ом.
   - Ну и что? -  спросила  она,  чувствуя,  что  выглядит  в  глазах  этого
подростка серой деревенской клушей. Впрочем, ей было на это наплевать.
   Парнишка, который уже успел повернуться к ней спиной, снова крутнулся  на
месте.
   -  Из   деревни,   что   ли?   -   с   великолепной   непосредственностью
поинтересовался  он.  -  Домофон,  понимаете?  Набираете   номер   квартиры,
нажимаете большую кнопку и ждете ответа. А потом говорите, как по  телефону.
Если ваши знакомые дома, они вас впустят.
   - Надо же, как просто, - сказала Анна Александровна. - Большое спасибо.
   Парнишка ничего не ответил - он уже был далеко.
   Сивакова снова открыла сумочку и сверилась с адресом, чтобы не перепутать
номер  квартиры.  Пользоваться  домофоном  действительно  оказалось   совсем
просто, тем более  что  вытравленная  на  металле  инструкция,  оказывается,
висела здесь же, намертво  привинченная  к  двери  железными  болтами.  Анна
Александровна  мысленно  обозвала  себя  бестолочью   и   с   преувеличенной
тщательностью новичка произвела все необходимые  манипуляции  с  простенькой
кнопочной клавиатурой домофона.
   Из  встроенного  в  светлую  алюминиевую  панель   динамика   послышалось
негромкое гудение работающей линии, потом там что-то  хрюкнуло,  и  приятный
мужской - все-таки мужской! - голос сказал:
   - Слушаю вас.
   То,  что  астролог  и   хиромант   оказался   мужчиной,   укрепило   Анну
Александровну в  ее  подозрениях.  Это  обстоятельство  немного  увеличивало
мизерную, в общем-то, вероятность того, что ей удалось  совершенно  случайно
найти человека, которого уже три месяца безуспешно искала столичная милиция.
"Впрочем, - подумала Анна Александровна, - знаем мы, как они ищут,  если  их
не заинтересовать материально..."
   - Добрый день, - сказала она. - Я по вашему объявлению. Извините, что без
звонка, но так сложилось, что...
   - Входите, пожалуйста, - перебил ее голос из динамика. - Седьмой этаж.
   Замок  отчетливо  щелкнул,  и,  потянув  на  себя  дверную  ручку,   Анна
Александровна обнаружила, что путь свободен.
   Она вошла в сумрачную прохладу подъезда, гадая, почему голос из  динамика
поначалу показался ей приятным. Он хотел казаться приятным, бесспорно, но  у
него это плоховато получалось. Этот голос напоминал ей  квартиру,  торопливо
прибранную неряшливой хозяйкой к приходу гостей: пол посреди комнаты  натерт
до блеска, на ковре ни соринки, но в углах  под  мебелью  прячутся  мохнатые
комки пыли, под ковром ступня без труда нащупывает  наспех  заметенный  туда
мусор, а зеркало и экран телевизора испещрены следами  жирных  пальцев.  Так
было и с голосом: хорошо поставленный, предельно вежливый  и  интеллигентный
баритон, но с каким-то  едва  различимым  подголоском,  с  этаким  нехорошим
пришепетыванием, словно у обладателя голоса был мелкий дефект дикции...
   "Словно ему мешают клыки", -  подумала  Анна  Александровна.  Мысль  была
скорее ироническая, но вот эффект она произвела нешуточный:  по  спине  Анны
Александровны холодной волной пробежали мурашки, а живот невольно  поджался,
как будто в ожидании удара. Сивакова вдруг очень своевременно вспомнила, что
никому не сказала, куда отправилась. Правда, существовал  парнишка,  который
помог ей справиться с дверью, но надежды на него,  откровенно  говоря,  было
маловато.
   "Ба,  -  насмешливо   подумала   она,   -   какие   мы   впечатлительные!
Пришепетывание нам не понравилось! Вот и прививай после этого детям любовь к
чтению. А  они  начитаются  Брема,  Толстого  и  Булгакова,  а  потом  будут
шарахаться от каждой тени только потому, что она, видите ли, пришепетывает".
   Она вошла в лифт, борясь с неприятным ощущением, что по собственной  воле
поднимается в покои графа Дракулы, и твердой рукой  нажала  кнопку  седьмого
этажа. Снаружи, за тонкими бетонными стенами, был ясный майский день, шумела
Москва,  с  воплями  носилась  по  вытоптанным  газонам  и  дворам  детвора,
одуревшая от тепла, света и предвкушения скорых летних  каникул.  Кругом,  в
тесных коробках квартир, жили люди - справа, слева, сверху, снизу, буквально
со всех сторон. Положим, на крик они не  прибегут,  но  в  милицию  позвонят
почти наверняка. И кто же станет в такой ситуации нападать на женщину у себя
в квартире? Правильно, никто не станет. Для этого нужно быть маньяком...
   Спокойнее от этих рассуждений почему-то не стало. В  конце  концов,  тот,
кого она рассчитывала отыскать, и был самым настоящим, полновесным маньяком.
Конечно, он вряд ли убивал всех, до кого был в состоянии дотянуться, но  кто
знает, что может взбрести в голову  сумасшедшему?  Возьмет  и  пырнет  ножом
прямо на пороге, а у нее с собой нет даже пилочки  для  ногтей.  Впрочем,  у
зятя был заряженный пистолет, и что с того?
   Лифт остановился мягко, без толчка. Створки двери разошлись в  стороны  с
негромким стуком. Рука Анны Александровны сама  собой  потянулась  к  кнопке
первого этажа, но замерла на полпути, потому что, как  выяснилось,  Сивакову
уже поджидали.
   Одна из выходивших на площадку  седьмого  этажа  дверей  была  распахнута
настежь. Хозяин квартиры стоял  в  дверном  проеме,  радушно  улыбаясь  Анне
Александровне.  Заметив  ее  колебания,  он  поспешно  шагнул  на  площадку,
протянув вперед правую руку, словно собирался помочь гостье сойти с подножки
автомобиля или, скорее уж, кареты. Его плавные, отточенные, как  у  танцора,
движения показались Анне Александровне слегка жеманными, почти женственными.
   Отступать, однако, было  поздно,  и  Анна  Александровна  храбро  шагнула
вперед, проигнорировав, разумеется, протянутую хозяином руку.
   - Я по объявлению, - повторила она, не зная, с чего начать разговор.
   - Я вижу, - сказал  хозяин.  -  Да  вы  не  волнуйтесь  так,  пожалуйста.
Проходите в дом. Не станем же мы с вами беседовать на лестничной площадке!
   "С  чего  это  вы  взяли,  что  я  волнуюсь?  -  хотела   спросить   Анна
Александровна. - И почему бы  нам  с  вами  не  побеседовать  на  лестничной
площадке?" Но полные холодного  сарказма  слова  застыли  у  нее  на  губах.
Конечно же, хозяин был прав: она таки  волновалась,  и  лестничная  площадка
была  не  самым  удобным  местом  для  разговора  -  если,   конечно,   Анна
Александровна действительно хотела о чем-то поговорить. "А ну перестань быть
дурой", - мысленно прикрикнула  она  на  себя  и  пошла  к  раскрытой  двери
квартиры, со стыдом ощущая противную слабость в коленях.
   Створки  лифта  сошлись  у  нее  за  спиной  с  мягким  стуком,  и   Анне
Александровне стоило огромных усилий  не  подскочить  до  потолка  от  этого
неожиданного звука. Хозяин стоял у дверей и с улыбкой совершал руками  некие
приглашающие жесты. Теперь Анна Александровна поняла,  чем  был  вызван  тот
странный и неприятный дефект речи, который послышался ей в  голосе  хозяина.
Причиной тому был длинный и извилистый, явно не  правильно  сросшийся  шрам,
который пересекал левую  щеку  стоявшего  перед  ней  мужчины  от  брови  до
подбородка. Верхний  его  конец  прятался  под  большими  темными  очками  в
массивной оправе, а нижний скрывался в довольно опрятной,  местами  тронутой
сединой бороде. Шрам заметно оттягивал кверху уголок рта и  наверняка  мешал
хозяину не только разговаривать, но и вообще двигать мышцами  щеки.  Он  был
рельефным, бугристым, как миниатюрная модель горного хребта, и выделялся  на
бледной незагорелой коже неприятным розовато-фиолетовым пятном. Зрелище было
отталкивающее и в  то  же  время  притягательное,  и  Анна  Александровна  с
некоторым трудом заставила себя отвести от него глаза. Раньше  она  даже  не
подозревала, что способна, забыв о вежливости, пялиться на чье-то физическое
уродство,  как  одуревшая  от  сенсорного  голодания  торговка  семечками  с
местечкового рынка. Вспыхнувшее в ней смущение  пополам  с  легким  чувством
вины было абсолютно неуместным, и Анна Александровна, сердито  поджав  губы,
шагнула в темноватую прихожую.
   Хозяин вошел следом и запер дверь. Анна Александровна снова вздрогнула  -
впрочем, незаметно,  внутри  собственной  кожи.  Ей  вдруг  почудилось,  что
захлопнувшаяся дверь квартиры навсегда отрезала ее  от  внешнего  мира.  Она
заметила,  что  дверь  обита  изнутри  непривычно  толстым  слоем  какого-то
звукоизолирующего   материала,   поверх   которого   красовалась   блестящая
ярко-красная кожа - похоже, натуральная.
   Обстановка прихожей была под стать  двери  -  сплошные  ковры,  портьеры,
тяжелые драпировки, выдержанные в мрачноватых багровых тонах  и  призванные,
как показалось Сиваковой, не столько украшать  интерьер,  сколько  заглушать
звуки. Тяжелые литые бра - не то бронзовые, не то декорированные под  бронзу
- висели по бокам  большого  овального  зеркала  в  массивной  резной  раме.
Лампочки, прикрытые шарами матового стекла, то ли были  совсем  слабенькими,
то ли горели вполнакала - во  всяком  случае,  света  они  давали  маловато.
Хозяин запустил руку куда-то в недра винно-красной  бархатной  драпировки  и
что-то такое сделал, отчего лампы засияли ярче.
   Анна Александровна увидела свое отражение в зеркале и  опять,  в  который
уже раз, вздрогнула, когда  хозяин  совершенно  неслышно  возник  у  нее  за
спиной. Роста он был среднего, сложен очень даже неплохо  -  видимо,  привык
следить за  собой.  Довольно  длинные  русые  с  проседью  волосы  тщательно
расчесаны на прямой пробор, борода и усы аккуратно подстрижены...  Остальное
скрывалось под темными очками и просторным  махровым  халатом  в  неуместную
красно-белую  полоску.  Снизу  из-под  халата  торчали  ноги  в   спортивных
шароварах и мягких шлепанцах, в вырезе виднелась голая незагорелая грудь. На
этой груди Анна Александровна заметила две цепочки - простенькую  золотую  с
небольшим, похожим на маленькую монетку, тоже золотым амулетом и еще одну  -
гораздо более массивную, не то серебряную, не то просто стальную, на которой
болталась черненая подвеска в виде человеческого черепа. "Мещанство какое! -
подумала она с  отвращением.  -  Если  это  людоед,  то  какой-то  очень  уж
неосторожный. Впрочем, чудить никому не возбраняется и за ношение безвкусных
украшений у нас, слава богу, больше не сажают. Зато  какая  маскировка!  Кто
станет обращать внимание на дурака? А выглядит он полным дураком, да еще и с
голубоватым оттенком вдобавок..."
   -  Так-так,  -  сказал  хозяин,  по-прежнему  стоя  за  спиной   у   Анны
Александровны. - Давайте посмотрим, что тут у нас...
   Сивакова снова вздрогнула, потому что на плечи ей  вдруг  опустились  две
небольшие крепкие ладони  с  длинными,  очень  чистыми,  любовно  ухоженными
ногтями. Ей даже показалось, что эти ногти подпилены и  заострены  по  форме
звериных  когтей  -  если,  конечно,  бывают  такие  аккуратные,   красивые,
тщательно обработанные когти. На безымянном пальце  левой  руки  поблескивал
массивный золотой перстень с крупным рубином. Перстень был выполнен  в  виде
свернувшейся спиралью змеи, а рубин сидел  на  том  месте,  где  у  рептилии
должен был располагаться глаз. Для глаза он был, пожалуй, крупноват,  словно
змея страдала хроническим запором и все время вынуждена  была  тужиться  изо
всех сил.
   - Спокойно, - сказал хозяин своим пришепетывающим интеллигентным голосом.
- Это быстро и совсем не страшно.
   Эти  слова  вовсе  не  успокоили   Анну   Александровну,   а,   напротив,
окончательно напугали, тем более что она  вдруг  почувствовала,  как  пальцы
хозяина вцепились в ее плечи мертвой хваткой,  отгибая  их  назад  так,  что
лопатки сошлись вместе, а спина прогнулась. Она увидела в зеркале над  своим
правым плечом сосредоточенное бородатое  лицо,  наполовину  скрытое  темными
очками, и ощутила, как что-то твердое уперлось ей в поясницу. Поскольку руки
у хозяина были заняты, оставалось лишь предположить,  что  это  его  колено.
Анна Александровна с ужасом поняла, что ей вот-вот  сломают  хребет.  "Боже,
как нелепо", - подумала она и попыталась  вырваться,  но  хозяин  сжимал  ее
плечи мертвой хваткой. Она хотела закричать, но в это самое мгновение хозяин
резко потянул ее плечи на  себя,  одновременно  сильно  надавив  коленом  на
поясницу. Сивакова услышала, как в спине у нее что-то отчетливо хрустнуло, и
тут же почувствовала, что ее больше не держат.
   - Ну вот, - сказал хозяин, - готово. Правда, легче?
   - Что вы себе позволяете?! - возмущенно воскликнула Анна Александровна  и
осеклась на полуслове, поняв, что ей действительно стало легче.
   Надоедливая ноющая боль в пояснице, изводившая ее уже второй десяток  лет
и временами становившаяся нестерпимой, прошла, словно ее  и  не  было.  Анна
Александровна так  привыкла  к  этой  боли,  что  практически  перестала  ее
замечать, но теперь, когда боль исчезла, облегчение оказалось огромным.
   - Мелочь, - небрежно заявил хозяин.  -  Легкое  смещение  межпозвонкового
диска и как следствие - ущемление нерва. Если впоследствии  снова  возникнут
проблемы, вы сможете решить их сами. Я вас научу, это совсем несложно.
   - Однако, - не скрывая легкой оторопи, произнесла Анна  Александровна.  -
Могли бы, кажется, и предупредить. А то хватаете как медведь... Тем не менее
спасибо. Мне действительно стало легче. Сколько я вам должна?
   - Полноте, - мягко возразил хозяин.  -  Не  надо  меня  обижать.  Давайте
пройдем в комнату, сядем и поговорим о том, что вас  действительно  волнует.
Ни за что не поверю, что вас привела ко  мне  проблема,  с  которой  мог  бы
справиться любой мало-мальски грамотный массажист.
   - Что ж, - приняв окончательное решение, сказала Анна Александровна, - вы
правы. Сюда?
   Хозяин предупредительно  отвел  в  сторону  тяжелую  бархатную  портьеру,
которой был занавешен вход в комнату, и Анна Александровна, слегка  наклонив
голову с высокой старомодной прической, вступила в  полумрак  гостиной,  где
сильно пахло какими-то восточными  благовониями  и  -  почему-то  -  жареным
мясом.
 
Глава 5 
 
   - Дурацкая планировка, - как-то совсем по-простецки  пожаловался  хозяин,
вслед за Анной Александровной входя в гостиную. - Как  бы  я  ни  ухищрялся,
кухонные ароматы все равно проникают сюда, и не просто проникают,  а,  я  бы
сказал, концентрируются здесь.
   Сивакова заметила, что он сильно хромает на правую ногу, словно  та  была
сантиметров на пять короче левой. Впрочем, несмотря на хромоту, двигался  он
легко и плавно.
   - А вы не пробовали проветривать? - поинтересовалась  она,  усаживаясь  в
предупредительно пододвинутое хозяином кресло.
   - Проветривать?  -  переспросил  он.  Эта  идея,  казалось,  застала  его
врасплох. - Интересное предложение... Право же, интересное!
   Хромая и пританцовывая, он приблизился  к  окну  и  отодвинул  в  сторону
тяжелую штору. За окном оказалась застекленная лоджия, в которой на бельевом
шнуре болталось какое-то тряпье. Вид этого развешанного для просушки барахла
почему-то немного успокоил Анну Александровну, разом лишив  хозяина  большей
части  таинственного  ореола,  которым  он,  судя  по  некоторым  признакам,
старательно себя окружал.
   - Я не очень-то люблю солнце, -  признался  хозяин,  со  стуком  открывая
форточку. - Чувствительные глаза, знаете ли. И вообще, на мой взгляд, ночной
образ жизни намного романтичнее и, как бы это выразиться?., осмысленнее, что
ли. По ночам все меняется -  природа,  люди,  мысли,  даже  время...  Вы  не
находите?
   - Не знаю, - сказала Анна Александровна, для которой признание хозяина не
явилось таким уж неожиданным. - Честно говоря, не пробовала.
   -  А  вы  попробуйте!  Сразу  увидите,  как  все  вокруг  вас  изменится,
приобретет глубинный смысл. Нет,  правда,  попробуйте!  Причина  большинства
наших болезней и неприятностей - суета, спешка, стрессы, ненужные контакты с
неприятными нам людьми... Если жить по ночам, все это отпадает  само  собой.
Лично я именно так и живу и, как видите, счастлив!
   Анна Александровна промолчала, с интересом оглядываясь по сторонам. Здесь
действительно было на что посмотреть. По сравнению с гостиной  перегруженная
декором  и  драпировками  прихожая  выглядела  голой.  Ковры  с  развешанным
диковинным  холодным  оружием;  какие-то  огромные,  топорно  вырезанные   и
аляповато размалеванные маски самого устрашающего вида;  стоящие  и  лежащие
повсюду  книги,   среди   которых   попадались   по-настоящему   старые,   в
покоробленных  переплетах  из  телячьей  кожи,   с   позеленевшими   медными
застежками; какие-то пики с пышными волосяными бунчуками и длинными широкими
наконечниками; бамбуковые трубки, шандалы,  семисвечники,  резные  подставки
для ароматических палочек - от всего этого разбегались глаза  и  шла  кругом
голова. Люстры не было, а с вбитого в потолок крюка, слегка  покачиваясь  на
сквозняке и издавая таинственные,  не  лишенные  приятности  звуки,  свисала
мудреная конструкция из полых бамбуковых стеблей, между которыми  болталась,
заставляя их звучать, увесистая деревянная колотушка. Анна Александровна  не
была разочарована: ей всегда  казалось,  что  именно  так  должна  выглядеть
берлога астролога, хироманта, колдуна и мага - проще говоря, шарлатана.
   Правда,  спину  он  ей  починил  мастерски.  "Кстати,  -  подумала   Анна
Александровна, - а откуда он узнал, что у меня проблемы с поясницей? И денег
не взял... Впрочем, как раз  это  ничего  не  значило:  разговор  о  деньгах
наверняка был впереди".
   - Послушайте, - сказала она, когда хозяин, чему-то нервно  улыбаясь  и  с
неприятным сухим шорохом потирая ладони, уселся в кресло напротив, -  а  как
вы  узнали,  что  у  меня  непорядок  со  спиной?  Или   это,   как   это?..
Профессиональный секрет? Белая магия?
   - Просто опыт, - переставая улыбаться, ответил хозяин. - Достаточно  было
одного взгляда на то, как вы стоите. Магия тут абсолютно ни при чем.
   Улыбаться-то он  перестал,  но  вот  левый  уголок  его  рта  по-прежнему
оставался задранным  кверху  из-за  шрама,  и  это  очень  нервировало  Анну
Александровну.
   - Странные речи для того, кто рекламирует  себя  как  знатока  магических
тайн, - не скрывая иронии, сказала она.
   - Давайте сразу договоримся, - быстро  сказал  хозяин,  выставляя  вперед
ладонь, как будто желая отгородиться от слов, которые собиралась  произнести
его гостья. - Я не рекламирую себя, а предлагаю людям бескорыстную помощь. А
что касается магии... Зачем тревожить то, что  не  до  конца  понимают  даже
самые просвещенные из нас по  такому  ничтожному  поводу,  как  сместившийся
кусочек  хряща?  Ведь  вы   же   не   станете   сводить   пятно   с   блузки
концентрированной серной кислотой, правда?
   Сказано это было предельно серьезным  и  даже  доверительным  тоном.  Тем
неприятнее было  Анне  Александровне  услышать  раздавшееся  вслед  за  этой
тирадой мелкое визгливое хихиканье.
   - Отличное сравнение, не так ли? - потирая руки  и  пришепетывая  сильнее
обычного, спросил хозяин. - Магия - слишком сильное средство, пригодное лишь
для самых крайних случаев. Кроме того, это всегда палка о двух концах.  Я  в
любой момент помогу вам, чем смогу, и ничего не  попрошу  взамен,  но  силы,
которыми повелевает магия, никогда и ничего не делают даром. И цена, которую
они запросят, может показаться вам непомерной.  Понимаете?  Я  говорю  не  о
деньгах! - поспешно воскликнул он, предупреждая готовое сорваться с губ Анны
Александровны замечание. - Деньги -  грязь,  особенно  для  обитателей  иных
плоскостей нашего печального мира. Вы знаете, что они любят? Кровь, кости  и
плоть - вот обычная цена за их услуги. Это может быть  мизинец,  или  просто
капелька крови, или... Ну, вы меня понимаете. Мы же с вами,  как  говорится,
интеллигентные люди.
   Он снова противно захихикал,  сделавшись  при  этом  омерзительным.  Этот
человек ежеминутно менялся, как картинка в калейдоскопе, и  невозможно  было
понять, то ли он слегка чокнутый  подвижник,  то  ли  отпетый  мерзавец.  Он
словно расплывалс