чем сохранность собственной шкуры.
     Не имея возможности глядеть под ноги, оператор очередной раз споткнулся и Ладейников очередной раз удержал его, ухватив за шиворот.
     - И ты, козел, камеру дергаешь. Разобьешь - на месте прикончу.
     - Я не могу все сразу: бежать и снимать, - пожаловался Илья.
     - Можешь!
     Погас со звоном еще один прожектор. В просвете между деревьями сверкнула глянцевой чернотой вода - Забродов давно приметил этот крохотный заливчик, где можно было безопасно выйти к воде и нырнуть под прикрытием плотных кустов.

Глава 37

     Заложники оставались в бараке по-прежнему связанными. Минут пять все молчали, будто боялись голосом притянуть к себе шальную пулю.
     Прижатые попарно спинами могли залечь только набок.
     Ольга, привязанная, как и Струмилин к деревянной стойке, лечь не могла. Но ужас, пережитый при упоминании о черной метке, так сдавил ее сердце, что звуки выстрелов казались не опаснее щебета птиц. Лишь бы только Ладейников не вернулся и не заставил ее показывать перед смертью стриптиз.
     После приступа страха все иллюзии растворились, словно в соляной кислоте. Она с отчетливостью поняла, что последние годы жила иллюзиями.
     Нет у нее никакого таланта, кроме фигуры с длинными ногами. Ну, может быть, еще густые, платинового оттенка, волосы.
     Все те дельцы-мужчины, на которых она работала - в квартирах, нанятых для съемок "фильма" или на сцене ночного клуба, - все они использовали ее, время от времени подбрасывая красивые слова о таланте, перспективах чего-то более серьезного. А сами относились как к самой настоящей шлюхе.
     Ей стало так горько, что в самом деле захотелось смерти. Если бы только Ладейников не стал над ней издеваться, она бы сейчас спокойно приняла его возвращение...
     Только один человек не боялся никого и ничего. Кое-кто из заложников испытывал даже зависть к Струмилину, которого спецназовец вырубил ударом в скулу. Везет же мужику: черную метку заработал, так ее передали Ольге, народ колотится от страха, а он лежит себе, будто дремлет. Очухается, когда худшее уже останется позади. Поболит башка, потом пройдет.
     Заживет кровоподтек на скуле. А тут лежишь и чувствуешь, как душа от страха крошится в пыль.
     От ветра хлопал брезент, и всякий его хлопок заставлял людей вздрагивать. В отличие от автоматных очередей, этот звук выстреливал над самым ухом, и каждому из пленников казалось, что выстрел предназначен лично для него.
     - Больше не могу, - простонала Вероника. - Заберут нас отсюда или нет?
     - Худшее мы уже проехали, - попытался успокоить ее и себя Рифат. - Больше всего я этих, в камуфляже, испугался. Думал, что будут мочить направо и налево.
     - Господи, зачем я сюда влезла? Это был лучший год в моей жизни, и мне неудержимо захотелось его испортить!
     - Ты еще помнишь о той жизни? Мне кажется, я здесь, на острове, родился, жил и здесь же умру.
     - Только не каркай. Мы или кончимся или выберемся отсюда все вместе.
     Послышалось всхлипывание - плакала Ольга, хороня свои глупые надежды. Вероника вспомнила, на какой риск толкнула подругу. Теперь она воспринимала Ольгу как близкого человека, перед которым ужасно провинилась.
     - Это с самого начала была дурацкая идея.
     Почему ты не послала меня подальше?
     Сейчас бы обняться, поплакать вместе. Но не ползти же к ней вместе с Рифатом, с которым Вероника накрепко связана веревками.
     - Ничего, - шмыгнула носом Ольга. - Мне как раз нужна была шоковая терапия.
     - Все равно это было свинство с моей стороны.
     - Это я виноват, - подал голос Воробей. - Я первый сказал, что ты считаешь себя великой актрисой и на этом можно сыграть.
     От таких самобичеваний Ольга почувствовала себя еще хуже. Неужели люди смотрели на нее как на полную идиотку? Она стала мысленно всех перебирать и засомневалась только насчет Забродова. Этот человек понял бы и простил ее иллюзии, ее воздушные замки. Поверил бы, что она ничего не делала с холодным цинизмом, всегда всей душой стремилась к красоте.
     В конце концов именно Забродов ее спас. Если б он внезапно не объявился, жутко представить, как бы стал изгаляться над ней Игорь.
     - Куда они ушли?
     Наконец, Ольга нашла о ком побеспокоиться, смогла отвлечься.
     - Я толком ничего не расслышала. По-моему, Илларион ему что-то пообещал.
     - А Игорь поверил? Быть не может! Скорей всего только сделал вид, как со мной. Потом выстрелит ему в спину.
     - Давайте сами как-нибудь выползать, - пробормотал Воробей, двигаясь на коленях к выходу.
     - Хоть бы кто-то остался развязать нас! - от злости Рифат стукнулся лбом о собственные колени. - И не подумали, им плевать! Мы для них мелочь, пустяки!
     - Нет! Иначе они бы давно здесь все изрешетили! - взяла спецназовцев под защиту Вероника.
     - Ну что им стоило взять и махнуть ножом! - возмущался Воробей.
     - Может, голос подать? - предложила Ольга. - Может, просто забыли про нас?
     - Не советую. Они и так дерганые, двоих или троих потеряли. Услышат посторонний звук и первым делом полоснут очередью.

***

     Капитан Белоконь проклинал свою слабость, Что в конце концов случилось такого уж страшного? Ну продырявило. Но ни один ведь орган не задет. Ну кровь потерял. Но ведь не так много - стакана три. Тогда какого черта в голове туман и ноги подкашиваются? Наверное, не стоило обезболивающее колоть.
     Стоять он действительно не мог, пришлось опуститься на валун.
     - Давайте сюда, товарищ командир.
     Один из бойцов предложил переместиться ниже, чтобы не возвышаться как сидячий памятник.
     Белоконь понимал, что представляет собой отличную мишень, но менять позицию не спешил.
     Потеря двух человек жгла сильнее раны. Ради того, чтобы расквитаться и достать преступников до прибытия свежих сил, капитан готов был отдать еще столько же крови. Но предательская слабость притягивала к месту, будто в руки и ноги вшили магниты.
     Оставалось только держать связь и руководить. Два снайпера, оставшихся наверху, доложили, что к кромке берега преступники не подбирались.

***

     Бородатый оператор даже в самой лучшей форме не смог бы долго плыть под водой. Тем более сейчас, когда он был измучен бегом по "пересеченной местности". Убивать его Ладейников не хотел. Этому человеку предстояло донести до зрителей последние эффектные кадры световой мистерии под аккомпанемент автоматных очередей.
     Игорь велел спрятать кассету в толще старой хвои, чтобы не отобрал спецназ.
     - Место запомни, - он пристально глянул в глаза Илье, гипнотически впечатывая свою мысль. - Бабки отвалят хорошие... Теперь как следует все заровняй. Найдут спецназовцы - не увидишь как своих ушей.
     Он быстро привязал оператора к дереву, чтобы тот не видел больше ничего и не смог показать место, куда нырнул недавний хозяин острова.
     Забродов молча наблюдал, готовый вмешаться, если жизни Ильи будет угрожать опасность.
     Риск быть расстрелянным самому тоже возрастал с приближением к воде. Он не составил заранее плана, как именно одержать верх над противником.
     Он собирался действовать по ситуации: в спешке Ладейников должен допустить ошибку. Но тот пока не дал ни малейшего шанса. Пока оператор бежал третьим, придерживал его рядом, упираясь стволом в спину. Одновременно следил за Илларионом, толкающимся метрах в пяти при помощи палки.
     Нырнуть вбок, пропасть из виду Забродов мог не раз, даже при том, что ноги его работали вполсилы. Но этого преступник не опасался. Нет, бегство точно не входит в намерения человека с широкой спиной. Неважно, врал он там в бараке или говорил правду. В надежде на долю приза отставник будет пока держаться рядом.
     Несколько раз Илларион пытался притормозить - как будто бы невольно, - продираясь сквозь кустарник или перешагивая через мертвый, поваленный на землю ствол. Но каждый раз Ладейников ровно на столько же замедлял и свой шаг, придерживая за пояс оператора Илью.
     Теперь у самой воды они остались вдвоем. Игорь оценил укрытый от обзора заливчик, одобрительно кивнул. Оценивающе взглянул на полиэтиленовый мешок - купюры вроде бы не должны намокнуть.
     Заклеил верх тем самым скотчем, которым залеплял Забродову рот.
     Со звоном погас последний, расстрелянный спецназовцами прожектор, вот-вот затихнет беспорядочная стрельба. С окончанием свистопляски бойцы должны приступить к планомерному прочесыванию острова. Прицелы ночного видения дают им неоспоримое преимущество.
     "Я ему больше не нужен, - мелькнуло в голове Забродова. Но у него нет глушителя. Прикончить меня на том берегу означает привлечь внимание выстрелом. Здесь, на острове, выстрел еще не будет меткой, затеряется среди других".
     Стрельба затихала. Готовясь нырнуть, оба ступили в свежую, не по летнему холодную воду, Ладейников мог нажать на спусковой крючок в любой момент. Но он не должен сделать это молча.
     Напоследок подонок захочет сделать эффектный жест или произнести красивую фразу.
     - Может сейчас прямо и поделим бабки? - произнес убийца так спокойно, будто они давно уже достигли надежного убежища. - Держи, подсчет доверяю тебе.
     Он в самом деле швырнул мешок "напарнику", по-прежнему находящемуся на дистанции в пять шагов. Еще преступник не разжал пальцы, а Забродов уже понял, что следом, вдогонку полетит пуля. Он упадет с мешком в руках и пару секунд перед тем, как нырнуть, Игорь будет любоваться его трупом.
     Палка все еще оставалась в руках Забродова.
     Для любого другого человека легкий и тонкий ствол не мог послужить оружием. Но только не для инструктора спецназа ГРУ, человека по прозвищу Ас.
     Никак не прореагировав на летящий в грудь мешок, Забродов здоровой рукой швырнул палку с силой нокаутирующего удара. Неожиданный выпад помешал противнику выстрелить. Игорь чудом успел отклониться от предмета, сделавшегося почти невидимым от темноты и скорости полета.
     И запоздал с выстрелом на долю секунды, за которую Забродов успел упасть.
     Треск автоматной очереди перекрыл бульканье, с которым пули вошли в воду. Подхватив мешок, Ладейников выскочил на берег, будто из кипятка.
     Его острый, как у зверя, слух не мог уловить ни плеска, ни звяканья наручников. Но входить в мелководье в этом месте не хотелось. Он попятился назад, потом быстро побежал вдоль берега, выдерживая дистанцию в десяток метров. Скованный по рукам и ногам Забродов за ним не угонится.
     На вышке что-то снова замигало. Краем глаза Игорь увидел, что искрит электрошкаф - очевидно, выстрел одного из спецназовцев вызвал короткое замыкание. От щедро сыплющихся искр занялась ветка соседней сосны. И тут же, в мгновение ока дерево вспыхнуло все целиком - будто желто-красная накидка, подхваченная ветром.
     На этот раз эффектное зрелище не так обрадовало Ладейникова. Убийца выпал из роли хозяина острова, разыгрывающего здесь аттракционы. Инстинкт мобилизовал все силы на спасение.
     Он снова резко свернул к воде. Оглянулся назад - удостовериться, что его пока не обнаружили. Но опасность ждала не там. Только он ступил в реку, как оттуда, из маслянистой черноты с отблесками пожара стремительно поднялась во весь рост знакомая мощная фигура.
     В долю секунды убийца успел увидеть безволосую голову со стекающими по ней ручьями речной воды. Они катились вниз по выпуклому лбу, надбровным дугам, плотно прижатым к черепу ушам.
     Катились странно, не так, как катится обычная вода, а как могла бы катиться другая, более густая и тяжелая жидкость.
     Под ударом Забродова нос убийцы сплюснулся и хрустнул. Кулак здоровой правой руки отяжелел в воде за все то время, которое Ас вынужден был сдерживать себя из опасения за других. Звеня цепочкой наручников, правая ударила снизу в челюсть.
     После двух таких ударов рядового гражданина могла бы спасти только реанимация. Но Ладейников поднялся. Упавший под ноги мешок с деньгами он и не пытался нащупать, а вот автомат... Но пятерня с растопыренными пальцами ощутила только мокрый, выглаженный рекой валун.
     Опускать глаза было смерти подобно. Едва увернувшись от удара ногой в голову, Игорь катнулся чуть назад и встал в боевую стойку. В схватке голыми руками преимущество оставалось на его стороне. Эффект внезапности инструктор ГРУ уже использовал и теперь могли затормозить скованные руки и ноги, раненое плечо.

Глава 38

     Из заложников, прятавшихся на острове, Ладейников не вернул в барак двоих. Он их не нашел. Света Акимова слишком далеко убежала, благодаря своей физической подготовке, а Леша Барабанов спрятался слишком хитро.
     Если б преступник по-прежнему оставался на острове полноправным хозяином, у них бы, конечно, не было шансов выжить. Но его свободу действий ограничивали снайперы, и он не ставил себе целью отловить всех беглецов.
     Алексей спрятался у самого подножия вышки - в куче веток, срубленных при ее монтаже.
     Долгое время он был доволен собой, доволен Богом, склонившим слух к его обещаниям.
     "Хорошо Струмилину. Кандидат наук, высокими материями занимался. Работа - не бей лежачего и гарантированный оклад. Меня вот никто не толкал в институт, с самого начала пришлось крутиться. Зато сейчас он в глубокой жопе, а я при любом раскладе как-нибудь сориентируюсь... Или взять Ольгу. С такой фигурой нет проблем - если жрать в меру, до сорока лет можно сиськами трясти. Но иногда только сиськами не обойдешься. Нужно и голову иметь на плечах".
     Даже высадка на остров и стрельба не напугали Алексея. "Теперь совсем немного осталось потерпеть". Из своей хвойной кучи он различал непонятные перепады света. Но сильно не волновался до тех пор, пока спецназовцы не открыли огонь в сторону вышки.
     Зазвенело бьющееся стекло, затренькали пули по легкосплавным серебристым трубам, из которых, как в детском конструкторе, была собрана вышка. Потом под визг рикошетов что-то свалилось сверху - кажется, щит с логотипом нефтяной компании.
     Какого черта сюда палят? Барабанов стал лежа разгребать ладонями землю под собой. Пусть туловище осядет вглубь, в землю - так спокойнее.
     Но укрытие становилось ненадежным. Наверху затрещало, запахло горелой изоляцией. Потом запахло уже дымящейся хвоей. Струмилин снова поспешил дать обет, что уйдет в монахи при благополучном исходе дела. "На этот раз ничего не переиграю, как сказал так и будет..." Непрошеные мысли все равно лезли в голову: "В монастырях наверняка тоже можно по-разному устроиться.
     Кто-то ходит в мешковине и лбом об пол стучит, а кто-то как сыр в масле катается... Идиот, нашел время. Даст тебе сейчас Отец Небесный по башке за твой цинизм".
     Занялась, затрещала куча, под которой укрылся Алексей. Задыхаясь в белом мутном дыму, он выскочил из нее и отбежал на четвереньках в сторону так проворно, будто всю жизнь передвигался именно так.
     Светлана Акимова находилась дальше от очага пожара, но ей точно так же стало не по себе. В свое время ее долго донимал один и тот же навязчивый сон. Будто она участвует в очередном бою без правил, где разрешено и царапаться до крови и вцепляться в волосы и бить ногами. Только в этот раз все происходит на плоской крыше высотного дома.
     Здесь же теснятся зрители, оставив ей и противнице только узкую полоску - выступ по краю шириной в полметра.
     Сон каждый раз заканчивался тем, что соперница сбрасывала Свету. В ушах стоял ее торжествующий крик, в глазах - беснующееся в ожидании добычи пламя, летящее навстречу. Акимова просыпалась в холодном поту и не могла до утра заснуть.
     Навязчивый сон уже год как оставил ее в покое. Вот почему Акимова спокойно отнеслась к новости, услышанной на второй день пребывания на острове. Будто в конце шоу по сценарию намечено устроить пожар. Снимать пожар операторы умеют: подожгут группу отдельно стоящих деревьев, изобразят панику, возьмут нужный ракурс, и зрителям покажется будто все вокруг полыхает огнем.
     Поинтересовавшись у старшего эмчээсовца насчет огнетушителей и шлангов с брандспойтом, Света убедила себя, что все будет под контролем.
     И вот теперь пожар возник совсем не так, как планировалось - стихийно и грозно. Это и называют судьбой: если событие решили сымитировать для блефа, надо быть готовыми, что оно обрушится голову в реальности.
     И как назло такой ветер - наверное, самая ветреная ночь из всех, прошедших на острове до сих пор.
     Бежать Акимова боялась: стрижка у нее была короткой, фигура мужской с широкими плечами и мощными конечностями. В дыму и неверных отблесках пламени ее могли спутать с преступником.
     Она стала ползти в сторону воды и вдруг увидела прямо перед носом черные ботинки на толстой подошве. Завизжала тонко, истерично, по-бабьи. Казалось, в глубине ее мускулистой шеи нет органа, способного издавать такую высокую ноту...

***

     Если б не ранение в плечо, Забродов уже закрутил бы цепочку наручников и придушил врага.
     Но левая рука висела как плеть.
     Стойка Иллариона была хлипкой - в кандалах он не мог достаточно широко расставить ноги.
     Удар в любую точку мог опрокинуть его навзничь.
     Так и случилось - он почти увернулся от выброшенной в прыжке ноги, но она все-таки слегка зацепила скулу и добавила крена корпусу.
     Забродов быстро отставил ногу назад, но равновесие удержать не смог. Упал на спину, но тут же, толкнувшись позвоночником, выбросил вперед обе ноги, пытаясь захлестнуть цепью босую ступню, летящую в повторном ударе. Ему это почти не удалось... Ладейников тоже чуть не попал прямой наводкой Иллариону в голову.
     Со стороны могло показаться, что оба противника допускают ошибки, неточности. На самом деле они относились к разряду опытных, высшей квалификации "спецов", когда оборона так же отшлифована, как и нападение.
     Кувыркнувшись через голову, Забродов снова оказался на ногах. Но тут же заметил впереди крошечную фигурку спецназовца. В следующий миг ее осветил отблеск пламени, взметнувшегося над новой елью. Боец стоял вполоборота к ним, но разворачивался как раз в сторону двух непримиримых врагов.
     Забродов отскочил за толстый ствол ближайшего к воде дерева - почва возле его корней была размыта течением и, обнаженные, они выглядели щупальцами, готовыми вот-вот прийти в движение.
     Ладейников мгновенно разгадал смысл этого движения: кто-то из спецназа появился сзади - там, куда направлен был забродовский взгляд.
     Преступник тоже успел укрыться за рябым валуном. Стоящему за деревом Иллариону было слышно, как он глубоко и прерывисто дышит в двух шагах.
     Спецназовец медленно двигался в их сторону.
     Уже слышны были шаги по мелким, перекатывающимся под подошвами камням. Забродов спешно соображал как быть. Пусть даже его здесь считают по чьему-то навету врагом, но для него боец в любом случае свой. Нельзя позволить преступнику в последний момент неожиданно выскочить из укрытия.
     Бросаться заранее на Ладейникова тоже чревато. У спецназовца сидят в голове точные приметы - обнаружив сразу обоих преступников, он не будет кричать "сдавайтесь". Ежу понятно, что у него один вариант: мочить не задумываясь, пока не расстреляет весь магазин.
     Шаги затихли. Дым пожара стелился по воде, как туман, на него вся надежда. Кто-то из соратников окликнул бойца, и тот ответил:
     - Пока ни хрена.
     - Олег тут бабу чуть не прикончил.
     - Какую еще бабу?
     - Из заложниц. Не баба, а жлоб натуральный, накачанная будь здоров. Вылезла прямо под ноги.
     Он сам не понял, почему не выстрелил. Внутренний голос, говорит, спас.
     - Ладно, хорош п..деть. Эти двое где-то здесь, рядом.
     - Может, мы их прикончили уже. Что-то плеснуло вроде, я дал очередь. И больше не гу-гу. Глядишь, отловим их завтра ниже по течению.
     - Это только завтра! А нам здесь до утра в дыму мотаться.
     Забродов пристрастно, со знанием дела оценивал работу спецназа, очень многое его раздражало. Неужели его бывшие ученики допустили бы в схожих обстоятельствах такие же промахи? Не может быть, он им под кожу загнал все навыки и правила...
     Собеседник первого бойца, стоявший чуть подаль