с Билли с той бутылкой вина.
     - Не совсем.
     - А сколько им было лет? - заинтересовалась Ли, поймав умоляющий взгляд Майкла.
     - Точно не скажу, - признался Фрэнк, - но Майклу пришлось встать на табурет, чтобы дотянуться до бутылки.
     Ли рассмеялась, наслаждаясь почти забытым ощущением беспечной радости.
     - Ли, - с веселой досадой попросил Майкл, - пожалуйста, не поощряй его!
     Но Ли, проигнорировав просьбу, с надеждой уставилась на Фрэнка и подняла брови. Тот не нуждался в дальнейшем ободрении.
     - Я также присутствовал при том, как Хок и Билли решили взять машину дядюшки Билли и покататься по округе, - сообщил он, плеснув немного вина в бокал Майкла. - Билли стащил ключи, а Хок сел за баранку. Ему тогда еще пяти не было, так что пришлось сразу встать, иначе ноги до пола не доставали.
     - И что было потом? - с живым интересом спросила Ли, переводя взгляд на Майкла.
     - Я завел двигатель, - сухо пояснил Майкл, - а Билли включил сирену.
     - Вы пытались украсть патрульную машину?, - ахнула Ли.
     - Не украсть, а позаимствовать, - поправил Майкл.
     - Да, - вмешался Фрэнк. - Но через несколько лет...
     - ...через несколько лет мы ее стащили, - раздраженно вздохнул Майкл.
     Ли закрыла руками смеющееся лицо, посматривая на Майкла сквозь растопыренные пальцы.
     - Господи!
     Как раз в эту минуту один из тех, кто сидел по другую сторону прохода, во всеуслышание отозвался о Ли как о "ну очень веселой вдове", и она, отрезвев, мгновенно уронила руки.
     - Я сам позабочусь сегодня о вас, как ты хотел, Майкл, - пообещал Фрэнк. - И скажу твоей тете, что вы здесь.
     Он повернулся, чтобы уйти, но Майкл что-то тихо сказал ему, и Фрэнк кивнул.
     Ли, проводив его взглядом, посмотрела на Майкла:
     - Билли - это и есть племянник Труманти? Верно?
     - Да.
     - Разве Фрэнк не знает, как он погиб?
     - Конечно, знает.
     - Но тогда я не понимаю, почему он заговаривает об этом, хотя всякому видно, как сильно любит тебя.
     - Вот поэтому и заговаривает, - ответил Майкл, стараясь поскорее покончить с этой темой, пока вечер для него не будет непоправимо испорчен. - Это его способ доказать, что, по его твердому мнению, случившееся между мной и Билли было всего лишь несчастным случаем. Иначе говоря, Фрэнк считает, что всякая попытка скрыть что-то означает признание вины или, в его случае, уверенность в вине другого.
     - Что ж, в этом есть определенный смысл, - начала Ли, но тут же осеклась при виде двух официантов, несущих большой фрагмент решетки шириной четыре и высотой восемь футов, увитой искусственным плющом. Ли не успела оглянуться, как они поставили решетку прямо рядом со столом бесцеремонных посетителей, полностью отгородив их от остального зала. Правда, обедающим осталось так мало места, что один из мужчин пожаловался на невозможность отодвинуть стул.
     - Так лучше? - спросил Майкл.
     Ли оторвала взгляд от покрытого плющом барьера и взглянула на человека, распорядившегося об этом без малейших угрызений совести или заботы о правах и комфорте клиентов. До нее дошло, почему столики по обе стороны от их стола по-прежнему пусты, хотя не менее пятидесяти человек дожидаются очереди поужинать. Она не сомневалась, что ресторан открыт на деньги Майкла, и будь на его месте Логан, тоже постарался бы, чтобы она не испытывала неловкости. Однако он никогда не сделал бы того, что привело бы к финансовым потерям, а оскорбление сразу четырех посетителей явно грозило неприятностями.
     Она смотрела на своего добровольного защитника и ощутила прилив благодарности и мучительную нежность, которые даже не пыталась скрыть.
     - Спасибо, - прошептала она.
     Майкл уставился в эти искренние, полускрытые длиннющими ресницами глаза и в который раз молча удивлялся: как случилось, что успех и слава ничуть не изменили и не ожесточили ее?! Она могла пройти мимо батальона репортеров с осанкой и грацией королевы, но когда он пошутил насчет их снимков в газете, спрятала смеющееся лицо у него на груди и вцепилась в лацканы. Сидя напротив него в своем оригинальном черном платье с дорогим золотым колье на шее, она по-прежнему казалась столь же безыскусно соблазнительной, как тогда, в простеньких голубых джинсах, гоняющаяся за апельсинами.
     - Не за что, - улыбнулся он в ответ.
     Ли отметила новое, почти неуловимое изменение интонации, но, не желая признать растущую близость, сменила тему разговора:
     - Я еще в силах понять, почему не узнала твоего лица на вечеринке, но вот что поразительно: как можно было не узнать твой голос? Он... он совершенно необыкновенный.
     - В чем же его необычность?
     Ли отвернулась, пытаясь честно ответить и безразличная к тому двусмысленному выводу, который он мог сделать из ее слов.
     - Очень глубокий. Бархатистый. Очень-очень чувственный. Майкл, откинувшись на спинку стула, позволил взгляду задержаться на изящном изгибе щеки и нежных полушариях груди. Палец медленно гладил чашу бокала.
     Прошло почти два часа. Ли отказывалась от десерта, хотя миссис Анжелини в который раз уговаривала ее попробовать.
     - Больше мне не проглотить ни кусочка, - заверяла Ли. - Правда-правда.
     Обед был великолепным, и Майкл тоже. Он не пытался заставить ее забыть все проблемы, но в его присутствии она ощущала себя в полной безопасности от этих самых проблем, словно ничто не могло ни коснуться ее, ни ранить, потому что Майкл не позволит. И это было не столько ощущением, сколько фактом: она знала это так же твердо, как то, что не желает копаться в причинах этой убежденности.
     Миссис Анжелини наклонилась и порывисто обняла ее.
     - Как приятно видеть вас улыбающейся! Майкл знает, как сделать вас счастливой, а вы знаете, как сделать счастливым его. Жизнь хороша.
     Во время обеда она несколько раз появлялась у стола, словно не могла отойти надолго. И теперь, видя, что они собираются уходить, нерешительно пробормотала:
     - Давным-давно, еще когда Майкл ходил на ваш спектакль, я сказала ему, что он должен открыть вам свои чувства.
     Ли, чудесным образом убаюканная вином, вкусной едой и уютным, почти домашним светом свечей, только и сумела, что слегка удивиться. Неужели Майкл действительно видел ее на сцене "давным-давно"?
     - И какую пьесу ты смотрел?
     - "Созвездия".
     Ошеломленная, Ли разразилась смехом и перевела взгляд со счастливого лица миссис Анжелини на непроницаемую физиономию Майкла.
     - Не стоит и спрашивать, понравилось ли ему. Пьеса была ужасна! Правда, это моя первая профессиональная роль!
     - Пьеса была плоха, - бесстрастно обронил он. - Но не ты.
     - Да, - растерянно выговорила Ли, только сейчас сообразив, когда все это было. - Но... тогда ты работал в магазине. И я не знала, что ты любил театр. По крайней мере мне ты этого не говорил. Правда, и ничего другого тоже. Говоря по правде, ты вообще был не слишком разговорчив!
     Миссис Анжелини, уловив знак официанта, кивнула.
     - Я должна идти. А вам неплохо бы заглянуть в магазин.
     - Мы уже там были. Правда, следовало бы купить груши, - пожалела Ли. - Такие груши, как у вас, продаются еще только в одном месте, но там они очень дороги.
     - "Дин и Де Лука"? - спросила миссис Анжелини.
     - Да, верно...
     Миссис Анжелини кивнула:
     - Ваши груши тоже оттуда.
     - То есть как это?
     - Майкл каждую неделю ездил туда за грушами для вас. Она покачала головой, вспоминая.
     - Он тогда ходил в школу, денег не было, так что растягивал каждый цент... - Она развела руки в обе стороны, словно тянула за концы резиновую ленту. - Но хотел, чтобы у вас были самые лучшие в городе груши. Для вас - все только высшего качества.
     Ли буквально вытаращилась на Майкла, дивясь неописуемой смеси обреченности и какой-то непонятной радости, светившейся на его лице. Миссис Анжелини, наскоро попрощавшись, ушла. Ли посмотрела ей вслед. Майкл не переменил позы, по-прежнему вертя в пальцах бокал.
     - Ты ездил в "Дин и Де Лука" за грушами для меня? - пробормотала она. Он едва заметно кивнул, не отводя от нее непроницаемого взгляда.
     Ли не могла воспринять единственное приходившее на ум объяснение: он покупал груши и пошел смотреть ее в "Созвездиях". Помнил их первую встречу в магазине, даже то место, где она произошла, и как Ли была одета в то время. Четырнадцать лет назад он спас ее от уличных грабителей, и поскольку не мог видеть всю сцену в окно, значит, подошел к порогу, чтобы еще раз ее увидеть. Или проследить, чтобы она благополучно добралась? Она всегда удивлялась своей поразительной удаче в ту ночь. И теперь он снова пришел ей на помощь, в самый тяжелый миг ее жизни.
     Ее сердце чуть дрогнуло, когда на ум пришло все то же, единственно возможное объяснение. Но она попыталась избавить себя и его от излишней неловкости, изобразив смущение. И это Ли удалось. В конце концов, она актриса!
     - Не понимаю, - пролепетала она.
     - Думаю, что понимаешь, - ответил он по-прежнему спокойно, но тоном, исключавшим всякое притворство.
     - Не уверена...
     Ему не понравились ее упорные попытки уклониться от искреннего разговора, и он дал ясно это понять, бросив салфетку на стол.
     - Ну что, пойдем?
     - Майкл, пожалуйста...
     Она чувствовала себя такой мелкой, пристыженной, не правой...
     И поэтому порывисто подалась вперед.
     - Не хочешь же, чтобы я поверила, будто ты... ты... тогда увлекся мной?
     Но Майкл только поднял брови и молча воззрился на нее.
     Ли все еще не могла поверить, что такое возможно. И поэтому тупо пялилась на изображенное на фреске дерево, снова и снова спрашивая себя: как случилось, что мужчина, за которого она вышла замуж, мог настолько низко ценить ее, что считал адюльтер чем-то вроде активного спорта? Тогда как человек, стоявший сейчас рядом...
     - Разве тебе недостаточно той безграничной лжи и обмана, которые уже были в твоей жизни? - неожиданно спросил Майкл.
     Ли кивнула, но сосредоточила взгляд на какой-то точке за его правым плечом, потому что посмотреть в глаза не могла.
     - И нет никакого смысла обсуждать то, что ты уже точно знаешь, верно? И знаешь, что все это правда.
     - Верно.
     - С другой стороны, - улыбнулся он, - это случилось так давно.
     Ли неожиданно почувствовала себя дурочкой. И в самом деле, зачем раздувать из мухи слона? Такая древняя история...
     - Давно, - согласилась она и, прерывисто вздохнув, откинула волосы со лба и улыбнулась одной из тех завораживающих улыбок, которые всегда вызывали в Майкле желание наклониться и накрыть ее губы своими. - И спасибо, что настоял на откровенности. И за сегодняшнюю ночь тоже. Это был чудесный, незабываемый вечер.
     И тут тело и ум Майкла приняли одновременное решение.
     - Ночь еще не окончена, - предупредил он.
     - Ты о чем? - спросила она, когда он подошел, чтобы отодвинуть ее стул.
     - Я хотел бы показать тебе свою квартиру. Сердце Ли глухо ударилось о грудную клетку.

Глава 47

     Ли и Майкл сели в машину, на те же места, которые занимали по пути сюда, но на этот раз он положил руку на спинку ее сиденья: жест собственника, если бы он только коснулся ее. Но он не коснулся ее. И поэтому Ли облегченно вздохнула, поскольку терялась в мыслях относительно его намерений.
     - Как ужин? - осведомился О'Хара.
     - Прекрасно, - отозвался Майкл после паузы, подсказавшей Ли, что он ожидал ответа от нее. Но Ли едва это заметила. Она никак не могла полностью осознать важность того, что узнала за последние десять минут. Опомниться от того, что испытала, услышав рассказ его тетки. Не знала, как расценить его последующее поведение. Сначала он долго молча смотрел на нее. Не извиняясь. Не пытаясь объяснить мотивы своих поступков. Но едва она попыталась сделать вид, будто ничего не понимает, ясно дал понять, что не потерпит уклончивости. Правда, он немедленно приказал поставить перегородку чуть ли не посреди ресторана, чтобы избавить Ли от сплетников, и до сих пор был неизменно добр и участлив, но мгновенно насторожился при малейшей попытке схитрить.
     Она совершенно его не понимает. Вряд ли он собирался совратить ее сегодня, да и с чего бы ему пытаться? Но все же... что-то такое... решительное прозвучало в его голосе, когда он сказал, что ночь еще не окончена, и собрался показать ей, где живет, и это не давало покоя Ли. Майкл - человек редкой души, и ей не хотелось бы, чтобы досадное недоразумение испортило их нарождающуюся дружбу. Неизвестно, настолько ли она крепка, чтобы выдержать ссору из-за секса, и Ли не хотела подвергать ее испытаниям.
     Она тихо вздохнула и выглянула в окно. Майкл, словно почувствовав ее смятение, обнял худенькие плечи, быстро привлек к себе и тут же отпустил. Только ладонь продолжала гладить ее спину.
     Джо остановил машину перед домом Майкла на Сентрал-Парк-Уэст.
     - Мне подождать? - спросил он Майкла, помогая Ли выйти из машины. - Или вернуться за миссис Мэннинг?
     - Интересно, у вас никогда не бывает выходных? - пошутил Майкл.
     Все существо Ли замерло.
     - Нет, никогда. Я на вахте двадцать четыре часа в сутки. Уж такая работа.
     - Значит, сегодня ваша счастливая ночь, - сообщил Майкл, захлопывая дверцу. - Я привезу Ли домой в такси и заодно заберу свою машину.

Глава 48

     Ли поняла, что Майкл живет в пентхаусе, только когда он вставил ключ в скважину в стене лифта. Поднимаясь на двадцать восьмой этаж, оба молчали. Ли слишком нервничала, чтобы поддерживать легкую беседу, а Майкл опасался сказать лишнее слово.
     В квартире было темно, как в пещере, но вместо того чтобы включить свет, он подошел сзади и положил руки ей на плечи.
     - Можно взять твое пальто?
     Он попытался снять с нее пальто, но руки скользнули по обнаженной коже, и Ли, вздрогнув, отстранилась:
     - Нет, не стоит. Здесь немного холодно.
     - Я включу обогреватель, - непререкаемым тоном ответил он.
     Ли пришлось расстаться с пальто, и пока он, открыв соседнюю дверь, вешал сначала ее пальто, а потом и свое, она старалась хоть что-то разглядеть в непроглядном мраке.
     - Готова?
     - К чему? - неловко пробормотала она.
     - К первому впечатлению, - пояснил он, отступая, и мгновение спустя вспыхнул сноп огней, освещая то, что показалось Ли не менее чем акром черных мраморных полов, разделенных на два круглых участка, находившихся на возвышениях и окруженных изящными белыми колоннами и арками. И никакой мебели! Ни мебели... ни кровати... нет кровати, значит, ничто не угрожает тем необыкновенным отношениям, становившимся все дороже с каждым днем.
     - Я еще не переехал.
     Напряжение Ли, безуспешно гадавшей о его намерениях, мигом сменилось радостным облегчением.
     - Поразительно! - выдохнула она. - Отсюда виден Гудзон! Она показала на гигантское возвышение слева и вопросительно оглянулась на Майкла.
     - Это столовая. А справа - гостиная.
     Ли повернулась к нему, изучая белую винтовую лестницу у входной двери, с кружевной вязью перил, когда-то украшавших роскошный старый нью-йоркский особняк, и балконом наверху.
     - Боже, как красиво!
     Майкл повел ее к арочному проходу в коридор, примыкавший к столовой. Их шаги отдавались гулким эхом в комнате с высокими потолками.
     - Вижу, тебе не нравятся замкнутые пространства, - улыбнулась Ли. - Как и мне.
     Большая светлая кухня переходила в общую комнату с толстыми стеклянными стенами и видом на реку Гудзон к западу и на Центральный парк - к востоку.
     Почти всю южную стену занимал потрясающий алебастровый камин, окруженный панелями из выдержанного дерева, настолько оригинальный, что Ли сразу же его узнала.
     - Он из особняка Сили, - кивнула она и, заложив руки за спину, послала ему понимающий взгляд. - Так это ты был "неизвестным покупателем", который заплатил "целое состояние" за этот камин! Подумать только, какая изумительная панорама! Видна даже наша... моя квартира на противоположной стороне парка!
     Пока она восхищалась комнатой, Майкл подошел к вделанному в стену бару, снял пиджак, развязал галстук, бросил их на высокий табурет и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Ли направилась к нему с той же самой бессознательной грацией, которая всегда вызывала в нем восхищение. Она расслабилась, как только поняла, что квартира не обставлена, так что он решил поскорее дать ей бренди, чтобы помочь окончательно успокоиться, прежде чем она обнаружит, что спальня обставлена полностью.
     Ли уселась на табурет и подперла подбородок руками.
     - Я чудесно провела вечер. И очень люблю твою тетю. Должно быть, хорошо жить там, где вырос, и ежедневно встречаться с теми, кого знаешь всю жизнь. С людьми вроде Фрэнка Моррисси.
     - Чья единственная и пламенная цель - при каждой подвернувшейся возможности оскорблять твое достоинство, - усмехнулся Майкл, вынимая бутылку бренди. - В ту ночь, когда я провожал тебя домой, ты сказала, что приехала из Огайо. Ты там родилась?
     - Нет, в Чикаго. Мать была медсестрой, и я жила с ней до четырех лет.
     - А отец?
     - Он бросил ее, узнав о беременности. Они не были женаты.
     - А как ты оказалась в Огайо?
     Майкл наклонился, поискал на крутящихся полочках за баром, нашел стаканы для бренди и уже выпрямился было, но ее ответ заставил его забыть обо всем.
     - Когда мне было четыре, мать сказала, что у нее неизлечимая форма быстро прогрессирующего рака, и отослала меня в Огайо, к бабушке. Посчитала, что я быстрее и легче привыкну к жизни без нее, если делать это не сразу, а постепенно. Сначала она приезжала часто и продолжала работать в больнице, где врачи проводили ей экспериментальный курс противораковой терапии.
     - А что было потом?
     Ли уронила руки и распластала ладони на стойке бара, словно собираясь с духом.
     - Однажды, когда мне было пять, она поцеловала меня, попрощалась и пообещала, что мы скоро увидимся. Она не знала, что это был ее последний приезд.
     Глаза Ли, ее лицо, жесты были так выразительны, что он невольно сопереживал ей, в точности как зрители, платившие деньги, чтобы увидеть ее в спектакле. Но сейчас она не играла, и это был не спектакль, а он менее всего походил на постороннего наблюдателя. Ему пришлось опустить глаза и сосредоточиться на бутылке и стаканах, чтобы освободиться от ее чар.
     - Ты хорошо помнишь мать?
     - Да и нет. Помню, как любила ее и все время хотела видеть. Как она читала мне на ночь книжки и, как это ни странно звучит, всегда казалась веселой и счастливой, когда мы были вместе. И все же она знала, что умирает, что жизнь ее кончается, еще не успев начаться.
     На этот раз он набрался мужества встретить ее взгляд.
     - Должно быть, ты унаследовала ее дар.
     - Какой дар?
     - Актерский.
     - Я никогда не думала об этом. Спасибо, - тихо пробормотала она. - Этого мне не забыть. В следующий раз, выйдя на сцену, я напомню себе, что часть ее тут, у меня в душе.
     Минуту назад она заставила его терзаться за нее, а теперь ее улыбка сделала Майкла королем. Любовь к Ли Кендалл всегда была для него захватывающим дух испытанием вроде катания на "русских горках". Слишком долго ему пришлось держаться в стороне от нее, и эти годы были мучительной пыткой. Теперь, за недолгие недели общения, он понял, что настроен с ней на одну волну до такой степени, что почти способен читать ее мысли и разделять чувства.
     - Значит, ты выросла в Огайо?
     - Да, - кивнула Ли. - В маленьком городке, о котором ты даже не слышал.
     - Но ты была одинока?
     - В общем, нет. Все знали мою бабушку, да и мать тоже. Я была "бедной сироткой", так что половина города вроде как "удочерила" меня.
     - Прелестная сиротка, - уточнил он.
     - Меня никогда нельзя было назвать "прелестной", тем более тогда. Представляешь, вся в веснушках, и волосы цвета пожарной машины. Сохранилась фотография, где я, трехлетняя, сижу на диване, прижимая к лицу тряпичную куклу, - смеясь призналась Ли. - Мы выглядели близнецами!
     Ее улыбка была так заразительна, что Майкл невольно ухмыльнулся.
     - Как ты