проворчал Сорокин. - Мой вид ему  не  нравится,
видите ли... - Он вдруг хватил кулаком по столу, так что чашки испуганно
подпрыгнули, расплескивая чай. - Сволочи! И ведь никак его не  ухватить,
потому что, кроме набросков статьи,  которые  этот  твой  Вагин  взял  у
Кареева, да кареевского блокнота, в котором ни черта не разберешь, у нас
ничего нет. Кстати, я так и не  понял,  почему  ты  передал  нам  только
ксерокопии, А где оригиналы?
   - Понятия  не  имею,  -  ответил  Илларион,  глядя  на  него  чистыми
простодушными глазами. - Ты пей чаек, полковник. Карамельку  тебе  дать?
Обожаю чай с карамельками.
   - Ты мне рот не затыкай своими карамельками, - строго сказал Сорокин.
- Ты скажи, зачем тебе ори гиналы?
   - А зачем тебе? - вопросом на вопрос ответил Забродов. -  Ты  же  сам
сказал, что толку от них никакого.
   У меня их нет и никогда не было, а если бы и  были,  то  я  бы  очень
сильно подумал, прежде чем их тебе отдать.
   Что-то мне лицо твое не нравится, полковник.
   - Посмотрел бы я  на  твое...  Сегодня  утром  мне  позвонили,  -  он
значительно поднял кверху указательный палец и потыкал им в  потолок,  -
оттуда.
   - Там чердак, - напомнил Илларион.
   - Вот  оттуда  и  позвонили,  -  саркастически  сказал  полковник.  -
Позвонили и сказали, чтобы я прекращал  заниматься  ерундой  и  нарушать
покой уважаемых граждан Ты пойми, мне эти кареевские бумажки не нужны.
   Раньше не были нужны, а теперь и подавно. Я только хочу сказать,  что
тебе они тоже не нужны, понимаешь?
   - Понимаю, - Илларион кивнул и задумчиво позвенел ложечкой в чашке. -
Кто тебе звонил, ты, конечно, не скажешь.
   Сорокин только фыркнул, как бегемот, прихлебывая  обжигающий  чай,  и
предостерегающе помахал указательным пальцем перед лицом Забродова.
   Илларион  молча  пронаблюдал  эту  пантомиму,  сходил  в  комнату  за
сигаретами и закурил, бесстрастно отметив про себя, что опять  превышает
норму.
   - Так когда, говоришь, вы отпустили Вареного? - спросил он.
   Сорокин посмотрел на часы.
   - Сорок восемь минут назад, - сказал он.
   - Кстати, - Илларион глубокомысленно наморщил лоб  и  закатил  глаза,
имитируя усиленную умственную работу, - а что  ты  сказал  этому..,  ну,
который тебе звонил и которого ты мне не хочешь называть?
   Лицо Сорокина было похоже если не на каменную глыбу, то наверняка  на
что-то другое, столь же неодушевленное - на картофелину,  к  примеру,  -
особенно после того, как он закрыл глаза.
   - А что я ему мог сказать? - не открывая глаз,  отозвался  Сорокин  и
снова отхлебнул из чашки. - Сказал, что выпускать Вареного жаль,  потому
что ниточки от него тянутся наверх, и если на этого волчару как  следует
нажать, то он расколется... Фактически, я дал понять, что он  уже  почти
раскололся.
   - Ох и сволочь же ты, полковник, - восхищенно заметил Илларион.
   Сорокин вдруг ухмыльнулся и открыл  глаза,  в  которых  действительно
прыгали веселые чертики.
   - Работа такая, - с притворным смирением сказал он.
 
*** 
 
   Илларион оставил машину на Большой Дмитровке и пошел пешком.  У  него
были некоторые сомнения относительно того, правильно ли они с  Сорокиным
поняли друг друга, но он  решил  разобраться  с  этим  позже,  если  все
произойдет так, как он рассчитывал.
   Он шел по Столешникову переулку и пытался понять, зачем ему нужно то,
что он затеял. Месть не имела смысла по определению, поскольку ни смерть
Вареного, ни арест его высокопоставленного покровителя не могли  оживить
Виктора Вагина или помочь Тарасову выйти из больницы. И уж  подавно  они
не могли помирить Забродова с Татьяной или как-то повлиять на обстановку
в стране. Сколько бы ты ни давил  тараканов  по  одному,  меньше  их  не
становится, это аксиома.  "Но  если  вообще  не  обращать  на  тараканов
внимания, - подумал Илларион,  останавливаясь  напротив  узкого  проезда
между двумя домами, - очень скоро они начнут воровать еду прямо из твоей
тарелки и спариваться у тебя на голове.
   Он дважды обошел  вокруг  квартала,  решая,  с  какой  стороны  лучше
проникнуть в дом. Впрочем,  слово  "лучше"  сюда  совсем  не  подходило:
цитадель Вареного казалась неприступной и наверняка хорошо охранялась.
   Дело сильно осложнялось необходимостью проникнуть  в  дом  незаметно,
поскольку было неизвестно, сколько придется ждать.
   Окончательно убедившись в том, что  надежного  прикрытия  на  пути  к
особняку Вареного не  существует,  Забродов  решил  рискнуть.  Он  снова
обогнул квартал и, зайдя с соседней улицы, углубился во дворы. Этот путь
привел его к остаткам старинного брандмауэра, поверх которого  виднелась
свежая кирпичная кладка, накрытая двумя рядами терракотовой черепицы.  В
верхней  части  трехметровой  кирпичной  стены   виднелись   полукруглые
декоративные просветы, забранные все той же витой чугунной решеткой. Это
было солидно и красиво, а значит, Илларион не ошибся в расчетах и  вышел
прямиком к стене, окружавшей владения Вареного.
   Он посетовал на то, что не дал себе труда как следует подготовиться к
этой вылазке. Все было бы гораздо проще, окажись при нем моток веревки и
какой-нибудь крюк.., а еще лучше, хорошая приставная лестница или  танк,
чтобы без лишнего напряга пройти прямо сквозь стену.
   С неба опять посыпалась мелкая снежная крупа, дыхание вырывалось  изо
рта облачками белого пара. Илларион снял перчатки и спрятал их в  карман
бушлата. Он отошел от стены  метров  на  десять,  поерзал  подошвами  по
снегу, проверяя упор, и коротко разбежался. Последние два шага он сделал
уже по стене, в конце второго шага  посильнее  оттолкнувшись  от  старых
выщербленных кирпичей. Его пальцы намертво вцепились в фигурную решетку,
прикрывавшую полукруглый проем в стене. "Ну, чем я не  Муха?  -  подумал
Забродов, подтягиваясь на руках и сквозь  решетку  заглядывая  в  пустой
заснеженный садик, в глубине которого громоздился двухэтажный особняк. -
Работы на двенадцать секунд, зато уж переживаний!.."
   Он перебросил свое послушное тело через  накрытый  черепицей  гребень
стены и мягко спрыгнул в сад. Одна  черепица  при  этом  сорвалась  и  с
треском разлетелась вдребезги по ту  сторону  ограды.  Забродов  присел,
чтобы сделаться как можно незаметнее, и огляделся.
   В саду все  было  спокойно.  Видимо,  Вареный  не  ожидал  нападения,
сконцентрировав все свое внимание на милиции, из рук которой ему  только
что удалось вырваться с помощью влиятельных друзей. Илларион раздраженно
посмотрел на два десятка метров снежной целины, которые отделяли его  от
бетонной отмостки вокруг дома. Как бы осторожно он  ни  крался,  за  ним
останется цепочка ясно различимых следов, которая может  раньше  времени
всполошить охрану. Он посмотрел на сад -  пятнадцать  высаженных  в  три
идеально ровных ряда яблонь, - прикидывая, нельзя ли  пересечь  открытое
пространство по ветвям наподобие Тарзана, и решил, что из  этого  ничего
не выйдет. Молодые деревья были аккуратно обрезаны и стояли на приличном
расстоянии друг от Друга, так что скакать с одного на другое было бы под
силу разве что белке или мелкой обезьяне, но никак не одетому в камуфляж
солидному мужчине.
   Забродов пожал плечами. В  этой  истории  с  самого  начала  все  шло
наперекосяк. Одной ошибкой больше, одной меньше  -  какая  разница?  Тем
более, что другого выхода все равно нет, разве что покинуть сад  тем  же
путем и вернуться домой.
   Он выпрямился и быстро перебежал отделявшее его от  дома  расстояние.
Отсюда, с заднего фасада, дом уже не казался  просто  отреставрированным
особнячком - это была  угрюмая  громадина  с  глухой  стеной  до  самого
второго этажа, гладко оштукатуренная, серая и неприступная. Прижавшись к
стене,  Илларион  посмотрел  назад  и  поморщился:   снег   был   совсем
неглубоким, и саперные ботинки Забродова разрыли его до самой земли, что
сделало следы еще заметнее.
   Он осторожно двинулся вправо, огибая дом по периметру, и, свернув  за
угол,   сразу   же   наткнулся   на   закрытый   металлической   крышкой
бетонированный люк, ведущий в подвал. Такие люки обычно служат для того,
чтобы ссыпать в подвал уголь, но за каким дьяволом понадобился  Вареному
угольный подвал в центре Москвы?
   Люк оказался незапертым, что в очередной раз подтверждало и без  того
известный факт: Вареный чувствовал себя в полной безопасности.  Илларион
отвалил в сторону тяжелую створку, опустился вниз и по наклонному желобу
без проблем съехал на пятой точке прямиком в подвал. На финише он больно
треснулся обо что-то ногой и, ощупав препятствие,  понял,  что  это  был
торец березового полена.
   "Ну конечно, - подумал он, растирая ушибленное место, - Дрова,  а  не
уголь! Какая же вилла без камина?
   Какая Волга без Руси... Однако, темно здесь, именно  как  в  угольном
подвале. Где же у них дверь-то?"
   Поблуждав пару минут и едва не опрокинув на себя поленницу,  Илларион
рискнул зажечь спичку. В мерцающем оранжевом свете все сделалось  просто
и ясно. Дверь обнаружилась в каких-нибудь  трех  метрах  справа,  а  еще
через пару секунд выяснилось, что она надежно заперта изнутри.  Илларион
вздохнул: похоже, нужно было вылезать  обратно  и  искать  другой  путь,
поскольку Вареный оказался вовсе  не  таким  беспечным,  как  это  могло
показаться вначале.
   Для того чтобы вернуться к  люку,  зажигать  спичку  не  требовалось:
сквозь неплотно пригнанные створки сверху просачивался слабенький  свет,
на который можно было ориентироваться. Илларион скрепя сердце двинулся в
обратный путь, но тут за дверью послышались  шаги  и  забренчала  связка
ключей. Похоже, Вареному понадобились дрова.
   Дверь широко распахнулась, прикрыв Иллариона.
   В подвале вспыхнул свет. Забродов предвидел это и заранее зажмурился.
Теперь он осторожно открыл глаза и выглянул из-за двери.
   Он увидел  плечистого  и  крепкого  молодого  человека  в  джинсах  и
коричневом свитере, который, стоя у поленницы, набирал дрова  в  охапку.
Илларион затаил дыхание и выскользнул из-за двери, с  некоторым  усилием
подавив  желание  треснуть  молодого  человека  по  затылку   чем-нибудь
тяжелым.
   Он бесшумно почти вытек в коридор, вихрем проскочил недлинный  прямой
отрезок пути, свернул  за  угол  и  оказался  на  лестнице.  На  верхней
площадке очень кстати обнаружилась какая-то пыльная  ниша,  занавешенная
тяжелой портьерой - очевидно, чтобы не портила интерьер. Илларион нырнул
за портьеру и затих, поджидая молодого человека с дровами -  плутать  по
огромному незнакомому дому в поисках Вареного у него не было ни времени,
ни желания.
   Следуя за нагруженным охапкой березовых поленьев охранником на второй
этаж, Илларион  снова  подумал,  что  из  него  мог  бы  выйти  неплохой
домушник. Охранник с дровами топал впереди, ни о чем не  подозревая,  из
заднего кармана его джинсов недвусмысленно торчала  рукоятка  небольшого
пистолета, а по пятам за  ним,  отставая  всего  лишь  на  пару  метров,
кралась фигура в камуфляже. Оружия у Иллариона не  было.  Он  даже  снял
бушлат, оставив его в той самой нише рядом с ведущей в подвал  лестницей
вместе с полудюжиной других  бушлатов  и  телогреек  -  похоже,  в  нише
хранилась рабочая одежда.
   Забродов был недоволен собой, поскольку опять действовал без  всякого
плана,  очертя  голову,  то  есть  делал  именно  то,  от  чего   всегда
предостерегал своих курсантов. Впрочем, ему  тут  же  вспомнилось,  что,
говоря о необходимости иметь подробный  план  предстоящей  операции,  он
никогда не забывал упомянуть о том, что отсутствие такого плана вовсе не
означает, что надо сидеть сложа руки. Хорошо,  когда  имеется  план,  но
если его нет - действуй по обстановке!
   Молодой человек, который  нес  дрова,  без  стука  распахнул  высокую
двустворчатую дверь и вошел в помещение,  в  глубине  которого  Илларион
успел разглядеть  камин.  Помимо  камина,  в  комнате  имелось  плетеное
кресло-качалка  и  еще  кое-какая  мебель.  Спрятаться  в  этом   скудно
меблированном зале было решительно негде.
   Охранник опустил дрова на пол  возле  камина.  Илларион  отступил  от
двери и спиной вперед нырнул в соседнюю комнату,  осторожно  прикрыв  за
собой дверь.
   Он огляделся и понял, что попал в кабинет. Вареный,  судя  по  всему,
умел неплохо устраиваться в этой жизни: его  кабинет  напоминал  рабочее
место известного писателя или какого-нибудь академика, с одной, но очень
существенной  разницей:  здесь  практически  не  было  книг.   Золоченые
корешки, сдержанно поблескивавшие на  огромной,  во  всю  стену  книжной
полке слева от двери, даже на первый взгляд казались тем, чем и были  на
самом  деле,  а  именно  картонными  муляжами  наподобие  тех,  которыми
пользуются во время съемок фильмов  или  в  мебельных  магазинах,  когда
пытаются имитировать интерьер жилой комнаты.
   На огромном дубовом столе  подмигивал  цветной  заставкой  компьютер.
Стол изобиловал выдвижными  ящиками,  в  которых  наверняка  было  много
интересного.
   - Как я удачно зашел! - подумал Илларион и, бросив взгляд  на  дверь,
подошел к столу.
   Ящики действительно были набиты бумагой. Порывшись в этой макулатуре,
Забродов затолкал  за  пазуху  несколько  документов,  показавшихся  ему
наиболее интересными, и придвинул к себе клавиатуру компьютера.
   Самое интересное, по идее,  должно  было  храниться  в  памяти  этого
электронного  чудища,  к  которому  Илларион  до  сих  пор  относился  с
некоторой опаской.
   Долго возиться с компьютером ему не пришлось - чертова  машина  почти
сразу затребовала пароль, и  Забродов,  сквозь  зубы  обматерив  упрямый
агрегат, нажал на клавишу перезагрузки.  Матово-черный  ящик  системного
блока немедленно  зажужжал,  загукал  и  защелкал,  мигая  разноцветными
лампочками и только что криком не крича о том, что  в  кабинет  забрался
посторонний.
   - Убью гада, - пообещал компьютеру Илларион и нырнул за штору.
   Стоя за шторой, он чувствовал себя ужасно глупо - во-первых,  потому,
что его загнал сюда жестяной ящик, а во-вторых потому, что не мог знать,
насколько  хорошо  его  скрывает  штора.  Что  может  быть  глупее,  чем
перспектива получить пулю прямо сквозь  пыльную  занавеску,  за  которой
прячешься? Он уже совсем  было  собрался  выйти  из-за  шторы,  когда  в
коридоре послышались шаги и голоса.
   - Проходи, Папа Карло, - сказал хрипловатый молодой голос,  -  Никита
Артемьевич ждет - не дождется.
   Дверь комнаты с камином негромко стукнула. Илларион перевел дух.  Все
это время, оказывается, Вареный сидел в соседней комнате  и  вполне  мог
услышать,  как  он  тут  развлекался  с  его  компьютером.  Действуй  по
обстановке...
   Он выбрался из-за  занавески  и  осторожно  двинулся  вдоль  стены  с
фальшивыми книжными  корешками,  обходя  стол  и  направляясь  к  двери.
Выходить в коридор было опасно, но человек, пришедший  к  Вареному,  мог
оказаться  именно  тем,  на  чье  появление  рассчитывал   Илларион,   и
происходивший в соседней комнате разговор  необходимо  было  подслушать.
Примерно  на  середине  пути  внимание   Забродова   привлекли   голоса,
исходившие,  казалось,  прямо  из   книжной   полки.   Илларион   замер,
прислушиваясь.  Ничего  было  не  разобрать,   голоса   бубнили   что-то
неразборчивое.
   Осененный счастливой идеей, Илларион присел на корточки и начал  один
за другим вынимать муляжи книг с нижней полки. Вскоре он нашел  то,  что
рассчитывал найти - одну из двух шарнирных петель, на которых  вращалась
замаскированная фальшивыми книгами дверь. Когда он убрал  книги,  голоса
стали слышнее. Илларион быстро вернул книги на место, встал и вынул один
корешок на уровне своего лица. Слышимость  снова  улучшилась,  и  теперь
Забродов жалел лишь о том, что нельзя  провертеть  в  деревянной  панели
дырку, чтобы к звуку добавилось изображение.
   - ..у дяди? - поймал он обрывок какого-то  вопроса.  Голос,  задавший
этот вопрос, принадлежал не Вареному - слишком уж молодо  и  подчеркнуто
вежливо он звучал.
   - У дяди? - переспросил Вареный. Его голос был совсем другим - сытый,
с хрипотцой, голос отъевшегося  урки,  пытающегося  сойти  за  светского
льва. - У дяди все, как обычно. Не тебе, Карлуша, спрашивать, как там, у
дяди. Ты ведь туда частенько захаживаешь. Правда, я там был в гостях,  а
ты - хозяин... Тебе виднее, как там Илларион  коротко  усмехнулся:  этот
Карлуша бил посланцем из  высших  сфер,  прибывшим  проверить,  в  каком
состоянии Вареный вернулся из СИЗО. Значит все шло именно  так,  как  он
ожидал.
   - Слова, слова, - сказал тот, кого Вареный назвал  Карлушей.  -  Это,
Никита Артемьевич,  все  слова,  которые,  как  нам  с  вами  доподлинно
известно, есть пустое сотрясение  воздуха.  А  хозяина  интересуют  вещи
конкретные, осязаемые. Например, что известно этим нюхачам с Петровки?
   - Да  ни  хрена  им  не  известно!  -  отрезал  Вареный.  -  Чего  вы
засуетились? Думаете, отработал Вареный? Так ведь,  если  бы  я  на  вас
настучал, мы бы с тобой, Карлуша, сейчас не разговаривали. А если  бы  и
разговаривали, то не здесь, и называлось бы это дело  не  разговором,  а
очной ставкой. Я на тебя, Карлуша, зла не держу, ты, хоть и в  чинах,  а
человек подневольный, но поверь, обидно мне слушать такие твои слова.  Я
человек старой закваски, живу, что называется, по понятиям, а  за  такие
базары по всем понятиям ответ держать надо.
   - Ого, - прошептал Илларион.
   - Ответить не проблема, - все тем же невероятно мягким  тоном  сказал
Карлуша, - вот  только  кого  ты,  Никита  Артемьевич,  к  ответу  звать
собрался? Слова, на которые ты так обиделся, не мои, а Хозяина А  с  ним
разборки клеить тебе не в уровень.
   Наступила длинная пауза. По всей видимости Вареный пытался  совладать
с  бешенством,  и  Илларион  его  прекрасно  понимал:  владелец   такого
особняка, вор в законе и без пяти минут депутат вряд ли мог обрадоваться
такому грубому наезду.
   - Так вот, - снова заговорил Карлуша, - Хозяин велел  узнать,  что  у
тебя спрашивали, а главное, что ты им отвечал.  Очень  его  этот  вопрос
интересует.
   - Передай, что они ничего не знают, - проворчал Вареный. - Все, что у
них  есть,  это  какие-то  заметки  того  писаки  -  ни  документов,  ни
свидетелей, ни улик.., да у них  даже  подозрений-то  путных  нету.  Для
острастки, надо полагать меня прихватили, из-за той статейки... В общем,
лажа это все, так Андреевичу и передай.
   - Тише, тише, - сказал Карлуша, - без имен.
   - А я у себя дома никого не боюсь, - ответил Вареный. - Да и кто  нас
тут услышит? Охрана вся на первом этаже...
   - Да, - с непонятной  интонацией  согласился  Карлуша,  -  это  очень
хорошо, когда дом большой.
   Илларион насторожился. Судя по тону, которым были  сказаны  последние
слова,  события  вступали   в   завершающую   стадию.   Это   немедленно
подтвердилось: за перегородкой послышалась какая-то возня, что-то упало,
и Вареный вдруг воскликнул  каким-то  не  своим,  высоким  и  изумленным
голосом:
   - Ты что?! Ты что задумал, пад...
   Он не договорил, потому что там, за перегородкой, раздался  негромкий
хлопок, и почти сразу - еще один.
   Илларион ждал шума падения, но его не последовало.
   Вместо этого он  услышал  быстрые,  уверенные  шаги,  приближавшиеся,
казалось, к тому самому месту, где стоял он, приникнув ухом к зияющей  в
сплошной стене фальшивых книжных корешков щели.
   Илларион отскочил от потайной  двери  и  снова  нырнул  за  портьеру,
только там, в укрытии, обнаружив, что сжимает в  руке  картонный  муляж.
Тут едва слышно скрипнули шарнирные петли, нижний край фальшивой книжной
полки прошуршал по ворсистому ковру, и Забродов понял, что он больше  не
один в кабинете Вареного.
   Когда застучали  выдвигаемые  ящики  стола  и  зашуршала  бумага,  он
позволил себе слегка сдвинуть портьеру в  сторону  и  выглянуть  наружу.
Человек, рывшийся  в  столе  Вареного,  выглядел  как  герой  рекламного
ролика. Что именно  он  рекламировал  -  зубную  пасту,  шам