товарищам по несчастью, чтобы обсудить с  ними  создавшееся
положение и разузнать, в чем дело, - они прибыли сюда  раньше  него,  и,
соответственно, должны были больше знать. Мимо него неторопливо  проехал
давешний "пассат". Миновав группу припаркованных автомобилей,  он  резко
набрал скорость и вскоре исчез из вида, затерявшись среди других  машин.
Вид  удаляющегося  "фольксвагена"  вызвал   у   водителя   фуры   прилив
справедливого   гнева:   бандиты   беспрепятственно   раскатывали   куда
вздумается, в то время  как  его,  человека,  зарабатывающего  на  жизнь
честным трудом, ни за что ни про что  тормознули,  в  то  время  как  он
должен попасть на место в строго оговоренное время.
   Эту мысль он развил в  страстной  речи  перед  водителями  фургона  и
черной "Волги". Те сочувственно покивали, глядя куда угодно,  только  не
на него, а когда он,  наконец,  выдохся  и  замолчал,  водитель  фургона
неопределенно сказал:  "Бывает",  а  интеллигент  с  "членовоза"  вообще
промолчал, лишь  криво  пожал  плечами  и  самым  невоспитанным  манером
отвернулся. Это было более чем странно, но  водитель  фуры  уже  не  мог
остановиться и от растерянности завел было свою речь по второму разу, но
тут появился давешний капитан, все так же державший в руках его  бумаги.
Прервав свое выступление, водитель устремился к нему с вопросами, но тот
лишь отмахнулся и, подойдя к "Волге", склонился над приоткрытым окошком.
   -  Вот  документы,  товарищ  полковник,  -  сказал   он,   протягивая
злосчастные бумаги в щель полуопущенного стекла.
   Водитель  застыл  с  открытым  ртом  и  растерянно   перевел   взгляд
вытаращенных глаз на  все  еще  стоявших  у  багажника  "Волги"  коллег.
Водитель хлебного фургона сочувственно вздохнул, а интеллигент  в  белой
рубашке почти незаметно, но тоже сочувственно  развел  руками.  Водитель
фуры с отчаянием осознал, что засыпался, хотя на чем  именно,  ему  было
невдомек.
   Между тем дверца "Волги" распахнулась, сверкнув черным  лаком,  и  из
нее легко выбрался средних лет мужчина в штатском. Впрочем, то,  что  он
был одет в серые цивильные брюки  и  какую-то  легкомысленную  полосатую
рубашечку, вовсе не меняло того факта, что это был  тот  самый  "товарищ
полковник", к которому с таким почтением обращался пожилой гаишник, - он
выглядел именно так, как, по мнению водителя, должен выглядеть одетый  в
штатское полковник.
   Двигаясь быстро и деловито, он подошел к водителю и вполне приветливо
поздоровался, из чего тот, умудренный горьким опытом, немедленно  сделал
вывод,  что  полковник  этот  служит  где  угодно,  но   только   не   в
госавтоинспекции. От этого бедняге сделалось еще муторнее, чем  было  до
сих пор.
   - Придется осмотреть ваш груз, - сказал полковник. - Есть подозрение,
что вы провозите контрабанду.
   Водитель ударил  себя  кулаком  в  грудь,  набрал  побольше  воздуха,
готовясь отстаивать свои конституционные права и полную невиновность, но
полковник остановил его, подняв руку в предупреждающем жесте.
   - Лично вас пока никто ни в чем не обвиняет, - сказал он, и  водителю
очень не понравилось это "пока". - Куда вы должны доставить груз?
   - В Великие Луки, - честно ответил водитель.
   - А в путевке указано, что вы направляетесь в Ригу. Вам  не  кажется,
что тут имеет место какое-то несоответствие?
   Водителю именно так и казалось, причем с  того  самого  момента,  как
начальник парка лично вручил ему  путевку  и  на  словах  дал  подробные
инструкции.  Он  так  и  сказал  полковнику  и  по  просьбе   последнего
пересказал ему эти инструкции так точно, как  только  мог.  Подумав,  он
добавил, что не проверил ящики с фурнитурой и что это, по его мнению, не
является уголовно наказуемым преступлением.
   - Разберемся, - пообещал полковник, безо всякой,  впрочем,  угрозы  в
голосе. Водителю даже показалось, что тот чувствует себя словно бы не  в
своей тарелке. Тут в душу его закралось подозрение, что  полковник  этот
никакой и не полковник, а какой-нибудь ухарь, решивший свистнуть фуру  с
мебелью и толкнуть потом эту мебель  по  бросовым  ценам,  сорвав  таким
макаром  немалую  сумму.  Собственная  судьба  мгновенно   представилась
водителю в самом что ни на есть черном свете: ему привиделась безымянная
могилка где-нибудь в лесу под Ржевом, да  так  ясно,  что  ноги  у  него
ослабели и перед глазами все поплыло.
   Полковник, заметив его состояние, удивленно  глянул,  высоко  заломив
левую бровь, что-то сообразил и, хлопнув себя по лбу, предъявил водителю
удостоверение личности - как полагается, в развернутом виде.
   - Полковник Сорокин, - представился он.  -  Вы  уж  извините,  совсем
замотался. Если хотите, можете подать жалобу.
   - И чего будет?  -  безнадежно  поинтересовался  водитель,  невидящим
взглядом скользя по строчкам в удостоверении.
   - Выговор будет.
   - Кому?
   - Мне. Да что это с вами? Вы что, решили, что мне нужен ваш груз?
   - Кто вас знает, что вам нужно, -  махнув  рукой,  с  горечью  сказал
водитель. Страх понемногу стал уходить. - Кузов открывать?
   - Не здесь, - сказал полковник, и тут из "Волги" высунулся кто-то и с
легким раздражением крикнул:
   - Сорокин! Ну что ты копаешься, как  курица  в  навозе?  Время!  -  и
показал на часы.
   - Следуйте за "Волгой", - сказал водителю Сорокин. -  Документы  ваши
пока побудут у меня.
   Пребывая в самом мрачном  расположении  духа,  водитель  взобрался  в
успевшую за время  вынужденной  стоянки  раскалиться  кабину,  с  лязгом
захлопнул дверцу  и  выехал  на  дорогу,  держась  в  кильватере  черной
"Волги". Посмотрев в зеркальце, он заметил, что по пятам за ним движется
хлебный фургон, водитель которого, насколько он мог припомнить,  никаких
указаний от полковника Сорокина не получал и, значит, был с ним заодно.
   Дурные предчувствия снова стали закрадываться  в  душу  водителя.  Он
нашарил под сиденьем увесистую монтировку, вряд ли  до  конца  сознавая,
что делает и, главное, зачем.
   На окраине Ржева "Волга" свернула в распахнувшиеся перед  ней  ворота
какого-то склада. Оба грузовика въехали  следом,  и  ворота  со  скрипом
закрылись.
   Лязгнув, сомкнулись тяжелые створки, и седой  старикан  в  засаленной
фуражечке  армейского  образца  проворно   задвинул   массивный   засов.
Несчастный водитель снова, как за спасительную соломинку,  ухватился  за
свою монтировку, но тут задний  борт  хлебного  фургона  распахнулся,  и
оттуда посыпались одетые в камуфляж фигуры.  Увидев  автоматы  и  черные
трикотажные маски, водитель поспешно затолкал монтировку под  сиденье  и
покорился судьбе.
   Впрочем, к нему даже  никто  не  подошел.  Работая  с  фантастической
скоростью, люди в масках разгрузили фургон  и  с  натугой  выволокли  из
дальнего угла четыре громоздких  ящика,  в  которых,  как  говорилось  в
накладной, была фурнитура - болты, шурупы, пробки  и  прочая  дребедень,
которая обычно прилагается к мебели.
   Сорокин подошел к кабине и стукнул в дверцу.
   Водитель выставил в окошко хмурое испуганное лицо, на котором длинные
кавказские усы теперь почему-то казались лишними.
   - Это фурнитура? - спросил полковник.
   - Ясное дело, - сказал водитель.
   - А не многовато ее, вы как считаете?
   Водитель посмотрел на четыре громоздких ящика и пожал плечами.
   - Не знаю. Я мебель везу, к мебели положена фурнитура. А  сколько  ее
должно быть, не знаю.
   Мебель-то вся в упаковках...
   - И то верно, - согласился полковник,  оглядывая  плоские  пакеты  из
оберточной бумаги, сложенные у заднего борта фургона. - Ну, ладно.
   Взглянуть на свою "фурнитуру" не хотите?
   Без особого желания водитель выбрался из кабины и подошел  к  ящикам,
возле которых уже  стоял,  поигрывая  монтировкой,  плечистый  крепыш  в
черной маске.
   - Открывайте, - сказал ему полковник, но крепыш  почему-то  помедлил,
оглянувшись на стоявшую поодаль "Волгу".
   Сидевший в "Волге"  человек,  заметив  эту  заминку,  кивнул  крепышу
головой.
   - Открывай, открывай, - сказал он, и  тот  немедленно  вогнал  острый
конец монтировки в щель между крышкой и стенкой ящика.
   Звякнув, отскочила лопнувшая металлическая лента,  гвозди  завизжали,
выходя из плотной древесины, чьи-то руки подхватили и  сняли  крышку,  и
водитель увидел множество плотно уложенных  брусков  невзрачного  серого
металла, прикрытых сверху все той же оберточной бумагой.
   - Это что? - спросил он у полковника, от растерянности  позабыв,  что
вопросы здесь задает вовсе не он.
   - Это вольфрам, - ответил полковник. - Это чертовски много вольфрама.
***

   В полдень дверь без стука распахнулась, и  на  пороге  возник  старый
знакомый. Илларион разлепил веки и окинул его взглядом, казавшимся  куда
более мутным, чем он был на самом  деле.  Толстая  гипсовая  повязка  на
указательном пальце подсказала  ему  имя  -  точнее,  кличку:  Буланчик.
Пухлые губы недоросля, носившего это лошадиное прозвище,  растянулись  в
сальной усмешке, когда он увидел на подушке рядом  с  головой  Иллариона
еще одну всклокоченную со сна голову.
   - Как спалось? - поинтересовался Буланчик.
   Илларион  нашарил  возле   кровати   тяжелый   ботинок   и,   коротко
размахнувшись, запустил им в губастую  физиономию.  Ботинок  с  грохотом
ударился  в  дверь  в  тот  самый  момент,  когда  она  захлопнулась  за
выскочившим в коридор Буланчиком.
   - Стучаться надо! - рявкнул вслед  ему  Илларион  и  сел,  спустив  с
постели босые ноги.
   - Что за шум? - невнятно спросила Ирина, не открывая глаз. -  Неужели
нельзя дать человеку выспаться?
   - Старик соскучился, - сказал Илларион. - Вставай, труба зовет.
   В дверь вежливо постучали.
   - Стой там, - повысив голос, чтобы его было слышно в коридоре, сказал
Илларион. - Мы сейчас оденемся.
   - Пошевеливайтесь, - сказал Буланчик, приоткрывая дверь и  просовывая
в щель голову. Илларион замахнулся вторым ботинком, и голова исчезла.  -
Старик ждет! - прокричал Буланчик из-за двери.
   - Обоих? - спросил Илларион, натягивая штаны.
   - Ага, - послышалось из коридора вместе с глупым смешком.
   - Ну и вали отсюда, - посоветовал Илларион. - Скажи,  что  мы  сейчас
придем.
   Ирина уже встала. Илларион невольно засмотрелся на  крепкое  стройное
тело, жалея о том, что продолжения знакомства,  по  всей  видимости,  не
будет.
   - Отвернись, - сказала она, - имей совесть.
   - Легко  сказать  -  отвернись,  -  проворчал  Илларион,  но  все  же
отвернулся и пошел подбирать ботинок. - Знал бы - не пил, а то все как в
тумане.
   - Это еще вопрос, что было бы, если бы ты не пил, - сказала Ирина.  -
Трезвый ты похож на автомат.
   - На робота? - переспросил Илларион. - Вот никогда бы не подумал...
   - Не на робота,  а  на  автомат,  -  упрямо  повторила  Ирина.  -  На
"Калашников" или какой-нибудь "шмайссер". Нажми  на  кнопку  -  получишь
результат.
   - Жаль, - искренне сказал Илларион. - Придется поработать над собой.
   - Почему - жаль? Мне как раз такие мужики и  нравятся,  -  призналась
она. - Функциональные и эффективные. Ну все, я готова.
   Они умылись по очереди в тесной  ванной  комнате  в  конце  коридора.
Пощупав колючий подбородок, Илларион решил пока  что  не  бриться  и  на
всякий случай сильно потер ладонями  глаза,  чтобы  они  покраснели  еще
больше.
   На крыльце  их  подкараулил  Буланчик.  Предусмотрительно  держась  в
сторонке, он сказал:
   - Эй, москвич, ты мне полштуки должен.
   - За что это? -  высокомерно  поинтересовался  Илларион.  Он  отлично
знал, за что.
   - Пить надо меньше, - посоветовал Буланчик. - Глянь, во  что  ты  мою
телегу превратил.
   Илларион посмотрел в указанном направлении и увидел именно то, что  и
ожидал  увидеть:  его  "лендровер"  основательно  въехал  своим   высоко
поднятым бампером в левое заднее крыло буланчиковой  "сьерры".  Илларион
усмехнулся про себя: Буланчик не поскупился, запрашивая цену.
   - Это я, что ли? - неискренне удивился он.
   - Блин, - сказал Буланчик, - сколько же ты выжрал?
   - Любопытство кошку сгубило, - сказал ему Илларион, - слыхал?  Держи,
- и он сунул Буланчику одну из полученных вчера от Старцева пачек.
   Буланчик ловко пробежал пальцами по срезу пачки и вытаращил глаза.
   - Штука... - изумленно сказал он.
   Илларион даже не оглянулся.
   ... Старцев широкими шагами мерил кабинет из  конца  в  конец.  Когда
дверь открылась, пропуская Иллариона и Ирину,  он  резко  остановился  и
повернулся к ним всем телом.
   - Где вы были ночью? - спросил он.
   - Доброе утро, - ответил Илларион. Усадив Ирму на диван, он подошел к
столу, налил в стакан воды из графина и шумно  выпил,  пролив  часть  на
себя и на лежавшие на столе бумаги.
   Старцев молча наблюдал за ним, играя желваками на скулах. Забродов со
стуком  опустил  стакан  на  поднос,  крякнул   и   уселся   в   кресло,
развалившись. как барин. Покопавшись пальцем в пустой пачке, он  скомкал
ее и бросил в мусорную корзину под столом.
   - Сигареты есть? - спросил он у Старцева.
   - Вы где-то пропадали всю ночь, - сдерживаясь, повторил тот. - Где?
   - В Караганде,  -  сварливым  тоном  ответил  Илларион.  -  Вам  что,
сигареты жалко? Не видите, что ли, что я болею?
   Старцев, не устояв на месте, снова начал мотаться из угла в угол, как
запертый в клетке зверь.
   -  Послушайте,  перестаньте  вы  маячить,  -   раздраженно   попросил
Забродов. - У меня от вашей беготни шея затекает.
   Старцев резко затормозил  возле  него  и  наклонился  к  самому  лицу
Иллариона, опершись одной рукой о крышку стола.
   - Если  ты  мне  не  скажешь,  что  делал  ночью,  тебе  не  придется
беспокоиться о своей шее, - пообещал он.
   - Позвольте, - сказал Илларион, - это даже как-то неловко.., что  вы,
в самом деле? Нет, я понимаю, конечно, но не могу же я...
   - Он трахался, - раздался с дивана спокойный чистый голос Ирины. - Со
мной.
   - Что? - переспросил Старцев, оборачиваясь к ней. - Как?..
   - По-разному, - все так же безмятежно ответила она. - Показать?
   Старцев зарычал и опять забегал по кабинету.
   - Ну вот, - сочувственно  сказал  ему  Илларион,  -  вот  видите.  Не
приставали бы с расспросами, не пришлось бы краснеть...
   Старцев подбежал к столу и так ахнул  по  нему  кулаком,  что  пустой
стакан подскочил и перевернулся. Илларион  ловко  подхватил  его  в  тот
момент, когда он готов был скатиться на пол,  и  осторожно  поставил  на
место.
   - Мне надоела эта клоунада! - во всю мощь заорал Сергей  Иванович,  в
такт своим словам ударяя кулаком по столу. -  Мне  надоел  ты  с  твоими
проектами, от которых все становится хуже и хуже! Откуда ты взялся?  Кто
ты такой? Не думай, что Тихарь прикроет твою  тощую  задницу!  Тихарь  в
Москве, а Москва далеко! А здесь - я! Ты понял - я!
   - У него вовсе не тощая задница, - снова подала голос Ирма.  -  Очень
даже в самый раз.
   Старцев замолчал, переводя взгляд с нее на Иллариона  и  хватая  ртом
воздух.  Воспользовавшись  паузой,  Илларион  перегнулся   через   стол,
выдвинул верхний ящик, достал из него пачку  "Мальборо",  выудил  оттуда
сигарету и закурил, откинувшись на спинку кресла.
   - Хорошо, - сообщил он остолбеневшему хозяину кабинета. Старцев издал
какой-то сдавленный звук, тиская воздух скрюченными пальцами.
   - Лучше  помолчи,  -  сказал  ему  Илларион,  запрокидывая  голову  и
выпуская дым. - Если ты не перестанешь орать, я тебя просто убью,  и  на
этом твое "я" здесь кончится и начнется снова в  местечке,  где  климат,
боюсь, погорячее здешнего. Неужели нельзя  объяснить  по-человечески,  в
чем, собственно, дело?
   - А ты не знаешь, - саркастически сказал Старцев, падая в свое кресло
и с грохотом задвигая выдвинутый Илларионом ящик стола.
   - Нет, - сказал Илларион. - А если говорить начистоту, то и знать  не
хочу. Мне сегодня перегонять груз, а ты не дал мне выспаться.
   - Переживешь, - сказал Старцев.
   - Переживу, - согласился Илларион. - Я-то переживу.
   - Язык у тебя длинный, - сказал Старцев, пристально глядя на него.
   - Ты опять за свое?
   - Да, я опять за свое!
   - Угомонись, - сказал Илларион. - Объясни, чего тебя так разбирает.
   - Вику похитили.
   - Вику? Это которую же? Ах, Вику!.. А кто?
   - Я думал, что ты мне скажешь.
   - Ну и зря. А может, она сама сбежала?
   - Охранников кто-то вырубил, да так, что они ничего не успели понять.
Тоже она?
   - Да,  это  вряд  ли...  Значит,  это  Плешивый.  Ему,  вероятно,  не
понравилось то, что случилось с его сейфом.
   - Тоже, между прочим, твоя работа.
   - Ну, знаешь!.. Не ты ли меня туда послал? Не ты  ли  радовался,  что
Плешивый у тебя в руках? Мой тебе совет: плюнь ты на эту  бабу.  Ну,  на
что она тебе?
   Плешивый - дурак, что решил  ловить  тебя  на  такой  крючок.  Просто
теперь к тому, что записано в тех бумагах, которые мы у  него  умыкнули,
добавится похищение человека с целью получения выкупа.
   Хоть сейчас можно звонить в ментовку.., правда,  сидеть  вам,  скорее
всего, придется на одних нарах.
   Зато появится возможность дать ему в морду.
   - Я не  могу  ее  там  оставить,  -  сказал  Старцев,  и  Илларион  с
удивлением и легкой брезгливостью заметил, что глаза у него увлажнились,
а голос подозрительно дрожит. - Пойди и приведи ее.
   - Очухайся, Ромео,  -  презрительно  сказал  Илларион.  -  Откуда  ты
знаешь, что она там? Это же только наши предположения, и ничего  больше.
Если ее действительно забрал Плешивый, то он непременно даст тебе знать.
Просто он хочет, чтобы ты помучился. А  ты  и  рад  стараться.  В  конце
концов, отдашь ему его бумажки, и вся недолга. Что на них - свет  клином
сошелся?
   - Жалко, - сказал Старцев, хватаясь за голову.
   - Ну, скопируй их. Не поверю, чтобы  у  тебя  не  нашлось  завалящего
ксерокса.
   - Да на что мне копии?!
   - Копия, конечно, не оригинал, но тоже штука интересная.
   - Я хочу, чтобы ты забрал ее оттуда, - упрямо наклонив голову, сказал
Старцев.
   - А я хочу, чтобы ты принял холодный душ! -  гаркнул  вдруг  Илларион
так, что Ирма вздрогнула. - Я хочу перегнать груз и получить свои бабки,
а потом, если тебе так неймется, могу отправиться за твоей бабой! Как ты
думаешь, сколько мы оба проживем  после  того,  как  из-за  бабы  сорвем
поставку? Тихарь шутить не Станет! Мне-то, может быть, и  удастся  уйти,
но вот где окажешься ты?
   Старцев замычал, мотая головой, словно его  донимала  сильная  зубная
боль. Илларион встал и, поманив за собой Ирму, вышел из кабинета.
   - Уф, - сказал он, оказавшись на улице, - Как его  разбирает,  а?  Ты
заметила?
   - Не понимаю, - хмурясь, сказала Ирина, - зачем ты все это затеял?
   - Я хочу, чтобы эти шакалы передрались насмерть, - ни капли не  кривя
душой, ответил Илларион. - Тогда  мы  с  тобой  будем  чувствовать  себя
гораздо свободнее, потому что им будет не до нас.
   И потом, они оба мне просто до смерти надоели.  Я  буду  только  рад,
если они устроят здесь войну и дадут эфэсбэшникам повод  взять  себя  за
задницу.
   - Резонно, - сказала Ирина, - но неубедительно. По-моему,  ты  просто
донкихотствуешь.
   - Брось, - отворачиваясь, сказал Илларион.
   - Это не ответ. Я таких вещей не понимаю и поэтому боюсь. Да что там,
я в них просто не верю.
   - Это бывает, - сказал Илларион. - Трудное детство и  тому  подобное.
Просто расслабься! Пойдем-ка лучше перекусим, а то нам в дорогу скоро.
   Ты готовить умеешь?
   - Нет.
   - Значит, опять  консервы,  -  вздохнул  Забродов.  -  Я-то  умею,  -
признался  он,  пропуская  Ирину  в  дверь  отведенного  им  "гостевого"
коттеджа, - но ленюсь.
   - Наплевать, - сказала она. - Слушай" рыцарь, а не мог бы ты еще  раз
приласкать бедную пастушку перед дальней дорогой?
   Илларион украдкой взглянул на часы.
   - Мог бы, - сказал он, - вот только надо побриться.
   - Для разнообразия сойдет и так.
   - Что ж, - сказал он, хватая  ее  на  руки  и  ногой  открывая  дверь
спальни, - крестовые походы и голод - понятия взаимодополняющие.  Т