лся  ею  освещать  стеллажи  -  полку  за
полкой, присматриваясь к тонкому слою пыли, к тому, как там стоят книги.  Он
добрался до самого конца, где стояла стремянка. Сам  он  на  нее  никогда  в
ботинках не лазал, лишь босиком или в домашних тапочках. Теперь же отчетливо
виднелась полоска от черной резины на одной из ступенек.
   "Наверху! - подумал Илларион, и яркий свет переносной лампы тут же ударил
в верхние полки. - Вот тут".
   Он расставил стремянку и вскарабкался  к  самому  потолку.  Возле  связки
журналов "Новый мир" за 1988 год пыли на полке  практически  не  было,  хотя
подшивку ставили назад очень аккуратно - так, что она  ни  на  миллиметр  не
выступала, ни западала.
   "Вы, конечно, ребята хитрые, но не очень, - Забродов вытащил подшивку,  -
со мной ваш номер не прошел".
   Возле стены стоял незапечатанный почтовый конверт, в котором что-то  было
Илларион аккуратно взял его двумя пальцами, уже догадываясь, что в середине.
И не ошибся: на верхнюю  ступеньку  стремянки  выпал  запаянный  пластиковый
пакетик с белым порошком.
   "Героин.  Тяжелый  наркотик.  Серьезно  вы  за  меня  взялись!  Это   уже
тенденция, второй раз героин за последние дни".
   Забродов спустился, держа в пальцах целлофановый пакетик с  героином.  Он
выдвинул нижний ящик стеллажа, где  лежали  давно  просроченные  черно-белые
пленки и реактивы. Он взял пакетик проявителя, по виду почти такой  же,  как
подброшенный, положил его в конверт, легко забрался на стремянку и  водворил
пакет с проявителем на место изъятого. Героин же спустил в унитаз,  разорвав
пакетик, тщательно смыл.
   "Вот теперь порядок".
   Еще минут сорок Забродов осматривал свою  квартиру,  пытаясь  найти  хоть
что-нибудь подозрительное. Но все было неизменно, хотя пару деталей  вызвали
подозрения. Но Забродов тут же определил - это следы деятельности  покойного
добермана. А вот в ванной его ждал сюрприз - пропало полотенце.
   "Значит, успел-таки цапнуть зубами, - понял Илларион и  с  благодарностью
взглянул на бездыханное тело пса. - Ты был верным  другом,  жаль,  что  наше
знакомство оказалось таким коротким. Я спас тебе жизнь, но, наверное, такова
твоя судьба - погибнуть от пули. И, судя по всему, погиб ты  геройски,  свою
жизнь просто так не отдал  и  квартиру  защищал  до  последнего.  Ладно,  ты
достоин похорон по первому разряду, как настоящий военный".
   Илларион нашел черный целлофановый мешок, спрятал в  него  мертвого  пса,
тщательно вымыл кровь. Половую тряпку спрятал в пакет для  мусора.  А  через
десять минут он уже открывал заднюю дверцу автомобиля  и  бережно  укладывал
мешок с телом верного пса на заднее сиденье. Саперную лопату Забродов всегда
возил с собой.
   Первая ярость уже прошла. Пока Иллариону было известно совсем  немного  -
его враги безжалостны и имеют деньги. Торговцев наркотиков  он  отмел  почти
сразу. Если у тех не хватало денег  на  покупку  машины,  не  стали  бы  они
подбрасывать  двадцать  тысяч,   да   и   пытаться   скомпрометировать   его
наркотиками.  Значит,  это  другие  люди,  скорее  всего,  это   связано   с
дорожно-транспортным происшествием. Явно  не  о  себе  беспокоился  мужик  в
черном плаще, предлагая деньги.
   "Но ничего. Сейчас надо похоронить пса. Ко мне  должны  нагрянуть  гости,
ведь не просто  так  на  книжном  стеллаже  спрятали  героин.  Если  я  буду
артачиться и делать опасные с  их  точки  зрения  заявления,  то  у  меня  в
квартире сотрудники правоохранительных органов найдут наркотик. И тогда  мне
придется туго".
   - Найдут, как же! - ухмыльнулся Забродов. - Уже, кроме проявителя, ничего
не найдут.
   Когда Забродов выехал за Кольцевую и свернул на  лесную  дорогу,  он  уже
знал, что сделает. И если бы кто-нибудь увидел со стороны то, чем  занимался
Илларион Забродов, он не без оснований  заподозрил  бы  мужчину  в  каких-то
кровожадных помыслах. Забродов извлек пулю из  головы  добермана.  Его  руки
были перепачканы кровью. Илларион вытер их, выкопал яму, опустил  туда  пса.
Быстро забросал землей, заложил сверху дерном и разбросал  остатки  песка  -
так, что после первого же дождя место отыскать будет невозможно.
   Пуля была выпущена  из  пистолета,  маленькая,  аккуратная.  Ее  Илларион
положил в бумажник, в отделение, где хранится мелочь.
   "Завезу ее Мещерякову, пусть  баллисты  дадут  точный  ответ,  из  какого
пистолета убит мой пес. Вполне может оказаться, что за пистолетом  есть  еще
что-нибудь, и тогда у меня появится информация к размышлению".

***

   Уже смеркалось. Наступил тот момент, когда в квартире становилось темнее,
чем на улице. Окна сделались ультрамариновыми, но свет Забродов не  зажигал.
Мещеряков сидел напротив хозяина в глубоком кресле.  На  журнальном  столике
стояли две бутылки виски и нехитрая закуска. В массивной пепельнице рядом  с
Мещеряковым уже  покоилось  несколько  сложенных  в  рядок  окурков.  Окурки
напоминали патроны. Илларион Забродов за вечер  еще  не  выкурил  ни  единой
сигареты, хотя курить хотелось. Он сдерживал себя усилием воли. Да и  выпили
мужчины не много.
   - Я одного не пойму, - продолжал Мещеряков, - какого черта ты  не  вызвал
милицию, похоронил пса, убрал кровь? Теперь ничего не докажешь. Есть  только
вот эта пулька,  -  он  повертел  в  пальцах  маленький  пластиковый  пакет,
аккуратно запаянный.
   О наркотиках Забродов  Мещерякову  ничего  не  сказал.  Чем  был  полезен
разговор с полковником ГРУ  Мещеряковым,  об  интеллектуальных  способностях
которого Забродов был не очень высокого  мнения?  Польза  была  в  том,  что
полковника  Мещерякова  Илларион  использовал,   как   лакмусовую   бумажку,
обкатывая на нем свои идеи, проверяя  их  верность  и  точность.  По  уровню
образования и  сообразительности  Мещеряков  был  таким  же,  как  остальные
полковники, в том числе и милицейские.
   - У меня была такая мысль, она появилась и тут же угасла.  Ты  сообразил,
Андрей, кто меня вытащил из квартиры?
   - Следователь, - уверенно произнес Мещеряков.
   - Правильно, - подтвердил Забродов.
   - Может,  это  фальшивый  следователь?  Забродов  расхохотался,  как  над
детской шуткой.
   - И кабинет у него ненастоящий, и  мебель  арендованная,  и  табличка  на
двери сделана наспех к моему приходу? Пришел и арендовал кабинет в  МУРе  на
одни сутки, как тебе такая теория?
   Мещеряков даже поперхнулся:
   - Ты его видел, тебе и судить.
   - Вот я и сужу. Следователь он настоящий, и ему,  кстати,  все  известно,
свидетели, детали. Он специально держал меня полчаса в коридоре и битый  час
в кабинете, хотя все решалось за пять-десять минут.
   - Так ты предполагаешь, что следователь в сговоре с бандитами?
   - Почему, Андрей, ты решил, что они бандиты?
   - Кто же тогда? Пса застрелили... Кстати, славный был  пес,  я  уже  стал
подумывать, не завести ли мне такую псину.
   - У тебя все впереди. Отправят в отставку, и заведешь.
   - Да уж, - произнес Мещеряков.
   - Насчет сговора - это ты верно заметил, без тебя я бы не догадался.
   - Вот видишь, как полезно иногда со мной разговаривать! Кстати, если тебе
надо, Илларион, я могу справки в МВД навести. У меня есть там свои люди.
   - Что, служили вместе?
   - Нет, учились.
   - Да, мы  все  учились  понемногу  чему-нибудь  и  как-нибудь,  -  сказал
Забродов, наливая в стаканы виски и бросая в них лед.
   - Чего же, в конце концов, они от тебя хотят?
   - Хотят, чтобы я исчез.
   - Так может, лучше исчезнуть? - произнес полковник Мещеряков.
   - Ты, Андрей, когда-нибудь видел перепуганного Забродова?
   - Нет,  не  видел,  -  сказал  Мещеряков.  -  За  тебя,  Илларион,  -  он
прикоснулся своим стаканом к стакану Забродова и отпил маленький глоток.
   - Следователь на себя такую ответственность никогда  не  возьмет.  Только
если ему приказали или, может быть, очень сильно попросили, да так,  что  он
не мог отказать.
   - И кто же это, по-твоему, может быть?
   - Человек в чине не ниже генерала. Я предполагаю, что  этот  генерал  или
полковник работает на Галкина.
   - Ты думаешь, все настолько сильно прогнило в нашей стране?
   - Что прогнило - это точно.  Хорошо  еще,  что  не  рассыпается,  а  лишь
расползается.
   - Ты преувеличиваешь, Илларион.
   - Ничего я не преувеличиваю, все  гораздо  хуже,  чем  ты  себе,  Андрей,
представляешь. И в этот момент в дверь позвонили.
   - Ты кого-нибудь ждешь? - спросил Мещеряков.
   - Все равно придется открыть. Из-за двери послышался хриплый, прокуренный
голос полковника с третьего этажа.
   - Откройте, сосед!
   - Я ошибся, - произнес Илларион, - я думал, это другая компания.
   - Какая? - в спину Забродову спросил Мещеряков.
   - Я думал - люди из милиции.
   И, надо сказать, Забродов не ошибся. Полковник в отставке был прикрытием,
отмычкой, которая позволяла открыть  дверь.  В  квартиру  ворвались  люди  в
камуфляже, в бронежилетах, с автоматами и пистолетами.  Отставной  полковник
лишь изумленно моргал, глядя как его использовали.
   Через пару  минут  появились  и  понятые.  Мещеряков  не  скрывал  своего
удивления и возмущения. Но особо возмущаться ему не дали.
   - Документы! - потребовал старший. Мещерякову  не  дали  даже  залезть  в
собственный  карман,  его  удостоверение  вытащил  дюжий  омоновец  в  сером
камуфляже. Омоновец, лишь только взглянул на обложку, как тут же  быстренько
вручил его старшему - так, словно в его пальцах оказалась граната.
   Капитан  милиции  не  спешил  с  выводами.  Удостоверение  вполне   могло
оказаться фальшивым. Но на случай, если  оно  настоящее,  капитан  особо  не
хамил.
   - Теперь вы убедились? - гордо  спросил  Мещеряков,  привыкший,  что  его
удостоверение, которое он поназывал чрезвычайно  редко,  производит  должное
впечатление.
   - Разберемся, - сухо ответил  капитан,  решивший  действовать  строго  по
инструкции.
   Терять ему было нечего, у него на руках ордер на обыск, понятые на месте.
Выполнит свою  работу,  и  пусть  разбираются  другие.  В  конце  концов,  и
полковник ГРУ может оказаться замешанным в преступлении.
   - Илларион, что такое? - поинтересовался Мещеряков.
   Но тут же капитан остановил его взмахом руки:
   - Переговариваться запрещено!
   - Вы понимаете с кем...
   -  Понимаю,  у  меня  служба,  -  и  капитан  стал  между  Мещеряковым  и
Забродовым.
   Илларион вел себя абсолютно спокойно, людей в форме не провоцировал.
   Лишь спросил:
   - Капитан, сесть можно? Подумав, омоновец ответил:
   - Садитесь.
   Илларион закурил и  жестом  пригласил  сесть  Мещерякова.  Тот  порывался
что-то сказать, но Забродов приложил палец  к  губам.  И  по  взгляду  друга
Андрей понял, что Забродов готов к этому визиту  и  ждет  реализации  своего
очередного фокуса.
   В  жизни  Мещеряков  привык  полагаться  на  Забродова,  в  душе   вполне
соглашаясь с тем, что тот умнее и  проворнее  его  в  делах.  Вот  и  теперь
оставалось только расслабиться. Сам Мещеряков ничего не  решал,  действовали
другие, ему лишь досталась роль наблюдателя.
   Забродова и Мещерякова, перед тем, как позволить им сесть, обыскали.  При
Илларионе, ясное дело, не нашлось  никаких  документов  -  кто  их  носит  в
кармане домашней одежды?
   - Паспорт лежит в шифоньере, - сказал Забродов.
   - А остальные документы?
   - Зачем остальные?  Чтобы  удостоверить  личность  гражданина  достаточно
одного паспорта. Капитан, я не сомневаюсь, что у вас есть ордер на обыск.
   - Есть.
   - Скажите, что вы собираетесь искать? Может, я знаю, где это  лежит?  Что
вы ищете - оружие, боеприпасы, порнографию,  наркотики,  фальшивые  доллары?
Кое-что из этого набора у меня дома найдется.
   Капитан чувствовал, над ним издеваются, и поэтому решил не ввязываться  в
игру, предложенную Забродовым.
   - Сами разберемся, тем более что у нас четкая ориентировка.
   Один  из  омоновцев  уже  раскладывал  деревянную   стремянку.   Забродов
задумчиво смотрел на пол, на его губах играла улыбка.
   - Станьте сюда, - капитан подвел двух понятых  и  отставного  полковника,
который остался в квартире  из  чистого  любопытства.  -  Смотрите,  что  он
делает, чтобы потом не сомневаться.
   - Там пыльно, я туда давно  не  лазил,  -  негромко  сказал  Забродов,  -
перепачкаетесь.
   Капитан зло посмотрел на хозяина квартиры. Омоновец  снял  журналы  и  со
счастливой улыбкой на лице поднял за уголок белый почтовый конверт.
   - Конверт, - сказал капитан, принимая находку. Понятые  боялись  оторвать
взгляд от конверта. Мещеряков вопросительно взглянул на Забродова, тот  лишь
пожал плечами. Капитан  извлек  из  конверта  белый  пластиковый  пакетик  с
порошком внутри.
   - Ваше? - строго спросил он Забродова.
   - Мое, - охотно согласился Илларион. - В этой  квартире  все  принадлежит
мне, если, конечно, чего-нибудь не подкинули враги.
   - Но этот пакетик ваш?
   - Мой, - твердо сказал Илларион.  -  Или,  может,  вы,  капитан,  в  этом
сомневаетесь?
   - Что в нем, вам известно? - голос капитана сделался грозным.
   - Знаю абсолютно точно.
   - У нас есть ориентировка, что это героин, и мы его отдаем на экспертизу,
- сказал омоновец. Забродов даже не дернулся:
   - Вас ввели в заблуждение. В нем гидрохинон. Омоновец, особо не  сведущий
в химии, не знал, может быть, героин по научному и называется гидрохиноном.
   - Посмотрите, пожалуйста, капитан, в пакете даже есть талон-вкладыш.
   Омоновец повернул пакетик. И в самом деле, ссыпавшийся в одном  из  углов
порошок обнажил  маленькую,  пожелтевшую  от  времени  бумажку,  на  которой
типографским способом было набрано: "Упаковщик ј 4".
   - Гидрохинон - один из компонентов проявителя для черно-белых  фотопленок
и фотобумаг. Вряд ли он вам пригодится, химикат просрочен.
   Капитану в жизни приходилось иметь дело с  наркотиками  не  один  десяток
раз,   как-никак,   служил   он   в   подразделении,   которое    занималось
расследованиями  незаконного  оборота  наркотиков.  Он  взрезал  пакетик   и
понюхал. Пахло совсем не героином, а  какой-то  "химией".  Капитан  стоял  в
растерянности, не зная, следует ли продолжать обыск. Другой  ориентировки  у
него не было.
   - Я вижу, вы в замешательстве, - произнес Илларион, - поэтому  поступайте
строго по инструкции. Запротоколируйте, что вы изъяли у меня  полиэтиленовый
пакетик с белым порошком, с его содержимым пусть разбираются эксперты. Пусть
понятые подпишут. Я из города уезжать не собираюсь.
   - Вам придется пройти с нами.
   - Я в этом не сомневался.
   - Капитан, куда вы его собрались везти? -  Мещеряков  вновь  почувствовал
себя полковником, облеченным властью.
   Мещеряков  решил,  что  капитану  не  очень-то  удобно  откровенничать  в
присутствии подчиненных и отвел его в угол комнаты.
   Отставник-сосед с погашенной сигаретой в пальцах тем временем  неуверенно
произнес:
   - Извините  меня,  Илларион.  Гнусно  все  это  получается.  Вы  же  сами
понимаете, не мог же я им отказать.
   - Прекрасно понимаю, на вашем месте так поступил бы каждый.
   Отставной полковник удалился, бурча проклятия. Понятые стояли,  не  зная,
что делать.
   Зато Мещеряков разошелся. Он связался по телефону со своим начальством, а
те, в свою очередь, перезвонили милицейским  начальникам,  и  дело  уладили.
Забродову даже не пришлось ехать вместе с ОМОНом.
   Когда Илларион  закрыл  дверь,  Мещеряков  прямо-таки  сиял  от  счастья,
воображая, что именно он помог выпутаться другу из беды.
   - Ты знал про наркотики, Илларион?
   - Конечно. Я нашел там, наверху, пачку героина и спустил ее в унитаз.
   - Почему ты не сказал об этом капитану?
   - А ему что? Он на службе, ему приказали, дали ориентировку, он  выполнил
свой долг. Капитан здесь ни  при  чем.  Ему  приказал  генерал.  Ты  же  сам
провернул такой же  финт,  позвонил  Малинину,  тот  позвонил  какому-нибудь
Петрову или Лазареву, вот все и разрешилось.
   - Давай выпьем, я разволновался. В конце концов,  Илларион,  ты  поступил
правильно, негоже ГРУ сваливать свои проблемы на милицию. Мы же выше их,  мы
элита. А они кто - менты обыкновенные!
   - Хорошо еще, что ты не сказал, Андрей, поганые менты.
   - Поганые они и есть, вечер нам испортили. Так хорошо сидели!
   Только сейчас до Мещерякова дошло, почему это вдруг, ни с того ни с  сего
Илларион пригласил его к себе в гости попить виски.  Повода  встречаться  не
было, сидели, трепались, а тем  временем  Илларион  ожидал,  когда  ворвется
милиция.
   - Ты меня как живой щит использовал?
   - Нет, как свидетеля, Андрей. И знаешь почему?
   - Ну?
   - Ты человек честный, умный и  порядочный  во  всех  отношениях.  И  меня
знаешь уже много лет.
   -  Это  точно,  ты  мой  друг.  А  дружба,  между   прочим,   -   понятие
круглосуточное.
   - Красиво сказано! Из телевизора услышал?
   - Нет, в календаре прочел.
   - Хорошая фраза, - хмыкнул Илларион. - С твоего разрешения возьму  ее  на
вооружение.
   - Бери, не жалко. Я еще могу парочку афоризмов выдать о дружбе.
   - Спасибо, прибереги для другого раза.
   - Что, опять милиция должна прийти?
   - Ты же понимаешь, они не успокоятся, пока я не  стану  тише  воды,  ниже
травы.
   - Ты собираешься стать таким?
   - От меня этого добиваются. И ты скоро начнешь этого желать.
   - Я - никогда. Я с тобой, Илларион, пойду до конца.
   - А если генералы прикажут?
   - Много они нам с тобой приказывали, и что, мы всегда выполняли? Если  бы
мы с тобой, - не без гордости произнес полковник Мещеряков, - выполняли  все
генеральские приказы, то лежали бы сейчас в сырой земле, съеденные  червями.
А так, видишь, сидим, пьем виски. Кстати, лед растаял.
   - Льда у меня полный холодильник, сейчас отколю еще.
   Илларион принес кусок  льда  и  стал  колоть  его  тяжелым  ножом.  Затем
повернулся и швырнул  нож  в  спил  дерева.  Тот  вошел  прямо  в  исколотую
середину.
   - Зачем тебе такая  большая  мишень?  Повесил  бы  маленькую,  все  равно
попадаешь.
   - Ко мне иногда гости приходят, вроде тебя. У меня бы денег на ремонт  не
хватило, каждый норовит что-нибудь бросить и промазать.
   - Можно я попробую?
   - Пробуй.
   Мещеряков вырвал нож, отошел на четыре шага, стал, широко расставив ноги.
Долго примеривался. Он делал  все  так,  как  учил  Илларион.  Затем  набрал
воздуха, раздул щеки и резко метнул нож. Тот, ударившись о дерево,  упал  на
пол.
   - Нож плохой, - сказал Мещеряков.
   - Ты, кстати, попал ручкой точно в центр. Ты, наверное, хотел не убить, а
только оглушить? Я правильно понял?
   - Правильно, - буркнул Мещеряков. Второй бросок  оказался  успешным,  нож
воткнулся в спил почти на треть лезвия.
   - Ну, как? - не без гордости произнес полковник ГРУ.
   - Вполне прилично. С четырех шагов - хороший результат.
   - Я же не инструктор, я офицер. Мне это мастерство ни к чему.
   - Никогда не зарекайся, умение  никому  не  помешает.  Оно  не  мешок  за
плечами, к земле не прижимает. Пей, я уже налил.
   - Слушай,  Илларион,  может,  тебе  уехать  куда-нибудь?  Хочешь,  устрою
командировку на полигон за Урал? Никакая милиция тебя не достанет.
   - Утром я об этом думал, а теперь не хочу. Они меня, Андрей,  достали,  -
по лицу Забродова Мещеряков  понял,  его  другу  действительно  насолили.  -
Лучше, если сможешь, помоги мне.
   - Что я должен сделать?
   - Во-первых, разберись с пулей. Я должен знать о ней все. Наведи справки.
Во-вторых, если тебя не затруднит, узнай всех свидетелей по этому делу.
   - Сделаю. Думаю, смогу.
   - Я буду тебе благодарен.
   - На рыбалку возьмешь?
   - Даже на охоту возьму. Так что, давай, действуй.
   - Я сам тебе позвоню.
   - Мне не звони, мой телефон на прослушивании.
   - Все так серьезно? У сотрудника ГРУ?! И на прослушивании!
   - У бывшего сотрудника,  это  во-первых.  А  во-вторых,  делают  они  это
неофициально.
   - Если надо, я пришлю к тебе специалистов. Все "жучки" найдут и устранят.
   - Ты, Андрей, думаешь, я этого не умею делать? Поверь, "жучков" у меня  в
квартире