бросить их до города.  Суммы
при этом назывались  ошеломляющие.  И  действительно,  всего  за  час  с
небольшим несколько водителей заработали столько, сколько не получали за
месяц  напряженного  труда,  а  Комбат  в   считанные   минуты   лишился
свидетелей.
   Вздымая клубы серой пыли и молодецки ухая на  колдобинах,  в  деревню
влетел крытый грузовик. Из него, словно ошпаренные, повыскакивали  бойцы
ОМОНа, готовые в любой момент открыть огонь на поражение.
   - Где маньяк? - спросил командующий бойцами капитан у участкового.
   Тот  сразу  указал  на  Комбата.  Мол,  он  кашу  заварил,  пусть   и
расхлебывает. Рублев встал, строго  посмотрел  на  капитана.  Видя,  как
решительно настроены омоновцы, он всерьез забеспокоился за жизнь  своего
друга и решил охладить пыл бойцов, начав с их командира.
   - Майор Рублев, - представился он. -  Это  я  добился  от  гражданина
Чащина согласия на явку с повинной и намерен лично передать его живого и
невредимого в руки правосудия. Должен заявить,  что  Чащин  убил  только
бывшего главу района Ремезова, а все остальные  жертвы  на  счету  банды
наемных убийц. Вот один из них, забирайте.
   Комбат указал на Левшу. Тот нервно дернулся и завопил:
   - Начальник, ты че фуфло гонишь! Я мокрушником сроду не был!
   - Конечно, не был. И Никонов сам  себя  на  дереве  распял,  -  ловко
ввернул Комбат услышанную по дороге историю.
   Но   капитан,   привыкший   выполнять    приказы    непосредственного
руководства, все еще сомневался в праве странного незнакомца  фактически
руководить ответственной операцией.
   - Я вас не знаю, - сказал он Рублеву. - Я даже не знаю,  в  самом  ли
деле вы майор.
   Комбат усмехнулся, взял капитана под руку и отвел в сторону.
   - Иногда знание гораздо опаснее, чем незнание, ты понял меня,  сынок?
Могу  только  намекнуть,  что  Москве  стало  известно  о  вашем   якобы
маньяке-убийце и кое о чем еще, пострашнее, - доверительно сообщил он.
   Лицо капитана будто окаменело, скованное напряжением. Ему показалось,
будто он обо всем догадался и сейчас  имеет  дело  с  посланным  Москвой
суперпрофессионалом, который в одиночку решил задачу, оказавшуюся не  по
зубам целому полку солдат Он окончательно уверовал в свою вздорную идею,
когда из лесу вышел Чиж со связанными руками и Чащин.
   - Не стрелять! - завопил капитан, поскольку  омоновцы  тут  же  взяли
егеря на мушку.
   Желая избежать возможных осложнений, Комбат поспешил к Чащину и  взял
у него ружье. Егерь выглядел растерянным и подавленным, он мало  походил
на того человека, который утром, как  куропаток,  отстреливал  бандитов.
Может, он так боялся ареста? Нет,  конечно.  Чащин  испытал  облегчение,
когда омоновцы окружили его, укрыв от укоризненных взглядов односельчан,
и мигом забрался в машину. Чащину было стыдно перед знакомыми людьми  за
те ужасные злодейства, которые он на самом деле не совершал.
   Рублев мог по примеру рабочих тоже исчезнуть, уйти от греха подальше,
ведь  без  показаний  свидетелей  их  позиции  становились   чрезвычайно
шаткими. У них не было  доказательств  причастности  бандитов  к  смерти
людей, только факт  существования  нелегального  прииска.  Их  же  могли
обвинить в устроенной утром бойне - улик  хватало.  Но  Комбат  остался,
игнорируя угрозу. Чащину очень нужны были показания Рублева, без которых
уже сейчас можно было точно  предсказать  приговор  суда  -  пожизненное
заключение. Комбат залез в грузовик и поехал вместе с егерем непонятно в
каком качестве - обвиняемого? свидетеля? защитника?
   Как он и опасался,  работники  прокуратуры  были  слишком  далеки  от
фантазий на тему  профессионала  из  Москвы.  Когда  оперативная  группа
обнаружила на прииске тела убитых охранников, Рублева тут же арестовали.
А Чижа и Левшу, наоборот,  собирались  выпустить.  Комбат  был  вынужден
продолжать свою игру,  теперь  используя  все  возможности.  Узнав,  что
недавно  Президент  лично  вручил  Рублеву  орден  ?За   заслуги   перед
Отечеством?, следователь немного оттаял  и  разрешил  Комбату  позвонить
Бахрушину. Вскоре к следователю явился представитель ГРУ  по  Уральскому
военному  округу,  доходчиво  объяснивший,  что  Рублев   участвовал   в
ликвидации опасной банды, раскинувшей свои щупальца от Москвы до Урала и
дальше. А как и  зачем  Комбат  привлек  для  выполнения  задания  всеми
разыскиваемого убийцу - не его, следователя, собачье дело. Захочет - сам
объяснит.
   Рублев объяснил. Поскольку Чащин горел  желанием  вывести  на  чистую
воду негодяев, убивавших, прикрываясь его именем, их  интересы  временно
совпали, и грех было  не  использовать  человека,  лучше  всех  знающего
заказник.
   В голосе Комбата слышались нотки цинизма и превосходства. Он  выдавал
себя за человека, для которого все средства  хороши.  Он  надеялся,  что
именно таким представляют правоохранительные органы  законспирированного
агента спецслужб. И попал в самую точку.
   В  душе  следователя  боролись  два  чувства.  Зависть,  даже  легкая
ненависть к могущественной организации, где люди имеют повышенные оклады
и возможность творить беззаконие, прикрываясь законом, и животный  страх
перед ней. Страх, разумеется, победил. Комбат вышел на  свободу,  причем
вместе с Чижом, который оказался чист перед  следствием,  как  младенец.
Левша хоть оставил свои отпечатки на автомате  и  мог  надолго  обживать
камеру.
   Следователь, желая хорошенько прогнуться, сказал на прощание Рублеву:
   -  В  связи  с  новыми  обстоятельствами  следствие  по  делу  Чащина
затянется. За это время вы можете  найти  настоящих  убийц.  Разумеется,
если  ваше  ведомство  интересует  такая   мелочь,   как   исковерканная
человеческая жизнь.
   Он ведь не знал,  какие  чувства  обуревали  Рублева,  когда  за  ним
захлопнулась дверь изолятора. Комбат улетал в Москву с  одним  желанием:
взять живым Ужа и того, кто хладнокровно планировал действия киллера.
   Совершенно неожиданно за ним увязалась Даша. Она твердила,  что  одна
или  с  Рублевым  обойдет  все  инстанции,  но  добьется   справедливого
приговора для егеря. Девушка оказалась с характером: ни просьбы  матери,
ни угрозы отца не заставили  ее  отступиться  от  задуманного.  Бессилен
оказался и Комбат, утверждавший, что обойдется в этом деле без сопливых.
Под конец и он сдался, раздраженно бросив:
   - Тебе бы фамилию сменить с Чащиной на Баранову. Упрямая до жути.
   - Может, и стану  Барановой,  лишь  бы  человек  хороший  попался,  -
ответила Даша.
   В Москву они улетели вместе.
   А в столице суд вновь продемонстрировал  свою  продажность,  выпустив
под залог подрывника. Уважаемые судьи даже постеснялись спросить, откуда
у безработного такие деньги на залог. Впрочем, деньги  были  у  Матроса,
вынужденного решать элементарную задачу. Если  подрывник  заговорит,  он
утопит Ворона, который, желая смягчить свою участь, может  отправить  за
решетку Матроса. Значит, одного из двоих надо убирать. Кого - не вопрос,
особенно в условиях, когда сколоченный на совесть каркас  команды  вдруг
начал трещать по всем швам. Ясное дело -  подрывника.  Ворон  -  человек
надежный, его надо сохранить ради будущего команды.
   По   роковому   стечению   обстоятельств   освободившись,   подрывник
направился к месту  своей  недавней  работы.  Он  хотел  сам  перетереть
щекотливый вопрос с пацанами. Мол, я, сука такая, вас заложил,  но  лишь
потому, что знал: ментам слабо упечь вас за решетку, а у  меня  не  было
другого выбора. Подрывник понимал: узнав о его освобождении, пацаны сами
обшарят весь район, и, если найдут, ему будет  совсем  плохо.  Лучше  уж
проявить инициативу, повинную голову отрывать не станут, только настучат
по ней от всей души.
   Подрывник вышел из метро и  закурил.  Когда  одна  сигарета  истлела,
опять щелкнул зажигалкой. Он напоминал человека, собравшегося  окунуться
в ледяную воду. Мимо проходят одетые люди, а он стоит в одних плавках  и
командует самому себе:
   - Ну же, давай, вперед!
   Подобно купальщику, который, чтобы выяснить  шансы  на  успех  своего
безумного начинания, трогает воду ногой, подрывник,  став  в  отдалении,
принялся наблюдать за киосками. Вскоре он с облегчением вздохнул. Вместо
обычной вечерней смены из трех человек у ларьков сшивалось лишь  двое  -
Вовчик и какой-то незнакомый пацан. Хотя умом подрывник понимал,  что  в
связи с этим разборки только откладываются,  на  душе  стало  легче.  Он
шагнул к ларькам, и тут появился какой-то незнакомец под светом  фонаря.
Увидев его лицо, подрывник отшатнулся и рванул прочь.
   Утром он набирал номер хорошо знакомого телефона:
   - Вовчик, привет, это я. Узнал?
   - Я-то узнал, а вот тебя, падла, скоро даже родная мать не узнает,  -
злобно ответил Вовчик.
   - Ты погоди на меня бочки катить, давай сперва встретимся, потолкуем.
   - Это я с удовольствием. Так с тобой потолкую, что ни  одно  кладбище
тебя не возьмет, только крематорий.
   - Зря ты так, кореш, я тебя в натуре от параши спасаю.  Встретимся  -
такое расскажу, усрешься и не встанешь.
   У подрывника в банде  была  репутация  серьезного  человека,  поэтому
Вовчик сбавил тон и  стал  выяснять  подробности,  однако  на  все  свои
вопросы получал один ответ: ?Это не телефонный разговор?.
   Они  встретились  в  маленькой  забегаловке,  облюбованной   рядовыми
бойцами с относительно скромными доходами. Вовчик едва сдерживал  острое
желание съездить недавнему дружку  по  роже,  а  затем  выбить  из  него
заветную информацию. Ну западло, когда предатель колется добровольно, он
должен жалобно скулить и вымаливать прощение,  захлебываясь  собственной
кровью.  А  подрывник,  чувствуя  себя  в  безопасности   среди   людей,
объясняться не спешил, сам начал задавать вопросы:
   - А где остальные пацаны? Что-то я вчера их не заметил.
   - Хрен его знает. Хозяин куда-то услал всех, кроме  меня,  когда  ты,
падла, нас заложил.
   - Ясно, - подрывник отхлебнул из бокала  пиво.  -  Значит,  остальных
пацанов убрали, а тебя, Вовчик, кинули на мины.
   - Какие мины, что ты мелешь, козел!
   - А такие. Я,  Вовчик,  случайно  увидел  твоего  напарника.  Хороший
мужик, однажды меня от смерти спас. Знаешь, как чечены с нами, саперами,
в кошки-мышки играли? Расставят фугасы, штук десять по  дороге,  а  сами
залегают  где-нибудь  на  горушке.  Ты  замечаешь   фугас,   давай   его
обезвреживать, а тебя из снайпвинтаря - щелк. Много наших  так  сгинуло,
пока начальство не додумалось  отправлять  с  саперами  прикрытие.  Твой
напарник как раз прикрывал нашу команду, однажды  снял  ?духа?,  который
подкрался ко мне со спины метров на двадцать.
   - Все правильно, зря шорох наводишь, - усмехнулся Вовчик. - Шварц сам
базарил, что воевал в Чечне.
   - А он тебе говорил, что состоял в отряде рязанской милиции?
   - Не... - тут  Вовчик  использовал  наиболее  привычный  ему  синоним
выражения ?не обманывай?.
   - Зуб даю. Я даже ночью его фамилию вспомнил. Имя  напрочь  забыл,  а
фамилия - Завьялов. Лейтенант Завьялов.
   Тут Вовчика наконец проняло. Его мелко затрясло от  страха  и  гнева,
лицо налилось краской, он сунул руку в карман и неверной  рукой  потащил
сигарету. От резкого движения она сломалась.
   - Тебе, кореш, нельзя в таком виде сегодня  идти  на  работу,  летеха
мигом обо всем догадается,  -  сказал  подрывник.  -  Кто  у  вас  нынче
главный, пока Ворон на нарах парится?
   Вовчик наконец справился с нервами. Он закурил и махнул рукой.
   - А, ты его не знаешь. И не надо тебе его знать, а то еще заложишь.
   Подрывник в несколько глотков опустошил бокал и тоже закурил.
   - Ладно; мое дело маленькое. Я вычислил гада, а дальше  пусть  хозяин
решает.
   Целый день Вовчик мотался по городу в  поисках  Валета.  Наконец  ему
повезло, и Валет, ошеломленный известием,  несколько  часов  пребывал  в
нерешительности. Ведь это с его подачи мент оказался в  команде,  именно
он  горячо  советовал  Матросу  взять  нового   человека   -   сильного,
решительного, имеющего боевой опыт и жадного до денег. За  такой  промах
можно лишиться  места,  а  то  и  головы.  Хорошо  бы  самому  исправить
собственную ошибку, но у Валета не было специалиста по мокрым делам.  То
есть были люди, способные пришить в темном углу  хилого  интеллигента  и
спокойно жить дальше без угрызений совести. А толку? Валет вспомнил, как
мент разделал под орех четверых наркоманов. Этого бугая не отправишь  на
тот свет голыми руками, да и с финкой или дубинкой  может  выйти  облом,
поскольку мента чертовски трудно застать врасплох. Его  надо  валить  из
ствола - и чтобы никаких улик. Оружие  у  Валета  было,  а  надежного  и
умелого человека, способного на хладнокровное убийство, - нет.  Пришлось
идти к Матросу, каяться. Тот воспринял известие на удивление  сдержанно.
За последнее время судьба отвесила ему столько пинков, что одним больше,
одним меньше - невелика разница. И клизму Валету за его опрометчивый шаг
Матрос вставлял довольно вяло, поскольку сам тоже дал  маху.  Уже  через
несколько часов после разговора с подрывником  мать  Вовчика  обнаружила
труп сына у дверей их квартиры. Да, погорячился  Матрос  с  ликвидацией,
убрал главного свидетеля.
   Пришлось Матросу кланяться  в  ножки  Волыне.  Стоило  Матросу  после
небольшого  нажима  раскрыть  суть  проблемы,  и  авторитет,   как   ему
показалось, немедленно раскусил хитрую ментовскую  подлянку.  Измайловцы
тщательно проверяли всех новичков, у  них  могли  завестись  стукачи  из
своих, но перекрасившимся ментам путь  в  группировку  был  закрыт.  Вот
органы и решили внедрить своего человека к Матросу, он бы с годик у него
поошивался, хорошо себя зарекомендовал, затем по его  наводке  менты  бы
прихлопнули верхушку команды, а  человек,  якобы  лишившись  кормильцев,
попытался бы внедриться к измайловцам.
   Волына  связался  с  людьми  из  Братска,  те  мигом  скинули  нужную
информацию. Да, урка по кличке Шварц одно время  шустрил  в  городе,  но
недавно  бесследно  исчез.  Казалось  бы,   все   совпадало,   подрывник
обознался, и бандиты могут расслабиться. Но, по рассказу мнимого Шварца,
он чем-то проштрафился и ему пришлось  бежать  из  города.  А  настоящий
Шварц нормально ладил с корешами, и  его  исчезновение  стало  для  всех
полной неожиданностью. К тому же он был лет на десять  старше  человека,
работавшего  у  Матроса.  Последние  сомнения  исчезли,  когда   Матросу
показали фотографию настоящего Шварца.
   - Мент! У меня в команде завелся мусор! - злобно воскликнул он.
   - Теперь сам думай. Мы его раскололи, мент уже не сможет тебе  крупно
подгадить, хотя все равно опасен, - сказал Волына.
   - А чего думать? Мочить надо! - решил Матрос,  разъяренный  неудачами
последнего времени.
   Ему вдруг показалось, что в его нынешних  трудностях  виноват  именно
лейтенант, коварно внедрившийся в команду...

Глава 33

   Последние  несколько  дней  работы  Завьялова  оказались  чрезвычайно
богатыми   на   приятные   для   лейтенанта   события.   Сначала   исчез
жизнерадостный Вовчик,  которого  сменил  громила  по  кличке  Чиж.  Как
оказалось, он раньше здесь работал, все  продавцы  его  хорошо  знали  и
некоторые  девушки  ласково  звали  Чижиком.  В  первую  же   ночь   Чиж
оприходовал бутылку водки и, захмелев, доверительно сообщил лейтенанту:
   - Я, Шварц,  можно  сказать,  в  рубашке  родился.  Вот  вернулся  из
длительной и тяжелой командировки.
   Один. А отправилось  нас  туда  восемь  человек,  не  считая  разного
сброда.
   Завьялов с жадностью впитывал информацию. Откуда ему было знать,  что
слова Чижа - не пьяные откровения, а заранее продуманная Матросом фраза.
   Утром  к  ларькам  подъехал  Валет  и  поманил  собравшегося  уходить
лейтенанта:
   - Такие дела, команда вынуждена на ходу  перестраиваться.  Ты  хорошо
себя зарекомендовал, и  тебе  хотят  поручить  другую,  более  серьезную
работу.  Короче,  в  семь  вечера  подскочишь  на  улицу  Байкальскую  к
кинотеатру ?Урал?, тебя там найдут. И ничего у меня не спрашивай. Я  сам
не знаю того человека, который будет твоим начальником.
   Тут бы Завьялову  насторожиться,  проанализировать  резкое  изменение
своего статуса, но его убедили слова ?проговорившегося?  Чижа  о  потере
командой семерых братков. Конечно, для банды это был серьезный  удар,  и
встревоженный Матрос спешно тасовал  свое  воинство,  будто  истрепанную
колоду карт.
   Без трех минут семь лейтенант стоял возле кинотеатра. Вскоре  к  нему
подошел худой долговязый тип с невыразительным лицом без особых  примет.
Только его глаза, цепкие и злые, если присмотреться, надолго врезались в
память.
   - Ты, что ли, Шварцем будешь?  -  на  всякий  случай  уточнил  он  и,
заметив утвердительный кивок, сообщил:
   - А меня Ужом  кличут.  Идем,  земеля,  чего  нашим  гражданам  глаза
мозолить. Среди них ведь разные типы попадаются.
   Лейтенант подумал, что  мог  бы  разделаться  с  Ужом  одним  хорошим
ударом. Кстати, откуда он взялся? Когда  оперативники  знакомили  его  с
описанием членов команды, об Уже не упомянули и полслова. Может, он тоже
новичок?
   К сожалению, даже показания Комбата не вывели милицию на след Ужа. Он
был настолько осторожен и везуч, что до сих пор не удавалось засечь хотя
бы один его контакт с Матросом.
   Уж подвел Завьялова к ?Жигулям?, знавшим в своей жизни гораздо лучшие
времена.
   - Оружие есть? - спросил он, устроившись за рулем.
   Вопрос был задан самым небрежным тоном, и Завьялов решил  ответить  в
том же духе:
   - Кто его знает? Может, нет, а может, и есть. Надо поискать, - Ты мне
здесь не остри, салага! - неожиданно взъярился Уж. - За  любую  дурацкую
шуточку можем оба получить лет по десять усиленного режима. И запомни, я
тут главный, от моих слов хозяину зависит твое  будущее.  Если  покажешь
себя, купишь со временем коттедж, шикарную ?тачку?,  будешь  отдыхать  в
пятизвездных отелях с  видом  на  море.  А  нет  -  опять  вернешься  за
ларечниками копейки  сшибать.  Риск,  конечно,  минимальный,  зато  выше
малогабаритной хибары и подержанной ?бээмвухи? тебе не подняться. Теперь
о деле. Сейчас подскочим в одно место,  ты  возьмешь  бабки  и  передашь
азиату по кличке Тигран. А поскольку бабки очень крутые, я, извини, буду
держать тебя на мушке. Еще раз спрашиваю - оружие есть?
   Завьялов отрицательно покачал головой, но Уж не удовлетворился этим и
тщательно  обыскал  лейтенанта,  когда  машина  заехала   в   рощицу   и
остановилась  у  одноэтажного  приземистого  сооружения,   напоминавшего
добротный, но покосившийся от времени и отсутствия хотя бы  минимального
ухода сарай. Затем он сунул ключ  забавной,  давно  устаревшей  формы  в
массивный амбарный замок,  намертво  сцепивший  железные  скобы  дверей.
Раздался  металлический  лязг,  громкий  скрип,  и  двери  распахнулись.
Изнутри ударил густой запах скотного двора.
   - Здесь раньше обезьянник был, - пояснил Уж.
   - Шутишь, - не поверил ему Завьялов, так как, по его мнению, в России
обезьянники могли быть только в зоопарках.
   Но убийца говорил на полном серьезе. Давным-давно  ученые  для  своих
опытов держали здесь обезьян: макак-резусов, гиббонов, зеленых мартышек,
даже шимпанзе. Теперь от былой роскоши остались только опустевшие клетки
да неистребимый запах. А сами ученые научились таскать лягушек из болота
и ставить ловушки на крыс. Надо же им хоть кого-то резать ради грядущего
торжества науки.
   Уж щелкнул выключателем. Неожиданно яркий  свет  озарил  четыре  ряда
клеток - одни поменьше, другие побольше, а две в углу совсем большие,  с
толстенными железными прутьями, тронутыми налетом бурой ржавчины.
   - Здесь шимпанзе сидели. Говорят, хоть  они  и  меньше  человека,  но
здоровые, как штангисты. Не зря тут прутья толщиной с мой большой палец,
тонкие бы они запросто сломали. И смотри, какие запоры  классные.  Я  их
почистил, смазал, теперь пашут, будто новенькие.
   Завьялов наконец поверил, что оказался в старо