воих подчиненных.
     Ольга пальнула в небеса - автомат был заранее переведен на стрельбу одиночными. Фалько тревожно оглянулся в сторону лагеря на правом берегу. Все в порядке, там готовы услышать и такое.
     А почему игроки не бегут, а застыли в ступоре?
     Ладейников тоже удивился:
     - Эй, народ? Вам два раза повторять?
     Вероника с Вадимом Струмилиным договорились не спешить. Тем более, что кандидат наук старался удерживать голову в одном положении - в любом другом зубная боль становилась нестерпимой. Главное, ступать ритмично. Она делает шаг левой, он - правой, потом одновременно ступают "общей" ногой. Тише едешь, дальше будешь.
     Первые десять шагов им удалось пройти, как по нотам, потому что Вероника считала вслух: "Раз-два, раз-два". Остальные две пары шлепнулись в грязь почти сразу. Диана принялась осыпать ударами незадачливого Воробья:
     - Урод недоношенный! Ублюдок!
     Перед стартом предупредила: пусть делает, что угодно, но не дай бог опрокинуть ее в грязь. Поражение она ему еще может простить, но грязь - никогда.
     Про себя Костя решил прийти первым. И резким, плохо рассчитанным движением дернул ногу партнерши в тот момент, когда другая уже оторвалась от земли. Бледная красавица не успела даже руку выставить - шлепнулась лицом и грудью на сырую почву, попахивающую тиной.
     Теперь вся страна увидит ее в таком непотребном виде. Ее, которая так отличалась своей ухоженностью от всех других женщин, быстро измявшихся и потускневших без своих "косметичек".
     - Гаденыш! - больно били изящные кулачки.
     Воробей старался прикрыть лицо и голову.
     Схватив его за грудки, она развернула парня лицом к себе и поддала коленом в пах.
     - Молодчина! - восхищенно зааплодировал Ладейников.
     Он смотрел на нее тем взглядом, каким мужчина мысленно раздевает женщину. Но Забродов уловил в этом взгляде отнюдь не жажду обладания. Это был взгляд убийцы, уже прокручивавшего в голове сцену насилия.
     Неужели выбрал ее? Или фантазия в любой момент может переключиться на кого-нибудь другого?
     Первыми из грязи поднялись Леша Барабанов с Акимовой. Но тут же снова поскользнулись и самая возрастная из пар еще больше увеличила отрыв...

***

     Павел Семенович Феофанов несколько лет пробивал себе в придачу к ОМОНу еще и спецназ. До его прихода на руководящий милицейский пост в Алтайском крае считалось, что ОМОНа здесь достаточно. На крайний случай есть спецназ ФСБ. Но иметь под рукой свое спецподразделение стало для Феофанова вопросом престижа.
     Фуражку с высокой тульей он шил в Москве, номера на служебном автотранспорте имел самые крутые во всем крае. Но ведь есть еще другие края, другие области. Нельзя отстать от соседей. Есть же в Красноярском крае милицейский спецназ, значит, и на Алтае должен быть.
     Море водки пришлось выпить с нужными москвичами из министерства. Они ни в чем не нуждались - ни в угощении за его счет, ни в подарках, ни во взятках. Им и так хватало выше головы. Составь им компанию - попарься в баньке, поговори "за жизнь". Пили они покруче, чем в провинции. Время от времени Феофанов жаловался самому себе, что печень с этими москвичами надо иметь лошадиную - его печенка потихоньку начала сдавать.
     К счастью, штаты на спецназ открыли раньше, чем он загремел на больничную койку. Феофанов перевел дух, дал себе слово воздерживаться от спиртного и стал пестовать любимое детище, как пестует отец позднего ребенка. Экипировка, учебный полигон, лучшие в крае кадры...
     Теперь пришло время сынку поработать на отца, доказать, что труды прошли не напрасно.

***

     - Расслабься, - шепнула Акимова.
     Леша Барабанов был мужик битый. И к уголовной ответственности привлекался и дрался на бильярдных киях, и лапшу мог повесить покупателям, рекламируя на авторынке запчасти.
     Но теперь понял, что гордость надо отодвинуть в сторону и отдать на время инициативу в чужие руки.
     Света обхватила его за поясницу, он обнял ее за могучую шею. Двигаться синхронно стало гораздо легче, теперь они уже дышали в затылок лидерам. Те почувствовали угрозу, сбились с правильного ритма и повалились в коричневую жижу.
     От сотрясения зубная боль Струмилина мгновенно удесятерилась. Тихонько завывая, кандидат наук поджал колени к животу и остался лежать в грязи в позе зародыша в утробе матери.
     На уговоры и дерганья за руку никак не реагировал, никуда больше не хотел ни бежать, ни даже ползти.
     Тем временем на финише Леша легко и без напряга кинул свою напарницу. Он все время держал в уме, что выиграть должен кто-то один.
     В последний момент резко подался вперед и перед самым носом у Светы сорвал с ветки меченую шишку. Та вскинула над головой руки и только потом очнулась от азарта гонки и вспомнила, что победа на двоих не делится.
     Вероника с Вадимом остались последними на дистанции. Отвязать свою ногу от ноги партнера она не имела права и тянула биолога по грязи, упираясь в скользкую почву то коленом, то локтем.
     Привстав, Забродов сделал два шага навстречу, но Игорь предупредил:
     - Лучше сиди. Иначе они у меня оба черную метку заработают.

***

     - Вот тебе и первое настоящее дело. Для тебя, я знаю, не первое, для ребят тоже. Но для вашего подразделения - боевое крещение. От этой операции зависит многое. Я штаты на спецназ пробивал не год и не два. Если теперь запороть работу, могут расформировать к чертовой матери. И мне, сам понимаешь, не поздоровиться. Вот если все пройдет чисто, тогда грудь в крестах. Тут уж ваши подвиги никому замолчать не удастся, потому как телезритель в курсе.
     А телезритель - - самый главный у нас в стране человек.
     - Так в курсе телезритель или нет?
     - Пока все верят, что это такое экстремальное шоу, чтобы переплюнуть другие каналы.
     - Лишь бы никто не стал гнать волну. Кто из журналистов пронюхает, поспешит первым выдать в эфир. Преступники тоже смотрят свежие новости. И прямую трансляцию отслеживают - не верят на слово.
     - Я тебе начало записи не показал, там в кадре мелькнул переносной телевизор.
     Павел Семенович Феофанов отмотал кассету назад, вернувшись к первым минутам трансляции.
     - Вон он, видишь. Я созвонюсь еще с Москвой, пусть позаботятся, чтобы эти двое не навострили уши.
     - А баба?
     - Эта? Пьяная или просто дура.
     - Он ей автомат дал в руки.
     - Думаешь с ними заодно? По крайней мере с оружием она обращаться не умеет. Не трогай ее, договорились? Пусть потом расскажет, с какой стати доверия удостоилась.
     - Сколько там денег точно?
     - Семь с половинной миллионов в рублях.
     Причем купюры не самые крупные - видел какой здоровый мешок?
     - Я к тому, чтобы претензий потом не было.
     А то со мной уже бывало такое. Берешь молодца, сдаешь деньги и ценности, а через день к тебе с претензиями: тут вы три тысячи недодали. Я за отморозков не отвечаю. Если он сразу с бабками не рванул, если светится перед всеми на экране, значит с головой у него не в порядке. Может, от купюр прикуривать станет или кораблики по реке пускать, а меня потом обяжут - вынь да положь полную сумму.
     - Ты сделай дело как надо. Остальное я беру на себя. Смотри на карту, высказывайся! Где будешь высаживаться? И учти: у них, возможно, еще есть оружие.
     - Да это, в общем, погоды не делает. Мы ведь бои устраивать не собираемся.
     Пока командир спецназа склонился над картой, Феофанов еще раз бросил внимательный взгляд на хорошо знакомую фигуру в камуфляже. Белоконь не подведет, не должен. Этого человека он сам отыскал в Питере и привез сюда.
     Генерал хорошо помнил, как поднялся по лестнице, распугивая бездомных блохастых кошек, как собрался позвонить и потом обнаружил, что дверь не заперта. Прошел в комнату, где топор можно было вешать от сигаретного дыма. Пустые бутылки на подоконнике, на полу и на шкафу.
     Мрачный мужик с грубо вытесанными чертами.
     Сидит, разглядывает свои, выложенные на стол кулаки.
     Увидев нежданного гостя в форме, Белоконь спокойно встал и произнес абсолютно трезвым голосом:
     - Здравия желаю, товарищ генерал.
     Феофанов знал, какая беда приключилась с хозяином квартиры. Состоятельный питерский бизнесмен обратился в милицейские органы с официальным заявлением. У него украли семнадцатилетнего сына, требуют по телефону выкуп. Прислали кассету, где сын прикован к батарее наручниками, к виску приставлено дуло пистолета. Угрожают в самое ближайшее время начать отстреливать по одному пальцу в день.
     Белоконь быстро вышел на адрес частного дома на окраине, предупредил своих ребят, чтобы с головы заложника не упал ни один волос.
     Главное, не дать преступникам ничего предпринять.
     Ворвавшись внутрь, бойцы церемониться не стали. Спящие резко повскакивали с ног, а ребята решили, что те хватаются за оружие и уложили двоих на месте. Потом выяснилось, что "пленника" никто не держал на привязи и чувствовал он себя прекрасно. Просто решил вместе с друзьями обмануть отца и вытянуть из него бабки.
     Белоконю, как командиру, здорово влетело за два трупа. Его понизили в должности и отправили во внеочередной отпуск, заявив, что рассмотрят за это время вопрос о его служебном соответствии. Офицер пил уже две недели и никак не мог захмелеть.
     Когда незнакомый генерал предложил возглавить отряд спецназа на Алтае, Белоконь помолчал с полминуты, потом предупредил:
     - Имейте в виду, горбатого могила исправит. Я не следователь. У меня в команде нет и не будет экспертов, чтобы углубляться в истинные мотивы.
     Когда я приступаю к делу, для меня есть только две категории. Преступники и те, кто от них пострадал. Если возможны варианты, значит не надо дергать меня и моих людей.
     За год, прошедший с тех пор, Белоконь сплотил на новом месте людей и постоянно держал их в тонусе. Ни разу Феофанов не пожалел о своем выборе. Но питерскую историю и первый разговор помнил.
     - Женщину однозначно не трогать. Насчет этих двоих субчиков - у тебя полная свобода рук. Как только наведем о них справки - сообщу дополнительно.
     - Да не нужна мне их биография! По глазам вижу, что мужики грамотные.

Глава 29

     Откуда-то у Ладейникова оказались черный и белый шарики. Наверное, взял с собой из Москвы, заранее запланировав в качестве "призов". Белый вручил Алексею, пожав ему руку и похлопав по плечу. Черным собирался наградить кандидата наук, но в своем теперешнем состоянии Струмилин не проникся бы значимостью момента, не испытал бы священный трепет обреченной на заклание жертвы.
     - Надо бы облегчить бедняге мучения. Даже моих гипнотических способностей не хватит.
     Слышишь, Рифат? Сооруди-ка мастырку из своих запасов.
     - Да я все уже выкурил, - саксофонист побледнел от страха, что его заподозрят в обмане. - Честное слово!
     - Поторопился! Сейчас бы затянулся пару раз, глядишь - все проблемы показались бы пустяковыми.
     Музыкант понимал это лучше, чем кто-либо другой. Он не однажды успел пожалеть о своей расточительности.
     - Ладно, придется отжалеть своего снадобья, - Игорь достал из кармашка жилета перевязанный ниткой пакетик, наподобие тех, в которых продают героин.
     "Нет, это не героин, - подумал Забродов, вспомнив свои ощущения после лепешки. - Какое-то новомодное синтезированное дерьмо".
     Прямая трансляция уже закончилась. Генеральный продюсер еще раз связался с Фалько, чтобы выразить свое восхищение. Но дальнейшее продолжение "Русского острова" грозило разрушить всю сетку субботнего вещания. Впрочем, Игорь претензий не предъявлял - первый выход в эфир в новом качестве его устроил.
     Макнув в порошок указательный палец, он просунул его в рот кандидату наук. Потом вытер палец о траву и подмигнул Забродову:
     - Проверим еще раз. Может, отсырел препарат?
     Через минуту биолог ожил, глаза широко раскрылись, на щеках появился яркий румянец.
     Встав на ноги, Струмилин оглядел свои перепачканные шорты и ноги. Вошел в воду, не беспокоясь о реакции "хозяина острова". С наслаждением поплавал вблизи берега, смывая с себя грязь.
     Лег на спину, раскинул руки, громко засмеялся непонятно чему.
     - Перебор, - прокомментировал Ладейников. - Для него и палец облизнуть уже чересчур.
     Энергичный и бодрый кандидат наук выскочил на берег и крикнул остальным:
     - Водичка - супер!
     Глаза его, и без того выпуклые, выкатились еще больше.
     - Где моя черная метка? - с радостной улыбкой обернулся он к Игорю.
     - Черную метку я сейчас тебе в башке сделаю, - ответил тот, снимая с плеча автомат.
     В первый момент Забродов напрягся, но веселость Вадима не уменьшилась ни на градус и стало ясно, что выстрела не случится. Неинтересно убивать человека, измученного зубной болью.
     Но также неинтересно убивать того, чью эйфорию ничем не прошибешь.
     - Перебор... Чему радуешься, мудила? Ты у меня первый кандидат на тот свет.
     От избытка энергии Вадим разбежался и несколько раз прошелся колесом. Потом покачался на толстой ветке. На берегу они остались уже втроем.
     Ольгу Ладейников послал разобрать продукты и принести что-нибудь повкусней - по его требованию на остров завезли деликатесов, взятых телевизионщиками для собственного чревоугодия. Заложников преступник отправил в крытый брезентом барак, люди из съемочной группы, за исключением бородатого оператора, возвращались к себе на трех лодках.
     Кроме Фалько, только Илья знал об истинном положении вещей, а в его молчание Ладейников не очень-то верил. Забродов видел, как оператор бережно зачехлил видеокамеру и сел, прижав ее к груди, как мать ребенка.
     - Ну как тебе моя идея в целом? - осведомился Игорь у пленника.
     Единственным достойным ответом была бы, конечно, пуля или удар. Но Забродов считал, что противника надо победить хитростью, нащупать в его извращенном мозгу слабое место.
     - Знаешь, почему я оставил тебя в живых? - продолжал Ладейников. - Хочу услышать мнение знатока. Окончательно оценивать еще рано. Надо дождаться финала. Но как для начала, сойдет?
     - Смотря чего ты хотел добиться.
     - Кайфа, дорогой ты мой. Кайфа и больше ничего. Некоторые вещи зажигают внутри огонек, но повторение все губит. Ты у нас герой, я - убийца. Но самые яркие роли тоже приедаются. И очень быстро. Самое хорошее блюдо нуждается для начала в перце и соли. Только потом понимаешь, что нужен еще соус и рецепт его надо изобрести.
     - На один раз хватит, не больше, - заметил Забродов.
     - - Мало? Пару дней кайфа стоят долгой возни.
     "Пару дней, - отметил про себя Илларион. - Похоже, он в самом деле не собирается растягивать "удовольствие". Хочет сорваться прежде, чем его здесь обложат. И сколько еще трупов удовлетворят его аппетит?"
     - Пострелять не дашь? - подскочил радостный, с блестящими глазами кандидат наук.
     - Обойдешься, - отогнал его Ладейников.
     - Ну, тогда сигаретку.
     - Курить вредно. Или ты забыл о драгоценном своем здоровье?
     - Забыл, - весело согласился Вадим.
     Он взялся переключать телеканалы, наткнулся на попсовый клип, присел на траву у "ящика", раскачиваясь из стороны в сторону, и стал подпевать во весь голос.
     - А зачем возиться? - спросил Забродов. - Щепотка порошка - и тот же кайф, если не больший.
     - Я всегда с большим подозрением относился к простому и легкому выходу. Простота - вот где на самом деле дьявольщина. Перед человеком всегда несколько дорожек. Самая удобная и комфортная ведет прямиком в ад. Там ведь не злодеи сидят, а слабые и бездарные.
     Чего Забродов не ожидал, так это разговоров об аде и дьявольщине. Даже если Ладейников разыгрывает очередную роль, все равно из такого разговора можно извлечь несомненную пользу.
     - А тебе в ад не хочется?
     - Если бы там пламя полыхало и тысячи душ одновременно поджаривались на вертеле... Отличное шоу, в котором стоит поучаствовать. Реальный ад - скука смертная. Сидишь себе в комнате, перед носом пятно на обоях и слышно как капает кран. Закрыть его невозможно, он будет капать целую вечность... Кстати, я Зинке голову свернул не где-нибудь, а перед камерой. Ближе к вечеру Фалько должен привезти кассету.

***

     Загнанные в барак игроки будто разом очнулись от тяжкого похмелья. Долгое молчание прервал негромкий голос Вероники.
     - До чего мы докатились, - уткнулась она носом в сырой брезент.
     - Ты саму себя не видела, когда он гитару тебе всучил. Гипнотизер такой, что мог бы с гастролями ездить. Вначале всем голову задурил, что весь из себя положительный. Теперь всеми вертит: и нами, и съемочной группой. Думаешь, Ольга в здравом уме терлась бы возле убийцы?
     - Но мы ведь с тобой не тремся.
     - Значит, от нас этого не требовалось. От нас он захотел, чтобы мы в грязи копошились ради вонючего шарика.
     - Слушай, Света, - подобрался на корточках Барабанов. - Забери ты этот чертов шарик себе.
     - С какой стати?
     - И вообще извини, повел я себя как последняя дешевка. Держи или я его просто выкину.
     Наверное, впервые за всю свою сознательную жизнь, Алексей Барабанов сподобился сделать бескорыстный жест. Закончив школу, он откосил от армии. Пару лет разъезжал по черноморскому побережью с компанией наперсточников. Потом играл в карты по поездам, позже крупно наказывал соперников за бильярдным столом. Перекочевав в столицу, с головой ушел в лохотронный "бизнес". Приводы в милицию, штрафы, условный срок - все как с гуся вода. Потом на авторынке пудрил мозги доверчивым покупателям, доказывая, что масло в канистре из Германии, подшипники тоже оттуда.
     И вот первый раз что-то шевельнулось в душе. Ему вдруг стало противно чувствовать себя хитрее ближнего.
     - Да не суетись ты, успокойся. Выиграл и держи. Он все равно не признает таких подарков, - отвернулась Акимова.
     - Почему не признает? - удивился Алексей.
     - Сам придумывает правила и сам в любой момент их может отменить, - объяснил Рифат.
     - Короче, держи, - Барабанов, тем не менее, засунул шарик Свете в карман. - Кто леденцов хочет? У меня хватит по штуке на брата.
     В свое время народ удивлялся, что взрослый мужик тратит очки на какие-то пустышки. Но теперь, на грани нервного срыва, никто не отказался от сладкого. Каждый перекатывал языком цветную "стекляшку", прижимал то к щеке, то к небу и хоть чуточку почувствовал облегчение.
     - Что ты чувствовал, когда... Ну когда он тебе голову задурил, - подсела Вероника к Рифату.
     Тот поежился.
     - Ничего толком не помню. Помню, было хорошо, легко. Как будто я гений музыки, и все с восторгом на меня таращатся.
     - Со мной примерно то же самое.
     - Тебя Илларион почти сразу вытащил.
     - - Как вытащил?
     - Да очень просто. Вернее, понятия не имею как. Взял и перебил его гипноз.
     - Думаешь?
     - Да я видел! У Иллариона способности тоже не слабые. Я, честно говоря, его вначале побаивался. Не как конкурента в игре, а вообще. Вид у мужика суровый, даже сейчас, в наручниках.
     - Знаешь, что я думаю? Неспроста его к нам добавили. Сейчас, к примеру, на каждом авиарейсе есть в салоне один человек из ФСБ. Летит как обычный пассажир, но готов принять меры в случае попытки теракта.
     - Кто, скажи, мог представить, что здесь такое случится? Ты могла?
     - Он бы справился с Ладейниковым. Секунды, наверное, не хватило.
     - Сейчас это уже разговоры в пользу бедных.
     - Ничего подобного, - Вероника еще больше понизила голос. - Ключи от "браслетов" ведь у Ладейникова. Раз мы знаем, где они...
     - Ты пойдешь брать? Или я? Кого он к себе подпустит? Хотя.., две головы хорошо, а третья лучше. Давай с Лешей посоветуемся.
     - Почему именно с ним?
     - Ты бы видела, как он карты тасовал в автобусе, когда мы ехали в аэропорт. Мне потом по секрету рассказали, что он по молодости фокусы с наперстками показывал. Я без вариантов поверил.
     Видела его руки? Я как музыкант могу оценить: фантастически чувствительные пальцы.
     Отказавшись от белого шарика, Барабанов исчерпал запас бескорыстной самоотверженности.
     Поэтому сраз