом,
что Ройс невольно фыркнул.
   - Вы правы, - согласился он, насмехаясь  над  храброю  женщиной-ребенком,
посмевшей указывать на его недостатки. - Ну а теперь поведайте  мне,  почему
отступился старик Болдер.
   - Хорошо, только очень уж не по-рыцарски с  вашей  стороны  расспрашивать
меня о вещах столь личных и, кроме того, мучительно неприятных.
   - Для кого  неприятных?  -  спросил  Ройс,  не  обращая  внимания  на  ее
нежелание рассказывать. - Для вас или для Болдера?
   - Для меня неприятных. Лорд Болдер был возмущен.  Понимаете,  -  пояснила
она с прямодушной улыбкой, - я его никогда не видала до того самого  вечера,
когда он приехал в Меррик подписывать брачный договор. Это  было  ужасно,  -
сообщила она столь же радостно, сколь и испуганно.
   - Что же произошло? - настаивал он.
   - Если я стану рассказывать, вы не должны  забывать,  что  я  была  точно
такой, как все четырнадцатилетние девочки, - полной  грез  о  чудесном  юном
рыцаре, женою  которого  стану.  В  душе  я  отлично  знала,  как  он  будет
выглядеть, - добавила Дженни, с горькой улыбкою  вспоминая  об  этом.  -  Он
должен быть светловолосым, конечно  же,  молодым  и  прекрасной  наружности.
Глаза голубые и королевская стать.  Он  должен  быть  также  сильным,  таким
сильным, чтобы сберечь все,  чем  мы  владеем,  для  детей,  которые  у  нас
когда-нибудь будут. - Она искоса взглянула на Ройса. - Вот каковы  были  мои
тайные надежды, и должна вам сказать, ни отец  мой,  ни  сводные  братья  ни
единожды не намекнули, что лорд Болдер совсем не такой.
   Ройс нахмурился, перед его мысленным  взором  предстал  фатоватый  старик
Болдер.
   - Ну и вот, я вошла в большой зал Меррика, перед тем  несколько  часов  у
себя в спальне отрабатывая походку.
   - Вы отрабатывали походку? - переспросил Ройс со смешанным любопытством и
недоверием.
   - Ну  разумеется,  -  весело  отвечала  Дженни.  -  Понимаете,  я  хотела
доставить удовольствие своему будущему господину, представ перед ним в самом
лучшем свете.
   И мне не подобало врываться в зал и  вести  себя  чересчур  развязно  или
вползать чересчур медленно и создавать впечатление  излишней  скованности  и
нерешительности. Это был необычайно трудный вопрос - как войти, не говоря уж
о том, что надеть. Я пребывала в ужасной растерянности  и  посоветовалась  с
двумя  своими  сводными  братьями,  Александром  и  Малькольмом,  чтобы  они
высказали мужское мнение. Уильяма, очень милого, не было, он  уезжал  в  тот
день из дома с моей мачехой.
   - Они, безусловно, должны были предупредить вас насчет Болдера.
   Ее взгляд заверил его в обратном, и даже тогда он не был готов к приступу
острой жалости, увидев, как она покачала головой.
   - Как раз наоборот. Александр сказал, что, по его мнению, выбранное  мной
платье мачехи недостаточно хорошо, и уговорил надеть вместо него  зеленое  и
взять мачехины жемчуга. Я так и сделала. Малькольм предложил нацепить на бок
драгоценный кинжал, чтобы будущий муж не затмил меня  своим  блеском.  Алекс
сказал, что волосы у меня причесаны слишком просто, да к тому же  они  цвета
морковки, и посему их надо накрыть  золотой  вуалью  и  подвязать  ниткой  с
сапфирами. А потом, когда я оделась по их указаниям, они  стали  учить  меня
ходить...  -  И,  словно  благородство  не  позволяло  ей   рисовать   столь
непривлекательный образ сводных братьев, она весело улыбнулась и проговорила
решительно и убежденно:
   - Конечно, они надо мною шутили, как шутят все братья над сестрами, но  я
была с головой погружена в грезы и ничего не заметила.
   - Ройс, понимавший, что воистину за этим скрывалось, счел подобные  шутки
бессердечной жестокостью, ощутив  внезапное  непреодолимое  желание  заехать
кулаком в физиономии ее братьев.
   - - Я так беспокоилась о каждой мелочи, - весело продолжала Дженни, точно
подсмеивалась над собой, -  что  окончательно  опоздала  выйти  и  встретить
своего нареченного. Потом наконец явилась, прошествовала через весь зал  как
раз с нужной скоростью, на подгибающихся ногах, причем подкашивались они  не
только от волнения, но и под тяжестью драгоценных камней и золотых цепей  на
шее, на груди и на поясе. Видели бы вы взгляд моей бедной мачехи, когда  она
рассматривала сей ослепительный наряд! - рассмеялась девушка, не  подозревая
о клокочущей в груди Ройса злости. -  Мачеха  позже  заметила,  что  я  была
похожа на ходячий сундук с  драгоценностями,  -  фыркнула  она  и,  подметив
мрачную тень на лице своего похитителя, поспешно прибавила:
   - Она не хотела меня обидеть. На  самом  деле  она  очень  добрая...  Она
смолкла, и Ройс подтолкнул:
   - А ваша сестра Бренна? Она что сказала? Взгляд Дженнифер потеплел.
   - Бренна всегда находит, что можно сказать обо  мне  хорошего,  какими  б
серьезными ни были мои ошибки или дурные поступки. По ее словам, я сияла как
солнце, луна и звезды. - Дженни захихикала и сверкающими от веселья  глазами
взглянула на Ройса. - Ну и конечно, все так и было, я и впрямь сияла.
   Ройс тоже взглянул на нее и голосом, хриплым от переживаний,  которых  он
не мог ни понять, ни сдержать, натужно вымолвил:
   - Есть женщины, не нуждающиеся в драгоценностях,  чтобы  блистать.  Вы  -
одна из них.
   Рот Дженнифер приоткрылся от изумления, и она выдохнула:
   - Это что, комплимент?
   Искренне раздосадованный тем,  что  она  сводит  его  слова  к  никчемным
любезностям, Ройс коротко передернул плечами и сказал:
   - Я солдат, а не  поэт,  Дженнифер.  Это  всего  лишь  факт.  Продолжайте
рассказ.
   Сконфуженная и растерявшаяся  Дженнифер  заколебалась,  потом  решила  не
обращать  внимания  на  несчетные   перемены   в   его   настроении.   Снова
подкрепившись яблоком, она весело продолжала:
   -  В  любом  случае  лорд  Болдер  не  разделяет   вашего   отношения   к
драгоценностям. Честно говоря, - рассмеялась она, - у него чуть глаза на лоб
не вылезли, так очаровал его мой блеск. Его, собственно, столь поразила  эта
откровенная выставка,  что  он  бросил  лишь  беглый  взгляд  на  мое  лицо,
повернулся к отцу и сказал: "Я ее беру".
   - И вы просто так взяли и обручились? - нахмурившись, спросил Ройс.
   - Нет, вовсе не просто так. Я едва не лишилась чувств, до того  обомлела,
впервые взглянув на "возлюбленного". Уильям меня  подхватил,  прежде  чем  я
рухнула на пол, и посадил на скамью у стола, но даже сидя и пытаясь прийти в
себя, я все никак не могла отвести глаз от лорда Болдера! Мало того, что  он
старше моего отца, но еще и худой как палка, и у  него  были...  э-э-э...  -
Голос ее прервался, она заколебалась в нерешительности.  -  Мне  не  следует
рассказывать вам остальное.
   - Расскажите мне остальное, - приказал Ройс.
   - Все? - жалобно откликнулась Дженнифер.
   - Все.
   - Хорошо, - вздохнула она, - только это не очень красивая история.
   - Так что еще было у Болдера? - допытывался Ройс, начиная усмехаться.
   - Ну.. у него были... - Ее плечики печально поникли, и она про