дитам демонстрировать себя на экране, если здравый смысл подсказывает хватать приз и уходить в тайгу? Что они, маньяки? У маньяков другие прихоти.
     Время шло, все оставалось без изменений. Подавшись чуть назад, Белоконь перевернулся с живота на спину. Теперь не живот, а спина ощущала тепло нагревшегося за день камня, глазам открылся дивный вид белых облаков, медленно проплывающих в синеве.
     Он вспомнил, как зашел на ту сырую питерскую дачу. Два трупа в общей лужи крови и рядом плачущего парня. Он еще ничего не успел объяснить, но командиру и бойцам стала ясна роковая ошибка...
     Надо лишний раз запросить консультацию. Начальство это дело любит и самому спокойнее. Он связался с центром, доложил обстановку.
     - Есть соображения? - поинтересовался Феофанов.
     - Для начала прикинемся, что поверили Фалько. Возьму человек пять и спущусь вниз - вроде это весь наличный состав. Остальные будут ждать моей команды.
     - Будь осторожен, в лагере можно ждать всякого подвоха.
     - Само собой.
     - Тогда дерзай.
     - Разрешите исполнять?
     - Подстраховаться решил? Повторное подтверждение хочешь получить от начальства?
     2.
***

     Незнакомый жесткий голос спросил у Фалько по телефону, все ли в порядке в лагере и на острове, можно ли группе спецназа беспрепятственно спуститься к берегу.
     - Все хоккей, командир. Спускайтесь, отметим встречу.
     Вот сейчас явятся и своими глазами увидят, что он, Фалько, совершенно свободен в своих действиях и высказываниях. Как потом оправдаться, когда все вылезет наружу? Какой такой страх заставил морочить голову сперва съемочной группе, а потом спецназу? А если сослаться на угрозу - преступник пообещал, что его сообщники расправятся на воле?
     В России нет программы защиты свидетелей, защиты тех, кто сотрудничает с силовыми ведомствами - на канале даже сделали об этом целую передачу. Значит, он имел полное право испугаться.
     Надо ли брать у них разрешение на съемку?
     Вероятнее всего не дадут. Хорошо хоть сам командир не сообразил запретить ее авансом и можно попробовать заснять вход спецназа в лагерь.
     Не мешкая, Фалько отдал команду двум операторам. Те двинулись к окраине лагеря в ярких куртках и с плейерами, прицепленными к поясу, как водится у молодежи. Будто они такие фанаты музыки, что не могут часа без нее прожить.
     На самом деле плейеры представляли собой видеокамеры с замаскированным объективом. Их взяли при отъезде из Москвы, чтобы заснять отдельные сценки незаметно для игроков.
     Спецназовцы появились во всей красе. Пожалуй, они были даже слишком эффектны со своими, взятыми наизготовку автоматами, в черных банданах и фирменных бронежилетах, с боевой раскраской на лицах. Зрители могли принять их за актеров, отлично выучившимся осторожной поступи, каменной неподвижности лиц, внимательным, прищуренным взглядам по сторонам.
     Приветствуя спецназ, операторы радостно улыбались и махали руками, чтобы их, не дай бог, не заподозрили в скрытых намерениях.
     - Сюда! Пойдемте с нами.
     Бойцы проигнорировали приглашение и продолжали двигаться, как считали нужным, постепенно рассредоточиваясь. Видимо, у них был четко отработан порядок входа в палаточный лагерь или небольшое село.
     Чтобы не вызвать подозрения, оба оператора не стали слишком долго пятиться назад. Они двигались рядом на почтительном расстоянии, как это и должны делать люди, посланные навстречу во избежание недоразумений.
     Только прочесав весь лагерь, заглянув во все палатки, спецназовцы остановились возле палатки Фалько, и командир один вошел внутрь.
     - Мое почтение, - режиссер кинулся к нему навстречу.
     В этом движении была большая доля искренности. При всей двусмысленности положения все-таки приятнее иметь рядом вооруженного человека, который обязан тебя, гражданина России, защищать от всяких напастей.
     - Устали с дороги? Присаживайтесь, угощайтесь. Я уже велел освободить палатку для ваших ребят. Им сейчас тоже передадим попить-поесть.
     - Не спешите.
     По голосу Фалько понял, что командир не притронется ни к виски, ни к пиву, ни к натуральному соку. И бутерброды на блюде тоже пока не понадобятся.
     - Что у вас стряслось?
     Фалько не любил фамильярного "тыканья" в свой адрес, но сейчас предпочел бы лучше такой грубоватый оборот. В этом "вас" слышалась холодная деловитость хирурга, уже взявшего в руки ланцет и готовящегося вскрыть больному брюшную полость.
     - Да вот придумали сюжет на свою голову.
     Вышло удачно, даже слишком.
     Придется выражаться так, чтобы оставить на потом хотя бы узкую щель для оправдания. А может, выложить все, пока не поздно? Но ведь упустят этого черта с серо-голубыми глазами и золотистым ежиком. Упустят, как упускали чеченских террористов, наемных убийц, как радостно провожали за кордон людей, награбивших миллиарды, а на следующий день вдруг срочно начинали посылать запросы на передачу их в руки правосудия. Потом он и у Ладейникова окажется крайним. Творческий человек с хрупкими костями и чересчур богатым воображением. Если сам не явится по его душу, так наймет людей на "выигранные" денежки...
     - Значит, на острове тишь да гладь?
     Глаза Белоконя сверлили, допытываясь до истины. Командир словно знал правду и лишь хотел уточнить мелкие детали. Человечек в джинсовом костюме пожалел, что не снял темные очки - может показаться, что он боится посмотреть гостю в глаза.
     - В каком смысле? События на месте не стоят, иначе зритель наш заскучает.
     - Конкретно сейчас. У вас ведь не круглые сутки съемка, вы ведь даете людям отдохнуть?
     - Даю. Но вообще-то у меня там постоянно присутствует оператор. Нужно материала в десять раз больше, чем пойдет в эфир, нужно иметь выбор - только тогда все получится, как надо.
     Пока нет конкурсов, мы все равно снимаем: время от времени на экране должны появляться бытовые зарисовки и сцены.
     Фалько успел и бородатого Илью предупредить по сотовому о появлении отряда в камуфляже.
     Чтобы заснял "вид с острова" как бы глазами преступника. Реальный убийца тоже, конечно, будет наблюдать с большим интересом.
     Ладейникову Фалько успел еще раз напомнить о договоре. Странное дело - судя по голосу, Игорь не проявлял большого беспокойства, не считал нужным повторно предостерегать от искушения выложить ментам правду. Гораздо больше нервничал режиссер, словно он здесь висел на самом тонком волоске.
     Вот и теперь Фалько не мог заставить себя непринужденно болтать, пересыпая речь шутками и прибаутками. В зрачках Белоконя словно отражались операционный стол, руки в перчатках и вскрытая брюшная полость пациента. Пациентом был, конечно, Фалько - он чувствовал, как грубые пальцы трогают и шевелят все внутренние органы.
     - Думаю, никто на острове не обидится, если мы на часок туда высадимся. Убедимся своими глазами.
     - В чем? - кисло улыбнулся Фалько. - Конечно, я не имею права вам запретить. Но странно, согласитесь, будет выглядеть дежурный визит спецназа на захваченный преступником остров.
     Вам тогда положено убить этого человека, освободить заложников. И передаче нашей конец, можно закрывать занавес.
     - А зачем снимать наш визит на камеру? - резонно возразил Белоконь.

Глава 32

     - Пойдем со мной!
     - Мне и здесь неплохо!
     - Мне, сам понимаешь, не трудно вытащить первую попавшуюся бабу из барака и приставить ей дуло к башке, - Черт с тобой, - Илларион приподнялся с места.
     Ладейников сопровождал его сзади, постоянно держа под прицелом. Ближе пяти шагов по-прежнему не приближался. Позвал с собой еще бородатого оператора. Илья приготовился снимать, но преступник дал отмашку:
     - Куда? Кто просил?
     Мускулистый человек в черной майке без рукавов не мог передвигаться достаточно быстро, мешали кандалы. Ладейников матерился сквозь зубы, но терпел. Наконец, решил, что отвел своего противника достаточно далеко от главного кострища. Велел оператору лечь ничком на землю, сцепить на затылке руки, оперся ногой ему в поясницу и прицелился в затылок.
     - Я ведь сам пошел с тобой. Чего опять задергался, - произнес Забродов.
     - Это мужик, у него истерики не будет.
     Правда?
     Бедняга оператор кое-как выдавил из себя нечленораздельное согласие.
     - Что я должен делать? - мрачно спросил Забродов.
     - Держи.
     По воздуху перелетел ключ от наручников.
     И снова палец на курке, как в прошлый раз, ночью.
     Одно дуло смотрит в затылок оператору, другое - в лицо Забродова.
     - Обхвати дерево!
     В самом деле, пока не освободишь себе руку, этого никак не сделаешь. Теперь надо снова защелкнуть браслет. Подошел бы сам проверить.
     Нет, от принципов своих не отступает, дистанцию держит. Убедился со стороны, кивнул.
     Две фигуры удалились: одна ступала уверенно и пружинисто, другая на каждом шагу спотыкалась. Забродов остался один. Неужели кто-то должен прибыть на остров со стороны? Но ведь преступника не беспокоило недавнее прибытие операторов из съемочной группы, тогда он не счел нужным изолировать пленника. Значит теперь дело посерьезнее, теперь он не может раздваивать внимание. Неужели спецназ? Неужели позволили себя обнаружить?
     Задрав голову, Забродов внимательно посмотрел на верхушку прямой, как стрела, сосны. Напрягся и попробовал раскачать ствол. Нижняя его часть как будто осталась неподвижной, зато высокая ажурная крона дерева слегка заволновалась.
     Не заметят. Надо решать вопрос радикально.
     Обняв дерево, Забродов прижался лбом к теплой чешуйчатой коре. Натянув цепь наручников, он стал двигать кистями обеих рук вправо-влево. Посыпалась кора, остро запахло смолой. На звеньях короткой цепочки не было ни одной острой грани, но металл во много раз превосходил прочностью древесину - она понемногу поддавалась. Забродов ускорял темп, одновременно отклоняясь от ствола, повисая на цепочке всей тяжестью, и вскоре углубился на толщину двух пальцев.

***

     Белоконь влез в лодку с двумя бойцами. За весла сел один из эмчээсовцев и широкими гребками направил ее в сторону зеленого, залитого солнцем острова. На связь со второй половиной отряда выходить не было нужды - капитан знал, что ребята сейчас удвоили бдительность.
     Вот он маячит на берегу - крепкий коротко стриженный парень с двумя автоматами на правом и левом плечах. Белоконь вспомнил его лицо из последнего выпуска шоу, увиденного с видеокассеты, в записи. Или отъявленный мерзавец или гениальный актер, которому никто в подметки не годится.
     Стоит как живая мишень, голый по пояс, даже жилетку скинул. Но какого черта он не расстается с оружием? Понравилось? Вошел в роль? Оператор при деле, снимает - видна согнутая в три погибели фигурка с камерой. Как пропустить настоящих невыдуманных спецназовцев, отлично вписывающихся в сценарий? Хоть сто раз запрещай, снимут всеми правдами и не правдами - на то и телевизионщики.
     Где же второй, весь в цепях, куда подевался?
     Целит на всякий случай из зарослей? Молодому, с голым торсом вроде тоже подставляться нет резона. Преступнику полагалась бы пара заложниц рядом для подстраховки, а этот маячит в одиночестве.
     Машет рукой, улыбается. Человек на веслах гребет спокойно, без тени сомнения. А ребята молодцы, ушки на макушке. Стоя ближе к корме лодки, командир видел их затылки, спины, локти.
     Готовы в любой момент открыть точный, прицельный огонь.
     - Закурить будет? - крикнул Ладейников. - А то режиссер во мне злость воспитывает, морит без сигарет.
     Бойцы молчали, не думая отвечать. Есть известный прием застигнутого с поличным преступника - он начинает быстро говорить, и добрая половина внимания бойцов непроизвольно переключается. Поэтому Белоконь учил своих в момент начала речи ни в коем случае не вникать в ее смысл. Вникать потом, когда противник окажется на земле со сцепленными за головой руками. До этого следить за всем кроме слов: глазами, руками, ногами. Повторить приказ бросить оружие.
     Сейчас он сам озвучил требование:
     - Положи-ка автоматы на землю.
     - Да вы чего, смеетесь? Приехали террориста знаменитого брать?
     - Все в порядке, профилактика. Проверим, нет ли случайно боевых патронов.
     - Только холостые. Я бы сам боевые не взял.
     Ладейников сделал несколько шагов навстречу, войдя по колено в воду. Вдруг командир спецназа понял причину такого перемещения. Но первым открыть огонь не успел - улыбающийся парень с золотым ежиком волос сорвал с плеч сразу оба взведенных автомата и выстрелил, не целясь. Ребята поздно среагировали, их фирменные бронежилеты тоже не помогли - оба рухнули в реку с пробитыми головами.
     Белоконь успел плюхнуться на дно лодки и резануть ответной очередью. И не только он - приникшие к снайперским прицелам спецназовцы тоже выдали по пуле с вершины отвесного утеса. На островном берегу, среды травы и мелких камней преступнику сложно было бы укрыться - вот зачем он сделал несколько шагов навстречу лодке. Стал падать в воду "уже в тот момент, когда нажал на спусковые крючки.
     Увидев тень, быстро мелькнувшую в речной воде, эмчээсовец бросил весла и с воплем оттолкнулся от борта. Плавал он отлично и рассчитывал умотать кролем от гиблого места быстрей, чем при помощи весел.
     Белоконь лежал на дне лодки, прислушиваясь к звукам на воде. Слабые щелчки выстрелов и бульканье пуль нетрудно было отфильтровать.
     "Будет подплывать под дно? - раздумывал командир. - Или не знает, где я упал, побоится ошибиться?"
     Ладейников, однако, не побоялся - толстый остро заточенный стальной прут пробил днище и воткнулся Белоконю в живот недалеко от левой тазобедренной кости. Командир тут же дал очередь под себя, но, похоже, без особого успеха, вода ни на йоту не порозовела.
     Через отверстия лодка быстро набирала воду.
     В воде раненому спецназовцу пришлось бы еще хуже. Поднимать голову, выглядывать за борт в поисках врага было рискованно. Не поднимая головы, капитан стал подгребать веслами по касательной к берегу. Зрительно он помнил: левее заросли должны ближе подступать к воде.

***

     К моменту, когда прозвучали выстрелы, Забродову удалось ослабить натяжение цепи. След в древесине углубился. "Хорошо, хоть не береза, - подумал инструктор. - : Сосна все-таки мягче".
     Он на секунду остановился перевести дух и в это время с дистанции приблизительно метров в триста "заговорили" несколько стволов. С правого берега, с высоты тоже донеслись выстрелы.
     "Группа захвата, без вариантов. Но почему высаживаться поперлись, а не сняли выстрелом с берега?" С особым рвением Илларион продолжил сизифов труд. Разогрелась уже не только цепь, но и браслеты на запястьях. "Скорее огонь добуду, чем перепилю сосну таким макаром", - подумал он, но дела не бросил.
     Припав к дереву, Забродов заглянул на противоположную от себя сторону ствола. Не так все плохо, больше трети пути уже пройдено. А как там на берегу? Беспокоили глухие, определенно дурные предчувствия.
     Упираясь ногами, он немного приподнялся по стволу. Еще чуть-чуть. Теперь ступни упирались в точку чуть ниже реза, а цепочка охватывала сосну гораздо выше. Раз-два, взяли! Резкий рывок ничего не дал, дерево даже не скрипнуло.
     Еще рывок! Пустой номер, надо дальше "пилить".
     Он снова опустился вниз, снова с остервенением взялся за труд, казавшийся безнадежным. От натяжения цепочки браслеты вгрызались в запястья как звенья цепи в сосну. Ссадины давно уже кровоточили, но человек по прозвищу Ас не обращал внимание на боль.
     Иногда сильный человек прежде всего боится упасть в своих глазах, боится не последствий поражения, а самого факта неудачи. Забродов не страдал излишним тщеславием и не опасался утратить моральное право на свое прозвище. О себе он помнил в "мирное время", когда становился гурманом, эстетом, ценителем старинных книг и напитков с тонким вкусом.
     С началом серьезного противостояния мозг полностью мобилизовался. Отставной инструктор мысленно примерял на себя чужую шкуру, пытался вжиться в дикие и патологически жестокие мысли.
     Где сейчас Ладейников? Как поведет себя теперь, когда игра, похоже, закончена, и расклад стал ясен? Быстрей, быстрей, черт возьми.
     Кучка мелких порошкообразных опилок у подножия дерева еще немного выросла. Пот заливал глаза, его капли стекали вниз по позвоночнику, соленый вкус ощущался на губах. Забродов снова приподнялся, упираясь подошвами в ствол.
     Снова потянул на себя сосну. На этот раз она затрещала.
     Ну-ка, еще раз! Теперь он почувствовал, что в самом деле способен переломить дерево в ослабленном месте. Сцепленный с сосной, падать он будет вместе с ней. Важно успеть изловчиться, чтобы не оказаться придавленным - ведь дерево до последнего момента тянешь на себя.
     После очередного рывка оно хрустнуло громче, чем прежде, вдруг перестав оказывать прежнее сопротивление. Небо с кронами деревьев покачнулось в глазах и только ажурная крона одной сосны осталась неподвижной.
     Резко крутнувшись вокруг ствола, Забродов оказался как бы верхом на валящемся дереве.
     Но все равно его ударило так, что на секунду все померкло в глазах - комлевая часть ствола спружинила при падении, отскочила от земли в обратную сторону.

Глава 33

     С трудом пристроившись между прибрежными валунами, Белоконь впервые после начала стрельбы получил возможность кое-как осмотреться. Противника не было видно.
     Острый шип торчал в теле, конец его вышел на пояснице. Командир спецназа осторожно нащупал пальцем острие. Если выдернуть сейчас, можно потерять сознание от боли. Да и кровища хлынет ручьем - пока она сочится еле-еле, стальной прут затыкает дыру, которую сам же проделал.
     Первым делом Белоконь связался по рации с подчиненными у обрыва. Необходимо отслеживать в оптические прицелы реку, малейшие всплески на поверхности. Преступнику нельзя позволить уйти вплавь.
     - Что с вами, товарищ капитан?
     - Чуток задело - не ваши трудности. Вам задача поставлена.
     - Может, мы достали его? На берег пока не выбирался. И вроде не проплывал.
     Белоконь бросил взгляд на играющую блестками поверхность реки. Пятно его собственной крови давно уже было снесено вниз по течению.
     Если даже Ладейникова зацепили, никаких следов теперь не увидишь.
     - Как там заложники, что сверху видно?
     - Бросились врассыпную из палатки, как только началась стрельба. Больше не видать, все попрятались в лесу.
     - Смотрите внимательно. Второй преступник может затесаться среди них.
     Трем бойцам в лагере капитан приказал, не мешкая, высаживаться на остров. - - Тут мы у режиссера конфисковали сотовый.
     - Правильно сделали, с ним еще будет разговор.
     - И еще... Звонил преступник... Сказал, что заложников начнет косить.
     "Выбрался, сука, - от бешенства Белоконь окончательно забыл про боль.
     "Заложников? Да они ведь разбежались кто куда", - хотел было он ответить. Потом вспомнил до смерти перепуганных людей такими, какими они предстали на последнем выпуске телешоу. Здесь, в пределах острова, далеко не уйдешь. Рискнут ли они прыгать в воду, где голова пловца как на ладони? Наверное, забились сейчас по кустам - такому, как Ладейников, ничего не стоит выволочь оттуда двух-трех.
     - Мы предупредили, что вас и ребят эвакуируем по-любому. Он готов принять лодку с кем-нибудь из съемочной группы, чтобы всех забрала.
     "Я ведь сразу не поверил Фалько, - подумал капитан. - Почему тогда все так бездарно получилось?"
     Тут вдруг звякнули наручники, и он увидел сквозь заросли приближающегося человека в черной майке. Этот уж точно матерый волк, главарь - на вид лет сорок пять, небольшая лысая голова с выпуклым лбом, плотно прижатые уши, глубоко посаженные глаза.
     Будто черно-белый снимок отпечатался в сознании командира. Черно-белыми стали валуны у воды, хвоя, сетчатая паутина кустов с мелкими листьями, просвечивающие небеса. Не раздумывая, Белоконь резанул по нему очередью, и "главарь" упал.

***

     Первым из барака ринулся наружу Леша Барабанов, совсем недавно призывавший н