о
кукловода - это очень заманчиво, но, как правило, трудновыполнимо.
   И что, скажите на милость, мне делать с чемоданом?" Он закурил третью  по
счету сигарету и стал добросовестно пытаться решить этот  вопрос,  но  очень
скоро обнаружил, что думает почему-то не о чемодане, а о том, каким  образом
оказался втянутым в эту историю. Ведь,  если  припомнить  все  как  следует,
началась она гораздо раньше, чем Мещерякова нашпиговали пулями в том подвале
на Можайском валу.  Похоже,  во  время  памятного  разговора  в  Завидовском
заповеднике генерал Федотов имел в виду что-то вполне определенное.  Он  уже
тогда о многом догадывался и многое знал. Знал он, в частности,  и  то,  что
бывший инструктор учебного центра Иларион Забродов  окончательно  отошел  от
дел и что заставить его принять участие в разрабатывавшейся  операции  будет
практически  невозможно.  В  то  же  время  он,  Забродов,   был   идеальной
кандидатурой хотя бы потому,  что  являлся  частным  лицом,  доказать  связь
которого с тем же генералом Федотовым было бы невозможно.
   Ведь не генерал  организовал  покушение  на  Мещерякова,  из-за  которого
Иларион согласился принять участие в этой безумной афере. На что же он тогда
рассчитывал?
   И  потом,  как  все-таки  Матвей  Брузгин  отыскал  его  в  том  японском
ресторане?
   В темноте  раздались  неторопливые  шаги.  Кто-то  приближался,  негромко
постукивая каблуками по асфальту. Иларион бросил быстрый взгляд на  чемодан,
по-прежнему  стоявший  почти  в  центре  светового  круга.  Не  ко   времени
разыгравшееся воображение живо нарисовало ему веселенькую картинку: пока  он
дерется с шайкой грабителей, один  из  них  тихонько  подкрадывается  сзади,
хватает чемодан и дает стрекача.  Забродов  усмехнулся:  бедняги,  наверное,
даже не поймут, что именно сперли, и попытаются толкнуть  добычу  где-нибудь
на радиорынке, а то и просто возле первого попавшегося магазина, где торгуют
бытовой техникой и радиодеталями...
   Он прислушался и немного расслабился: никакой шайки поблизости  не  было,
за это он мог поручиться головой и своим добрым именем.  Человек,  шедший  к
нему из темноты, был один -  скорее  всего  просто  случайный  прохожий  или
запоздалый собачник, который вывел на прогулку своего чересчур нетерпеливого
питомца.
   Человек, шаги которого так обеспокоили Забродова,  показался  на  границе
светового круга. Это была молодая женщина, одетая без всяких затей:  джинсы,
простая кожаная куртка  и  ботинки  на  толстой  подошве.  Когда  незнакомка
подошла поближе, Иларион увидел, что она довольно  хороша  собой,  почти  не
пользуется косметикой или пользуется очень умело - так, что  это  совершенно
не бросается в глаза. Волосы у нее были каштановые, собранные на  затылке  в
конский хвост, и очень  густые.  Иларион  посмотрел  на  часы.  Было  начало
второго - не самое удобное время для одиноких прогулок.
   - У вас сигаретки не найдется? - поинтересовалась незнакомка.
   "Довольно примитивный ход", - снисходительно подумал Иларион, доставая из
кармана пачку и протягивая ее женщине. С любовником  поссорилась,  наверное.
Или с мужем. Хуже, если с мужем, не люблю я этого... Хотя мне-то какое дело?
Мне сейчас не до этого, у меня самолет  в  три..,  в  смысле,  в  пятнадцать
ноль-ноль.
   Он чиркнул зажигалкой и поднес ее женщине. Та благодарно кивнула, глубоко
затянулась сигаретой, выпустила дым и спросила, указав глазами на чемодан:
   - Уезжаете?
   Он неопределенно повел плечами и ответил:
   - В этом роде.
   В незнакомке было что-то настораживающее. Иларион не сразу понял, что это
такое, а потом вдруг сообразил: голос. Ее голос казался Забродову мучительно
знакомым, слышанным где-то  совсем  недавно.  Даже  не  столько  сам  голос,
сколько интонации...
   Он начал пристально вглядываться в  незнакомку,  пытаясь  найти  в  этом,
бесспорно, миловидном и привлекательном, но совершенно чужом  лице  знакомые
черты.
   - Ну что смотришь, Забродов, - с усмешкой спросила она, - не признал?
   - Ба, - тихо сказал Иларион. Он действительно чувствовал  себя  сраженным
наповал. - Ну и ну! Здравствуйте, Анастасия! Чем вызвано такое преображение?
   Его так и подмывало спросить, за каким дьяволом она вообще сюда  явилась,
но он чувствовал себя  немного  виноватым  за  то,  как  поступил  с  нею  в
ресторане, и потому сдержался.
   - Во-первых, меня зовут Нина, -  сказала  она.  "Ну  конечно,  -  подумал
Забродов.  -  Я  ведь  сразу  решил,  что  Анастасия  Самоцветова  -  просто
псевдоним. На самом деле таких имен просто не бывает."
   - Очень приятно, - сказал он вслух. - А во-вторых?..
   - А во-вторых, вы улетаете, и мне не хотелось, чтобы  я  запомнилась  вам
полной идиоткой.
   - Стоп, - сказал Иларион. - А откуда  вам  известно,  что  я  улетаю?  На
чемодане это не написано.
   - Интересный у  вас  чемодан,  -  сказала  Нина.  -  Может  быть,  хватит
притворяться? Генерал уверен, что вы давно меня раскусили.
   - Он мне льстит, - ответил Иларион. - Я  начал  догадываться  всего  пару
дней назад... Что ж, нет худа без добра. Теперь я, по  крайней  мере,  знаю,
кому выставить счет за ремонт моей машины. Это было сделано в духе  спецназа
- грубо, но эффективно. Вы что же, всерьез рассчитывали таким манером выжить
меня из Москвы аж на Дальний Восток?
   - Это ведь было только начало, - скромно потупилась Нина. - Я способная.
   Иларион неопределенно хмыкнул.
   - Любопытно, - сказал он, - а Мещеряков был в курсе?
   - Он и придумал, - прозвучало в ответ.
   - Можно было сразу догадаться, - проворчал Забродов. - Это  в  его  духе.
Старый козел! Знаете, что я скажу ему первым делом, как только он  придет  в
себя? Не рой другому яму.
   - Ну будет вам, - мягко сказала Нина. - Вы же так не думаете.
   - Это факт, - пробормотал Забродов - Того, что я  сейчас  думаю,  женщине
вслух не скажешь. Слушайте,  а  зачем  вы  вообще  пришли?  Ведь  с  вечера;
наверное, караулите.
   - Зачем пришла? Ну и вопрос... Попрощаться. Извиниться.  Особенно  за  то
безобразие в ресторане. Правда, вы тоже были хороши. Если все мужики  начнут
утихомиривать женщин, тыча их пальцами в нервные узлы...
   - Ну извините. Это я от растерянности. Уж очень крепко вы  меня  достали.
Хотя, если бы я знал, кто вы такая на самом деле, тычком в нервный узел дело
бы не ограничилось.
   - Ну, при других обстоятельствах я бы тоже не стала  прикидываться,;  что
вы попали куда целились, а дала бы сдачи.
   - Ах, вот как?
   - Да, вот так!
   - Слушайте, - сказал Иларион,  -  а  ведь  я  вас,  кажется,  припоминаю.
Учебный центр,  да?  Занятия  по  рукопашному  бою.  Я  еще,  помнится,  все
удивлялся: ну на кой черт эта пигалица сюда влезла? Вы сильно изменились.
   - В худшую сторону?
   - Да нет, пожалуй, наоборот. Или это здесь освещение такое?
   - Все-таки вы хам, Забродов. Солдафон. Мне о вас все уши прожужжали:  ах,
книгочей, ах, фантазер, ах, дамский угодник! А он держит  замерзшую  женщину
на улице и говорит двусмысленные комплименты, да еще и с такими уточнениями,
что другая на моем месте давно развернулась бы и ушла.
   - Я просто даю вам возможность докурить, - сказал Иларион. - И потом,  вы
ведь все равно не уходите.
   - Да, - сказала она, - не ухожу. Сама не знаю почему.
   - Чаю, наверное, хотите, - вкрадчиво предположил Забродов.
   - Наверное, хочу.
   - С коньяком?
   - Пожалуй, без. Я имею в виду - без чая.
   Забродов не выдержал и все-таки рассмеялся.
   - Наш человек, - сказал он. - Договорились. Но  если  окажется,  что  вас
опять прислал Федотов...
   - Успокойтесь. Если генерал узнает, что я у вас была, мне крупно влетит.
   - Тогда пошли, - решительно сказал Иларион и подхватил чемодан. При  этом
он едва не крякнул: он уже успел  забыть,  какая  эта  штука  тяжеленная.  -
Пойдемте греться, Нина.
   К счастью, Нина не стала спрашивать, почему он таскается  с  чемоданом  и
что у него там, внутри. Дома Иларион первым делом сунул чемодан под  вешалку
и ногой задвинул его подальше: с глаз долой - из сердца вон.  Леший  с  ним,
решил он. До пятнадцати ноль-ноль еще вагон  времени  -  успею  решить,  что
делать с этим куском дерьма.
   Только оказавшись у себя на кухне и увидев в мойке грязные рюмки, Иларион
вспомнил, что коньяк они выпили вдвоем с Сорокиным.  Он  озадаченно  поскреб
затылок и вернулся в комнату. Нина стояла  прислонившись  плечом  к  книжной
полке и перелистывала сборник японской поэзии, который Забродов  перечитывал
накануне  на  сон  грядущий,  чтобы   проникнуться   японским   национальным
самосознанием. В комнате горел верхний свет,  что  давало  Нине  возможность
разбирать мелкий шрифт, а Забродову помогло убедиться в том, в чем он и  так
не сомневался: она действительно сильно похорошела со времени  их  последней
встречи в учебном  центре,  превратившись  из  угловатой  девчонки  в  очень
привлекательную женщину. А если сравнивать  ее  с  Анастасией  Самоцветовой,
роль которой она так успешно исполняла, то еще и помолодела лет на десять  -
пятнадцать...
   Иларион украдкой посмотрел на часы и мысленно махнул  рукой:  плевать,  в
самолете высплюсь. Полет будет долгий, с ума можно сойти от скуки. Хорошо бы
проспать его целиком, но это вряд ли получится. Побриться, что ли?
   - Знаете, Нина, - сказал он виновато, - получилась страшная неприятность.
Оказывается, весь мой коньяк вылакал один бессовестный мент. Я вытягивал  из
него строго секретную информацию, а  чтобы  информация  легче  вытягивалась,
смазывал его  гортань  французским  коньяком.  У  него  оказался  неожиданно
большой расход смазочного материала, и вот...
   - Странный народ эти японцы, - задумчиво сказала она,  закрывая  книгу  и
кладя ее на место. - Совершенно другая система мышления.  Как  инопланетяне.
По-моему, понять их до конца невозможно.
   - Теперь - да, - сказал Иларион. - Если бы они остались такими же, какими
были до так называемого  открытия  Японии  американской  эскадрой  коммодора
Перри, понять их было бы  легче.  Но  теперь  на  их  менталитет  наложилась
европейская культура, и получился такой винегрет,  что  они  сами,  как  мне
кажется, до сих пор не в состоянии разобраться, где там у  них  морковка,  а
где соленый огурец. И вообще, еще одно слово о Японии и японцах, и  я  решу,
что вы здесь все-таки выполняете задание. Ну их к  дьяволу,  честное  слово!
Меня уже тошнит от разговоров и мыслей про Японию.
   - Простите, - сказала Нина. - Я просто пыталась представить,  с  чем  вам
придется столкнуться.., там.
   - А, - легкомысленно махнул рукой Забродов, - с чем  придется,  с  тем  и
столкнусь. Зачем заранее переживать? Так вы будете чай?
   -  Да,  конечно.  А  на  горячий  душ  вашего  гостеприимства  хватит?  Я
действительно замерзла, как волчий хвост в проруби.
   - Душ в вашем распоряжении, - сказал  Забродов.  -  А  что  касается  его
температуры, так это не ко мне. Это - в городские теплосети...
   Он ушел на кухню, поставил на плиту чайник, закурил и присел на табурет у
окна. В ванной зашумела вода, стукнуло упавшее на дно ванны мыло.  Вот  так,
подумал Забродов, глядя на свое размытое отражение в черном стекле. Эх,  ты,
старый мерин, а все туда же... А главное, как просто все это делается в наше
время!
   "Только не надо быть ханжой, - сказал он себе. - Ханжество  -  далеко  не
лучшая человеческая черта, и происходит оно либо от ограниченности, либо  от
зависти - почему, дескать, кто-то может, а мне нельзя? И потом,  это  всегда
было  просто.  И  сложно  тоже  было.  Это  зависит  не  от  эпохи,   а   от
обстоятельств. Мы с ней  во  многом  одинаковы  и  не  нуждаемся  в  фиговых
листках, которыми в так называемом приличном  обществе  принято  маскировать
свои намерения. Это нормально. Это нормально даже в том случае, если я герой
не ее романа и сегодня она просто решила немного приподнять мой  боевой  дух
перед предстоящей операцией. Но это - вряд ли, вряд ли... Почему вряд ли? Да
потому, что мне этого не  хочется.  Уж  очень  это  получается  унизительно:
любовь по заданию с последующим предоставлением подробного  рапорта  о  ходе
выполнения такового. Так и представляю себе Федотова,  который  читает  этот
рапорт и прикидывает на  карманном  калькуляторе  эффективность  воздействия
женских прелестей на изношенную  психику  некоего  военного  пенсионера.  То
есть, Федотов, конечно, на это способен.  Если  это  потребуется  для  дела,
старый хрен прочтет такой вот рапорт или, скажем, просмотрит  видеозапись  и
даже не покраснеет. И я бы  не  стал  его  осуждать,  только  очень  уж  это
противно. Нельзя же вечно подозревать всех на свете.
   Не хочу. Надоело."
   Он раздавил сигарету в пепельнице, сходил в прихожую  и  перенес  чемодан
Мельника из-под вешалки в кладовку. Совсем выкинуть проклятую  штуковину  из
головы никак не получалось. Потом он пошел на кухню проверить чайник. Чайник
уже вскипел. Иларион сполоснул кипятком заварник, насыпал туда  заварки,  но
тут из душа вышла Нина... Словом, вышло так, что чай остался невыпитым.
   Позже, когда Нина уже спала, разметав по подушке  свои  чудесные  волосы,
Забродов долго лежал с открытыми глазами,  наблюдая,  как  редеет  за  окном
темнота, и думал. Потом он вдруг ухмыльнулся - широко  и  очень  хитро,  как
школяр, измысливший очередную каверзу, повернулся на бок и мгновенно  уснул.
Сон его был спокойным и крепким, потому что Забродов наконец решил, что  ему
делать  со  свинцовым  чемоданом,  в  котором  хранился  один   из   ядерных
мини-зарядов, бесследно исчезнувших из военных арсеналов после развала СССР.
***
 
   Он проснулся поздно, в половине восьмого утра, и сразу же испугался,  что
проспал. Подняв голову, он посмотрел на Нину.  При  утреннем  освещении  она
выглядела ничуть не хуже,  чем  вечером,  что,  как  неоднократно  убеждался
Иларион, среди женщин встречается  не  так  уж  часто.  Задуманная  накануне
операция с чемоданом вдруг показалась ему не  столь  уж  важной.  "Но-но,  -
строго сказал  он  себе  и  начал  осторожно,  чтобы  не  потревожить  Нину,
выбираться из постели. - Раздухарился, старый хрен!"
   Он встал, прихватил со  стула  одежду,  сунул  под  мышку  телефон  и  на
цыпочках удалился в  ванную.  По  мере  того  как  ночная  лень  уходила  из
пробуждавшегося тела, оставшаяся в постели женщина все  больше  отодвигалась
на второй план. Вот так всегда, подумал Иларион,  закрывая  за  собой  дверь
ванной и осторожно задвигая защелку. Все хорошее кончается  быстрее,  чем  к
нему  успеваешь  привыкнуть,  и  даже  не  то  что  привыкнуть,  а  хотя  бы
разобраться, хорошо это было  или  плохо...  Ха,  плохо!  Давайте  не  будем
кокетничать, товарищ капитан. Давайте будем выражаться честно и прямо, как и
полагается людям военным, а не каким-нибудь шпакам: это было здорово. Вам  в
вашем возрасте на такое, собственно, и рассчитывать-то не приходилось, а вот
поди ж ты...
   Он улыбнулся, скорчил зверскую рожу своему отражению в  зеркале,  включил
душ и стал, одной рукой натягивая штаны,  большим  пальцем  другой  набирать
номер генерала Федотова.
   - Доброе утро, товарищ генерал, - сказал он,  когда  Федотов  ответил.  -
Забродов беспокоит. Тут такое дело... Видите ли, я  случайно  нашел  ядерный
чемоданчик. Вам не требуется? Уступлю по дешевке.
   - Не понял, - сказал Федотов. - Ты  что,  пьяный?  Повтори,  что  ты  там
нашел.
   Иларион повторил. Некоторое время генерал молчал, а  потом  осторожно,  с
почти вопросительной интонацией, послал Илариона в место, которого нет ни  в
одном географическом атласе, но которое с легкостью  можно  найти  в  атласе
анатомическом.
   - Хорошо, -  сказал  Иларион.  -  Я  так  понял,  что  вы  советуете  мне
обратиться в милицию.
   Ему пришлось на какое-то время отвести трубку подальше от уха.
   - Никаких шуток, - сказал он, когда  генерал  выдохся.  -  Кто  же  шутит
святыми вещами?
   - Я пришлю людей, - после длинной паузы сказал генерал. - И учти:  я  дам
им приказ стрелять на поражение, если окажется, что это розыгрыш. Вот уж это
точно не шутка.
   - Одну секунду, - сказал Иларион и сжато, уже без всяких шуток,  объяснил
Федотову, что ему от него требуется.
   - Я подумаю, - без особого энтузиазма сказал генерал. - Ерунда  какая-то.
Не пойму, зачем тебе это нужно Но это точно?..
   Окончание вопроса повисло в воздухе, но и без слов было ясно, что имел  в
виду Федотов. Кажется, ему было  трудно  поверить  в  то,  что  он  услышал,
Забродову стало жаль старика. В самом деле, каково это:  проснуться  в  одно
прекрасное утро и вдруг, без подготовки,  услышать  такое?  Служба,  подумал
Иларион. Хочешь спать спокойно - иди в дворники.
   - Точно, - сказал он. - То есть включать  я,  конечно,  не  пробовал,  но
думаю, что, если бы попробовал, вы бы это заметили.
   - Я пришлю людей, - повторил Федотов и отключился.
   Иларион положил трубку на крышку стиральной машины, взялся обеими  руками
за штаны, но передумал и все-таки полез под душ,  тем  более  что  вода  все
равно лилась и уже успела из едва теплой превратиться в горячую.  Когда  он,
умытый, свежий и лохматый после душа, вернулся в комнату, Нина уже не спала.
Она улыбнулась ему, придерживая у подбородка одеяло, и Илариону почудился  в
этой улыбке оттенок робости.
   - Привет, - сказал он. - У тебя странное выражение  лица.  Это  спросонья
или что-то не так?
   - Забудь, - сказала она. - Поговорим об этом, когда  ты  вернешься.  Если
захочешь, конечно.
   - Конечно захочу, - усмехнулся Забродов. - Когда такому старому  валенку,
как я, выпадает такой шанс, надо быть полным кретином, чтобы добровольно  от
него отказаться.
   - Цинизм - оружие слабых, - сказала Нина.
   - Это афоризм, - с важным видом заявил Иларион. - Есть еще один  афоризм.
Правда, грубоватый. С бабой спорить - себя не уважать.
   - Казарма, - поморщилась Нина. - Хотя суть  схвачена  верно.  А  кому  ты
звонил?
   - Звонил? - Иларион сделал большие глаза. - Из ванной?
   "Ну вот, пожалуйста, - подумал он. - За первой  ночью  -  первый  допрос.
Все-таки женщины - странные существа. Так им все и расскажи..."
   - У тебя телефон в руке, - сказала Нина. - Странные существа  -  женщины,
правда? Все им надо знать, везде они суют свой любопытный нос...
   Иларион вздрогнул. "Ну и ну, - подумал он. - С  каких  это  пор  в  нашем
учебном центре стали  готовить  телепатов?  Все-таки  я  здорово  отстал  от
жизни..."
   - Я звонил приятелю, - сказал он, чтобы закрыть тему.  -  Не  хотел  тебя
будить. Кофе хочешь?
   - Хочу. Ты ведь звонил насчет чемодана? Иларион резко обернулся,  стоя  в
дверях.
   - Я же все-таки офицер, - виновато сказала Нина. - Сначала я думала,  что
чемодан просто похож, а потом, когда ты на лестнице так потешно притворялся,
что тебе не  тяжело...  Свинцовая  оболочка,  плюс  масса  заряда,  итого  -
тридцать кило чистого веса. Не слишком удобная вещица для того, чтобы носить
ее одной рукой.
   - Елки-палки, - сказал Иларион. -  Значит,  ты  меня  сразу  расколола...
Зачем  же  ты  осталась?  Надеюсь,  не  из-за   острых   ощущений?   Знаешь,
когда-нибудь ты сможешь выгодно продать мемуары. "Секс  на  ядерном  заряде"
или что-нибудь в том же духе.
   - Я осталась, потому что мне этого хотелось, - твердо ответила Нина. -  И
хватит молоть чепуху. Дадут мне когда-нибудь кофе или нет?
   Сварить кофе Иларион не успел, потому что в дверь позвонили. "Оперативно,
- подумал он. - Ну, еще бы! Федотов наверняка боится,  как  бы  я  не  начал
крутить ручечки и дергать за провод очки."
   - Ты лежи, - сказал он, заглянув в комнату  по  дороге  к  двери.  -  Это
быстро. Заберут и уедут. О'кей?
   - Ладно, - сказала Нина.
   Забродов открыл дверь  и  попятился.  На  пороге  стоял  генерал  Федотов
собственной персоной.
   - Когда ты позвонил, я как раз проезжал  неподалеку.  -  объяснил  он.  -
Решил убедиться собственными глазами. При всем моем уважении к тебе,  в  это
как-то трудно поверить