?! - выкрикнул Званцев.  -  В  тюрьму  меня
решил упрятать? Да ни хера у тебя не выйдет, не так это делается! Что ты
докажешь? Документы и пистолет ты мне подбросил, а про все  остальное  я
знать ничего не знаю.
   - Логично, - согласился Забродов. - Ты все сказал?
   - Да что с тобой разговаривать, -  махнул  рукой  Званцев.  -  Ты  же
недоумок, более того - мертвый недоумок. Иди, пиши  завещание,  дай  мне
выспаться.
   - Теперь все? - настойчиво переспросил Забродов.
   - Все, все.., идиот.
   - Тогда я, с твоего позволения, сменю кассету, - сказал Илларион.
   Он полез  в  нагрудный  карман  куртки  и  вынул  оттуда  миниатюрный
диктофон.
   - Примитивно, конечно, - извлекая из диктофона кассету, ответил он на
ошарашенный взгляд  Званцева,  -  но,  как  видишь,  весьма  действенно.
Хорошо, что ты уже закончил. Надоело, понимаешь: целый день  мотаюсь  по
городу с этой штукой, кассеты по углам меняю.., неудобно.
   Хотя, с другой стороны...  Ты  ведь  меня  оглушил,  слышу  я  сейчас
плоховато, а эта штучка все слышит - и слышит, и пишет...
   Не говоря ни слова, Званцев,  словно  подброшенный  мощной  пружиной,
вылетел из кресла и прыгнул на Забродова прямо через стеклянный  столик.
Столик опрокинулся, с  хрустом  раскололась  стеклянная  крышка,  пустая
коньячная бутылка покатилась по пушистому ковру, а в следующее мгновение
опрокинулось кресло вместе с сидевшим в нем Илларионом.  Забродов  успел
выставить вперед здоровую ногу, принял на нее вес  навалившегося  сверху
противника и тут же резко выпрямил ее, перебрасывая Званцева через себя.
Диктофон отлетел в одну сторону, кассета в другую, а Званцев,  описав  в
воздухе эффектную дугу, рухнул на пол, но успел сгруппироваться и  мягко
приземлился на бок, немедленно вскочив. Он тут  же  потянул  из  кармана
куртки пистолет, но Забродов тоже уже был на ногах и ударил именно ногой
- широко и мощно, как футболист, бьющий по воротам, - и  кисть  Званцева
взорвалась болью, а наполовину вытащенный из кармана пистолет,  крутясь,
как бумеранг, перелетел через всю комнату и исчез в спальне, где  что-то
обрушилось с продолжительным стеклянным грохотом,  -  похоже,  это  было
зеркало.
   - Вот и славно, - сказал Илларион. - Теперь можно закончить то, что я
когда-то не успел.
   Званцев не спешил нападать. Он несколько раз сжал и разжал ушибленную
кисть и принял  боевую  стойку.  Илларион  в  расслабленной  позе  стоял
напротив него в нелепом плаще, одолженном ему Лопатиным,  и  думал,  как
поступить со Званцевым. Он очень боялся, что, попав в руки закона,  этот
скользкий червь снова вывернется,  как  в  прошлый  раз,  но,  с  другой
стороны, война давно закончилась - по крайней мере, та война, а в мирное
время на убийство смотрят косо. И не зря же, в конце концов, он  носился
с этим диктофоном  как  с  писаной  торбой!  Последняя  мысль  настолько
позабавила его, что он улыбнулся.
   Эта улыбка послужила для Званцева сигналом к атаке. Он забыл обо всем
- этот мерзавец опять скалил зубы!  -  и  бросился  вперед,  перепрыгнув
через спинку поваленного кресла. Илларион неловко - подвела поврежденная
нога - уклонился от удара и отступил на шаг, все еще не в силах  принять
окончательное решение Званцев, заметив его нерешительность  и  превратно
ее истолковав, снова пошел в атаку. Илларион  опять  уклонился,  избегая
контакта, и тут под ногой у Званцева что-то громко захрустело.
   Оба, как по команде, посмотрели вниз. Званцев приподнял ногу,  и  они
увидели растоптанную кассету.
   - Твои сраные доказательства, - сказал Званцев. - Вот и все.
   - Да, - медленно произнес Илларион, - вот и все.
   Он пошел вперед, по-прежнему держа руки опущенными вдоль тела. В лице
его было что-то такое, что Званцев,  разом  утратив  боевой  пыл,  начал
медленно отступать, на ощупь обходя мебель, пока не уперся  лопатками  в
стену.
   - Ненавижу, - прошептал он и бросился на Иллариона.
   Забродов сделал  быстрое,  почти  незаметное  глазу  движение  правой
рукой, и Званцев замер на месте. Некоторое время  он  стоял  неподвижно,
глядя мимо Иллариона расширенными глазами, а потом покачнулся.  Илларион
отступил на  шаг.  Званцев  упал  на  колени,  постоял  еще  немного  и,
сложившись пополам, мягко повалился на бок Глаза его остались открытыми.
   Какое-то время Илларион смотрел на распростертое у его  ног  тело,  а
потом тяжело захромал к валявшейся на полу трубке радиотелефона.

***

   Он курил, сидя в сторонке  на  диване,  вытянув  вперед  ноющую,  как
больной зуб ногу, и наблюдал за тем, как рослые, одетые в штатское  люди
с трикотажными масками на  головах  деловито  расхаживали  по  квартире,
выворачивая  ее  наизнанку  и  извлекая  из   самых   неожиданных   мест
разнообразные интересные предметы. Его  обыскивать  не  стали:  об  этом
позаботился Мещеряков.
   Правда,  полковник  немного  запоздал,  и   теперь   один   из   этих
замаскированных  людей  тоже  слегка  прихрамывал  и  время  от  времени
рефлекторно потирал шею, словно проверяя, на месте ли его голова, всякий
раз после этого уважительно косясь  на  Забродова.  Илларион,  ловя  эти
взгляды, вежливо улыбался в ответ: всегда к вашим услугам.
   - Нехорошо вышло, - неискренне вздохнул он, кивая на  то  место,  где
совсем недавно лежал Званцев.
   - Но у тебя же не было другого выхода, - в тон ему  ответил  сидевший
рядом с ним Мещеряков.
   - Слушай, - понизив голос, спросил у него Илларион, - а кто эти типы?
Неужели наши?
   - Тише ты, - сказал Мещеряков. - Охрана президента, - добавил он,  не
разжимая губ.
   - Ну да? - поразился Илларион. - Высоко залетел наш Званцев...
   - Да причем тут Званцев? - уже нормальным голосом сказал Мещеряков. -
Это Агапов высоко залетел, а метил еще выше. Ничего, теперь так  ахнется
- костей не соберет.
   - А ты, оказывается, злой, - проворковал Забродов.  -  Противный  ты,
оказывается...
   Человек в штатском, который,  прихрамывая  и  потирая  шею,  проходил
мимо, приостановился и посмотрел на него огромными от удивления глазами.
Илларион обворожительно улыбнулся ему, кокетливо  помахал  пальчиками  и
послал  воздушный  поцелуй.  Человек  в  маске   заметно   вздрогнул   и
заторопился дальше.
   - Дурак ты, Забродов, - сказал Мещеряков. - Теперь  у  парня  на  всю
жизнь останется комплекс неполноценности. Будет ходить и  мучиться:  как
это  он,  такой  здоровенный  бугай,  позволил  голубому  себе  по   шее
накостылять?
   - Не будет, - сказал Илларион. - А если будет, так ему и надо.  Людям
без  чувства  юмора  комплекс  неполноценности   положен   по   штатному
расписанию, чтобы не воспринимали себя слишком всерьез и  не  закончили,
как наш Званцев.
   - Так это я, по-твоему, злой? - спросил Мещеряков.
   Илларион не успел ответить:  к  ним  подошел  единственный  из  вновь
прибывших, на котором не было маски.
   Илларион, глядя на него, подумал,  что  бывают  люди,  у  которых  их
послужной список в целях экономии бумаги печатают прямо на  лице.  Перед
ними стоял  матерый  профессионал,  ветеран  всех  региональных  войн  и
конфликтов последних трех десятилетий,  и  мешковатый  черный  костюм  с
белоснежной  сорочкой  и  легкомысленным  галстуком,  казалось,   только
подчеркивали этот факт, хотя, по идее, должны были скрывать.
   - Мы закончили, полковник, - бесцветным голосом сказал он,  обращаясь
к Мещерякову. - Все записи и материалы уже отправлены на  экспертизу.  -
Он повернулся к Иллариону, сделав это так, словно у него  не  ворочалась
шея, - всем корпусом. - Спасибо.
   - Не за что, - беспечно ответил Илларион. - Если что, обращайтесь  за
помощью.
   - Гм, - сказал профессионал в штатском. -  Интересное  предложение..,
довольно необычное. - Он немного помолчал, видимо, что-то прикидывая.  -
Работа в нашей структуре вас не  интересует?  Конечно,  придется  пройти
соответствующую проверку, но я бы с удовольствием ходатайствовал...
   - Благодарю, - перебил его Забродов, - но я, знаете  ли,  как-то  все
больше насчет рыбалки... Не интересуетесь?
   - Увы, - ответил профессионал.
   - Что ж, как хотите. Передумаете -  разыщите  меня  через  полковника
Мещерякова. До встречи, полковник, - снова повернулся он к Мещерякову. -
Успехов.
   - И вам того же, полковник, - вставая и  пожимая  ему  руку,  ответил
Андрей.
   Илларион  тоже  поднялся  и  обменялся  рукопожатием   с   безымянным
полковником.
   - Пошли, - сказал он Мещерякову.  -  По-моему,  тут  уже  и  без  нас
разберутся.
   Они спустились с четвертого этажа в  лифте  -  Забродов  заявил,  что
хочет напоследок насладиться буржуазной роскошью, - и вышли в вестибюль.
Вернувшийся за свой столик охранник, увидев  Иллариона,  сердито  поджал
губы и стал демонстративно смотреть в сторону.
   Извиняться перед ним Илларион не стал: служба есть служба. Охранник -
это, в отличие от гардеробщика  или  швейцара,  как  ни  крути,  солдат.
Конечно, жильцам глазки  строить  и  помогать  сумки  до  лифта  донести
гораздо легче...
   Они пересекли безлюдный двор, миновали еще одного сердитого охранника
с пластырем на левой скуле и  вышли  на  улицу.  Поодаль  стояла  машина
Мещерякова.
   Красного джипа, на котором приехал Забродов, не было.
   Ночью Илларион оставил его в  каком-то  переулке,  чтобы  не  заметил
Званцев. Небо над Москвой уже было жемчужно-серым, без единого облачка -
наступающий день обещал быть погожим и жарким.  Где-то  зашаркал  метлой
первый дворник, через минуту к нему присоединился  второй.  С  гудением,
плеском и шорохом проехала поливочная  машина.  Усатый  водитель  курил,
выставив в окошко локоть и голову, и зевал во весь рот.
   - Тебя подбросить? - спросил Мещеряков.
   - Если не трудно, - попросил Илларион. - Нога у меня что-то...
   Они медленно пошли к машине. Илларион  заметно  хромал,  и  Мещеряков
боролся  с  искушением  поддержать  его  под  локоть,  как  престарелого
инвалида, - боролся вполне успешно, потому что догадывался, куда  пошлет
его в таком случае Забродов.
   - Кстати, - сказал полковник, тяготясь молчанием, - а где машина моей
драгоценной супруги?
   Забродов остановился посреди дороги. Мещеряков посмотрел  на  него  и
пожалел, что спросил: все было ясно.
   Мерзавец, подумал он.
   - Ты только не волнуйся,  -  сказал  Забродов.  -  Кстати,  вот  твой
пистолет. В полной исправности, я из него даже ни разу не выстрелил...
   - Машина  где?  -  убирая  пистолет  в  карман,  непреклонно  спросил
Мещеряков.
   - Где, где, - проворчал Забродов и вдруг оживился. - Слушай, Андрюха,
а давай я твоей жене джип подарю! Красный "Мицубиси", не машина - песня!
Неудобно как-то: жена полковника, а ездит на "Жигулях"...
   - Машины женщинам дарят мужья или  любовники,  -  резко  оборвал  его
Мещеряков, глядя ему в глаза, - а ты ни то и не другое...
   - А кто я в таком случае? - спросил Забродов и стыдливо отвел глаза.
   - Ты мерзавец, - любезным тоном пояснил Мещеряков. - Болтливый старый
козел, не умеющий держать слово... Ты что мне обещал?
   - Я обещал, что починю, - буркнул  Илларион,  -  и  починю...  Только
зачем это все? Вон за углом стоит совершенно бесхозный  джип  -  бери  и
езди, тебе никто слова не скажет, ты полковник. Не понимаю,  зачем  тебе
эта груда металлолома?
   - Так, - сказал Мещеряков. - Ага. Металлолом, значит. Ну  и  где  он,
этот металлолом?
   - Там, - неопределенно  ответил  Илларион,  махнув  рукой  куда-то  в
сторону, - в лесу. Кстати, хозяин джипа тоже где-то там, поблизости.  Не
наступи ненароком.
   - Негодяй, - сказал Мещеряков.  -  Наемник.  Зеленый  берет,  красный
нос... Поехали, что ли, а то упадешь  посреди  дороги,  возись  потом  с
тобой...
   Они сели в машину.
   - Кстати, - сказал Мещеряков, - Балашихина  сегодня  хоронят.  В  три
часа. Придешь?
   Забродов хмурился, кусая нижнюю губу. Мещеряков знал, что  Балашихина
убили люди Званцева, но не знал за что. Сказать?  Нет,  подумал  он,  не
стану я ему ничего говорить. Сам узнает - ладно, а не узнает  -  значит,
так тому и быть. Честь мундира, подумал он, ох-хо-хонюшки...
   - Приду, - сказал он. - Конечно приду. Какой может быть разговор?
   Машина тронулась и,  набирая  скорость,  помчалась  в  сторону  Малой
Грузинской.
   - Закрой окно. - сказал Забродов, - сквозит.
   - Sorry, - ответил Мещеряков, - but it's very смердит паленым. Что он
с тобой делал: прижигал паяльной лампой?
   - Обстреливал фаустпатронами, - ответил Забродов - В упор.
   - Дурак, - обиделся Мещеряков. - Я тебя серьезно спрашиваю.
   - Меня? - удивился Забродов. - Ну, ты придумал... Меня -  серьезно...
Если серьезно, то я просто играл со спичками. Извини.  Открой-ка  окошко
пошире, здесь и вправду воняет паленым.

***

   Отделение  старослужащих  резким,  отточенным  до  мелочей  движением
вскинуло автоматы в голубое небо.
   Троекратно хлестнул по ушам залп. Никто из  присутствующих  не  повел
бровью: для  каждого  из  них  автоматная  стрельба  была  чем-то  вроде
воробьиного  чириканья.  Сержант  вполголоса  подал  команду,  отделение
повернулось направо и исчезло в  лесу  крестов,  гранитных  и  мраморных
глыб, обелисков с красными  звездами  и  иных  архитектурных  излишеств,
которые принято водружать в изголовье усопших, чтобы те, не дай бог,  не
поднялись из своих земляных  постелей.  Пожилой  седоголовый  мужчина  в
черном официальном костюме шагнул к могиле, наклонился и поправил  ленту
на одиноком венке: "Николаю Балашихину от сослуживцев".
   В немногочисленной  толпе  провожающих  возникло  какое-то  движение,
кто-то нырнул за спины, что-то отыскивая и никак не находя,  еще  кто-то
повернулся, чтобы ему помочь,  -  и  вперед  выступил  невысокий,  почти
квадратный крепыш лет  сорока  пяти,  с  длинным  шрамом,  по  диагонали
пересекавшим добродушную круглую физиономию.
   - Вот, - коротко сказал он и  положил  в  изголовье  могилы  стальную
каску.
   Илларион Забродов отвернулся. Это не помогло, и тогда  он  запрокинул
голову и стал смотреть в ослепительно-голубое июньское небо, с  которого
лились самозабвенные трели жаворонка. Он долго шарил глазами  в  голубой
пустоте, прежде чем отыскал там едва заметную темную  точку,  неподвижно
зависшую прямо в зените. Точка вдруг раздвоилась, потом  их  стало  три,
потом опять одна. Мышцы лица сводило и тянуло  в  разные  стороны,  а  в
районе глаз было ощущение, сходное с тем, которое сопутствует эякуляции.
"Э, - подумал Забродов, - что это со мной?
   Точно,  старею.  Жалко,  Званцев  меня  сейчас  не  видит   -   то-то
порадовался бы..."
   Впрочем, дело было не в Званцеве, и он это прекрасно знал. Просто все
было не так. Как это должно было случиться? Да очень просто: они  бежали
бы вперед, от камня к камню, стреляя короткими  очередями,  и  Балашихин
бежал бы рядом  и  тоже  стрелял,  а  потом  упал  бы  лицом  в  горячую
каменистую землю, и его  пришлось  бы  выносить  на  себе  -  огромного,
тяжелого, мертвого, но - своего... Сука, подумал Илларион о Званцеве. Ты
легко отделался, мразь,  подумал  он  и  торопливо  полез  в  карман  за
сигаретами.
   Люди - здесь были одни мужчины, очень  разные,  но  чем-то  неуловимо
похожие друг на друга, - словно по команде повернулись и стали уходить с
кладбища, держась тесной немногочисленной кучкой.  К  Иллариону  подошел
пожилой мужчина, поправлявший ленту на венке.
   - Пойдем, Илларион, - сказал он. - Что ж теперь...
   - Пойдемте, товарищ генерал, - сказал Забродов. - В самом деле -  что
ж теперь?..
   - Мне переслали досье по делу Званцева, - сказал генерал Федотов.
   - Какое небо голубое, - сказал Илларион.
   - Трепач, - сказал генерал. - Но в данном случае ты прав.  Мещерякову
я ничего не сказал.., и не скажу.
   - Товарищ генерал, - спросил Илларион, - у  вас  бывает  так:  хочешь
напиться, а не можешь?
   - Честно? - уточнил генерал.
   - Если можно, - ответил Забродов.
   - Каждый божий день. И потом, здоровье  не  позволяет,  годы  уже  не
те...
   - Какие ваши годы! - возразил Илларион.
   Он догнал Мещерякова уже у самого выхода с  кладбища.  Полковник  шел
опустив голову и курил сигарету глубокими затяжками:  так  обычно  курят
отечественный "Беломор", а  не  утонченный  "Кент".  Сигарета  выглядела
именно так,  как  обычно  выглядят  импортные  сигареты,  которые  курят
по-русски: уголек на ее конце был похож на боеголовку  ракеты  "земля  -
воздух".
   - Андрей, - окликнул его Забродов. - Эй, Андрюха!
   Мещеряков вздрогнул и оглянулся.
   - Мало нас осталось, - сказал он.
   - Нас мало, - в шутовской манере процитировал Илларион, - и  нас  все
меньше, а самое главное, что мы врозь...
   - Вот именно, - не принимая шутливый тон, сказал Мещеряков. -  Меньше
с каждым днем.
   - Кто знает, - пожал плечами Илларион, - может быть, это к лучшему?
   - Пацифист, - с отвращением сказал Мещеряков.
   - Черный полковник, - парировал Забродов.
   - Тьфу! - не нашелся с ответом Мещеряков.
   - Ладно, - сказал Илларион, - замнем  для  ясности...  Я  что  хотел,
собственно... - Весь изогнувшись, он залез в нагрудный карман пиджака  и
вынул из него что-то маленькое, завернутое в клочок  бумаги.  -  Вот,  -
сказал он, отдавая эту вещь Мещерякову, - передай жене.
   - Что это? - спросил Мещеряков.
   - Подарок, - пожав плечами, ответил Илларион.
   Он повернулся и неторопливо зашагал туда,  где  стоял  его  уродливый
старый "Лендровер".
   - Погоди, - окликнул его Мещеряков. - А поминки? Посидим с  ребятами,
вспомним...
   Забродов обернулся, и Мещеряков поежился: лицо  Иллариона  показалось
ему совсем старым и очень усталым.
   - А что - поминки? - сказал Илларион. - Что - ребята?
   - Не понял, - сказал Мещеряков.
   - Если ты участвуешь в  их  делах,  они  твои  братья,  -  еще  более
непонятно сказал Забродов, повернулся и пошел к машине.
   - Не понял,  -  повторил  Мещеряков,  провожая  взглядом  удаляющийся
"Лендровер".
   Он развернул зажатый в кулаке клочок бумаги.
   На ладони у него  лежало  массивное  старинное  кольцо  из  черненого
серебра, - не кольцо даже, а скорее небольшой, очень изящный перстень  с
маленьким рубином.
   - Чумовой, - сказал Мещеряков, положил кольцо  в  карман  и  пошел  к
своей машине.

***

   В среду произошло много событий.
   Во-первых,  мадам  Лопатину  выпустили  из  следственного  изолятора.
Во-вторых, Константин  Андреевич  Лопатин  подал  заявление  с  просьбой
уволить его из прокуратуры по собственному желанию  и  в  тот  же  день,
вернувшись  с  работы,  имел  долгий  разговор  с  супругой,  весьма  ее
удививший, в результате которого в семье Лопатиных установился хрупкий и
ненадежный, но  все-таки  мир;  в  третьих,  в  аэропорту  Шереметьево-2
приземлился самолет, на борту которого находился вернувшийся  из  Цюриха
Григорий Егорович Агапов. Григорий Егорович пребывал в самом благодушном
настроении и был полон грандиозных  планов,  так  что  сильно  удивился,
когда у самого трапа его вежливо взял под локоть средних  лет  плечистый
мужчина и почти силой усадил в поджидавшую их черную "Волгу".
   Человек, послуживший катализатором этих  событий,  ничего  о  них  не
знал. Насвистывая  незамысловатый  мотивчик,  он  вел  свой  потрепанный
"Лендровер" по заросшей лесной дороге, что уходила в недра  Завидовского
заповедника, где среди черных вековых елей скрывалось  небольшое,  почти
идеально круглое и очень глубокое озерцо, в котором в любое  время  года
удивительно хорошо клевала плотва.




   Андрей ВОРОНИН 
   ВРЕМЯ ВСПОМНИТЬ ВСЕ 
 
 
   ONLINE БИБЛИОТЕКА tp://www.bestlibrary.ru 
 
Анонс 
 
   Его  профессия  -  инструктор  спецназа  ГРУ.  Его  ученики  -  элита
спецслужб в России.  Он  -  Ас  своего  дела,  непревзойденный  Илларион
Забродов, в смертельном поединке с опаснейшим серийным убийцей по кличке
"Удав" на страницах нового супербоевика А. Воронина  "  Время  вспомнить
все".
 
Глава 1 
 
   Такси медленно ехало по  улице,  которую  и  улицей-то  назв