- Ваши правила приличия  завели  вас  слишком  далеко,  -  Багауддина
трудно было сбить. - Еще неизвестно, какой ущерб успел нанести  человек,
прикрывавшийся вашим именем.
   Шаин неслышно скрипнул зубами. Определенно  настали  плохие  времена:
здесь в гостинице, в его  вотчине,  с  ним  разговаривают  бесцеремонным
тоном. А Борис? Неужели русский не блефовал?
   - Приятно наблюдать вашу оперативность. Только не вы  одни  на  свете
грамотные. Этот парень уже сидит у меня под замком. Не знаю, как другие,
а я привык взвешивать все обстоятельства. Слишком серьезная контора  его
сюда прислала - вы ведь про  нее  не  понаслышке  знаете,  -  с  видимым
удовольствием напомнил Шаин.
   - Под замком? - недоверчиво переспросил чеченец. - Где именно?
   - Здесь ведь не мочиловка в горах, - невозмутимо  продолжал  ?главный
администратор? гостиницы, как будто не слышал вопроса. -  Я  должен  был
убедиться в верности своих подозрений. Скажу вам откровенно - политика и
война меня мало интересуют. Не хочу  об  этом  знать  и  становиться  на
чью-то сторону.
   - Зачем же было его трогать? Пусть бы  трудился  и  дальше  на  благо
своих хозяев.
   Суть рыжебородого ?мюэллим? хорошо себе  представлял,  поэтому  и  не
испытывал особо неприятных ощущений. Другое дело - его напарник, до  сих
пор не проронивший ни слова - давно уже никто не вызывал у Шаина  такого
мерзкого чувства. Как будто холодная рука пролезла внутрь,  не  разрывая
кожи, и медленно перебирает там все органы.
   Молчит, собака... Кто он такой? У восточных людей можно найти  полный
набор и отрицательных и положительных качеств. Но  восточные  жесткость,
подлость и продажность отлично были  знакомы  Шаину.  К  таким  ядовитым
укусам у него давно выработался иммунитет. Знал он в  этом  отношении  и
русских - испещренных родимыми пятнами  Востока  с  ног  до  головы.  Но
молодой, аккуратно  причесанный  человек  с  легким  румянцем  почему-то
казался оборотнем, нечеловеческим существом.
   - Я не дам себя втянуть в грязное дело! Ни ему  это  не  удастся,  ни
вам. Мне своих проблем хватает!
   Шаин мысленно взвешивал последствия. Неужели случилось самое  худшее,
и он оказался между молотом и наковальней, между двумя грозными  силами,
не  признающими  компромиссов?  Храбриться  можно  сколько  угодно,   но
моджахеды Аллаха могут причинить массу неприятностей.  Конечно,  они  не
устроят в гостинице взрыв - не пожертвуют возможностью спокойно работать
здесь под боком у России. Силу они демонстрировать  не  будут,  но  тихо
расправиться могут запросто. Как, впрочем, и ФСБ.
   Вдруг по проходу  между  столиками  подбежал  тот  самый  ?дежурный?,
который недавно доложил о прибытии двух незнакомцев.  По  выражению  его
лица  Шаин  понял:  случилась  большая   беда.   Какая   еще?   Кончится
когда-нибудь этот сумасшедший день?!
   - Бориса нет, - шепнул ?дежурный?, склонившись к уху.
   - Я ведь дал команду, - лицо Шаина исказила судорога бешенства.
   Продолжить он не смог - сердце как будто  пронзило  насквозь  длинной
иглой. Не хватало воздуха,  но  если  вздохнуть,  сверху,  через  горло,
воткнется еще одна игла...

***

   Пары на кухне только усиливали ароматы нескольких экзотических  блюд,
которые готовились на кухне  одновременно.  Запахи  пряного,  жирного  и
сладкого перемешались в полном хаосе. Женщин на кухне  не  было  -  одни
мужчины в белых халатах и фартуках разной степени свежести.
   - Как думаешь, поваров успели предупредить? - спросил Ворона.
   - Вообще-то меня здесь недавно  провели  в  наручниках.  Все  сделали
очень занятой вид. И сейчас сделают.
   - Тогда пошли!
   Проскочили в помещение с  большими  холодильными  шкафами.  Небольшое
оконце давало мало света, по этой причине  здесь  горели  люминесцентные
лампы. Ворона выглянул во внутренний дворик  через  стекло  со  сплошным
мутным налетом.
   - У нас пять-семь секунд.
   - Согласен, - кивнул Комбат. Во дворе человек в  резиновых  перчатках
забрасывал в кузов грузовика объемистые черные  полиэтиленовые  мешки  с
мусором.  Рублев  уже  видел  несколько  раз  этого  человека:  мусорщик
приезжал каждый день примерно в одно и то же  время  и  забирал  заранее
выставленные ?отходы производства?.
   План нарисовался простой - быстро заскочить  в  кузов,  укрыться  под
мешками и таким образом покинуть негостеприимную  гостиницу.  Надо  было
торопиться: кто  их  знает,  этих  поваров?  Хотя  бы  один  обязательно
настучит в расчете на поощрение.
   Ворона  уже  собрался  выдавить  мутное  стекло,  как  вдруг   увидел
несколько человек, бегущих сломя голову по внутреннему дворику. Они тоже
его разглядели, но, судя по всему и без того отлично знали,  где  искать
сбежавших пленников.
   Автоматического оружия под рукой не оказалось, зато  каждый  имел  по
две ?пушки?. Судя по шквальному огню, который они  открыли,  на  дефицит
патронов никто не мог пожаловаться.
   "Главное, не застрять надолго?, - мелькнуло у Комбата. Пока что они с
Вороной пятились назад, укрываясь за холодильниками. Оба пожалели, что в
коридоре не напали первыми, не вооружились хоть чем-нибудь.
   Оконный проем начинался невысоко - человеку среднего роста,  стоящему
во внутреннем дворике, он приходился на уровне пояса.  К  тому  моменту,
когда  четверо  заскочили  внутрь,  Рублев  вместе  со   своим   молодым
напарником отступил обратно на  кухню.  Здесь  Комбат  вооружился  двумя
остро заточенными ножами с широкими  лезвиями.  Сразу  же  пришлось  ими
воспользоваться - метать, укрываясь от обстрела. Одного ранил  в  плечо,
другому чуть не отхватил кончик носа.
   Погоня замешкалась, хотя перестрелка  продолжалась.  Пули  со  звоном
рикошетили  от  развешанных  на  стене  сковородок,   от   вместительных
кастрюль, греющихся на плитах. Из поваров на кухне не осталось ни  души:
при первых же звуках стрельбы все разбежались.
   "Зато сейчас сюда другие сбегутся, обложат со всех сторон?, - подумал
Комбат, оглядываясь.
   - Смотри, - шепнул Ворона, забравшийся под длинный стол для разделки.
   Комбат увидел кран низко отведенный от трубы и рядом шланг  свернутый
в кольцо. Этим шлангом, наверное, моют пол и стены, обложенные плиткой.
   - А если его к горячей воде подсоединить? -  продолжил  голос  из-под
стола. - Не знаю как сейчас, но раньше во всех гостиничных  умывальниках
был сумасшедший напор. Откроешь кран на лишний оборот, и тебя  до  пояса
обрызгает.
   Комбат  опрокинул  одну  из  массивных  плит,  вместе  с  несколькими
кастрюлями, а Ворона под ее прикрытием проскользнул к вентилю.
   - Нормальный кипяточек.
   Надев на  кран  один  конец  шланга,  он  подхватил  противоположный,
стараясь, чтобы в  соседнем  помещении  не  разглядели  окутанной  паром
струи. Самому бы только не ошпариться...
   После нескольких секунд  затишья  люди  ?мюэллима?  снова  попытались
прорваться на кухню. Имея  по  паре  стволов  на  душу,  как-то  неловко
дожидаться подкрепления, если противник  вооружен  только  разнообразной
утварью - пусть даже режущей и колющей.
   В нужный момент Ворона задрал горячую струю вверх. Конечно, из шланга
бил не натуральный кипяток, но неожиданность  возвела  боль  в  квадрат.
Завопив,  человек  инстинктивно  заслонился  руками  и  отпрянул  назад.
Комбат, прислонившийся к стенке рядом с  дверью,  собирался  обезоружить
его, но силовых мер даже не понадобилось - один из пистолетов  выстрелил
в потолок, другой вывалился из левой руки и скользнул по мокрому полу  в
сторону Вороны. Двумя пальцами тот поднял ?пушку? из  дымящейся  лужи  и
кинул Рублеву.
   Теперь расклад изменился, несмотря на то, что в  обойме  обнаружилось
всего  три  патрона.  Люди,  осаждавшие  кухню,  пришли  со  стороны.  В
большинстве  своем  они  видели  русского  в  лицо,  наслышались  о  его
подвигах. С ножом или шампуром против пистолетов, имея при себе парнишку
со  сломанной  рукой,  он  казался  вполне  подходящим  противником  для
четверых охранников Шаина. Вооруженный, он уже вызывал страх, близкий  к
панике. Чем он не угодил ?мюэллиму?? Не  проявил  должного  уважения?  А
теперь им расхлебывать - хорошенькое дело.
   Прямое неповиновение, конечно, не приходило им в голову. Но бросаться
грудью вперед больше никто не хотел.
   Зато послышался шум с другого конца обширной кухни,  с  той  стороны,
откуда выдавались официантам готовые блюда.
   "Еще  подоспели,  -  сделал  вывод  Комбат.  -  Придется  прорываться
внаглую?.
   Он не любил материться без нужды, но сейчас заревел во всю мощь:
   - Всем лежать, на х..! Иначе, бл..., всех порублю!
   Попер в комнату с холодильниками - Ворона за  ним  с  трясущимися  от
страха поджилками, не веря, что это сработает.
   Однако прием сработал прекрасно -  все  четверо  забились  по  щелям,
прекрасно понимая, что сами они и их  жизни  русскому  не  нужны.  Лучше
пропустить его и потом  с  понурой  головой  стоять  перед  Шаином,  чем
заработать  пулю  в  живот.  Тем  более,  что  не  все  потеряно,  можно
развернуться и, ничем не рискуя, выстрелить в спину.
   Комбат предусмотрел это, и они с Вороной, низко пригнувшись, сразу же
бросились к грузовику. Машину с гостиничного двора так и не выпускали  -
как только поднялась тревога, ворота спешно закрыли.
   Без помощи левой руки, висящей на перевязи, Ворона заскочил в  кузов,
Комбат - в кабину, за руль. Дернул с места, подал немного  назад,  чтобы
иметь место для разгона. Под аккомпанемент выстрелов замкнутые  на  цепь
створки разлетелись настежь, и грузовик вынесся на волю.
   Возможно, Комбат не стал бы спешить, если б разглядел одного из  тех,
кто подбежал в последний момент и теперь стрелял  вслед.  В  рыжебородом
человеке, резко отличавшемся и внешностью и повадками  от  людей  Шаина,
трудно было не признать чеченца. Но оборачиваться времени не осталось...
   Одно колесо почти сразу спустило, пробитое насквозь. В  любом  случае
машину с известными номерами и приметным грузом нужно было  бросать  как
можно раньше. Промчав  метров  триста  на  кренящемся  влево  грузовике,
Рублев остановился напротив выставочного павильона с прозрачным  фасадом
из стекла.
   Выставка или ярмарка там происходила, он не успел разглядеть.  Увидел
стенды, необычно много посетителей - день открытия, наверное, и дал знак
Вороне обходить здание.  Преследователи  заподозрят,  что  они  скрылись
здесь, в суете и пестроте. И завязнут сами.
   Не любил Комбат отступать и тем более переходить на бег. Но здесь, от
местных кадров, которым до чеченцев было далеко, приходилось уже  второй
раз сматываться. И все по той же причине: Комбат воевал  не  со  всяким,
кто стрелял  в  него  или  сажал  под  замок.  Ведь  пуля  -  дура,  это
давным-давно известно. Пальнет какой-нибудь  лопух  и  выведет  тебя  из
строя. Будешь потом, опираясь на палочку, решать вопросы с чеченами.
   Ворона быстро стащил майку и  снова  надел  так,  чтобы  перевязанная
левая оказалась под ней, чтобы белый бинт яркой приметой не светился  на
черном. Пройдя быстрым шагом несколько кварталов, они зашли  в  лавку  с
коврами - свернутыми в трубки,  развешанными  на  стенах,  свисающими  с
потолка в два ряда.
   - Оторвались? - спросил сам себя Ворона. - Вроде да.
   - Как рука твоя? - поинтересовался Рублев.
   - Гипс снимется, тогда видно будет. Я больше всего перетрусил,  когда
понял, что к  врачам  меня  везут.  Здесь  сейчас  непонятно,  кто  этим
занимается - приличные хирурги давно разъехались кто куда.
   От ковров пахло пылью, от темно-багровых  узоров  начинало  рябить  в
глазах.  Монотонный,  убаюкивающий,  ленивый  Восток  -   когда-то   он,
наверное, был таким. Только не сейчас.
   - Я одного не понял. Ты сказал: ?Пока Шаин не переиграл?. Что там  он
мог переиграть?
   - Засадить тебя обратно.
   Недоразумение быстро выяснилось. Оказалось, что ?мюэллим?  просто  не
успел выпустить пленника.
   - Поторопился  ты,  -  покачал  головой  Комбат.  -  Была  бы  теперь
пожизненная индульгенция.
   - Обидно, конечно. Постелили  бы  ковровую  дорожку,  типа  вон  той,
сыграли  бы  туш.  Да  нет,  не  люблю  я  шерсти,  особенно  в  большом
количестве. Сейчас начну чихать и кашлять. Пошли лучше на свежий воздух.
   - Погоди, - Рублев оперся спиной на гору рулонов с бахромой. -  Никто
нас здесь с тобой не потревожит, кроме моли.  Скоро  стемнеет,  тогда  и
выползем.
   -  Кстати,  насчет  передвижения  по  местности.   Ты   какие   тачки
предпочитаешь?
   - Любые! Лишь бы слушались!
   - Тачка у нас будет. Осталось решить, куда ехать.
   - Теперь тебя баксы не отягощают,  проблема  отпала.  Мотанул  бы  на
время к своим в Махачкалу.
   - А кто тебе сказал  насчет  бабок,  сам  Шаин?  -  хитро  прищурился
Ворона. - Значит, еще пребывают в блаженном неведении.
   - В смысле?
   - Фальшивку я им подсунул. Купил за  семь  штук  настоящих  пятьдесят
липовых. На случай, если  захомутают.  Упаковал  как  были,  одну  сотку
только вытащил  -  так  правдоподобнее.  Я  ведь  на  самом  деле  сотку
разменял.
   - Что тебе после этого сказать? Я за него прошу уважаемого  аксакала,
а он опять выкинул черт знает что! Теперь ты уж точно  Шаину  -  кровный
враг.
   - Думаешь я сам не боюсь? Но ты прикинь - пятьдесят штук! В кои  веки
прилетела жар-птица, и ты станешь от нее отмахиваться?
   - Ты  будешь  с  птичками  развлекаться,  а  я  должен  задницу  тебе
прикрывать?
   - Извини подвинься! Кто кого прикрывает? Если бы не я, ты  бы  сейчас
гордо шел по коридору в тельняшке, с завязанными за спиной руками.
   - Парень ты веселый, - заметил Рублев, когда выбрались на улицу. - Но
мне, честное слово, не до шуток.
   Он снова вспомнил об Алле. Сегодня или завтра  у  нее  мероприятие  в
?Каравансарае?? Забыл как назло.
   - Где твоя тачка?
   - Любую выбирай, какая на глаза попадется, -  Ворона  сделал  широкий
жест здоровой рукой.
   - Ну да, сейчас мы еще угоном займемся. - Ходи пешком, если тебе  так
больше нравится. А я поехал, - Ворона извлек откуда-то небольшой  ручной
пульт. - Универсальная открывалка. Эти козлы даже обыскивать как следует
не научились.
   - Не такой ли ты дверь в подвале открыл? - усмехнулся Рублев.
   - Там я вообще с дверью не связывался. Потом расскажу как-нибудь.
   Время от времени Ворона быстро оглядывался по сторонам, оборачивался.
Вроде бы никаких признаков  опасности.  Он  заодно  придирчиво  оценивал
автомобили. Остановился на ?ауди? вишневого цвета.
   - Как тебе ?аудюха??
   - Где тут у вас ?Каравансарай?? - поинтересовался ?не в тему? Рублев.
   Алле может не поздоровиться, если его начнут разыскивать.
   - Отметить хочешь? Тогда точно ?аудюху? берем.
   Рублева поразила легкость, с которой  Ворона  вырубил  противоугонную
систему. Осталось только усесться на мягкое сиденье, включить зажигание.
Перед ветровым стеклом покачивалась на  пружинке  миниатюрная  ладонь  с
надписью ?Аллах, Мохаммед йа Али?.
   - Не помогли хозяину святые заступники, - кивнул Ворона.  -  На  Бога
надейся, а за тачкой присматривай.

Глава 8

   Бурмистров не стал рвать не себе волосы из-за того,  что  ?объект?  в
последний  момент  ускользнул.  Не  его,  Ибрагима,  дело  -   взрывать,
стрелять, ловить, выпускать кишки. Для этого есть  другие.  Свою  задачу
идентификации он выполнил блестяще.
   Связавшись с санаторием у озера, узнал свежие  новости.  О  человеке,
обошедшем   несколько   фирм   со   странными   запросами   по    поводу
благотворительности. О  таможенном  инспекторе,  перепуганном  насмерть.
След тот же самый. Пусть теперь другие принимаются за  работу,  спускают
свору. А ему потом передадут несколько снимков для коллекции.
   И все-таки странно повел себя этот фээсбэшник. Не в  традициях  своей
конторы. Действовать в одиночку и переть  практически  в  открытую?  Его
ведь не акцию возмездия осуществить послали, а только справки навести.
   Вот те трое действовали  грамотнее.  Впрочем,  и  задание  они  имели
четкое и ясное. Им точно указали место, где должна  происходить  приемка
партии ручных зенитных комплексов  -  на  этот  раз  не  ?Стингеров?,  а
российских  ?Иголок?  с  оптической  головкой  самонаведения,  с  блоком
игнорирования  ложных  целей  и  отсева  помех.  Конечно,  не  на  борту
сухогруза и не  в  порту.  Ночью  -  на  пустынном  клочке  Апшерона,  в
окружении старых нефтяных вышек. В Москве  разнюхали,  что  за  личности
производят приемку, и решили использовать свой шанс. Ну что ж,  получили
три трупа.
   И вот сейчас, не сделав для себя никаких выводов, прислали  какого-то
жлоба, напрочь лишенного терпения. Остается только руками развести.
   В  очередной  раз  Алла  высказала  ?содержателю?  свое  недовольство
затворничеством.
   - Ты ведь мужчина, ты должен быть  уверен  в  себе.  Если  кто-то  не
выпускает женщину даже в магазин через  дорогу,  такой  человек  в  себе
сомневается, низко сам себя ценит. В конце концов мне надо постричься  -
есть вещи, которые я не могу сделать в этой чертовой квартире.
   - К тебе  приедет  парикмахерша.  Холеное  лицо  Эфендиева,  большого
чиновника из мэрии, можно было бы назвать красивым, если  бы  не  полные
капризные губы. Сейчас он сидел в кресле в белой сорочке с  расстегнутой
верхней пуговицей и ослабленным узлом галстука,  не  глядя  нащупывал  и
отправлял в рот чищеный миндаль, уже опротивевший Алле.
   -  Не  сможет  она  меня  постричь  по-человечески,  -   окончательно
разозлилась Космачева. - Ей нужно  зеркало,  к  которому  она  привыкла.
Здесь она будет чувствовать  себя  не  в  своей  тарелке  и  обязательно
напортачит.
   - Не напортачит, - невозмутимо пообещал хозяин квартиры.  -  Из  кожи
вон будет лезть, стараться.
   - Знаешь какие у нее клиенты, чьи жены у нее стригутся? - и Космачева
пустилась в перечисление.
   В середине  своей  речи  она  вдруг  расслышала  шаги  на  лестничной
площадке. Кто-то  приблизился  к  входной  двери...  Сразу  вспомнила  о
?двоюродном брате? и о другом человеке, который  потом  приходил  насчет
Бориса. Тогда она рада была возможности поболтать  и  не  сразу  ощутила
дуновение угрозы. Сейчас наоборот: пришлось сделать  над  собой  усилие,
чтобы не сбиться, не позволить измениться голосу.
   Привычка к одиночеству развила у  Аллы  слух,  сейчас  она  отчетливо
представляла происходящее на площадке. Неизвестный  затих,  подслушивая,
потом отступил назад. Этот точно насчет ?родственника?. Что-то  ?братец?
все-таки выкинул и теперь ей тоже не поздоровится.
   Сразу стали рисоваться картины: вот  она  с  петлей  на  шее,  а  ему
послали  ультиматум.  Или  с  ней  захотят  сделать  что-нибудь  похуже:
изуродовать лицо, изнасиловать особо садистским способом?
   Пока не решаются сунуться. Ждут, чтобы она осталась  одна?  Зачем  им
применять силу к большому начальнику или даже пугать его? Зачем  платить
чрезмерную цену за то, что можно взять по дешевке?
   - Мы скоро отправляемся?
   - Попозже. Надо решить еще несколько вопросов, заехать домой.
   - Куда еще позже? Уже половина девятого.
   - Не волнуйся, ?Каравансарай? работает до пяти утра.
   - Ну, конечно, ты показываешься со  мной  только  тогда,  когда,  все
порядочные женщины ложатся спать.
   - Нравится тебе пустословие. Сколько раз я тебя возил в  магазин,  на
море.
   - На море! На такой пляж, где нет ни души.
   - А сегодня... Я ведь не прячу тебя от друзей.
   -  Потому  что  каждый  притащится  со  своей.  Только  на  меня   не
рассчитывай, меня сегодняшняя программа не устраивает.
   Эфендиев привык к непродолжительным  сценам  и  рассматривал  их  как
женское кокетство, желание привнести остроту в их отношения.  Но  сейчас
претензии Аллы выходили за рамки капризов  -  не  столько  по  существу,
сколько по тону.
   - В чем дело?
   - Я вообще не хочу здесь больше  оставаться  одна.  Какие-то  мужчины
начали мной интересоваться. Подходят к двери, пытаются завести разговор.
   - Когда? Сегодня? - Эфендиев выронил на пол несколько зерен