Словом,
основной тезис вашего выступления мне ясен, товарищ генерал-майор. "Когда  я
слышу слово "культура", я вызываю мою полицию." Я правильно вас понял?
   - Жалко, что  тебя  нельзя  сдать  в  какую-нибудь  полицию,  -  вздохнул
Федотов. - И не улыбайся. Я на эти темы спорить не желаю. Не надо делать  из
меня врага просвещения и вообще солдафона. Культура -  это  хорошо,  и  даже
превосходно, но в меру. А когда твои  подчиненные  начинают  обсуждать  твои
приказы, ссылаясь при этом на Омара Хайяма... Тут, знаешь  ли,  и  до  новой
культурной революции недалеко.
   - Но я-то больше не ваш подчиненный, - с улыбкой сказал Иларион.
   - Слава Богу. В смысле, очень жаль. Вернуться еще не надумал?
   - Нет, товарищ генерал, не надумал. И вряд ли  надумаю.  Только  не  надо
говорить, что глупо обижаться и что, дескать, пора перестать  дуться.  Я  не
дуюсь и не кокетничаю. Просто этот период  моей  жизни  закончился,  начался
новый. Тесновато мне стало в форме, товарищ генерал.
   - Ну и как, на гражданке просторнее? - сердито спросил Федотов.
   Забродов подобрал упавший на сколоченный из  потемневших  сосновых  досок
стол желтый березовый листок и сунул его черенком в угол рта.
   - Мы живем в печальном мире, - сказал он, - который не напрасно  называют
юдолью скорби. Все мы, по мнению некоторых авторитетных людей, сосланы  сюда
за прошлые прегрешения и будем  рождаться  здесь  снова  и  снова,  пока  не
достигнем духовного совершенства и не освободимся от груза кармы.  Какой  уж
тут простор, когда к середине жизни начинаешь  понимать,  что  вместо  того,
чтобы искупать грехи, долгие годы занимался тем, что совершал новые.
   - Трепач, - проворчал генерал. - Так тебе и надо. Вот пускай бы эта  баба
тебя окрутила. Не понимаю, почему ты сопротивляешься? Сидели бы всю жизнь на
диване и разводили философию пополам с поэзией.
   - Поэзия - та же философия, только рифмованная, - возразил Иларион.  -  Я
имею в виду хорошую поэзию конечно. Хотя  нет.  -  Он  оживился  и  выплюнул
березовый листок. - Плохая поэзия - это тоже философия, потому что  выражает
взгляд автора на жизнь. Тускло, плоско, глупо, но какой автор, такой у  него
и взгляд. Возьмем, к примеру, строевые  песни.  "Не  плачь,  девчонка"  или,
скажем, "У солдата выходной". Философия рядового необученного: отслужу,  как
надо, и вернусь. А кому служить, зачем и чем во время  службы  заниматься  -
наплевать.
   - И поэтому ты ушел из армии, - подытожил генерал.
   - Ничего подобного, - сказал  Забродов.  -  Просто  я  природный  лентяй,
принципиальный разгильдяй, любитель обсуждать приказы, ссылаясь при этом  на
Омара Хайяма, и вообще, лицо, моральный облик которого несовместим с высоким
званием советского.., виноват, российского офицера. Ну на кой черт вам такой
подчиненный? Что, гауптвахта пустует?
   - Свято место пусто не бывает, - усмехнулся Федотов.
   - Ну вот видите, - сказал Забродов.  -  Тогда  мне  там  и  вовсе  делать
нечего. Да и староват я уже для своей специальности.
   - А я, значит, молодой?
   - Вы - генерал. Быть генералом не стыдно даже в восемьдесят  лет,  а  вот
ходить в капитанах в  моем  возрасте  как-то,  знаете,  неловко.  И  даже  в
майорах.
   Немного  погодя,  когда  общий  разговор  переключился  с  предполагаемой
женитьбы Забродова на другие, более нейтральные темы, к сидевшему  прямо  на
земле под старой березой Илариону  подсел  Горбанев.  Небо  над  лесом  было
серым, но тучи висели высоко, и ждать  дождя,  похоже,  не  приходилось.  На
сером фоне белые стволы берез и лимонная листва выглядели  не  правдоподобно
яркими, как на картине неумелого живописца, не признающего полутонов. Где-то
неподалеку  резко  хлопала  мелкокалиберная  винтовка  -   господа   офицеры
развлекались, дырявя консервные банки.
   - Гляди, что наши ребята нарыли, - сказал Горбанев, вынимая из-за  пазухи
и протягивая Илариону нечто, при ближайшем рассмотрении оказавшееся  сотовым
телефоном.
   Телефон являл собой странное сочетание современного  дизайна  с  чересчур
большими размерами и весом, какими отличались самые первые модели  мобильных
телефонных аппаратов.
   - Ну и сундук, - равнодушно сказал Забродов, взвешивая телефон на ладони.
- Где взял?
   - Я же говорю, нарыли.  Там,  -  довольно  туманно  ответил  Горбанев,  и
Иларион понял, что географическую  тему  лучше  оставить.  -  Эта  штука  не
кажется тебе странной?
   - Кажется, - сказал Иларион. -  Форма  как  у  самой  последней  японской
разработки в этой области, а  размеры  и  вес  как  у  отечественной  рации.
Какой-нибудь умелец собрал?
   Горбанев отрицательно покачал головой.
   - Посмотри внимательнее, - предложил он. Иларион снова  принялся  вертеть
странный телефон в руках, гадая,  чего  хочет  от  него  Горбанев.  Кто  же,
интересно знать, выпустил такого монстра? Где тут у них табличка с  надписью
"made in..."? Тут его осенило: на  аппарате  не  было  не  только  данных  о
производителе, но и вообще никаких надписей. Даже названия.  Это  как  будто
подтверждало версию Забродова  о  каком-то  умельце,  наладившем  подпольный
выпуск мобильных телефонов. С другой  стороны,  в  подобной  афере  не  было
никакого смысла: кому нужны "левые" аппараты, когда  вокруг  сколько  угодно
фирменных? И потом, тот, кто занимается выпуском подделок,  обычно  помещает
на самом видном месте яркий логотип известной компании  и  старается,  чтобы
его изделие хотя бы на первый взгляд не отличалось от  прототипа.  А  тут...
Взять хотя бы корпус - качественный, промышленного изготовления, приятный  с
виду и на ощупь, но без каких бы то ни было опознавательных знаков, если  не
считать сделанных по-английски надписей на некоторых кнопках.
   Недоверчиво покосившись на Горбанева, он включил аппарат и поднес к  уху.
Гудков в трубке не было, но телефон  работал:  в  нем  что-то  потрескивало,
словно в руке у  Илариона  и  впрямь  была  рация,  принимающая  атмосферные
разряды. Недоумевающе подняв брови, он снова посмотрел на  Горбанева.  Майор
наблюдал за его манипуляциями с хитрой ухмылкой.
   - Не понял, - строго сказал Иларион. Он действительно ничего не  понимал.
При этом его не столько занимала загадка странного телефона - да и  телефона
ли вообще? - сколько тот факт, что Горбанев зачем-то взялся  демонстрировать
ему этот прибор, "нарытый", как он выразился, ребятами из ГРУ где-то  "там".
Болтунов среди бывших сослуживцев Забродова не водилось, а  если  кто-то  из
них и решал похвастаться, то хвастался чем угодно, кроме служебных дел.  Или
он что-то не правильно понял  и  Горбанев  действительно  решил  похвалиться
какой-то технической  новинкой,  привезенной  ему  из-за  бугра  в  качестве
презента? Какой-нибудь  радиотелефон  с  невиданным  радиусом  действия  или
что-то в этом роде...
   - Красивая игрушка, правда? - сказал Горбанев. - Принцип  действия  очень
простой. Это,  по  сути  дела,  рация,  коротковолновой  приемопередатчик  с
радиусом действия  порядка  пятидесяти  километров.  Конечно,  чтобы  трубка
работала, нужна  база.  У  этой  хреновины,  чтоб  ты  знал,  очень  высокая
избирательность, засечь сигнал почти невозможно.  Кнопки  с  цифрами  -  для
блезиру. Рабочая, по сути, только одна -  "send".  Нажимаешь  ее,  и  можешь
трепаться с тем, у кого вторая трубка, настроенная на эту же частоту.
   - Очень мило, - сказал Забродов. -  Только  не  пойму,  за  каким  чертом
маскировать рацию под телефон.
   - А чтоб никто не догадался, - пояснил  Горбанев.  -  Понимаешь,  у  этой
штуки есть еще одна функция. Ты заметил, сколько она весит?
   - Кто, функция?
   - Вообще-то, я имел в  виду  рацию,  но  ты  прав:  основная  часть  веса
приходится именно на долю этой самой дополнительной функции. Представь  себе
ситуацию: тебе дают сумку или, скажем, автомобиль с грузом, а  в  придачу  -
вот такой телефончик, чтобы ты мог поддерживать связь  с  грузоотправителем.
Ты доставляешь груз на место и в соответствии с полученной  инструкцией  при
помощи кнопки "send" вызываешь этого своего грузоотправителя. Тебе  сказали,
что его номер занесен в память аппарата, поэтому все, что от тебя требуется,
это нажать кнопочку. Ты говоришь  грузоотправителю,  что  груз  благополучно
доставлен на место, выслушиваешь слова благодарности, отключаешься и кладешь
аппарат в карман. После  этого';  грузоотправитель,  в  свою  очередь,  тоже
нажимает упомянутую кнопку на своем аппарате. У  тебя  в  кармане  раздается
мелодичный  сигнал,  а  потом  доставленный  тобой  груз  детонирует,  и  на
следующий  день   во   всех   СМИ   появляется   информация   о   том,   что
террорист-смертник взорвал  себя  в  людном  месте.  Угадай,  кто  он,  этот
религиозный фанатик, и что толкнуло его на самоубийство?
   Продолжая говорить, он  как-то  незаметно  извлек  из  кармана  еще  один
аппарат, как две капли воды похожий на тот, что был в  руке  у  Илариона,  и
принялся играть кнопками. Его толстые пальцы рассеянно бродили по клавиатуре
в опасной близости от кнопки "send". Заметив это, Иларион забеспокоился.
   - Прекрати  рукоблудие,  -  сказал  он,  опасливо  откладывая  в  сторону
злополучный телефон. - Ведь костей не соберем, слышишь?
   - Ага, - засмеялся Горбанев, - наложил в штаны, ас? Не дрейфь, пластид  я
оттуда  давно  вынул,  а  для  наглядности  напихал  пластилина...   Но   ты
представляешь, какие суки?
   - Кто? - спросил Иларион. Он догадывался кто, но никак  не  мог  взять  в
толк,  как  это  зажатым  в  горах  чеченским  боевикам  удалось   изобрести
собственное "ноу-хау", да еще и наладить серийное производство  на  солидном
промышленном уровне.
   - Вот и я хотел бы знать кто, - со вздохом сказал Горбанев.
   Это было довольно неожиданное заявление.
   - Это не я, честное слово, - сказал Забродов.
   - Понимаешь, - пропустив  мимо  ушей  его  последнюю  реплику,  продолжал
Горбанев, - тут все гораздо сложнее, чем тебе кажется.  Ты  небось  думаешь,
что чечены навострились такие штуковины из  подручного  материала  собирать,
да? Так  вот,  ничего  подобного.  Хреновины  эти  изготовлены  промышленным
способом, с применением  новейших  технологий  и  очень  качественно.  Очень
качественно. Причем, заметь, никаких маркировок нет не только на корпусе, но
даже на деталях. Ни на одном транзисторе, т на одной  печатной  плате  -  ни
надписей, ничего... Только  кое-где  циферки,  вроде  порядковых  номеров  -
наверное, чтобы при сборке не напутали. Кто-то  очень  старательно  заметает
следы. На рынке вооружений ничего подобного нет. Точнее, там  есть  все,  но
вот этого как раз нету. Наши аналитики пришли  к  выводу,  что  речь  скорее
всего идет о прямых поставках - от производителя прямо к пользователю.
   - Значит, надо искать подпольный завод, - сказал Иларион. -  Не  понимаю,
при чем тут вы. Это работа ФСБ.
   - Как у  тебя  все  просто  получается!  Ты,  видимо,  решил,  что  завод
расположен где-то на территории бывшего Союза?
   - Ну не в Японии же, -  сказал  Иларион.  Его  по-прежнему  больше  всего
интересовал один-единственный вопрос: с какой целью  Горбанев  все  это  ему
рассказывает.
   Горбанев молчал, вертя в руках аппарат. Иларион внимательно  вгляделся  в
его лицо и почесал в затылке.
   - Не может быть, - сказал он. - Какого черта?
   - Вот и я думаю: какого черта? - озадаченно сказал майор. - Где Япония, а
где Чечня... И главное, ни хрена не докажешь. Завод  по  изготовлению  этого
дерьма нам не найти: руки коротки, а автографов  они  нам,  как  видишь,  не
оставили. Только я не первый год в эти игрушки играю.  Японская  машинка.  И
Брузгин так же думает, а он на всяких, таких цацках собаку съел.
   - Матвей? - немного оживился Иларион. - Жив еще, старый черт. Кто бы  мог
подумать!
   - Типун тебе на язык, - проворчал Горбанев.  -  Смотри,  накаркаешь.  Да,
Матвей. Они с Мещеряковым такую вот побрякушку  отобрали  у  одного..,  там.
Водитель автолавки, блин. Приехал в поселок торговать, а у самого в  фургоне
десять мешков гексагена, а в кармане телефончик.  Андрюха  как  раз  у  него
одеколон покупал, когда музыка заиграла.
   - И что? - встревожился Иларион. Горбанев ухмыльнулся.
   - А ничего, - мстительно сказал он. - В точности как у тебя с той бабой -
осечка. Что-то у него там не то отпаялось, не  то  отсырело,  не  то  просто
брачок попался - машинка-то хитрая,  при  покупке  не  проверишь...  Короче,
получился пшик. Щелкнуло,  задымилось  и  потухло.  А  тут  Матвей  с  нашим
полковником цап его - ив камеру. Матвей машинку разобрал. Погорело там все к
черту, расплавилось, но догадаться, что к чему, было нетрудно. Ну стали, как
водится, этого джигита с автолавкой колоть. Он сперва героя из себя  корчил,
а когда дошло до него, какую судьбу ему "друзья" уготовили, выложил все  как
на духу. Знал он, правда, немного, но командира  их  с  его  помощью  взяли.
Нашли также несколько складов с оружием. А там, помимо  всего  прочего,  вот
такие телефончики...
   Иларион уже некоторое время слушал его вполуха, целиком  сосредоточившись
на одном вопросе. Зачем  ему,  человеку  гражданскому,  знать  такие  вещи?!
Неужели  майор  выпил  лишнего  и  теперь,  как  выражаются  некоторые  слои
населения, был не в состоянии фильтровать базар? Ото при его-то  комплекции?
Смешно, ей-богу. Ну а в чем тогда дело? Коли уж на  то  пошло,  Горбанев  не
имея права не только демонстрировать ему это техническое новшество и  читать
лекцию о том, как оно работает и при каких обстоятельствах попало к  нему  в
руки, но и сообщать, где находится Мещеряков.  "Полковник-то  наш  каков,  -
подумал Забродов с уважением, в котором была изрядная  доля  иронии.  -  Эк,
куда его занесло.  Решил,  значит,  тряхнуть  стариной.  Поразмяться  решил,
старый дурень. Ну а если бы эта дрянь сработала  как  надо?  Одни  погоны  и
остались бы от идиота, и Матвей бы не помог. В рубашке родился наш  Андрюша,
это факт. И своей госпоже полковнице он этого в жизни не расскажет, ручаюсь.
Потому что, если она узнает, где он был и чем занимался, ему небо с  овчинку
покажется."
   Он отыскал глазами Федотова и  ни  капельки  не  удивился,  заметив,  что
генерал, делая вид, что увлечен ходом стрелковых состязаний, на  самом  деле
исподтишка наблюдает за ним и Горбаневым. "Ага, - сказал себе Забродов, - ну
конечно. А я-то, дурак, голову ломаю: с чего это Горбанева на  откровенность
потянуло? Фиг вам, товарищи офицеры. Я на  пенсии.  Знать  ничего  не  знаю,
ведать не ведаю...
   Хотя, с другой стороны,  я  ведь  сам  в  свое  время  согласился  давать
консультации..."
   - Короче, Слава, - сказал он Горбаневу,  -  давай,  колись,  чего  вам  с
Федотовым опять от меня надо. И не делай голубые глаза, иначе я просто плюну
и уйду, и придется вам плести свою паутину заново.  Только  учти,  я  в  нее
больше не попадусь.
   - Фу-ты, ну-ты, - сказал Горбанев, - какие мы гордые! Слова какие знаем -
"паутина", "плести"...
   Иларион сделал вид, что встает. Горбанев поймал  его  за  рукав  и  силой
усадил на место. Сопротивляться Горбаневу было бесполезно: это все равно что
бороться с бульдозером.
   - Ну? - спросил Иларион, наблюдая за генералом, который,  оставив  шумную
компанию стрелков, неторопливо  двигался  в  их  сторону.  В  одной  руке  у
генерала был наполовину объеденный шампур,  в  другой  -  стакан  с  красным
вином. Забродов отметил про себя, что за все время застолья Федотов не выпил
ни капли водки, налегая в основном на красненькое.  Одно  из  двух:  либо  у
генерала возникли проблемы со здоровьем, либо он хотел иметь  свежую  голову
для какого-то серьезного разговора. Иларион склонялся к последнему варианту.
   - Что - ну? - огрызнулся Горбанев. - Мое дело маленькое. Я изложил факты,
а о деле с тобой генерал поговорит.
   - Это не факты, Слава, - сказал подошедший Федотов, тяжело  опускаясь  на
корточки. - Это, братец ты мой, предположения. Что машинка японская, это еще
доказать надо.
   - Иларион прав, - сказал Горбанев. - Пускай ФСБ  доказывает,  им  за  это
деньги платят.
   - Во всяком случае, лично я доказывать не собираюсь, - добавил Забродов.
   - Знаю, знаю, что ты у нас сам по себе, - поморщился Федотов. - Сбежал  -
и рад. Смотри, пожалеешь. Такие  дела  завариваются,  что  дух  захватывает.
Ей-богу, грешно такое говорить, но, если бы одиннадцатого сентября не  было,
его стоило бы придумать.
   - Любопытная версия, - заметил Иларион. - Признавайтесь, товарищ генерал:
небоскребы - ваша работа?
   - Олух царя небесного, - проворчал Федотов.  -  Кто  ж  тебе  признается?
Ладно, шутки в  сторону.  Нужен  твой  совет,  Иларион.  Ты  у  нас  большой
специалист в области поэзии, философии и прочих  заморочек.  Вот  ты  мне  и
скажи: какая может быть связь между чеченами и японцами?
   - Любая, - сказал Иларион. - Не мне вам объяснять, что у нас  с  японцами
до сих пор нет мирного договора. Так что они, можно сказать, в своем  праве.
Хотите версию? Пожалуйста. Японцам нужны Курилы, так? Мы с  Курилами  тянем:
то отдаем, то не отдаем, мямлим что-то невразумительное на высшем  уровне...
А Курилы между тем потихоньку вымирают, потому что у  правительства  до  них
руки не доходят. А почему не доходят? А потому не доходят, что  заняты  они,
руки. То реформы, то Чечня, а в результате денег нет.  Нет  денег!  Так  что
бардак в самом центре России японцам на руку. Да он всем на руку, кроме нас.
Края отваливаются, и кто успеет  их  подобрать,  тому  и  хорошо.  Отвалятся
Курилы, японцы их подберут и быстренько к делу приспособят. Не то что мы.  А
наладить производство и прямые поставки таких вот телефончиков - для них раз
плюнуть. И между прочим, заметьте, что сделано это не раньше и не  позже,  а
именно сейчас, когда боевиков, как реальной  военной  силы,  можно  сказать,
теперь не существует. Остаются террористические акты.  И  ведь  как  просто!
Находишь лопуха, всучиваешь ему полтонны гексагена и  просишь  доставить  по
адресу. Земляк, отвези моему брату сахар, мне некогда, выручай! Ему, лопуху,
есть-пить надо, детей кормить надо, а заработать негде. Он и рад  стараться.
А потом можно на весь мир кричать, что люди  не  щадят  себя  за  поруганную
веру, пачками идут записываться в камикадзе. Кстати,  камикадзе  -  японское
изобретение, а вовсе не мусульманское. Ну как вам версия?
   - Плоско, - сказал Федотов. - Невыразительно и недоказуемо. Признаться, я
ожидал от тебя большего.
   - А большое  всегда  начинается  с  малого.  И  потом,  если  я  попробую
раздвинуть рамки этой картины, вы опять станете обзываться. Скажете,  что  я
фантазер и доморощенный философ.
   - Да уж, - со странной усмешкой согласился генерал. - Фантазер... Знаешь,
я никогда не думал, что слишком богатое воображение - вещь заразная.
   - А кто заболел? - с живым интересом спросил Иларион.
   - Друг твой, - ответил Федотов, по-прежнему криво  улыбаясь  и  задумчиво
глядя в стакан с вином, - Мещеряков.
   - Кто?!
   - Вот-вот, - сказал генерал, - я тоже удивился. Смотришь на него -  вроде
Мещеряков. А как закроешь  глаза  и  начнешь  слушать,  сразу  же  возникает
ощущение, что никакой это не Мещеряков, а самый  настоящий  Забродов.  Такое
несет, что у меня последние волосы на голове дыбом становятся.
   - Он уже вернулся? - оживился Забродов. - И даже не  позвонил!  Вот  ведь
евин какой!
   - Во-первых, до  тебя  было  не  дозвониться,  -  заметил  Федотов.  -  А
во-вторых, он уже снова уехал. Ты не спрашиваешь куда, но я тебе  скажу:  он
отправился проверять свои.., гм.., предположения.
   - И что же это за предположения?
   - Я бы хотел, чтобы ты мне сам об этом рассказал, - ответил генерал. -  А
я послушаю, сравню твой бред с бредом Мещерякова и сделаю выводы.  Отправная
точка - вот этот телефон. И не стесняйся, дай себе волю.
   - Мир сошел с ума, -  сказал  Забродов.  -  Скоро  вы,  товарищ  генерал,
начнете на совещаниях цитировать Омара Хайяма.  Все  помешались  на  Японии,
даже президент Ро