сдержанно  сказал  Комбат.  Лишь  один   мужчина
поздоровался в ответ, остальные молча кивнули. Тут из дома вышла женщина
в черном платке. Она смахнула набежавшую слезу и хотела  что-то  сказать
мужчинам, но увидела Комбата. Человек  с  дорожной  сумкой  через  плечо
выделялся на общем фоне, невольно привлекая  к  себе  внимание.  Женщина
подошла к Рублеву.
   - Вы, наверное, Борис Иванович... Приехали к  Олегу,  -  сказала  она
дрожащим голосом. - А его убили!
   Комбат уже понял, что в этот новый дом пришла смерть. И хорошо помнил
борьбу Чащина за право свободно работать на собственной земле. Он уже  о
многом догадался, но все равно известие как громом поразило  его.  Всего
неделю назад Олег прислал Рублеву телеграмму, и вот...  ?Люди!  -  вдруг
захотелось закричать ему. - Война закончилась, мы уже давно дома, почему
же мы продолжаем умирать от пуль!"
   Женщина  взяла  Комбата  за  руку,  повела  к   крыльцу,   но   вдруг
нерешительно остановилась.
   -  Понимаете,  его  уже  помянули,  в  доме  остались  только   самые
близкие... Хотя вы его боевой товарищ. Идемте.
   - Не надо, - мягко сказал Комбат. - Я ведь  действительно  чужой  для
них человек. Лучше я схожу на кладбище.
   Женщину вполне устроило такое решение, только она внесла в него  свои
коррективы.
   - Вам же надо где-то остановиться! Я мать  Зины,  жены  Олега.  Идем,
поживете пока у нас.
   Она выделила Комбату  целую  комнату.  Рублев  сменил  легкомысленную
тенниску на черный гольф и взял бутылку водки.
   - Думал с тобой за здоровье выпить, а вон как оно  вышло,  -  говорил
Рублев, грустно склоняясь над свежей могилой.
   К горлу подкатил комок, глаза затуманила слеза. Женщина рядом  громко
заплакала.
   - Известно, кто убил Олега? - спросил Комбат, когда оба  они  немного
успокоились.
   - Конечно. Илюшка Чащин, больше некому. Умом тронулся и  бьет  людей,
как диких зверей.
   - Тоже Чащин, - удивился Комбат. - Это его дядька или брат?
   - Да нет. У нас тут  половина  деревни  Чащиных,  а  вторая  половина
Глухомановы. Издавна так повелось, когда наши предки здесь поселились. А
Илюшка - егерь. Весной местный начальник сына его  подстрелил  насмерть.
Пьяный был, повздорил с Антоном, Илюшкиным то есть сыном,  и  ударил  по
нему с двух стволов. Суд начальника оправдал,  только  к  этому  времени
Чащин окончательно умом повредился.  Сперва  зарезал  этого  начальника,
потом другого, помельче, а теперь начал своих отстреливать.
   - Ну и дела у вас творятся! Похлеще, чем в Москве.  Я  думал,  у  нас
беспредел дальше некуда, а тут сумасшедший убийца стреляет  в  людей,  и
никому до этого нет дела. Вот дожили.
   - А ты посмотри, - женщина указала рукой на высящиеся деревья. -  Вот
он, Междуреченский заказник, в котором  Чащин  егерем  работает.  Илюшка
этот лес как свой дом знает.  Когда  он  главного  районного  начальника
зарезал,  сюда  больше  тыщи  солдат  да  собак-ищеек  пригнали.  Думали
изловить его, душегуба, но ни с чем вернулись. В своем лесу Илюшка  хоть
до второго пришествия может отсиживаться,  его  там  разве  что  атомной
бомбой ущучишь. Да что мы все об этом нехристе говорим, ты  же  сюда  из
Москвы целый день добирался, с утра голодный. Идем в дом.  Вскоре  после
них вернулся и муж женщины.
   - Ты бы пошла к Зине, а то она осталась  со  сватами  и  ребенком,  -
сказал он, ничуть не удивившись сидящему за столом человеку.
   Комбату стало немного не по себе. У  людей  горе,  а  он  сидит,  ест
картошку с мясом. ?Завтра же уеду отсюда. Только повидаюсь с  родителями
Олега и с Зиной?, - подумал он.
   Тут мужчина подсел к столу, разлил по стаканам водку.
   - Я тебя знаю, ты Борис. Когда-то ты здорово выручил Олега, и он тебя
так ждал. Они с Зиной целую программу для  тебя  составили.  Охота  там,
грибы-ягоды, рыбалка. Олег специально сазана прикармливал.
   Комбат неожиданно закашлялся, поперхнувшись водкой.
   - Что, непривычно пить в таких дозах? - спросил мужчина.
   - Да нет, привычно.
   Он  вдруг  осознал:  если  бы  не  завозился  с  дурацкими   бытовыми
проблемами и приехал вовремя, Олег скорее всего был бы жив. Наверняка он
случайно попался маньяку на глаза, тому было все равно, в кого стрелять.
Приезд  Комбата  изменил  бы  планы  Чащина,  и,  может,  ничего  бы  не
случилось. Значит, и на нем, Комбате, есть доля вины  за  смерть  друга.
Можно ли после такого спокойно уезжать восвояси, не отомстив?  И  потом,
должен же кто-то остановить маньяка, раз милиция бессильна.
   - Пока Илья начальство резал, нам было все равно.  Но  теперь  мужики
здорово обозлились, клянутся отомстить. Да и за своих  близких  страшно,
когда рядом ходит псих с  ружьем,  -  будто  угадав  его  мысли,  сказал
мужчина. - Только надолго ли хватит их запала? В  деревне  всего  четыре
охотника, причем Чащину они в подметки не годятся и лес хуже знают. Есть
крученые мужики из агрохозяйства Олега, но они в основном рыбаки,  а  не
охотники. А все из-за дурацкого заказника, черт бы его побрал. Запретили
людям дичь добывать, теперь они за себя постоять не могут.
   - Я - бывший разведчик. Больше привычен к горам и пустыням, но в лесу
тоже умею ориентироваться. Егерь как свои пять пальцев знает  лес,  а  я
обучен выслеживать  врага.  Посмотрим,  чья  возьмет,  -  твердо  сказал
Комбат.
   - Одному тебе в лес  идти  нельзя,  сгинешь.  Погоди  до  завтрашнего
вечера, я соберу людей, все толком обмозгуем. Не на зайца идем, даже  не
на медведя. Тут всем миром надо  действовать,  поодиночке  только  умрем
напрасно.
   Утром Комбат с тяжелым сердцем отправился к дому убитого друга.  Зина
уже  выплакала  все  слезы.  Они  с  Рублевым  молча  обнялись.   Комбат
пробормотал какие-то слова утешения, а затем случилось то,  чего  Рублев
совсем не ожидал. Женщина дала ему лопату и отвела в  сад.  Движения  ее
были резкие, судорожные. Она напоминала механическую игрушку, у  которой
заканчивался завод.
   - Копай здесь, - указала она недоумевающему  Комбату  место  рядом  с
яблоней.
   Рублев  легко  отбрасывал  мягкую   землю.   Очень   скоро   раздался
металлический звяк. Рублев копнул глубже и подцепил железную коробку.  В
ней лежали модернизированный пистолет Стечкина ?Бердыш? и  две  запасные
обоймы к нему. Видно, Олег опасался новых бандитских наездов. Комбат  не
стал узнавать, где друг взял такое солидное оружие.
   - Говорят, ты хочешь отомстить за Олега. Возьми, ты же не  пойдешь  в
лес с голыми руками. Даже если раздумаешь, можешь оставить его  себе,  -
сказала Зина.
   "Быстро же здесь распространяются слухи. Чего  доброго,  еще  местные
власти узнают?, - подумал Рублев.
   Вечером собрались мужчины. Их пришло человек десять,  в  возрасте  от
двадцати пяти до шестидесяти, обычные крестьяне, привыкшие кормиться  на
земле и стрелявшие только ради собственного удовольствия.  Да  и  то  не
все. Слушая их запальчивые речи, Комбат все больше  мрачнел.  Он  хорошо
знал, как быстро иссякает такого рода азарт. С этими  людьми  надо  было
отправляться в лес завтра же, пока ярость преобладает у  них  над  всеми
остальными чувствами. Но она улетучится после первой же неудачи, уступив
место растерянности, страху, а то  и  панике.  Если  сумасшедший  первым
сделает меткий выстрел, дальше он будет иметь дело  с  деморализованными
людьми. А  стоит  подождать  несколько  дней,  и  мстители  под  разными
предлогами  начнут  уклоняться  от  рискованной   операции.   Нет,   для
задуманного дела нужны иные  люди,  которые,  невзирая  на  трудности  и
временные неудачи,  с  холодной  яростью  бульдога  медленно,  но  верно
подбираются к намеченной цели. А где их взять? По  всему  выходило,  что
действовать надо ему одному. Всесторонне изучить местные условия и  уйти
в лес по-английски, не прощаясь.
   - Можно ли достать хорошую карту заказника? - спросил Комбат.
   - Это запросто... - загомонили мужики.
   - Отлично! А то без карты я как слепой котенок. Вот сориентируюсь  на
местности и придумаю, как вашего психа обезвредить.
   Худшие опасения комбата насчет слухов оправдались. На следующий  день
к ним в дом пришел мужчина лет тридцати в милицейской форме.
   - Участковый инспектор старший лейтенант Глухоманов,  -  представился
он.
   - Рублев Борис Иванович, отдыхающий, - сообщил в ответ Комбат.
   Участковый хотел что-то  возразить  но  передумал.  Вместо  этого  он
сказал:
   - Я Олега знал давно, можно сказать, дружил с ним. Но сейчас разговор
не о нем. Вы сюда приезжали несколько лет  назад.  Тогда  Олега  здорово
избили; наверное, кому-то сильно мешала его  деятельность.  Я  несколько
раз пытался добиться от него правды, но он только отмалчивался. А  потом
в соседнем городе кто-то за несколько дней  разгромил  банду  рэкетиров.
Учтите, егерь - это не провинциальные рэкетиры. Он затаился в незнакомой
для остальных местности, где чувствует себя как рыба в воде. И  вот  еще
существенная деталь. Главу нашего района, господина Ремезова, он зарезал
ножом, его сотрудника убил в подъезде из пистолета, а в Олега стрелял из
боевого оружия, предположительно СВД.
   - Снайперская винтовка Драгунова, - расшифровал Комбат.
   - Вот именно. Арсенал у него оказался гораздо богаче, чем мы  думали.
Кто знает, может, он держит в резерве и  более  серьезное  оружие  вроде
автомата или гранатомета. Мне Олег немного рассказывал о ваших операциях
в Афганистане, но поймите, в своем лесу егерь  может  оказаться  опаснее
целой банды моджахедов. И кто знает, не приведет ли ваше вмешательство к
обратному результату? Вдруг оно только разъярит психически ненормального
человека и он начнет убивать всех подряд?
   Комбату было  что  возразить  участковому,  но  он  промолчал.  Зачем
затевать бессмысленную дискуссию? Старлей  пока  деликатничает  и  пусть
продолжает в том же духе. Комбат успеет разработать план и уйти в лес.
   Но когда Рублев дотошно изучил карту, у него мелькнула  предательская
мыслишка о  разумности  аргументов  участкового.  Три  пятых  территории
заказника идеально подходили для охоты на человека. Если каким-то  чудом
загнать егеря к предгорьям, то густая цепь облавы неминуемо вытеснит его
к берегам реки на открытую местность, где можно и снайперов посадить,  и
преследовать на ?вертушках?. Дело оставалось за малым -  выманить  егеря
из  болот,  которые  были  густо  отмечены  в  восточной   части   карты
национального  парка.  Болота  верховые,  их  окружали   леса,   которые
простирались далеко за границы заказника. При желании или  когда  станет
особенно жарко, егерь может незаметно уйти отсюда, унеся с  собой  жажду
мести.
   Комбат прикинул еще раз. Да,  больше  двухсот  квадратных  километров
густой чащи и коварных топей. И,  самое  обидное,  почти  нет  настоящих
болот,   угрюмых,   подернутых   серой   водой,   с    редкой,    чахлой
растительностью, где можно с воздуха  обнаружить  человека.  Преобладали
болота с так называемыми ?чертовыми окнами?, когда  идешь  по  вроде  бы
надежной, лишь слегка пружинящей под ногами земле,  укутанной  мхом,  но
достаточно одного неверного шаг - и ты  ухаешь  в  бездонную  трясину  и
судорожно тянешься руками к свисающему стеблю кустарника.
   Умудренный опытом, Комбат  мог  в  одиночку  пройти  восточную  часть
заказника, избежав коварных ловушек матери-природы, но даже он не  сумел
бы одновременно с этим выслеживать егеря и быть готовым к его нападению.
   Восточная часть заказника больше всего удалена от населенных пунктов.
Скорее всего егерь обитает где-то поблизости и уходит туда лишь в случае
опасности. При его знании леса это элементарно.  Можно  уравнять  шансы,
атакуя в темноте с  использованием  приборов  ночного  видения.  Правда,
трудновато будет отыскать  лежку  егеря,  придется  задействовать  много
солдат. Зато в лесном мраке невозможно  стрелять  прицельно,  есть  шанс
избежать жертв при захвате. Интересно, рассматривали ли местные  военные
такой вариант нейтрализации сумасшедшего? Наверняка нет.
   "Ладно, в крайнем случае подам мысль о ночной охоте...  А  какие  еще
могут быть варианты? - задумался Комбат. - Что если временно  превратить
заказник в ловушку, не пускать туда людей, расставить мины, черт подери!
Глупо церемониться, уже три человека  мертвы,  а  счет  может  пойти  на
десятки. Усеять лес по периметру замаскированной  взрывчаткой,  и  ждать
результата?.
   И тут  Комбат  вспомнил  о  многочисленной  живности,  ради  которой,
собственно, и создавался заказник. Мине все равно, кто на нее  наступит,
человек или животное, -  рванет  моментом.  Лоси,  кабаны,  волки,  даже
лисицы окажутся в опасности. Сколько их, если брать в целом?  Тысячи.  А
егерь один. Вероятность того, что именно он нарвется на  мину,  ничтожно
мала. Увидев хоть одно разорванное животное, егерь утроит  бдительность.
И не стоит рассчитывать на его сумасшествие. Хоть и псих,  а  как  ловко
обманул военных! Да и зверюшек жалко.
   Тем не менее преградить доступ в заказник надо. Оцепить его  и  ждать
зимы. По снегу очень легко обнаружить следы человека, а там  попробовать
снять  его  с  ?вертушки?  или  одеть  солдат  в  бронежилеты.   Правда,
?Калашников? или снайперская винтовка пробивают любой жилет; видимо, без
жертв не обойдется.
   "Нет, так дело не пойдет, - остановил  он  сам  себя.  -  Думай,  как
самому справиться с убийцей. Неужели остается только ?русская  рулетка?:
взять пистолет и отправиться в лес наудачу. Погоди,  погоди.  Интересно,
была ли у егеря собака? Должна, охотнику нельзя без собаки?.
   Выяснилось, что собака не только была, но и есть. Породистая лайка по
кличке Шмель жила во дворе сердобольных соседей. После убийства Ремезова
егерь сломя голову устремился в лес, бросив на  произвол  судьбы  своего
четвероногого друга. Шмель несколько дней пролежал у крыльца, тоскуя  по
хозяину.
   - Если бы не дочка моя, Даша,  пес  бы  умер  с  голоду.  Даша  часто
приходила к Чащиным, дружила с его сыном Антоном, и пес ее знал.  Теперь
пищу берет только из ее рук, - поведала Комбату хозяйка дома.
   - А где сейчас ваша дочка?
   - Как где? - удивилась женщина. - Работает, сено убирает.
   - Ладно, вечером зайду, переговорю  с  ней.  Комбат  рассуждал  очень
просто. У лайки великолепный  нюх,  и  собака  истосковалась  по  своему
хозяину. Надо походить с ней по лесу, может, она  учует  след  егеря.  А
дальше начнется азартная игра, и на кону будут стоять их  жизни.  Комбат
испытывал себя на прочность много раз, он сохранит хладнокровие.
   - Было десять часов утра, до встречи с  деревенскими  оставалось  еще
время, и Комбат решил наведаться в лес. Святое дело - рекогносцировка на
местности, Карта - это хорошо, но лучше как можно больше увидеть  своими
глазами, изучить будущее  поле  боя.  К  тому  же  Рублев  давно  мечтал
вырваться  на  природу,  уйти  от  городской  суеты,  удушающего  запаха
выхлопных газов и угнетающих психику домов-муравейников. Он  заскочил  к
своим хозяевам и взял пистолет, больше по привычке ходить в  разведку  с
оружием, тем более что не надеялся в первый же день обнаружить егеря.
   От деревни до  леса  было  метров  триста.  Комбат  шел  медленно,  с
наслаждением вдыхая ароматный, пахнущий травами воздух. Рядом  суетились
какие-то мелкие пичуги, они тревожно вскрикивали при появлении человека.
В траве самозабвенно стрекотал кузнечик, в  небе  выводил  свою  мелодию
жаворонок. Вокруг царили красота и спокойствие.
   И вдруг грянул выстрел. Комбат даже споткнулся от неожиданности.  Тут
же эхом прозвучал еще один выстрел, а за ним дикий вопль:
   - Что же ты творишь, паскуда безмозглая? Комбат выхватил  пистолет  и
бросился вперед. Птичья мелочь испуганно разлетелась в  разные  стороны,
бросилась наутек мышковавшая вдалеке лисица, но Комбат этого не замечал.
Он на полном ходу залетел в лес, который  оказался  лишь  узкой  полосой
деревьев. Игнорируя хлеставшие по лицу ветви, Рублев за несколько  минут
пересек ее.
   Часть луга полукругом вдавалась в лес, словно морской залив  в  сушу.
Совсем недавно здесь безмятежно паслось стадо коров.  Теперь  от  былого
спокойствия не осталось и следа. Коровы тревожно мычали, а пастух сгонял
их в кучу, надеясь увести подальше от страшного места. Он  действовал  в
одиночку, поскольку его верный помощник, мохнатый пес, лежал  убитый  на
земле. Рядом билась в агонии пегая корова. Она лежала на правом  боку  и
судорожно  дергала  ногами,  то  опуская,  то  поднимая  их,  отчего  из
пробитого вымени ударяли струйки молока  и  перемешивались  на  земле  с
кровью.
   Удивительное дело - пастух нисколько не боялся стрелка;  видимо,  был
уверен, что его он пощадит.
   - Илюшка, сукин сын, прекрати безобразничать.  Эх,  жаль,  я  тебя  в
детстве, когда ты ко мне в огород лазил, только крапивой сек. Надо  было
дать разок по голове оглоблей. Да кто ж знал, что так все обернется.
   Вдруг находившаяся рядом с пастухом корова замычала от боли и  начала
беспорядочно  носиться  по  полю.  Ее  бок  быстро  окрасился   красным.
Следующая пуля ударила с другой стороны от пастуха. Тут  он  понял,  что
зря рассчитывает на свою неприкосновенность, и благоразумно  укрылся  за
одной  из  буренок.  Похоже,  убийца  только  этого  и  ждал.  Ему  было
неинтересно расстреливать  беззащитную  мишень.  Корова  стояла  к  нему
правым боком, и пуля угодила ей точно в голову. Она  стала  заваливаться
прямо на пастуха, и он с удивительной для своих лет  прытью  отскочил  в
сторону. Коровы обезумели от страха. Инстинкт  тысяч  поколений  говорил
им, что опасности нет, ведь она на протяжении миллионов  лет  появлялась
вместе с хищником или его запахом, принесенным ветром. А раз отсутствует
и хищник и его запах, значит, им нечего бояться. Но страшное  мычание  и
хлещущая кровь сделали свое дело.  Стадо  охватила  паника.  Буренки  не
понимали, откуда к ним приходит смерть, и бестолково носились  по  лугу.
Им нужен был вожак, который увел  бы  их  от  опасности.  А  пастух  сам
метался из стороны в сторону, надеясь уйти от пули. Возраст давал о себе
знать. Вот старик остановился, и тут же грянул выстрел. Раненный в ногу,
пастух упал. Убийца  вновь  перенес  стрельбу  на  четвероногие  мишени,
норовя побольнее подранить их. Его садистский  расчет  был  очевиден.  В
панике коровы обязательно затопчут лежащего человека.  Наконец  стрельба
прекратилась, но замолчавшее оружие продолжало убивать.
   Перекрывая коровье мычание,  дико  завопил  пастух.  Твердое,  словно
камень, копыто проломило старику грудную  клетку.  А  коровы  продолжали
метаться, насмерть топча потерявшего сознание человека.
   По лугу до места, где укрылся  стрелок,  было  всего  метров  двести,
полминуты  быстрого  бега.  Но  это  целых   двести   метров   открытого
пространства. Умереть на одном лугу вместе с коровами - глупейшая смерть
для боевого офицера. И вообще  Комбат  не  торопился  умирать.  Он  чуть
отступил в глубь леса и быстро рванул в  обход.  Он  уже  приблизился  к
цели, когда выстрелы прекратились. Комбат понимал, что  вряд  ли  убийца
его заметил.  Негодяй  поспешил  уйти,  опасаясь  преследования  жителей
деревни. Рублев ускорился,  держась  чуть  правее  места,  откуда  велся
огонь. Убийца, несомненно, будет уходить от края леса в  самую  чащу,  и
Комбат надеялся его перехватить. Ему здорово  повезло.  Егерь  наверняка
думает только о бегстве, скорее всего даже закинул ружье за спину, чтобы
было легче уходить, и  не  подозревает,  насколько  близко  по  удачному
стечению обстоятельств оказался его главный преследователь.
   Даже если убийца держит винтовку наготове, в лесу снайперское  оружие
не даст ему преимущества. Напротив, с многозарядным  пистолетом  воевать
среди деревьев гораздо удобнее, он дает возможность легко  маневрировать
и быстрее находить цель. Только бы не упустить мерзавца, обнаружить его.
   Тут Комбат увидел рядом  чуть  заметную  лесную  тропинку.  Искушение
ступить на нее было слишком велико, тем  более  что  про