ердил один из ассистентов. - А Петровичу никак не хотелось бороться за правду в одиночку. Решил, что двоим проще добиться уступок. Ну и агитировал парня полночи. Женя потом явился и объявил, что подпись свою аннулирует. А шеф никого не держит, у него есть люди на замену.
     Игроки взялись оживленно обсуждать: какие именно пункты могли оспаривать двое отказников?
     Как только Фалько появился в фойе, все одиннадцать сразу обступили его, встревоженные первыми потерями в своих рядах.
     - В подробности вдаваться не буду, - жестко ответил Фалько. - Между прочим в каждом договоре стоит пункт насчет конфиденциальности, советую прочесть его внимательно и усвоить.
     - Вы же подумать никому не дали: давай подписывай, - напомнил кандидат биологических наук. - Так не делается!
     - Еще раз подтверждаю: насильно никого не держим. Пока еще любой из вас может разорвать договор без выплаты неустойки.
     Фалько уже привык иметь дело с участниками викторин, конкурсов, ток-шоу. Если сразу их не "построить", начнется бардак. Вот и теперь народ быстренько присмирел и бодро загрузился в автобус.
     В последний момент подскочил скользкий тип с диктофоном и прилипшим ко лбу завитком волос. Фалько знал в лицо этого сотрудника скандальней газетенки. Есть журналисты, готовые облить грязью любой проект, причем делают это талантливо. Нюхом схватывают мелкие детали, чтобы потом подать их в издевательском тоне.
     Фалько подал знак одному из охранников и скользкого типа быстро заблокировали:
     - Извините, но участники не имеют права давать интервью без разрешения компании.
     - Так вот ведь начальник, Николай Георгиевич! - журналист радостно, как старому знакомому помахал рукой.
     - Подайте заявку, - не глядя в его сторону, ответил Фалько.
     - Давайте прямо сейчас напишу.
     - На имя генерального директора. В офисе отдадите секретарше.
     - Так вы ведь сейчас в аэропорт.
     - Ничем не могу помочь. Кто не успел, тот опоздал.
     Привстав на цыпочки, газетчик с завитком на лбу стукнул в толстое стекло автобуса и улыбнулся присевшей у окна "ромашке" Зине.
     - Только два слова. Что у вас сегодня с утра случилось интересного?
     - Ой, много всякого...
     На самом деле Фалько больше не мог себе позволить никого отчислить - две замены и так потянут за собой кучу комментариев в прессе. Но если б сейчас ясноглазая девушка с невинным выпуклым лобиком позволила себе вякнуть лишнее, он бы мог сорваться и просто кинуть в нее чем-нибудь тяжелым.
     - ..Я сережку свою потеряла.
     - Золотую? - подпрыгнул повыше газетчик.
     - Да нет, что вы. Зачем мне на острове золото?
     Простенькую, дешевую. Но все равно жалко.
     "А она не такая наивная, какой кажется", - отметил про себя режиссер.
     В это самое время крепкий человек с глубоко посаженными глазами и плотно прижатыми, приросшими к безволосой голове ушами бодро шагал по коридору верхнего этажа гостиницы. Двери всех номеров стояли открытыми - производилась уборка. Одна из женщин в форменном халате собирала в тюк постельное белье, другая пылесосила ковровое покрытие.
     - Что за мода сдавать на одну ночь? Столько кроватей теперь перестилать.
     - А кого это колышет, кроме нас с тобой?
     - Говорят "скорая" рано утром подъезжала.
     Увезли кого-то.
     - Нажрался, наверное. У них ведь как: сперва в ресторан, там б.., подцепят и с ней в бар. В баре добавят. Ну и в номер что-нибудь прихватят. А сердчишко у теперешних слабенькое, как у зайцев. Вот и "скорую" вызывать приходиться.
     Дверь в девятьсот девятнадцатый тоже была распахнута настежь, но здесь еще уборка не начиналась. Войдя внутрь, Забродов быстро огляделся сперва в комнате, потом в ванной. Успел еще приоткрыть окно и выглянуть наружу, прежде чем его обнаружили.
     - Стоп-стоп-стоп. Чего это вы здесь потеряли?!
     - Каждый раз в этом номере останавливаюсь, - невинно улыбнулся им Илларион. - Число счастливое.
     - Девятьсот девятнадцать? С каких это пор?
     - Лично для меня. В первый раз, когда здесь жил, познакомился со второй женой.
     - Где познакомились, в номере?
     - Да нет, в метро. Но число с тех пор для меня счастливое.
     На ходу сочиняя байку о мифической жене, Забродов продолжал присматриваться к обстановке.
     Впрочем, внешне он казался поглощенным приятными воспоминаниями. Говорил, неторопливо прохаживаясь туда-сюда.
     Женщину любого возраста хлебом не корми - а дай про чужую личную жизнь послушать. Но лишнего времени у Забродова не было. Все для себя выяснив, он быстро закруглился.
     - Схожу к администраторше. Надо "застолбить" номер, пока не поздно.

Глава 7

     На обратном пути в гостиницу Фалько лихорадочно соображал, кого из запасных добавить к "чертовой дюжине". Возможно, убийца имел самые разные мотивы преступления. Например и такой: убрать основного игрока, чтобы включить в игру запасного.
     Выходя из машины, режиссер понял, что не станет использовать никого из троих запасных.
     Пусть возмущаются, пусть скандалят в офисе компании или на телестудии, но даже один процент риска сейчас слишком велик.
     Лучше всего взять человека в помощь Забродову. Его не обязательно заранее вводить в курс дела.
     Но в случае критической ситуации, на него можно будет положиться. Рифат, Костя, Семен и прочие - личности, конечно, колоритные. Но в разведку с ними не пойдешь.
     Сидя в автобусе на первом ряду, Фалько мысленно перебирал конкурсантов. Вот кого стоило бы взять с собой: Никифоров... Мужик Чечню прошел контрактником, потом Минобороны его прокинуло - заплатило половину обещанного.
     Подозвав одного из ассистентов, Фалько попросил распечатку с телефонами участников. Набрал номер. Черт, не отвечает. Ведь он предупреждал запасных сидеть на месте и ждать до самого отлета! Где теперь этого Никифорова искать? Рабочего телефона нет, на сегодняшний день он безработный.
     Был еще один, кто Чечню прошел. Омоновец, в длительную командировку ездил. Этому выбирать не приходилось, приказ есть приказ. Сейчас взял отпуск за три года. Ему тоже на работу звонить бесполезно. Если дома не застанешь, значит и этот отпал.
     Повезло - парень поднял трубку. Фалько настолько привык к страшной невезухе последних суток, что не поверил и уточнил:
     - Ладейников? Игорь?
     - Я.
     - Сейчас, секунду. Только пересяду.
     Фалько перебрался на низкое кресло рядом с водителем, которое в турпоездках обычно занимает руководитель группы. Понизив голос, чтобы лишние уши не слышали, он представился.
     - Это из отборочной комиссии.
     - Да я уже в курсе, спасибо, - человек решил, что его заново хотят известить о конкурсной неудаче.
     - Тут у нас один выбыл. Если быстро соберешься, возьму на подмену.
     - Ну вы даете! Так резко... А с кем я говорю?
     - Фалько. Вылет у нас ровно в два из Домодедово. В час ты должен быть там - крайний срок. Успеешь?
     - Да мне недолго. Ноги в руки и - вперед.
     Вы точно не шутите? А то может записываете сейчас как прикол для своей передачи?
     - Нет, Игорь, у меня шуточных проектов нет.
     Не мой профиль.
     Договорившись насчет второй замены, Фалько приободрился. Связался с Забродовым, у того тоже имелся мобильник.
     - Успеваешь? Я из автобуса уже звоню.
     - В час, как условились.
     - Смотри, с парнем бережнее, - режиссер имел в виду предстоящую встречу с Женей.
     - Не волнуйся, он у меня на поправку пойдет.
     "Инструктор как-никак, - подумал Фалько. - С кадрами дело имел. Да и вообще: кому-то надо доверять в этой чертовой жизни. Иначе попадешь в психушку".

***

     Болтаться по улицам у Жени не было сил, но сидеть одному в четырех стенах тоже не улыбалось. Яркий солнечный свет выглядел зловещим, празднично голубое небо казалось овечьей шкурой, наброшенной на волчью шерсть - под голубой тонкой оберткой угадывалась чернота.
     Мерещились скрипы, шорохи, шаги. Будто варево варилось и клокотало - тихие неясные шумы не затихали ни на секунду. Выйдя на балкон, он облокотился о перила. Пустота притягивала, асфальт внизу казался то бесконечно далеким, то, наоборот, совсем близким - перебрось ногу и - ступи.
     Неожиданно раз за разом спадала и снова начиналась тошнота. Вернуться в комнату? Там еще хуже.
     - Молодой человек! - вдруг окликнула снизу фигура в камуфляже.
     Голос был совершенно спокойный, будничный.
     Он прозвучал словно из прошлой жизни, где не было еще страха перед неподвижно лежащим телом.
     - Я сейчас поднимусь на пару слов, ладно?
     Если бы кто-то неожиданно позвонил в дверь, Женя остался бы стоять не шелохнувшись. Даже побоялся бы сдвинуться с места и посмотреть в глазок. Измотанному страхом парню не только люди, но привычные предметы казались воплощением зла.
     Человек в камуфляже обратился снизу, со двора и говорил достаточно громко, не таясь. Вид у него был суровый - гладкий череп, прижатые уши, мощный торс. Но в этом открытом обращении был для Куликова свой плюс. Истинное зло, думал он, появится в невинной оболочке. Может быть, в обличье вон той девочки, которая прыгает сейчас на одной ножке?
     Незнакомец не маскировался, не пытался выдать черное за белое или наоборот. Жене вдруг захотелось прислониться к нему, как к стене, более крепкой и надежной, чем стена этого дома.
     Через минуту он уже вложил свою вялую влажную ладонь в широкую и твердую.
     - Ну, здравствуй. Чуток полегчало?
     Женя как-то сразу счел нормальным, что гость обо всем знает. Но ответить все равно не смог, только пожал плечами.
     - Я тебе одно хочу сказать: чудес на свете не бывает ни в хорошем смысле, ни в плохом. Помню, как пацаном первый раз увидел покойника. Как-то вдруг поверилось в скелета с косой - он может вдруг выступить из-за угла, из-за дерева, из-за занавески. Рядом горела газовая конфорка: я протянул руку и сразу отдернул. И понял, что чудес не бывает - если тысячу раз протянешь руку к огню, он тысячу раз тебя обожжет. В цепочке причин и следствий разрывов нет: у каждого подвига есть имя и фамилия, у каждой ошибки или преступления - тоже.
     Куликов почему-то поверил этому человеку.
     Не хотелось, чтобы он уходил.
     - Будете убийцу ловить?
     - Давай-ка восстановим с тобой, что сумеем.
     Начиная с самого приезда в гостиницу.
     Женя знал, что рано или поздно такой разговор состоится, и нервно ждал его, как ждет операции больной. Ему представлялась комната с голыми стенами, трое следователей, поочередно задающих вопросы. Каждый смотрит с подозрением, ищет зацепки в показаниях.
     Все оказалось не так уж страшно. Нужно только сосредоточиться и вспомнить.
     - Мы приезжали поодиночке. В фойе меня встретила девушка, объяснила, что надо подняться на лифте наверх. Там уже мне показали номер.
     - Значит, не спрашивали, кто с кем хочет поселиться?
     - Нет, распределяли сами. Мне было все равно - ведь только одна ночь.
     - Сосед уже был на месте?
     - Да. Душ принимал. Потом вышел, сел смотреть новости по телевизору.
     - Вы общались раньше?
     - Нет. Просто видели друг друга на отборе.
     - Как он вел себя - спокойно или нервничал?
     - Мы все были немного на взводе. Сами понимаете...
     - Кто-нибудь к вам заходил?
     - Вызывали по очереди подписывать договор.
     Потом где-то около одиннадцати постучала Светлана.
     - Это которая?
     - Крепкая такая, накачанная. Одной рукой, наверное, меня поднимет.
     - Ясно. Что хотела?
     - Шепнула на ухо, позвала отметить у них в номере.
     - Почему шепнула?
     - Во-первых, девчонки решили позвать не всех. Петровича не позвали. Во-вторых, Фалько поставил строгое условие: в полночь - отбой и никаких выпивок!
     Женя вспомнил шутки в номере у девочек, вспомнил как быстро распили коньячный спирт.
     - А спиртное подействовало на кого-нибудь?
     - Да нет! Слегка только настроение поднялось. Все были слишком мобилизованы, чувствовали себя уже на старте. Да и дозы получились символические.
     Потом их всех разогнали, он вернулся в номер, перебросился словом с Петровичем и лег...
     - Кого ты лучше всех знаешь? Из игроков, из съемочной группы, - сменил вдруг тему разговора незнакомец.
     - Толком никого не знаю. Костю, правда, лучше других.
     - Воробья? Который с радио?
     - Да его уже полгода как поперли оттуда! Он мне рассказывал, что отмочил в эфире. Мы на отборе полчаса сидели рядом, и он мне столько успел наговорить! Тут я понял, что значит работать на радио - уметь выдать сто слов в минуту на любую тему и в любой обстановке... Но парень - отличный.
     Мы бы с ним, наверное, подружились на острове.
     - Извини, мне пора, - неожиданно сообщил человек с мелкими, глубоко посаженными глазами. - Главное, запомни, чудес на свете не бывает.
     Значит и боятся нечего.
     - Уходите? - огорченно пробормотал Женя.
     - Если есть желание, можешь меня проводить вниз. У вас тут лифт сломался, по лестницам одному скучновато спускаться.
     - Да-да, конечно. Сейчас только ключ найду, чтобы дверь закрыть.
     Если бы гость молча ждал или осторожно задавал наводящие вопросы, Женя бы еще долго выдавливал из себя подробности той ночи. Теперь, когда незнакомец вдруг решил уйти, парень забеспокоился, что не успел рассказать самое главное. И он заговорил торопливо, сбивчиво:
     - Понимаю, что мои показания не слишком четкие. Я видел что-то сквозь сон, все равно что в кривом зеркале. Помню чью-то спину. Вроде обычная, не такая широкая, как у вас.
     - А волосы? - равнодушно осведомился незнакомец.
     - Насчет волос сложно. Я только спину видел и руку.
     - По-твоему, это был мужик или баба?
     - Конечно, мужчина. Женщина, по-вашему, разве сможет так ухватить за лицо, чтобы сразу кислород перекрыть?
     - Его же не задушили?
     - Правильно. Но его так схватили, что он даже не трепыхался.
     - А рука?
     - Что рука?
     - Руку, говоришь, разглядел.
     - На руке кольцо. Обычное, типа обручального. На этом вот пальце, на безымянном.

Глава 8

     Ничего не подозревающие участники конкурса разглядывали из окон автобуса залитую солнцем Москву. Москвичи прощались на время с родным городом, провинциалы просто любопытствовали.
     - Секунду внимания! - вылез в проход продавец с авторынка Барабанов. - Фотка на память!
     Первая!
     Женщины как по команде стали поправлять прически, некоторые полезли в сумочки за зеркальцем.
     - Да попроси ты, Леша, кого-нибудь другого, - предложила "золушка" Вероника. - А сам иди к нам, чтобы команда была в полном составе.
     Никто из съемочной группы не среагировал, не вылез на помощь. Помощник Фалько - брюхастый мужик, похожий на апельсин в своей яркой оранжевой майке - приподнялся с места:
     - Персонал попрошу не дергать. Я потом проведу инструктаж: к кому и по какому поводу обращаться.
     - Вредные какие, - наморщила свой выпуклый лобик Зина. - И пальцем лишний раз не пошевелят!
     Барабанов щелкнул несколько раз своей "мыльницей" и удовлетворенный вернулся обратно в конец салона. Там Костя, Рифат и пожарник Семен распечатали новую колоду и собрались перекинуться в "дурака".
     Бильярдист и бывший лохотронщик Алексей, разумеется, в картах знал толк. Этим ремеслом он на жизнь никогда не зарабатывал, но несколько раз случалось крупно выиграть и в покер, и в преф, и в "тысячу". Вид азартно сражающихся "чайников" всегда его раздражал, вот и теперь он бросил с улыбкой:
     - В подкидного или переводного?
     - Присоединяйся.
     - Да ну вас! Я уже свое отыграл.
     - У меня одни пики на фиг, - бросил карты пожарник Семен, взятый режиссером на амплуа простого, как кирпич, персонажа.
     Все шесть карт действительно были одной масти.
     - Тасовать надо как следует, - упрекнул Костю Рифат.
     Тот взялся заново.
     - Да не мучай колоду, - не выдержал Барабанов.
     Располовинив карты, он развел руки на ширину плеч, чуть согнул листы и они полетели, замелькали в воздухе. Из правой ладони в левую и наоборот, каким-то чудом избегая столкновений.
     - Ни фига себе, - пробормотал пожарник.
     Худое лицо Барабанова осталось непроницаемым. Собрав все карты вместе, он вернул их игрокам и откинулся в кресле, сцепив на затылке длинные пальцы с крупными выпуклыми ногтями и массивными, утолщенными костяшками.
     Когда Леша решил сделать фото на память, из женщин только Диана Малахова не кинулась прихорашиваться. Она также спокойно отнеслась и к оператору, когда он принялся ходить по салону с видеокамерой - а ведь объектив с сиреневым отливом был глазом миллионной армии телезрителей.
     Диана даже во сне была уверена, что выглядит отменно. Длинная, как у балерины, шея и бледная шелковистая кожа, синие глаза и черные, как вороново крыло, волосы, разделенные пробором на две волны - все это делало ее похожей на оживший портрет столетней давности. Тогда в моде были "роковые женщины" - бледные, темноволосые, плоскогрудые, одновременно влекущие и пугающие.
     Снимая Диану в профиль, оператор невольно притормозил. Она казалась на фоне остальных инопланетянкой или фотомоделью из элитарного журнала. Между ее внешностью и разговором было резкое несоответствие, как если бы рояль вдруг стал издавать звуки шарманки.
     Вот и теперь, продвинувшись дальше по салону, оператор услышал, как "девушка-ромашка"
     Зина спросила у соседки:
     - А что это за магазин вон там?
     - Фирменный. Одни прокладки, - ответил Дианин голос, скрипучий, как рассохшаяся дверь. - Всех цветов и фасонов, с крылышками и без.
     - Шутишь?
     - Шучу, - ответила красавица, на чьем бледном лице даже губы были неяркими, а слегка поблескивающими сиреневым цветом.
     Слева сидели кандидат наук Струмилин и жлобохранник Бажин, пора было скользнуть "глазом" и по ним.
     Биолог Вадим уж точно никогда не станет любимцем телезрителей. Уверенные в себе спортивного вида интеллигенты по сей день не слишком симпатичны народу. Видя бледного худосочного очкарика, средний зритель почувствует свое превосходство и многое тому простит. А вот этот - с крепкими волосатыми ногами, в новеньких кроссовках - умен, здоров, уверен в себе и явно не бедствует.
     Охранник Миша Бажин молчал, оттопырив губу. Он глубоко презирал не только своего соседа, но и банк, в котором работал и всех его сотрудников от уборщицы до председателя правления. Он презирал и все другие банки, даже те, о которых ничего не знал, кроме названия. Он ненавидел также телеканал, где должна была выйти в свет игра, режиссера в джинсовом костюме и оператора с камерой. Телевидение он считал полной мурой - везде расселись люди из одной тусовки и стригут "зелень", выдавая дерьмо за конфетку.
     - Не слышали утром прогноз, какая погода в Красноярске? - вежливо спросил кандидат наук Струмилин.
     Охранник выдержал длинную паузу, потом все-таки пошевелил оттопыренной губой - Дерьмовая, можно не сомневаться.
     - Я взял проверенное средство от комаров.
     Надеюсь, нам не запретят такими вещами пользоваться.
     - Тут столько говнюков собралось, что комары за километр облетать будут.
     - Если бы так... К говнюкам притерпеться можно, а если вдруг место комариное, тогда - завал.

***

     Регистрация на рейс уже закончилась, а оба новых участника до сих пор не появились в аэропорту. У Игоря Ладейникова не отвечал домашний телефон, у Забродова "абонент" был "временно недоступен" - отключил, наверное, чтобы не дергали во время разговора с Женей.
     И все-таки оба не подвели: они появились в аэропорту с интервалом в несколько минут. Сначала примчался Ладейников со спортивной сумкой на плече - его коротко стриженные волосы поблескивали золотистыми иглами, в глазах все еще светилось сомнение: правда его берут, или устроили розыгрыш? Потом словно из-под земли возник Забродов - в камуфляжных штанах и черной майке без рукавов. К своему внешнему виду он добавил один небольшой штрих - золотую серьгу в ухе. И сразу его суровые черты приобрели иной оттенок. Он стал похож на богемного художника или фотографа, завсегдат