бы наверняка их надел, а так они лишь
раздражают.., как и кавказский акцент.
   -  Тихо,  тихо,  Илларион!  Полковник  нервничает,  да   и   генералы
нервничают. В такую передрягу они попали из-за нас. Будь это  где-нибудь
на периферии, километрах в трехстах от столицы, да с другими детьми, все
было бы по-другому.
   - Знаю, - сказал Илларион, - забросали бы гараж гранатами, начали  бы
штурм.
   - Послушай, Илларион, а если их отравить?
   - Кого их?
   - Сизова с Кавериным.
   -  Как  ты  себе  это  представляешь?  -  с  интересом  посмотрел  на
полковника Мещерякова Забродов.
   - Как, как... Подбросить им отравленной водки, детям они ее давать не
станут, а сами выпьют и вырубятся.
   - Хорошая мысль, полковник, очень хорошая. Ты  что,  предлагаешь  мне
взять пару бутылок водки и пойти в гараж с ними выпить по  стопарику  за
удачный исход дела?
   - А что? Почему бы и нет?  Во  всяком  случае,  можно  попытаться  им
занести.
   - Ты еще предложи отравить водопровод. Если кому-нибудь из них станет
плохо, они тут же взорвут гараж, я их  знаю,  -  сказал  Забродов.  -  И
единственное, что пока удерживает этих двух придурков, так это  то,  что
мы еще не наделали глупостей и ведем с ними честную игру. Поэтому и  они
с нами - по честному.
   Но это, полковник,  до  поры  до  времени.  Если  ситуация  чуть-чуть
изменится, если что-то качнется, то все  пойдет  прахом.  Одна  искра  -
громыхнет взрыв, я уверен.
   И еще я уверен, что они ходят с гранатами с выдернутой чекой.
   - Сам бы на их месте поступил так?
   - Сам бы я так не поступал, но на большее у них фантазии не  хватает.
А этот способ - проверен и надежен. Кстати, когда рука  держит  гранату,
ты чувствуешь себя защищенным, хотя в любую минуту  можешь  взлететь  на
воздух - психологический парадокс.
   Забродов поднялся, расстегнул на куртке все пуговицы.
   - Пропустить! - крикнул полковник.
   Забродов держал руки так, словно он шел сдаваться.
   - Эй, капитан, стой на месте, иначе стреляю.
   - Не надо стрелять, подпусти к гаражу, у меня ничего нет.
   - Повернись! - послышался крик Каверина из узкой щели  в  приоткрытой
калитке. - Нечего нам с тобой разговаривать!
   - Включите прожектор на  меня!  Осветите!  -  приказал  Забродов,  но
негромко.
   Тут  же  вспыхнул  прожектор.  Он  несколько  раз,  как  на  подиуме,
повернулся, похлопал по карманам, показывая, что не вооружен.
   - Куртку сбрось, капитан! - нервно потребовал Виктор Каверин.
   Забродов снял куртку, бросил на землю. Он остался в  черной  майке  с
короткими рукавами, майка плотно облегала торс. Витек  и  Андрей  смогли
убедиться, что у капитана Забродова оружия при себе нет.
   - Ладно, подходи! - крикнул Каверин. - Сигареты у тебя хоть есть?
   - В штанах, - Забродов достал пачку и держал ее в руке как пропуск.
   Когда до двери оставалось четыре шага, Каверин крикнул:
   - Брось сигареты под дверь!
   Пачка сигарет, брошенная Забродовым, застряла в щели, такой она  была
узкой. Дверь, чтобы ее нельзя было  вышибить,  изнутри  гаража  подпирал
брус. Сигареты тут же исчезли.
   - Подходи, только спиной вперед.
   Забродов подошел спиной к калитке, почувствовал плечами металл.
   - Теперь можешь повернуться.
   Илларион медленно повернулся. В гараже  было  темно,  свет  лампочек,
запитанных от слабых,  уже  подсаженных  аккумуляторов  горел  только  в
автобусе. Забродов рассмотрел лица детей, все они сгрудились  у  заднего
стекла, раздавили о него носы, щеки,  пытаясь  что-нибудь  услышать  или
увидеть. Он наконец-то сумел рассмотреть внутренности гаража.
   "Да, - подумал он, - точно, две бочки с бензином.
   В горловину одной из них была заткнута тряпка, ее конец свисал  почти
до самой земли, явственно пахло бензином. Один щелчок  зажигалки  вблизи
от тряпки, и все действительно может превратиться в плавильную печь".
   В темноте возник язычок пламени, вспыхнула сигарета. Прикурил  Витек.
Он сидел на верстаке, одной рукой - локтем придерживал автомат, в другой
сжимал гранату. Ствол автомата целился  точно  в  Забродова.  Щель  была
шириной в ладонь, не пролезть.
   Илларион привалился спиной к калитке и  почувствовал,  та  укреплена,
она не поддалась даже на миллиметр.
   - Что, дверь заблокировали?
   - Как вы и учили, капитан, -  сказал  Андрей,  которого  Забродов  не
видел, он стоял прямо за дверью.
   - У тебя рана-то серьезная?
   - Да нет, пустяк, царапина, даже гранату могу сжимать.
   - Ты бы ее в другую руку переложил, мало ли чего.
   На кой хрен вам самолет, ребята? Куда вы  на  нем  полетите,  в  Крым
загорать, что ли?
   - Наше дело, - тут же ответил Витек. - Мы же денег не просим,  какого
хрена менты в нас стреляли?
   - А зачем вы с ними связывались?
   - Поздно сейчас говорить об этом, капитан.  Не  мы  связывались,  они
первые на нас поперли, а мы только ответили, как вы нас учили.
   - Плохо же вы учились. Я вас учил слабых не обижать.
   Несмотря на ужас ситуации, Витек не выдержал, засмеялся:
   - Да уж, помню, солдат ребенка не обидит и беременную женщину тоже, и
калеку-мента обижать грех.
   - Вот видите, кое-что помните. Так зачем  вам  самолет?  Вам  же  его
никогда не дадут.
   - Дадут. Тут такие детишки, что их  родители  скинутся  и  не  только
зафрахтуют, но и сам самолет купят вместе с экипажем.
   - Не будет  этого,  мужики,  не  дадут  вам  до  самолета  добраться.
Омоновцы  на  вас  осерчали.  Поверьте,  только  из  гаража  выберетесь,
стрелять начнут. И поверьте, не промахнутся.
   - Да, я уже видел, снайперы на крыше сидят. Если захочу,  сам  одного
из них сниму, только не хочется мне больше стрелять.
   - А чего ж тебе хочется, Витя?
   - Убраться отсюда поскорее.
   - А потом?
   - Потом? Подумать, может и раскаемся.
   - Давай, открывай дверь, - Забродов несильно ударил ногой в дверь,  -
детей жалко.
   - Эй, капитан, не дури, не дергайся. Дверь мы тебе не откроем,  детей
не отпустим. Пока самолет нам не дадут, с места не двинемся. Нам спешить
некуда, можем хоть неделю сидеть.
   - А детей кормить чем будете?
   - Найдем, не твоя забота. А захотим, и привезут.
   - Не боишься, что тебе отравленной водки притащат?
   - Нет, не боюсь. Я вначале того, кто принес, попробовать заставлю.  А
потом, как ты учил, детям дадим лизнуть.
   -  Витек,  непорядок  получается,  ты  со  мной  на   "ты",   никакой
субординации, я ж тебя этому не учил.
   Как ко мне обращаться надо?
   - Товарищ капитан, - неохотно сказал Витек, спрыгивая  с  верстака  и
подходя чуть ближе.
   - Вот это другое дело, уже можно разговаривать.
   Андрюха, если что случится, я тебя знаю, жить ты не сможешь.
   - А вы мне, капитан, душу не травите,  я  и  сам  знаю  свою  судьбу.
Дерьмовая моя судьба.
   - Но судьбу еще можно исправить.
   - Вот мы и хотим исправить, -  зло  крикнул  Каверин,  -  самолет,  и
никаких гвоздей! И уходите отсюда, капитан, от греха  подальше  уходите,
не злите меня. Вы здесь, может быть, единственный, в  кого  мне  всадить
пулю не хочется, кто мне ничего плохого не сделал.
   - А ты мне - сделал, Каверин. Из-за тебя всех спецназовцев ГРУ станут
называть мерзавцами и отморозками. Вот один генерал из ФСБ уже  приехал,
нотации мне взялся читать, словно больше меня понимает. А мне и ответить
нечего, потому как прав он. Не эфэсбэшники омоновцев постреляли,  а  мои
ребята. Я же вас учил, воспитывал...
   - Да, капитан, правду говорите. Вы с нами из одного котелка жрали, из
одного стакана пили, и никогда, видит бог, нас не обижали.  Так  что  на
вас лично мы обиду не держим.
   - Мне уже предлагали принести для вас отравленной водки.
   - Ну и что? - засмеялся в  глубине  гаража  Андрей  Сизов.  -  Мы  бы
выпили. Может быть, так оно было бы спокойнее.
   - Сдохли бы прямо с гранатами в руках, - добавил Забродов.  -  Ладно,
мужики, открывайте дверь,  я  должен  убедиться,  что  с  детьми  все  в
порядке.
   - Посмотрите в щель, капитан, вон они - все в машине. Детей,  как  вы
нас учили, не обижали, в машине закрыли, они там и сидят.
   - Одному же стало плохо.
   - Это у него от страха, - сказал Витек. - Мы его выпустили.
   - Правильно сделали. Хорошо бы было, чтобы вы и остальных выпустили.
   Незаметно Забродов взглянул на часы. Время ультиматума  уже  истекло,
он десять минут говорил сверх положенного, а двое в гараже  не  замечали
этого. Но Илларион понимал, они спохватятся, долго так  продолжаться  не
может. Он понимал и другое, будь у него сейчас пистолет, он бы без труда
смог застрелить их.
   Но в гараж все равно не залез бы, да и гранаты в руках у  обоих.  Так
что подобный вариант отпадал напрочь.
   Оставалось лишь одно - уговорить.
   И тогда он сказал самое главное:
   - Мужики, давайте по честному. Ведь вас могли убить  двадцать  раз  в
Чечне, десять раз в Таджикистане и в других местах  -  много-много  раз.
Так что умереть вы могли месяц назад или год назад. Но пока вы  живы,  и
то, что вы живы, считайте, везение.
   - Нас расстреляют? - спросил Андрей Сизов с нервным смешком.
   - Смертную казнь отменили, вы что, не знали?
   - Нет, - честно признался Витек.
   - Президент своим указом отменил, иначе в Совет Европы Россию  бы  не
приняли. Так что расстрелять вас не расстреляют, дадут пожизненный срок.
Или ГРУ постарается, чтобы вас упекли в  "дурку",  если  хотите,  можете
стать сумасшедшими, хоть сейчас заявление пишите.
   Андрей подошел к самой щели, уже не прячась от Забродова.
   -  Херню  городишь,  капитан,  я  под  дурака  косить  не  собираюсь.
Сдаваться не умею.
   - Мужики, вам уже не жить. Так что сдавайтесь, а детей отпустите.
   - Чему-чему, капитан, а сдаваться  вы  нас  не  учили,  не  умеем,  -
рассмеялся Каверин.
   - Всегда чему-нибудь приходится учиться, а если проиграл,  то  уж  не
плачь и не сучи ножками, Андрей.
   Как-никак, не в Брестской крепости сидите, в  гараже  не  станете  на
стенах писать "Умрем, но не сдаемся!", глупо получится, пошло.
   - А что делать? - уже дрогнувшим голосом спросил Андрей.
   - Да заткнись ты! - крикнул на него Каверин. - Не  понимаешь,  он  же
зубы заговаривает.
   - Подожди, Витя.
   - Они, наверное, уже гараж окружили.
   - А что толку? Хоть десять раз  его  могут  окружить,  хоть  бетонный
колпак пусть строят, нам-то все равно, граната в руке, бензин здесь...
   - И дети здесь, - зло пробурчал Забродов.
   - Попадись нам под руку автобус с омоновцами, мы бы в заложники взяли
их. Но с детьми спокойнее, они-то драться не лезут,  да  им  все  это  и
интересно, - уже нервно скрежеща зубами, смеялся Каверин.
   Забродов стоял и смотрел в щель. Андрей, даже  не  посоветовавшись  с
Витьком, ударом ноги вышиб брус.
   - Заходите, капитан.
   - Нет, мужики, лучше вы выходите, мне там делать нечего.
   - Боитесь, что вас возьмем в заложники?
   - Вот этого я не боюсь. Меня столько раз брали, Витек, что тебе и  не
снилось. А потом не  знали,  что  со  мной  делать.  Давайте,  выходите.
Бросайте автоматы и вошли.
   Андрей Сизов подошел к бочке с бензином,  на  крышке  которой  лежала
чека от его гранаты, аккуратно заправил ее. Забродов, если  бы  захотел,
мог в любой момент войти в гараж. Но он не  спешил  это  делать,  понял,
ребята сломались и сейчас выйдут.
   Он повернулся к ним спиной и негромко крикнул:
   - Погасите прожектор! Мы идем вместе.
   Затем толкнул ногой железную калитку, открывая ее настежь.
   - Пошли, мужики!
   Каверин и Сизов в бронежилетах,  с  автоматами  в  руках  переступили
порог гаража. Забродов стоял, словно бы прикрывая их собой.
   - Бросайте оружие, - тихо сказал он.
   Андрей бросил автомат.  Тот  звякнул  о  бетонную  отмостку.  Каверин
медлил, затем брезентовый ремень заскользил в его руке, автомат бесшумно
лег на землю, пальцы левой руки разжались.
   - Пошли, - сказал Забродов, делая шаг вперед.
   Но ни Забродов, ни  Каверин  с  Сизовым  даже  не  предполагали,  что
происходит там, в темноте, где были генерал и полковники.
   -  Стрелять  на  поражение,  целиться  в  головы,  -  тихо  по  рации
распорядился  полковник  ОМОНа,   уже   согласовав   свои   действия   с
начальством.
   - Эй, осторожнее, - крикнул генерал Глебов, - там же Забродов!
   - В первую очередь, там дети, - опуская  рацию,  прошептал  полковник
милиции.
   Выстрелы слились в один.  Андрей  Сизов  упал  лицом  вниз  прямо  на
автомат Каверина. Витек  дернулся,  почувствовав  опасность.  Одна  пуля
вошла ему в лоб, вторая в горло, и он, вскинув пустую руку, завалился на
спину, гулко ударившись о железные ворота.
   Мещеряков успел только увидеть, как Илларион Забродов падает.
   "Неужели и в него попали?" - мелькнула мысль, и он  бросился  вперед,
несмотря на крик полковника.
   - Назад!
   Всего лишь секунду царила тишина, а затем к лежащим побежали.  Первым
добежал Мещеряков. Забродов лежал  поверх  мертвых  Каверина  и  Сизова.
Мещеряков схватил его за плечо и хотел повернуть на спину.
   - Отвали! - зло сказал Забродов. - Подо мной граната!
   Эти слова услышали все и попятились. Мещеряков замер  на  месте,  все
еще продолжая сжимать плечо Забродову. Затем отдернул  руку,  словно  бы
прикоснулся к раскаленному металлу, и сел, прикрыв локтями живот.
   - Ты что, не слышал? Подо мной граната, чеку дай! Быстро!
   - Где? Что - заметался Мещеряков, лихорадочно пытаясь сообразить, где
сейчас можно добыть чеку.
   - В гараже, на бочке.
   И только сейчас Мещеряков вспомнил о существовании самого гаража,  об
автобусе с детьми в нем. Все его мысли были лишь о  гранате,  которая  в
любой момент может взорваться. Он влетел в гараж, дети от  заднего  окна
метнулись к боковым. Мещеряков  рукой  остановил  их,  показывая,  чтобы
подождали. На крышке бочки и в самом деле лежала чека с белым кольцом.
   Бережно,  двумя  пальцами,  как   драгоценный   перстень,   полковник
Мещеряков взял чеку и вернулся, уже шагом. Его рука  подрагивала,  когда
он поднес ее к самому лицу Забродова.
   - Куда? Как?
   - Положи вот здесь, - глазами указал  Забродов,  -  и  все  отойдите.
Закрой калитку в гараж.
   Расставив руки в сторону. Мещеряков отходил. Отходили  и  вооруженные
люди. Забродов медленно  перевернулся,  одновременно  вытаскивая  из-под
себя одну руку, второй он продолжал сжимать  пальцы  мертвого  Каверина.
Осторожно ввел усики чеки в отверстие ручки гранаты и отогнул их. Тишина
вокруг царила такая,  что  было  слышно  как  скрежетнула  проволочка  о
металл. Затем Илларион один за другим отогнул  пальцы  мертвого  и  взял
гранату в свою ладонь.
   - Все, порядок.
   Он положил гранату на землю и устало зашагал  к  полковнику-армянину,
который стоял возле угла двухэтажного здания. Наконец, остановившись, он
вытащил носовой платок из кармана камуфляжных брюк и вытер лицо,  мокрое
от пота.
   - Зачем было стрелять? - устало спросил он.
   Полковник ничего не ответил, лишь отвел взгляд.
   А затем тихо сказал:
   - У него же была граната.
   - Вот именно поэтому стрелять и не стоило.
   И,  не  выдержав  пристального  взгляда  инструктора  ГРУ,  полковник
побежал к гаражу, из которого уже выводили детей. На время все забыли  о
Забродове. Он открыл дверцу машины, в которой сидел майор ГАИ.
   - Майор, завезете домой? Я понимаю, ваша машина не такси, но у меня с
собой ни денег, ни документов.
   - Завезу, - майор сам сел за руль.
   Тут к машине подбежал Мещеряков, он держал куртку Забродова.
   - Илларион, куртку забыл.
   - Точно, давай ее сюда, - Забродов тряхнул куртку, сбивая с нее пыль,
и бросил ее себе на колени.
   Мещеряков хотел было тоже сесть в машину, но ас-инструктор зло рванул
на себя дверцу, захлопывая ее перед самым носом своего друга.
   - Поехали!
   - Илларион, я не виноват! Я не отдавал приказа стрелять,  я  даже  не
знал о нем. Эфэсбэшники долбаные...
   - Верю, - поднимая стекло, не глядя на Мещерякова, ответил Забродов.
   - Закуривай, - предложил майор ГАИ, немолодой мужчина, - я же  видел,
ты им свои сигареты отдал.
   - Что-то не хочется, в горле першит.
   - Куда едем? - спросил гаишник, включая мигалку.
   За стеклами проплывали люди,  стоящие  в  оцеплении,  машина  "Скорой
помощи", два грузовика, крытые брезентом, два пожарных автомобиля.
   - К Белорусскому вокзалу.
   - Там и живете?
   - Да нет, немного подальше, но хотелось бы  пройтись  пешком,  голову
проветрить. Устал я сегодня.
   - Все устали, - вздохнул майор, - всем хватило.
 
*** 
 
   Все ждали, что после этого  случая  Забродов  или  психанет,  или  же
откажется готовить следующую группу. Но тот вел себя абсолютно спокойно,
словно бы ничего и  не  произошло,  словно  не  было  сумасшедшей  ночи,
гранаты с выдернутой чекой в руке мертвого  спецназовца,  словно  бы  не
было перепуганных детей, их взбесившихся от страха родителей.
   Такой исход, который случился, устраивал многих:  террористы  мертвы,
дети живы. Скандал  почти  сразу  удалось  замять.  Если  бы  террористы
остались живы, возможно, поднялся бы  большой  шум,  суд,  публикации  в
прессе. Но так как были задействованы  довольно  влиятельные  ведомства,
скандал и удалось замять.
   Забродов продолжал служить, а  когда  разговор  заходил  о  двух  его
бывших воспитанниках, всегда обрывал:
   - Вам  поговорить  больше  не  о  чем?  Если  хотите  что-то  узнать,
поговорите с Мещеряковым.
   Миновал ровно  месяц.  Пошли  слухи,  что  Забродова  представляют  к
награде и собираются присвоить внеочередное звание  -  четыре  маленькие
звезды капитана поменять на одну майорскую.  Но  случилось  неожиданное:
Забродов подал рапорт об уходе в отставку. Он сделал это тихо, без шума,
никто даже не успел опомниться. Вначале он подал заявление на  очередной
отпуск, а следом, получив на нем визу, положил на стол рапорт об уходе в
отставку.
   Забродов покинул ГРУ, не дождавшись майорской звезды,  и  многие  его
сослуживцы даже крутили пальцы у виска.
   - Ушел бы на месяц позже. Какая разница? И пенсию больше получил  бы,
и майор все-таки - это не капитан, как-никак высший офицер.
   Но у Забродова имелись свои резоны, которыми он ни  с  кем  не  хотел
делиться, даже с Мещеряковым, которого  начальство  подослало  уговорить
инструктора остаться. Но найти Иллариона тому  не  удалось,  как  он  ни
пытался.
   Соседи не знали, где Забродов, квартира закрыта. Лишь через неделю он
встретился с пожилой женщиной, которая пришла убирать квартиру.  Та  ему
сказала, что хозяин куда-то уехал, вроде бы купил дом в деревне. Но где,
она не знала, и когда вернется, тот ей тоже не сообщил.
   "Но не станет же Илларион кур и свиней разводить?
   Дом в деревне... - недоумевал Мещеряков. Затем задумался: а может,  и
у него крыша поехала, а может, станет пчел разводить, как Шерлок  Холмс,
пасеку построит? С него станется. Он человек крайностей, ничего не умеет
делать наполовину".
   И тут, когда Мещеряков уже хотел развернуться  и  уйти  из  квартиры,
зазвонил телефон. Пожилая женщина извинилась, и,  держа  в  руке  мокрую
швабру, пошла брать трубку. Она говорила совсем недолго, затем выглянула
из гостиной:
   - Извините, это вы Андрей?
   - Да, я, - изумился Мещеряков.
   - Вас хозяин просит.
   И вновь Андрею Мещерякову пришлось изумиться, как тот догадался,  что
именно в этот момент он окажется на пороге его квартиры. Но если бы  это
был первый сюрприз от Забродова, а такое случалось часто...
   - Андрей, я вернусь через три недели.  Все  в  порядке.  Ты  даже  не
можешь представить себе, как хорошо быть свободным человеком!
   - Ты сошел с ума, Илларион! У тебя крыша поехала!
   -  Может  быть,  но  свободным  приятнее  жить.  Кстати,  мой  рапорт
подписали?
   - Тебя ждут.
   - Зачем ждать? Я в нем все изложил.
   - Ты ни хрена там не изложил: почему? зачем? Ты что, всю свою прежнюю
жизнь перечеркнуть хочешь?
   - Ты не понял? Я ее уже перечеркнул. Она, действительно, уже осталась
в прошлом времени.
   - Какой дом в деревне? Ты из Москвы решил уе