еред
выходом на тропу войны, заканчивали боевую раскраску. Косметику  накладывали
густо, чтобы хорошо читалась при плохом  освещении.  У  каждой  из  девиц  в
сумочке лежали презервативы, это Яша проверял лично, на слово не верил.
   - Быстрее, а то клиент уйдет!
   - Никуда они не денутся, - сказала Галя, поправляя челку, -  мы  на  этом
отрезки самые...
   - Были бы вы самые, клиенты были бы постоянные. А так только с  таксистов
и частников пробавляетесь.
   - Тоже хорошие люди.
   - Хорошие - те, кто хорошо платят, а все остальное - сброд.
   Одна из девиц подумала, но не сказала:
   "Значит, ты тоже, Яша, сброд, платишь негусто, забираешь все до копейки".
   Но тут же в мыслях одернула себя. В отличие от других  сутенеров,  а  она
имела горький опыт, Яша лишнего не забирал, лишь то, о чем было  договорено,
верх девчонки оставляли себе. Сумела выторговать больше, значит, твои, а  не
сумела - сиди на мели.
   - Пошли, - Яша поднялся. Девчонки двинулись  за  ним.  -  Вы  бы  хоть  в
квартире убирали.
   - Зачем? Мы же здесь только спим да едим, никого сюда не водим.
   За этим Яша Клещ тоже следил неукоснительно. Запрет был строжайший,  даже
родственники не могли проведать девчонок. Яша боялся соседей, которые  могли
настучать, куда следует, и он мог лишиться площадей.  И  снова  возникли  бы
проблемы поиска квартиры неподалеку  от  шоссе,  договаривайся,  встречайся,
трать время, а работа будет стоять.
   Девчонки собрались внизу, возле машины, немного похожие  на  экзотических
птичек, так ярко они были накрашены и разодеты - дешево  и  сердито,  -  как
говаривали они сами. Все трое забрались на заднее сиденье, Яша сел за руль и
выехал со двора.
   - Квартиру закрыли?
   - Закрыли, закрыли, - в один голос залепетали девицы.
   Через двадцать минут Яша уже был на рабочем месте.  Дул  холодный  ветер,
девицы морщились, ворчали проклятия, поглядывая на небо, на  быстро  летящие
облака. Яша припарковал машину на том же месте, где и всегда.
   Не успели девушки занять исходные позиции, как  остановилась  милицейская
машина.
   - Здорово живешь, Клещ! Везешь прошмандовок на работу?
   - Да, вот, привез, - ответил Яша, посмотрел  на  погоны,  оценил  звание,
вытащил из блока пачку "Мальборо". Но тут же подумал  и  вытащил  еще  одну.
Подошел к машине гаишников. - Вы что, сегодня здесь дежурите?
   - Нет, - сказал гаишник, - но закурить у тебя не найдется?
   - Как же, всегда найдется.
   Яша дал каждому из гаишников по пачке. Те даже не стали их распечатывать,
попрятали в карманы. Посмотрели на девиц:
   - Что-то новеньких телок у тебя, Яша, давно не появляется.
   - Где же их взять? Если кого найдете, приводите, я трудоустрою.
   - В оба смотреть будем, - пошутил лейтенант, - как  бесхозную  на  дороге
найдем, обязательно привезем прямо к тебе,  Яша.  Только  ты  нам  приготовь
сотку.
   - Нет, мы так не договаривались.
   - А если товар стоящий?
   - Если вы мне стоящую добудете, я вам по двести каждому кину.
   Гаишники принялись нагло ржать, глядя прямо на сутенера.
   - Кстати, мужики, - Яша приблизился к открытой дверце гаишной  машины,  -
отгадайте загадку?
   - Валяй.
   - Чем х., от жизни отличается?
   Гаишники переглянулись, затем один потер висок:
   - Ну, и чем же? - спросил он у сутенера.
   - Жизнь жестче, чем х... Гаишники опять заржали.
   - Тебе, наверное, прошмандовки анекдот рассказали, а, Яша?
   - Нет, не они, приятель рассказал.
   - Он голубой, что ли?
   - Нет, не голубой, он самый что ни на есть нормальный - майор ГИБДД.
   - Панкратов, что ли?
   - Ага, - сказал Яша.
   - Этот может. Еще тот фрукт. - Гаишники завели машину.  -  Успехов  тебе,
Яша.
   Девчонки помахали гаишникам так, словно те  были  им,  по  меньшей  мере,
близкими друзьями.
   - Я вон" ту, Галю, как-то пользовал, - сказал сержант лейтенанту.
   - Ну, и как?
   - Да никак, полегчало, давление снял, и все. Я вообще, честно говоря, тех
мужиков, которые за это еще бабки платят, абсолютно не понимаю.
   - Ты  не  понимаешь?  Знаешь  почему?  Потому  что  сам  бабой  бесплатно
пользуешься, а когда бесплатно, тогда и кайфа никакого.
   Гаишники смеялись, поглядывая на машины, мчащиеся к Москве. Они  выбирали
объект. И вскоре  заметили,  серебристая  "тойота"  пронеслась  рядом  с  их
машиной.
   - Сто двадцать  прет,  -  сказал  лейтенант  сержанту.  Сержант  хмыкнул,
осклабился. Лейтенант взял в руку рацию и, нажав кнопку, забурчал:
   - Эй, Петров, слышишь?  Серебристая  "тойота",  тормозни  ее,  мы  сейчас
подъедем. Ты меня понял?
   - Так точно, понял, торможу!
   - Вот и все, двадцать баксов в кармане, - откладывая рацию в  сторону.  -
Быстрые и легкие деньги. Дорога - как река, - философски заметил  лейтенант,
- забросил удочку и вытаскивай рыбину.
   - Всю ночь нам мотаться туда-сюда по этой реке, как рыбнадзору.
   - Это ты другим рассказывай про рыбнадзор, мы с  тобой  -  браконьеры,  -
усмехнулся лейтенант и тут же увидал черный  джип  "мерседес",  мчащийся  по
встречной полосе. Даже с большого  расстояния  было  понятно,  что  водитель
нещадно превышает скорость.
   - В аэропорт спешит, - на губах сержанта появилась  хищная  улыбка.  -  С
тех, кто в аэропорт едет, можно и стольник срубить. Главное -  тормознуть  и
время потянуть. На самолет люди опаздывают, готовы откупиться  любой  ценой.
Ну что! Стопорнем?
   - Не успеем. Пока остановимся, разделительную перебежим, махнем, а он уже
вон где будет. Курочка - она по зернышку клюет и сыта  бывает.  Наша  верная
двадцатка нас ждет, поедем, срубим ее. Дураков на  шоссе  хватает,  всех  не
переловишь.
   Сержант с тоской во взгляде проводил глазами уносящийся к аэропорту джип.
   - Этот под сто пятьдесят валит.
   - Такую машину и тормозить опасно, может, депутат какой, наглости у  него
не меряно. А  может,  министра  какого  встречать  едет.  Опасно  тормозить,
нарваться можно. Номер не рассмотрел?
   - Где ж рассмотришь! Увидел, что два нуля впереди, и то, что частник.
   - Сортир  на  колесах:  не  тронь,  не  завоняет.  Лейтенант,  умудренный
службой, умел переключать внимание. Если не тормознул машину, забудь о  ней,
жди другую.
   - Упустили.
   Молодой же сержант все еще жалел об  упущенной  возможности.  Он  еще  не
накушался. Квартира у него была обычная, обставлена без лишней  роскоши.  Но
вкус к жизни он уже начал чувствовать, ребенок его учился в  платной  школе,
постигая сразу два иностранных языка. Сам-то сержант и по-русски  изъяснялся
с трудом, умудрялся слово "заявление" писать через апостроф - "заявление". У
лейтенанта уже имелась довольно свежая иномарка, и полгода как в  окнах  его
"хрущевки" стояли немецкие стеклопакеты.
   Джип мчался в Шереметьево. На время судьба развела водителя черного джипа
"мерседес"  и  сотрудников  ГИБДД.   За   рулем   сидел   молодой   человек,
длинноволосый, с хищным взглядом. Он мерно жевал резинку и смотрел на дорогу
так, словно на дороге никто не мог причинить ему ни малейшего вреда,  словно
не существовало гаишников, осветительных мачт  ограждения,  не  было  машин,
мчащихся в двух направлениях.
   Галкин-младший прекрасно понимал, что творится у него за спиной,  поэтому
и не оборачивался. Ему было  наплевать  на  то,  что  он  причиняет  кому-то
неудобства.
   - Захочешь жить -  увернешься,  -  приговаривал  он,  подрезая  очередную
машину и слыша за собой визг тормозов.
   Впереди показался подержанный "лэндровер", выкрашенный в защитный цвет.
   Галкин хмыкнул:
   - Ну, что, браток, я тебя сейчас подрежу, ты увидишь, как красиво  я  это
сделаю.
   Он вдавил педаль газа. Обычно в таких случаях, когда сзади нагло наседают
на крутой тачке, водитель впереди идущей машины считает за  лучшее  уступить
дорогу.
   "Немного покочевряжится, но потом уступит!"
   Но "лэндровер" шел ровно, ни сбавляя, ни прибавляя  скорости,  словно  не
мчался на него сзади другой автомобиль.
   "Может, он глухой", - подумал Галкин-младший и трижды мигнул фарами.
   Водитель "лэндровера" даже не обернулся. Аркаша  Галкин  выплюнул  жвачку
под ноги и сказал:
   - Ты у меня сейчас запоешь по-другому! Он попытался объехать "лэндровер",
но водитель перекрыл ему дорогу. Тогда Аркаша попробовал  опередить  справа,
но и тут "лэндровер"  плавно  принял  к  обочине.  Аркаше  пришлось  сбавить
скорость, а это он  уже  рассматривал  как  прямое  оскорбление.  Теперь  он
сигналил непрестанно. Машины разделяла пара  метров.  Аркаша  рассмотрел  за
рулем мужчину, а на заднем сиденье - женщину с ребенком.
   - Ну, я тебя, суку, сейчас сделаю! - и Галкин,  немного  поотстав,  вновь
разогнал свой джип, давая себе твердое обещание, что тормозить не станет.
   Габаритные огни "лэндровера" стремительно приближались. Аркаше  стало  не
по себе, он  почувствовал,  что  теряет  контроль  над  ситуацией  и  сейчас
врежется в автомобиль. Он вдавил сигнал и втянул голову в плечи.  Когда  ему
показалось,  что  столкновение  неизбежно,  "лэндровер"  внезапно   увеличил
скорость и ушел вправо. На спидометре у Аркаши было сто пятьдесят.
   - Ни хрена себе,  развалюха  валит!  -  проговорил  он,  вытирая  рукавом
вспотевший лоб.
   - Вот так, - сказал Илларион, поворачивая голову к своей спутнице.
   Быстрой езде радовалась лишь ее трехлетняя дочка.
   - Вы бы не ехали так  быстро,  -  попросила  женщина.  -  Сейчас  мы  уже
успеваем, - она взглянула на часы.
   - Знаю, -  ответил  Илларион  Забродов,  -  но  очень  хотелось  мерзавца
проучить. Надеюсь, вы не испугались?
   - Нет, что вы, с вами не страшно, абсолютно не страшно!  -  губы  женщины
все еще были бледными.
   Илларион сбросил скорость, и его "лэндровер" пошел  восемьдесят.  Женщине
показалось, что машина замерла на месте.
   -  Что-то  случилось?  -  спросила  она,  глянув  в  боковое  стекло   на
промчавшийся рядом черный джип с тонированными стеклами.
   - Гаишники впереди, сейчас они этого лихача остановят.
   И действительно, так оно и случилось. Через два километра Забродов увидел
черный джип, криво стоявший на обочине, и машину гаишников.
   - Как вы думаете, что они с ним сделают? - спросила женщина.
   - Ровным счетом ничего, - холодно произнес Забродов. - Получат  деньги  и
отпустят.
   Так оно и случилось. Гаишники получили с  Аркаши  Галкина  сто  баксов  и
вежливо попросили не превышать скорость.

Глава 5

   Забродов и черный  джип  прибыли  в  аэропорт  Шереметьево  одновременно.
Аркаша Галкин выбрался из джипа гордый собой. Ни одна машина за  всю  дорогу
от Москвы до Шереметьево его не обошла. А то, что ему пришлось заплатить  за
удовольствие сто долларов, так это мелочи. Один телефонный звонок, сделанный
из машины, мог поставить гаишников на место. Но было  жалко  терять  на  это
время, он мчался на встречу с женщиной, которая одновременно умудрялась быть
и его любовницей, и любовницей  отца.  Подобная  ситуация  младшего  Галкина
веселила несказанно.
   "Палашка-то не знает, что Лиля в Москву прилетела. То-то удивится!  Но  я
успею ею попользоваться".
   Лиля возвращалась из Европы. Ей было двадцать пять.  Деньги  приходили  к
ней легко, от поклонников не было отбоя. Но далеко не на каждое  предложение
она откликалась. С мужчинами обращаться умела,  разводила  их  и  сводила  с
такой же легкостью, с какой вор в законе разводит поссорившихся и  обиженных
друг  на  друга  коммерсантов.  При  этом  она  никогда  не  забывала  своих
интересов.
   Лиля знала, кто ее встретит, и специально прилетела на день раньше, чтобы
эту ночь провести в объятиях Галкина-младшего. Старший же, снабжавший  ее  и
собственного сына деньгами, пребывал в уверенности, что его пассия  прилетит
завтра, и поэтому сегодняшний вечер проводил в  одиночестве.  Уже  два  года
Галкину-старшему приклеили ярлык - Олигарх  Галкин.  Сам  же  Галкин-старший
этого слова не любил, оно напоминало ему изощренное ругательство. Он  просто
считал себя удачливым бизнесменом и талантливым политиком,  который  вхож  в
верхний эшелон власти, причем, не в вагоны, где сидят важные пассажиры, а  в
локомотив, где собрались многочисленные машинисты. Иногда Галкину  позволяли
ухватиться  за  властный  штурвал,  хотя,  как  известно,   поездом   рулить
невозможно, он мчится по проложенным предыдущими поколениями рельсам.
   Лиля выглядела, как всегда, прекрасно, словно вышла не из самолета  после
трехчасового  перелета,  а  из  самого   дорогого   косметического   салона.
Галкин-младший, увидев Лилю, даже облизнул пересохшие губы. В его руках  был
букет цветов.
   Женщина приняла цветы, чмокнула Аркашу в небритую щеку:
   - Чего запыхался?
   - Мчался, как угорелый, боялся, что разминемся, - сказал Аркаша.
   - Как папаша поживает? - с иронией поинтересовалась Лиля.
   Аркаша не выдержал, сплюнул под ноги.  Вести  разговоры  об  отце  он  не
любил, особенно с Лилей.
   - Век бы его не видать, совсем сбрендил, крыша поехала. Ты же его знаешь,
хлебом не корми, дай поучить, как жить.  Строить  свое  окружение  пытается,
хочет, чтобы все были такими же, как он. Но так не бывает. Не могу я в офисе
с утра до ночи сидеть, у меня от костюмов с галстуками аллергия,  я  от  них
весь красными пятнами покрываюсь.
   Лиля улыбнулась немного снисходительно:
   - А денежки у отца брать не стесняешься?
   - Ты тоже не стесняешься, - парировал мужчина. - И еще неизвестно, кто из
нас больше берет.
   - Брала бы больше, с тобой не гуляла бы.
   - Я думаю, ты со мной не из-за денег...
   - Нет, не только из-за денег, - утихомирила мужчину Лиля, - у нас с тобой
отношения другие, правда? - она опять чмокнула его в щеку, и Аркадий немного
отошел.
   - Представляешь, с самого утра меня начал строить! Говорит, что  я  много
денег трачу на ерунду.
   - Ты действительно много тратишь?
   - Всего чуть-чуть.
   - Ты их хоть считаешь?
   - Что я, бухгалтер?  -  самодовольно  и  напыщенно  произнес  Аркадий.  -
Пойдем, на нас и так все уже пялятся, только фотографов со вспышками нет.
   - Мне все равно, - вяло ответила Лиля, поглядывая по сторонам.
   Она столкнулась взглядом с мужчиной. Он был, наверное, единственным,  кто
смотрел на нее не так, как другие. Мужчины обычно  смотрели  с  вожделением,
женщины - с завистью, некоторые даже с ненавистью, а он  смотрел  странно  -
без эмоций, так гоголевские мужики смотрели на бричку, при этом  рассуждали,
сможет ли та доехать до Москвы или нет.  Затем  на  лице  мужчины  появилась
улыбка, которая Лиле не предназначалась.
   Лиля  оглянулась   и   заметила   женщину   с   ребенком,   спешивших   к
регистрационной стойке. Лиля, как женщина, мгновенно поняла, эта  женщина  с
ребенком ему не  жена,  и  не  любовница.  Ни  жену,  ни  любовницу  так  не
провожают.
   "Почему же он на меня смотрит, словно я  стеклянная,  словно  его  взгляд
проходит насквозь, словно рассматривает не меня, а то, что за моей спиной?"
   Ответ был прост: Лиля для Иллариона Забродова стала понятной  через  пять
секунд не очень пристального изучения.
   "Не дура, но и не умная. Скорее, хитрая. Да-да,  -  подумал  Илларион,  -
именно хитрая от природы. Воспитанием это не достигается. Красота у нее тоже
от природы, но умело подчеркнутая стилистами и  советчиками.  Сама  же  она,
пусти ее в свободное плавание,  намазала  бы  себе  губы  черт  знает  какой
помадой. Ее  тянет  к  вульгарности.  Умело  живет,  пользуясь  хитростью  и
красотой. Она умудряется продавать себя,  не  отдавая  взамен  ничего,  лишь
обещая. Вот и сейчас она стоит и демонстрирует себя, просто так,  на  всякий
случай, по привычке. А вдруг кто-то предложит больше, чем  любитель  быстрой
езды, явно сынок какого-нибудь нувориша? По  его  роже  сразу  понятно,  сам
заработать деньги на дорогую машину не в состоянии,  а  потратить  отцовские
для него плевое дело".
   Забродов махнул рукой соседке.  Трехлетняя  девчонка,  продолжая  держать
мать за руку, обернулась и помахала ему ладошкой в ответ. В терминале  стоял
шум, и не было слышно, что кричит девчонка.  Но  по  движению  губ  Забродов
легко прочел:
   - Пока, пока!
   - Пока, - прошептал он и, скользнув взглядом  "по  Лиле  и  ее  спутнику,
двинулся к выходу.
   Лиля вздрогнула.  Стоило  ей  отвести  взгляд  на  секунду  к  стеклянной
витрине, в которой она хотела проверить, привлекательной ли, обворожительной
получилась улыбка, как Забродов растворился в толпе. Был человек, и нет его,
словно испарился. Улыбка медленно сползала с  лица  девушки.  Лиля  тряхнула
головой.
   - Ты чего? - поинтересовался Аркаша, почувствовав перемену  в  настроении
спутницы.
   - Показалось, что знакомого увидела.
   -  Ты  со  многими  встречаешься,  всех  не  упомнишь.   Аркадий,   чтобы
засвидетельствовать свои права на красивую  женщину,  взял  ее  за  талию  и
медленно, под завистливыми взглядами, повел к выходу. Он упивался  тем,  что
идет с исключительно красивой дамой, и все обращают на нее внимание, все ему
завидуют.
   "Каждый из мужиков не прочь оказаться на моем месте, и каждая женщина  из
пялящихся на нас, мечтала бы пройтись рядом со мной.  Ради  таких  мгновений
стоило заплатить стольник гаишникам. Твари!"
   - Угадай, какая машина  моя?  -  рассмеялся  Аркаша,  придержав  Лилю  на
тротуаре перед стоянкой.
   Выбор машин перед аэропортом был грандиозный, как в автосалоне.  Но  Лиля
хорошо знала Аркашу и его папашку.
   - Вот эта, - она кивком указала сразу на две машины - красная  "лянча"  и
черный джип "мерседес".
   - Так какая, красная или черная? Девушка лишь  на  секунду  задумалась  и
уверенно произнесла:
   - Черная.
   - Почему?
   - Ты сам купил бы красную, но  твой  папашка  помешан  на  черном  цвете:
черные костюмы, черная мебель в кабинете, черные галстуки. Даже носки только
черные носит. Вот он и купил тебе черную машину.
   Аркаша почувствовал себя так, словно его ткнули мордой в асфальт. Предмет
гордости превратился в орудие унижения.
   - Я сам выбирал.
   - Я не говорю, что ты не назвал марку, какую хотел бы, но цвет остался за
твоим папашей.
   "Сучка, - выругался про себя Аркаша, - видит меня насквозь. Но ничего,  я
еще отыграюсь на тебе, найду способ".
   - Садись, - он распахнул дверцу  и  похлопал  Лилю  по  ляжке,  когда  та
устраивалась поудобнее.
   - Руки не распускай, я тебе не придорожная  шлюха,  которая  за  двадцать
баксов в лепешку расшибется, чтобы клиенту угодить.
   Букет она небрежно швырнула  через  плечо  на  заднее  сиденье,  даже  не
поинтересовавшись, как он приземлился. Бросила цветы  так,  как  подвыпивший
мужчина  бросает  через  плечо  пустую  скомканную  пачку  из-под   сигарет,
наверняка зная, что она ему в жизни уже больше не понадобится.
   Младший Галкин картинно одернул манжету и взглянул на дорогие часы - тоже
новое приобретение, которого раньше Лиля  не  видела.  Та  хоть  и  заметила
обновку, но сделала абсолютно безразличное лицо.
   В душе она смеялась:
   "Боже, какая он дешевка! И главное, никогда  не  станет  таким,  как  его
папашка. У того хватка что  надо,  даже  меня  иногда  умудряется  на  место
поставить".
   Аркаша запустил компакт-диск и почти до предела выставил громкость.
   - Слышишь, как звучит? Акустика что надо! Сабвуфер  новый  поставил,  все
навороты, какие только могут быть. И знаешь, что мне мастер сказал, когда мы
с ним колонки подбирали?
   - Что же?
   - о басовых тонах. Говорит, сабвуфер должен быть таким, что когда  музыку
слушаешь, надо чтобы немножечко поташнивало.
   - Прибереги свои шуточки для придорожных  шлюх.  Это  на  них  производит
впечатление. Купил машину - и радуешься, как пацан. Какой  ты,  в  сущности,
ребенок! - и, поймав обиженный взгляд Аркадия, Лиля смилостивилась над  ним,
положила руку на плечо. - Давай, гони с ветерком.
   - Нас никто не обгонит! - с  гордостью  воскликнул  Аркадий  и  рванул  с
места.
   - От твоей музыки, в самом деле, поташнивает.
   Лиля порылась в компакт-дисках и, оборвав мелодию на полутакте,  встав