оторопил Канаш своих людей. Сам он остался на  площадке,
держа  пистолет  кверху  стволом  у  плеча  и  настороженно  оглядываясь  по
сторонам. Из квартиры доносились топот, хлопанье дверей,  какой-то  жестяной
грохот, словно кто-то  уронил  висевшее  на  стене  корыто,  потом  раздался
короткий женский крик, и сразу же захлопали выстрелы, да так густо, будто  в
квартире разгорелся очередной региональный  конфликт.  Правда,  все  стрелки
пользовались глушителями, так что  стрельба  больше  напоминала  заглушенные
толстыми извозчичьими рукавицами аплодисменты. Что-то упало с глухим  шумом,
зазвенело бьющееся стекло, и на пороге квартиры появился один из охранников,
на ходу загоняя в пистолет новую обойму.
   - Готов, - буднично сказал он. - Как в тире: шлеп, и  нету.  Правда,  там
еще старуха оказалась... Пришлось пришить заодно.  Так  уж  вышло,  Валентин
Валерьяныч.
   - Да черт с ней, со старухой, - махнул рукой Канаш. - Компьютерщик там?
   - То, что от него осталось, - все так же  буднично  ответил  охранник.  -
Можете пойти и проверить.
   - Даже не сомневайся, - заверил его Канаш. - Пойду и проверю. Доверяй, но
проверяй.
   Он прошел в воняющую прокисшими щами и пороховой гарью прохладную глубину
квартиры, едва разминувшись в узенькой прихожей с  двумя  остававшимися  там
охранниками.
   - Ждите в машине, - бросил он им. - Да  стволы  спрячьте,  здесь  вам  не
Чечня.
   На пороге кухни, широко раскинув  изуродованные  варикозом  ноги,  лежала
седая женщина в пестром байковом халате, фартуке и войлочных шлепанцах. Один
шлепанец свалился с ноги и отлетел в сторону, так что  стала  видна  дыра  в
чулке. Приглядевшись к старухе повнимательнее, Канаш  подумал,  что  дыра  в
чулке как-то блекнет по сравнению  с  остальными  дырами,  одна  из  которых
чернела в обтянутом сухой желтоватой кожей лбу, а две другие в  груди.  Там,
где пули пробили старческую грудь, пестрый халат потемнел  от  крови,  и  по
натертому до матового блеска дощатому полу от головы старухи к газовой плите
протянулась широкая кровавая полоса, с  каждой  секундой  становившаяся  все
шире.
   Краем глаза Канаш заметил  голубоватое  мерцание  монитора,  обернулся  и
увидел справа от  себя  приоткрытую  дверь  спальни.  Сквозь  щель  виднелся
обыкновенный письменный стол, такой обшарпанный, словно его  волоком  тащили
сюда из Коломны, на котором стоял очень неплохой, судя по  виду,  компьютер.
Хозяин компьютера сидел за столом, уронив голову на  клавиатуру.  Канаш  мог
видеть только его  плечо  в  клетчатой  рубашке  да  половину  монитора,  по
которому резво бежал ровный частокол, состоявший из бесконечно повторяющейся
цифры 6. Канату не к месту вспомнилось, что три шестерки -  это  дьявольское
число. В следующий момент он толкнул дверь и вошел в комнату.
   Сидевший за столом мертвец был буквально изрешечен пулями, но исклеванная
свинцом,  красная,  как  первомайский  транспарант,  спина  и  развороченный
затылок не могли скрыть того, что одно плечо убитого было на  добрых  десять
сантиметров выше другого, а волосы своей белизной превосходили седину убитой
на пороге своей кухни старухи. Не обращая внимания на  стекавшую  по  экрану
монитора кровь, в которой  неприятно  белели  какие-то  свернувшиеся  комки,
Канаш шагнул вперед, схватил мертвеца за плечо и потянул на себя.
   Безвольно  обмякшее,  еще  теплое  тело  откинулось  на   спинку   стула,
простреленная голова запрокинулась лицом кверху. Собственно, говорить о лице
вряд ли стоило: вдохновленные тройной премией мордовороты так усердствовали,
что практически снесли парню полголовы. Впрочем, и того, что осталось,  было
вполне достаточно, чтобы понять: это не Чек. Альбинос, да еще и горбатый, да
еще с золотыми коронками...
   Канаш уперся ногой в стул и перевернул его, сбросив тело на  пол.  В  это
время ему на глаза попался  небольшой  лист  бумаги,  лежавший  чуть  правее
клавиатуры  -  так,  чтобы  в  него  было  удобно  заглядывать,  работая  на
компьютере. Осторожно, чтобы не выпачкать пальцы в крови, Канаш взял листок,
поднес его к глазам и сразу же увидел интернетовский адрес ?Эры?, написанный
вместо заголовка.
   Дальше, насколько понял Канаш, шла подробная инструкция: время, пароли  и
текст, который было  необходимо  вывести  на  установленные  в  офисе  ?Эры?
мониторы.  Почерк  был  знакомый  -  именно  этим  почерком   Чек   заполнял
стандартные бланки официальных отчетов, которые сдавал Канашу ежемесячно.
   - Тварь, - прошипел Канаш, сминая листок в руке и пряча его в  карман.  -
Ах ты, подонок!
   Он перевел взгляд на монитор и невольно вздрогнул, потому что бесконечный
частокол  шестерок  сам  собой  исчез  с  экрана,  а  на  его  месте  теперь
красовалась сделанная огромными красными буквами надпись:
   "КУ-КУ!? Буквы были неровные, с потеками, словно их писали густой кровью,
и до Канаша вдруг дошел смысл происходящего.
   Перепрыгнув сначала через горбуна-альбиноса, а потом через  распростертую
на полу старуху, Канаш метнулся на кухню, окно которой выходило во двор.  Он
успел как раз вовремя, чтобы увидеть, как целая толпа омоновцев в  масках  и
бронежилетах  вытряхивает  из  ?чероки?  его  людей.  Валентин  Валерьянович
скрипнул зубами, бросился к газовой плите, по  дороге  наступив  в  кровавую
лужу, и одним рывком  сорвал  гибкий  шланг,  которым  плита  соединялась  с
газовой трубой. Газ негромко зашипел,  без  помех  растекаясь  по  квартире.
Сразу же стало трудно дышать.
   Канаш вернулся в спальню. Его левый ботинок  оставлял  на  полу  кровавые
следы, как в третьесортном фильме ужасов. Плотно  прикрыв  за  собой  дверь,
чтобы газ попусту не вытекал в мировое пространство,  Валентин  Валерьянович
шагнул к окну и с треском распахнул старую разбухшую раму. Его тренированный
слух уловил доносившийся с лестницы уверенный топот множества тяжелых сапог.
Канаш посмотрел вниз. Прыгать было совсем невысоко.
   Он приземлился на носки, присел и сразу же выпрямился, даже не коснувшись
руками земли. Из-за угла выскочил  человек  в  маске  и  бронежилете.  Канаш
выстрелил навскидку,  увидел,  что  попал,  и  бросился  бежать,  с  треском
проламываясь сквозь заросли одичавшей сирени, петляя  в  лабиринте  каких-то
сараев и ныряя в дыры, проделанные предприимчивыми гражданами в поставленных
здесь с неизвестной целью заборах.

***

   Его звали Мельником из-за цвета волос. Он жил вдвоем с матерью  в  старом
доме на Большой  Бронной,  от  случая  к  случаю  подрабатывал  компьютерным
набором и был заядлым геймером. С хакерством Мельник завязал пару лет  назад
после  продолжительной  беседы,  для  которой  его   вызвали   на   Лубянку.
Собственно, Чек был уверен, что и без этой беседы Мельник  рано  или  поздно
бросил бы этот вид ?спорта?: для этого у него был не тот характер.
   Как бы то ни было, обращаться  с  компьютером  Мельник  умел  прилично  и
вдобавок был должен Чеку полторы тысячи долларов. Он ?висел? уже второй год,
и надежды на то, что он вернет долг, было мало. Честно говоря,  ее  не  было
вовсе, и Чеку это было отлично  известно  даже  тогда,  когда  он  одалживал
Мельнику деньги на новый компьютер.  В  тот  момент  это  его  абсолютно  не
волновало,  да  и  теперь  деньги  ему  не  требовались.   Ему   требовалась
незначительная услуга.
   Дураком Мельник не был никогда, и  Чек  не  сомневался,  что  предложение
забыть о долге в обмен на пятиминутный  сеанс  работы  вызовет  у  альбиноса
определенные подозрения.  Чтобы  Мельнику  было  легче  справиться  с  этими
подозрениями.  Чек  прихватил  с  собой  Баландина  и   начал   разговор   с
категорического  требования  вернуть  долг.  Мать  Мельника  в   это   время
отсутствовала.  Баландин  молча   курил,   прислонившись   тощим   задом   к
подоконнику, и сверлил Мельника оценивающим взглядом своих глубоко  запавших
глаз. Сигарету он нарочно держал в левой руке, чтобы и без того перепуганный
Мельник мог хорошенько разглядеть его страшную двупалую клешню.
   Ведя разговор, Чек отлично сознавал,  что  намерен  подвергнуть  Мельника
смертельному риску. На мгновение он даже замолчал и  прикрыл  глаза,  поняв,
что риск - это слишком мягко сказано. Точнее было бы сказать, что он намерен
убить Мельника, прикончить так же наверняка,  как  если  бы  пальнул  ему  в
голову из своего обреза. Но Баландин был прав: ввязавшись в эту  игру,  надо
было идти до конца, не останавливаясь ни перед чем.., или не  ввязываться  в
нее вовсе.  Отступать  было  некуда,  и  Чек  мастерски  довел  разговор  до
логического завершения, в качестве последней точки положив  перед  Мельником
две заранее заготовленные бумаги: инструкцию с интернетовским адресом  ?Эры?
и расписку, в которой говорилось, что Мельник сполна вернул долг.
   До того, как сделать решительный ход, они детально изучили распорядок дня
Рогозина и расположение охранявших его дачу постов. Их оказалось не  так  уж
много: все-таки это была дача,  а  не  военная  база.  Беспокойство  вызывал
только Канаш, появлявшийся на даче и исчезавший  в  неизвестном  направлении
совершенно неожиданно и без всякой системы. Этот  человек  был  опасен,  как
вырвавшийся на оперативный простор ферзь или затаившийся в колоде джокер,  и
Мельник с его компьютером должен был стать  фигурой,  которой  жертвуют  для
того, чтобы снять ферзя с доски.
   ...Похожая  на  оголовок  дота  бетонная  пирамидка,  вместо   пулеметной
амбразуры снабженная железной дверью, стояла на  обочине  шоссе,  наполовину
скрытая высокой травой и какими-то кустами с сочной  темно-зеленой  листвой.
Чек вышел из двери, в проушине которой болтался сбитый  выстрелом  замок,  и
кивнул сидевшему в кустах Баландину.
   - Пошли.
   Баландин  легко  разогнулся,  выпрямляясь  во  весь  рост,  и  заталкивая
?вальтер? за пояс брюк. Легкий ветерок ерошил его слегка отросшие волосы, на
губах играла кривая усмешка. Теперь, когда цель была близка, он стал  больше
похож на безумца, и Чек подумал, что сам он вряд ли выглядит лучше.
   - Уже все? - спросил хромой волк, разминая затекшие ноги.
   - Все, все, - сказал ему Чек. - Привет Канашу я  послал,  ментов  вызвал,
так что с этим мы, считай, разделались.
   Он с сомнением посмотрел на плоский чемоданчик ноутбука  в  своей  правой
руке, на мгновение задумался, а потом коротко размахнулся и ударил компьютер
об угол бетонной пирамидки. От удара крышка отскочила, и Чек  ударил  снова.
Дисплей  разлетелся  вдребезги,  во  все  стороны  брызнули  кривые  осколки
пластмассы и светлые  горошины  клавиш,  похожие  на  игральные  кости.  Чек
размахнулся еще раз,  как  будто  компьютер  был  живым  существом,  которое
требовалось  безотлагательно  прикончить,  чтобы  окончательно   порвать   с
прошлым. Рассыпавшиеся по земле клавиши  смотрели  на  него  из  травы,  как
полные укоризненного недоумения глаза. За что? - словно спрашивали  они,  и,
чтобы разом ответить на все вопросы, Чек ударил ноутбуком  по  светло-серому
бетону изо всех сил - так, что это больше напоминало взрыв, и в руке у  него
не осталось ничего, кроме  обломанной  пластиковой  рукоятки.  Он  отшвырнул
рукоятку в сторону и повернулся к  Баландину,  попутно  припечатав  подошвой
валявшуюся в траве материнскую плату.
   - Пошли, - повторил он.
   - А  петь  не  будешь?  -  с  издевкой  поинтересовался  хромой.  -  Гимн
какой-нибудь или это.., панихиду?
   - Да пошел ты, - устало произнес Чек. - Я свое уже отпел.
   - Нет, браток, - ухмыльнулся Баландин, направляясь  к  тропинке,  которая
напрямик, через хлеба вела к лесу, за которым стоял дачный поселок. - Это ты
сейчас так думаешь. А вот повяжут тебя менты, тогда  поймешь,  что  все  еще
впереди - и песни, и пляски, и ударный труд, и даже нетрадиционный секс.
   - Да, - сказал Чек, - по части нетрадиционного секса ты у нас  признанный
эксперт. Можно сказать, летчик-испытатель.
   - За такое убивают, - буднично заметил Баландин, ныряя в высокую рожь.
   - Так убей, - так же буднично предложил Чек, глядя в его обтянутую  серой
рубашкой костлявую спину. - У тебя отличный выбор: или  я,  или  Рогозин.  Я
назвал тебя петухом, а Рогозин тебя им сделал.
   Баландин посмотрел на него через плечо.
   - Зачем выбирать? - спросил он, - Я могу сделать вас по очереди.
   - Давай, - сказал Чек и вынул из-под куртки обрез. - Приступай, петушок.
   Баландин хмыкнул и зашагал дальше.
   - Сначала Юрика, - сказал он, не оборачиваясь - А потом ты извинишься.
   - Может быть, - откликнулся Чек.
   Он не лгал. Извиниться ему ничего не стоило, точно так же, как и  затеять
перестрелку с Баландиным. У него было ощущение, что жизнь кончилась,  причем
не вчера и не сегодня, а в тот  момент,  когда  он  впервые  увидел  хромого
волка. Более того, ему казалось, что Баландин испытывает те  же  ощущения  и
хорохорится по привычке.
   - Знаешь, кто мы? - сказал он в спину Баландину. - Просто зомби.
   Баландин ничего не ответил, и Чек подумал, что его  компаньон  просто  не
знает, кто такие зомби. Он не стал просвещать хромого волка, тем более,  что
рожь закончилась, и начался лес,  а  это  означало,  что  до  дачи  Рогозина
осталось не более полукилометра.
   ...Чек храбро распахнул узорчатую калитку и остановился, когда из  кустов
наперерез ему вышел человек с автоматом. Это была короткоствольная угловатая
штуковина, которые в свое время пачками производил неприметный  заводишко  в
Грозном,  стрелявшая  пулями  девятимиллиметрового   калибра,   совсем   как
?вальтер? Аверкина. Дуло этого механического уродца уперлось Чеку в живот  -
Стоять, - сказал охранник. - Ты не заблудился?
   - Нет, - ответил Чек. - Я к Юрию Валерьевичу. Передайте, что пришел Чек.
   - Кто?!
   Брови охранника медленно полезли на лоб, и в это время где-то  на  заднем
дворе резко щелкнул пистолетный  выстрел.  Охранник  рефлекторно  обернулся,
дуло автомата убралось от живота  Чека.  Тогда  Чек  спокойно  вынул  из-под
куртки взведенный обрез, упер стволы охраннику в живот и спустил оба  курка.
Охранник успел повернуть к нему удивленное лицо,  а  в  следующее  мгновение
раздался приглушенный взрыв, и его  внутренности  веером  полетели  в  кусты
через огромную дыру в спине  Не  теряя  времени,  Чек  перезарядил  обрез  и
огромными прыжками бросился к дому. Все было  известно  заранее,  словно  он
играл в компьютерную  игру,  в  этакую  ?ходилку-стрелялку?,  наперед  зная,
откуда выскочит очередной монстр. Пробежав полпути,  он  резко  остановился,
вскинул обрез и навел его на балкон второго этажа. Тут же, словно  и  впрямь
повинуясь какой-то таинственной программе, на балконе  возник  охранник.  Он
выскочил из стеклянной двери, дико  озираясь,  с  ?Калашниковым?  наперевес,
получил заряд картечи в грудную клетку, дернулся,  взмахнул  руками,  уронил
автомат через перила и с треском обрушился  в  кусты  сирени.  ?В  те  самые
кусты, куда сбросили Анну?, - подумал Чек,  выбрасывая  стреляную  гильзу  и
загоняя в ствол новый патрон.
   В доме  простучала  автоматная  очередь.  Чек  насторожился,  но  тут  же
послышался ответный выстрел, и автомат замолчал. Чек заторопился:  первое  и
второе они съели пополам, и он опасался,  что  Баландин  попытается  слопать
десерт в одиночку.
   Он толчком распахнул дверь, верхняя  половина  которой  была  набрана  из
цветных стекол,  и  вбежал  в  просторную  прихожую.  Дверь  напротив  вдруг
медленно  распахнулась  с  протяжным  скрипом.  На  пороге  возник  какой-то
окровавленный человек, из последних сил цеплявшийся за дверной косяк,  чтобы
не упасть.  Как  только  Чек  понял,  что  это  не  Баландин,  он  выстрелил
автоматически, не задумавшись ни на секунду. Его не оставляло ощущение,  что
он играет в компьютерную игру, и нажатие на спусковой крючок обреза  вызвало
в нем не больше эмоций, чем удар по клавише. Окровавленный человек крутнулся
на месте, нелепо взмахнув руками, и упал  в  темноту  прохода,  из  которого
только что появился.
   Чек перезарядил обрез на ходу, про себя отметив, что эта операция  дается
ему  все  легче  с  каждым  разом.  План  дома  плавал  перед  его  глазами,
накладываясь на то, что он видел, паутиной тонких мерцающих линий Оставалось
только  сообразить,  где  прячется  Рогозин.  Огромный  ?бьюик?   стоял   на
подъездной дорожке, значит, и его хозяин все еще был где-то здесь.
   Потом  где-то  наверху  хлопнула  дверь,  и  сразу  же  один  за   другим
последовали три или четыре выстрела Стреляли не из одного оружия, в этом Чек
готов был поклясться. Он бросился к лестнице в тот момент, когда  наверху  -
судя по звуку, в мансарде, - кто-то взревел совершенно медвежьим голосом,  в
котором боль в равных пропорциях смешалась с удивлением и злобой.
   - Сука!!! - ревел Баландин. - Падло! Выходи, гнида, порешу!
   В ответ бахнул выстрел - именно в ответ, потому что звук  был  совсем  не
такой, как у ?вальтера?, более звонкий и резкий.
   - Мудак! - снова заорал Баландин. - Дешевка! Выходи, тварь, будь  мужиком
хотя бы раз в жизни!
   Чек пулей взлетел на второй этаж и  увидел  напарника,  который  сидел  у
стены на лестничной площадке, обеими  руками  сжимая  простреленное  колено.
Пальцы у него были в крови, ?вальтер? валялся рядом.  Справа  от  него  была
распахнутая дверь в какую-то комнату - спальню, если судить по  интерьеру  и
зеркальному потолку, - а прямо перед ним уходил куда-то  вверх  коротенький,
ступенек на десять, лестничный  марш,  который  замыкала  обитая  дерматином
дверь. В нескольких местах дерматин  был  вспорот,  и  из-под  него  торчали
клочья грязной ваты - кто-то стрелял в дверь изнутри.
   "Кто-то, - саркастически подумал Чек. - Интересно, кто бы это мог быть?"
   - Ну что, зек, - сказал  он  Баландину,  поднимая  с  пола  ?вальтер?,  -
обгадился?
   - Стреляет, сука, -  сквозь  зубы  пожаловался  Баландин.  Он  больше  не
напоминал Чеку волка. Теперь это была угодившая в  капкан  крыса,  не  более
того.
   - А ты думал, он ждет тебя с букетом роз? - насмешливо спросил он и  стал
подниматься по лестнице, стараясь, чтобы не скрипели ступеньки.
   Позади него завыл Баландин - именно завыл,  как  будто  его  окончательно
покинул  дар  человеческой  речи.  Чек  не  обернулся.  Он   хорошо   усвоил
преподанный ему хромым волком урок: в этом мире выживает сильнейший, и  речь
идет вовсе не о физической силе.
   Он распахнул дверь ударом ноги, держа в одной руке ?вальтер?, а в  другой
обрез. Игра близилась  к  завершению,  он  добрался  до  последнего,  самого
высокого уровня, где уже нельзя хитрить,  отступать  и  прятаться,  а  можно
только одно - идти напролом, не обращая  внимания  на  препятствия  и  раны.
Баландин этого не знал, потому что ни разу в жизни  не  играл  в  ?дум?  или
?джи-ай?. В сущности, он был чайником,  и  кончил,  как  чайник,  так  и  не
добравшись до самого верха...
   Комната была узкая, как пенал,  обшитая  сосновой  вагонкой,  с  окном  в
торцовой стене. Вся ее скудная обстановка -  стол,  тумбочка  и  даже  узкая
односпальная кровать, знававшая лучшие времена, -  была  свалена  в  дальнем
углу у окна в некое подобие баррикады. На то, чтобы оценить обстановку, Чеку
потребовались секунды.  Рогозин,  конечно  же,  прятался  за  баррикадой,  а
комната, судя по рассказам Баландина, была именно та, где все и началось...
   Чек бросился вперед, безумно вопя от переполнявшей его ярости,  смешанной
со страхом. Навстречу ему сверкнула бледная вспышка  выстрела,  он  упал  на
колени, почувствовал, как от тугого горячего ветра  шевельнулись  волосы  на
макушке, и пальнул одновременно с обеих рук, целясь в  крышку  лежавшего  на
боку стола. Самодельная картечь пробила в полированной крышке огромную дыру,
полетели щепки. Рогозин выскочил из-за баррикады, вереща, как заяц, прижимая
ладонь к окровавленному жирному  боку,  и  выстрелил  в  Чека  из  огромного
никелированного пистолета. Чек дернул щекой, когда пуля просвистела мимо его
уха,  и  хладнокровно  всадил  заряд  кар