так, чтобы никто посторонний случайно не вошел в дом. Так поступил
бы осторожный человек. В том, что Копоть и Клещ - люди  недалекие,  сомнения
не оставалось. Они легко подыграли Антону, сами того не желая, в  задуманной
им пьесе по названию "Смерть от несчастного случая".
   Они и двое слесарей еще жили, сопели, бормотали в пьяном забытьи, но  уже
ничто не могло их спасти.
   "Может, он и не такой дурак, -  усмехнулся  Антон,  -  и  оставлял  дверь
открытой, чтобы унести ноги в случае чего? Какая теперь разница?  Даже  если
он поступил так, это ему не помогло".
   - Выходи, - бросил он Сэму.
   Через две минуты после того, как Сэм уехал на машине, Пит спрыгнул. Антон
достал коробок спичек. Картинных жестов с зажигалкой он  не  любил,  бросишь
бензиновую "Zippo", потом ее найдут пожарники,  возьмут  версию  несчастного
случая под сомнение. Поджигать же и забирать  зажигалку  неудобно,  обожжешь
руку. Спичка же хороша  тем,  что  сгорает,  превратившись  в  пепел,  и  не
оставляет никаких следов.
   С секунду Антон смотрел на огонек, миллиметр  за  миллиметром  пожиравший
толстую туристскую спичку, которая не гаснет даже на ветру, загорается, даже
если перед этим ее окунули в воду.
   "Я становлюсь сентиментальным, - подумал Антон. - Плохой признак. Хочется
сказать что-то, вроде, "аминь" или "мир вашему праху".
   Он разжал пальцы, и короткая спичка, чуть слышно фыркая огнем,  упала  на
доски пола. Сперва начальнику охраны показалось, что  огонь  погас,  но  это
было обманом. Синие язычки пламени заплясали над лужицей, а затем  огонь  по
проложенным Сэмом дорожкам рванул в две стороны  -  в  переход,  соединяющий
гараж с домом, и в гостиную.
   Когда появился первый дым, Антон удовлетворенно хмыкнул. Движение воздуха
сложилось так, как он и хотел. Дым клубами вырывался из подвала,  исчезал  в
гостиной. Прижимаясь к стене, Антон заглянул в комнату, посреди которой  уже
полыхал костер, занималась обивка дивана. Дым уходил по лестнице, ведущей на
второй этаж.
   Антон снял замок с собачки и спрыгнул  на  тротуар.  Захлопнул  дверь.  С
улицы еще не было видно признаков пожара, лишь чуткому  уху  Антона  удалось
различить гудение огня в гараже.
   - Там газовые баллоны, могут рвануть в любой момент, - зашептал Пит.
   Мужчины быстро зашагали по неширокой улице.  Они  шли,  не  оборачиваясь,
спокойные и уверенные в себе.
   Бывший зек, пять лет отмотавший в  зоне,  слесарь  "золотые  руки"  Валик
родился под счастливой звездой. До магазина он добрался быстро,  и  водка  в
отделе оказалась его любимая, так  что  у  него  имелись  все  шансы  быстро
вернуться в гараж.
   Определение "любимая водка" относилось не к сорту, а к цене. Валик  любил
дешевую, лишь бы только она не была подделкой.  "Здоровье  прежде  всего"  -
любил  говорить  он.  Хватило  еще  и  на  две  бутылки  пива.   Продавщица,
молоденькая девушка, уже отлично изучила покупателей своего отдела, знала, с
кем можно полюбезничать, а с кем следует вести себя также  непреклонно,  как
инспектор ГАИ с нарушителем правил дорожного движения. Валик входил в  число
тех, с кем лучше любезные разговоры  не  заводить.  Заговорит  зубы,  а  тем
временем один из его дружков что-нибудь стащит.
   Выйдя на крыльцо, Валик принялся распихивать бутылки. Водку, как наиболее
ценное, он пристроил во внутренние карманы куртки, поближе к сердцу. Пиво он
запихнул в рукава и, придерживая бутылки пальцами, двинулся по улице, с виду
не обремененный никакой ношей. Он вышел из-за угла  и  тут  же  остановился.
Джип гостей, приехавших к Копотю, все еще стоял перед домом, хотя, по мнению
Валика, они не собирались пробыть долго. Если собираешься остаться  надолго,
то хотя бы сядешь, а двое из гостей, как он помнил, стояли.
   - Мудаки, - тут же  обозвал  их  слесарь  "золотые  руки".  Рисковать  не
хотелось. Открыть дверь и нос к носу столкнуться с Толиком он не желал.
   "Чего это я переживаю? - рассмеялся Валик. - Мне и подождать можно".
   Он уселся на низенькую узкую лавочку у забора соседского дома  и  скрылся
от посторонних глаз под защиту разросшихся кустов  шиповника.  Одна  бутылка
пива выскользнула из рукава. Натренированными пальцами Валик  снял  жестяную
пробку и щелчком отправил ее в кусты, вспугнув огромного  полосатого  шмеля.
Валик пил и поглядывал на машину.
   Вскоре открылась дверь, и один из гостей спрыгнул на тротуар. Валик успел
заметить двух оставшихся в коридоре. Джип выбросил из выхлопной трубы легкое
облачко дыма и скрылся за поворотом.
   "И какого хрена они остались? Неужели пешком пойдут? Такие мужики  своими
ногами не ходят, - подумал Валик,  отправляя  пустую  бутылку  под  лавку  и
откупоривая вторую. - Если они решили надолго остаться, то  придется  мне  и
водку пить в гордом одиночестве", - усмехнулся слесарь.
   Тут дверь отворилась, и двое мужчин спрыгнули на тротуар, двинулись в том
же направлении, в котором скрылся джип.
   - Херня какая-то! - подытожил Валик, торопливо открывая пиво.  -  Не  дай
бог, дверь окажется закрытой!
   Его насторожило то, что он не увидел Копотя. Тот, прежде  чем  захлопнуть
дверь, осматривал улицу в обе стороны. Валик пробрался к дому и  подковырнул
ногтями край двери, потянул ее на себя.
   "Закрыто! - он выругался себе под нос. - Ребятам стучать придется".
   Он прислушался. Из-за двери гаража доносилось неровное гудение.
   "Резак, что ли, так шипит? Быть того не может!"
   Он подобрался к гаражным воротам, закрытым на навесной замок, и  еще  раз
прислушался к гудению. Так сильно шуметь не мог даже  резак,  пламя  гудело,
как в паровозной топке. И тут на глазах у пораженного Валика  свежая  краска
на гаражных воротах стала вздуваться пузырями. Не веря  собственным  глазам,
он тронул ворота рукой и тут же вскрикнул, одергивая ладонь.
   - Вашу мать! - закричал Валик. - Да вы сейчас сгорите!
   Он уже не прятался. Несколько раз ударил ногой в ворота, затем подбежал к
двери и бросился колотить в нее кулаками.
   - Толик, Яшка, гараж горит! На его крик  никто  не  откликнулся.  Зато  в
соседнем доме распахнулось окно.
   - Чего орешь?
   - Пожар!
   И, словно в подтверждение слов слесаря, в  окне  лопнуло  стекло,  сквозь
планки защитной роллеты пробились языки пламени.
   - Точно, дым со второго этажа валит, - почему-то  очень  спокойно  сказал
сосед. , Валик огляделся, чем бы выломать дверь, но, естественно, ни топора,
ни лома на улице не валялось. Он бросился к двери гаража, под которой  лежал
обломок бордюрного камня.
   И тут взорвался газовый баллон, стоявший в гараже. От взрыва распахнулись
ворота, Валика бросило на проезжую часть. Падая, он  даже  толком  не  успел
подставить руки. От соприкосновения с асфальтом хрустнули обе бутылки водки.
Валик лежал лицом вниз, а из-под куртки сочилась кровь - стекло порезало ему
грудь. Огонь, как водопад, текущий вопреки законам  тяготения  вверх,  лизал
балки гаража.
   Казавшаяся до этого вымершей улица, внезапно  ожила.  Мужик,  выглянувший
первым в окно на крик, уже  успел  вызвать  пожарных  и  вышел  полюбоваться
зрелищем в палисадник. Когда раздался взрыв, он даже присел от  испуга.  Над
его домом со свистом пролетело то, что раньше было газовым баллоном.
   - Ни хрена себе! - пробормотал он.  Но  когда  увидел  распростертого  на
асфальте Валика и пару секунд спустя - кровь, из зрителя мужик превратился в
участника. Он выскочил на улицу, подхватил оглушенного  Валика  под  руки  и
потащил в свой двор подальше от огня.
   - Братан, ты живой, а? Братан! - приговаривал мужик,  усадив  Валика  под
забор и оттягивая большим пальцем веко.
   Резко пахло водкой, в карманах куртки звенели стеклянные осколки.
   - Во, не повезло парню, - бормотал мужик, наконец, поняв, что  произошло.
- И водку разбил.
   Валик медленно открыл глаза и уставился на своего спасителя.
   - Братан, ты порезался весь.
   - Ни хера, - упрямо ответил Валик и приложил ладонь к груди. Отвел руку и
тупо смотрел на собственную кровь.
   - Живой? - спросил мужик.
   - Живой.
   - Посиди, сейчас пожарные приедут. Я тебе "Скорую" вызову.
   - На хера? - Валик, расстегнув рубашку,  рассматривал  порезы.  Они  были
неглубокими, хотя и сильно кровоточили.
   - Промыть бы надо.
   - Водка промыла.
   - Ты посиди, я сейчас.
   В этот момент уже  слышались  сирены  пожарных  машин,  главное  действие
перемещалось на улицу. Мужик побежал смотреть. Валик набрался сил, встал  на
колени  и  наблюдал  за  происходящим  сквозь  широкую  щель  между  досками
невысокого забора.
   Пожарные разворачивали шланги, откинули люк посреди улицы, опускали  туда
рукава. Валик  сел  по-турецки,  сложив  ноги,  и,  боясь  порезать  пальцы,
выбрасывал из карманов стеклянные осколки.
   "Это ж что получается, - думал он, - хана дружкам моим!  Сейчас  и  менты
тут будут. Кого первым повинтят - конечно же,  бывшего  зека!  Вот  вам!"  -
Валик скрутил фигу и неуверенно ткнул ее в щель между досками.
   Пока до него  никому  не  было  дела.  Мужик,  вытащивший  его  с  улицы,
беседовал с пожарными. Толпа любопытных прибывала, то и дело слышалось слово
"теракт". Вот оно-то и подхлестнуло Толика.
   "Пока обо мне не вспомнили, надо  выбираться  отсюда.  Пошел  и  пошел...
Какого хрена возвращался? Сгорели ребята", -  с  досадой  сплюнул  Валик  на
сочную траву.
   Он запахнул куртку, чтобы не бросалась в глаза  окровавленная  рубаха,  и
выбрался на улицу. Немного, с пару минут потусовался среди зевак.
   - Давно горит? - хрипло спросил он у любителя острых ощущений.
   - Только что занялось, но зато как! - восхищенно  отвечал  ему  парень  с
бутылкой пива в руке.
   - Вытащили кого-нибудь?
   - Пожарники еще в середину не забрались, но хрен там кто живой останется.
   Валику показалось, что пожарники  действуют  слишком  медленно,  даже  не
пытаясь никого спасать.
   "Хотя, - подумал он, - ребята наверняка в дыму уже задохнулись".
   Сам он не рвался в огонь, не кричал и, несмотря на выпитые бутылки  пива,
трезво оценивал ситуацию. И тут, впервые после того, как его бросило взрывом
на асфальт, вспомнил о машине, стоявшей возле дома, вспомнил о трех странных
субъектах.  И  тут  же  ему  сделалось  страшно.   Он   осмотрелся,   Валику
померещилось, что среди толпы увидел одного из  них  -  того,  кто  сидел  в
кресле, когда двое других стояли.
   "Так это ж они дом подожгли! - дошло до  него.  -  И  я  там  должен  был
оказаться".
   Теперь уже расшибленный лоб и изрезанная грудь, а так же две безвозвратно
загубленные бутылки водки казались ему  нереально  малой  платой  за  жизнь.
Страх прочно поселился в его душе, ему казалось, что в  толпе,  присутствуют
те, кто хочет его убить.
   - Не было меня здесь, - шептал Валик, пробираясь вдоль забора. - Не было!
Ну вас всех к черту, я ничего не сделал!
   Отойдя метров на сто, Валик побежал. Мозг его лихорадочно искал ответ  на
вопрос: за что?
   "Может, машину у кого из "крутых" украли, а "крутой" вычислил, приехал на
разборки? Но тогда это уж слишком.  Если  мужик  хотел  машину  вернуть,  то
четыре трупа даже за навороченную тачку -  жирно  будет!"  Оказавшись  дома,
Валик придумал для себя  приемлемое  объяснение.  -  Точно,  тачку,  небось,
украли, на запчасти развинтили, вот Копоть и не сумел вернуть машину.  Мужик
крутой попался, рассчитался по полной программе,  чтобы  другим  не  повадно
было. Яшка Клещ, конечно, дурак, думал отсидеться у Толика, спрятаться, а ни
за что под замес попал - смерть нашел. А я, наверное, под счастливой звездой
родился. И пить-то мне особо не хотелось, но как будто  внутренний  голос  в
голове шептал: иди за водкой! Вот я его и  послушался.  Прежде  он  меня  не
подводил, не подвел и теперь".
   Обращаться к докторам Валик был  не  приучен,  зона  научила  его  полной
самостоятельности. Выпив стакан сорокаградусной вместо наркоза, он  заправил
в иглу суровую нитку и сам принялся зашивать порезы, потому как обращаться к
врачам - значит, накликать на свою голову неприятности.
   "Они обязательно сообщат о визите в милицию, а те потом  нагрянут  домой.
Посыплются вопросы: что? где? почему?.. Еще, чего доброго, повесят  на  меня
поджог дома Толика Копотя!" - думал бывший зек, сидя в своей халупе.

Глава 10

   Ночное происшествие оставило в  душе  у  Иллариона  Забродова  неприятный
осадок. Он был  привычен  к  виду  крови,  на  трупы  мог  смотреть  так  же
равнодушно, как на поваленное бурей дерево. Но  раньше  были  другие  трупы,
другая кровь. Война, разрушение всегда ужасны, но гибель мужчины - не то  же
самое, что гибель женщины. А если женщина погибла несправедливо...
   ...хотя может ли смерть вообще быть справедливой? И  тогда  уже  неважно,
кем она являлась при жизни - проституткой, воровкой, известной актрисой  или
председателем правления банка. К "смерти вообще" можно привыкнуть, но  не  к
конкретной "смерти".
   Наверное, именно поэтому  Илларион  чувствовал  себя  с  утра  в  большой
квартире не слишком уютно. Спокойствие,  к  которому  он  раньше  стремился,
оборачивалось для него теперь одиночеством. Не помогало даже  присутствие  в
доме пса. Доберман чувствовал настроение хозяина.  Собаки  всегда  чувствуют
смерть, в каком бы виде она не объявлялась в  доме.  Забродов  почувствовал,
что случившееся на дороге крепко зацепит его. Не знал как, с какой  стороны,
но это неприятное ощущение не покидало его.
   Поэтому когда раздался телефонный звонок, Забродов  охотно  взял  трубку,
хотя обычно отвечал через силу, недовольный тем, что его беспокоят.
   - Алло!
   - Вот теперь-то ты меня не узнал, - послышался радостный голос полковника
Мещерякова.
   - Да.
   - И знаешь, почему ты меня не узнал? Потому, что мы  не  виделись  меньше
десяти дней.
   - Что ж, на этот раз тебе кое-что удалось, - рассмеялся Забродов.
   - Говорят, ты уже отличился?
   Илларион не стал ни соглашаться, ни опровергать, потому, что не  знал,  о
чем пойдет разговор - то ли о сбитых на дороге девушках, то ли  о  торговцах
наркотиками, с которыми он  разобрался  на  холме  неподалеку  от  рынка.  О
торговцах знал только Феликс.  Иллариону  же  не  хотелось,  чтобы  об  этом
говорили в ГРУ.
   - Видишь, и я кое-что о тебе знаю. Помощь твоя нужна, Илларион.
   - Надеюсь, ты помнишь, Андрей,  родному  ведомству  я  согласен  помогать
сейчас только консультациями?
   - Именно консультация мне и нужна.
   - В качестве кого?
   -  Ты  не  только  классный  инструктор,  -  принялся  льстить  Иллариону
Мещеряков, - но и большой знаток восточных языков.
   - Восточные языки - понятие неопределенное, - хмыкнул Забродов, - это  то
же самое, что сказать "западные языки". Можно отлично знать польский, но  ни
слова не понять из уэльского, который относится к кельтской группе.
   - Не лезь в дебри, - предупредил Мещеряков. - И  только  не  притворяйся,
что не понимаешь по-арабски.
   - Поздно притворяться, хотя хотелось бы.
   - Надо перевести пару слов.
   Забродов  пожал  плечами.  Специалистов-востоковедов  в  ГРУ  с  избытком
хватало еще со времен арабо-израильского конфликта.
   - Свои переводчики вывелись?
   - Особый случай.  Текст  они  перевели,  но  какие-то  странные  словечки
попадаются. Наверное, чисто разговорные. Ты же  живьем  с  арабами  общался,
может, и нахватался их сленга.
   -  Хорошо,  читай  мне  по  телефону,  -  с  хитрой   улыбкой,   которую,
естественно, не мог видеть Мещеряков, попросил Забродов.
   - Нет уж, давай поступим так: ты меня дождешься, а я сейчас подскочу. Для
меня арабские закорючки хуже медленной смерти на слабом огне.
   - Что ж, жду тебя полчаса, больше не обещаю.
   И чтобы Мещеряков не успел возразить, Илларион  повесил  трубку.  Телефон
тут же затрезвонил вновь, но Забродов не отвечал.
   "Нечего баловать! Привыкли на  халяву  получать  консультации,  словно  я
городская справка".
   Обычно  к  приезду  Мещерякова  Забродов  готовил  какой-нибудь  сюрприз,
который ставил Андрея в тупик, какую-нибудь безобидную шуточку.
   -  Ну-ка,  Полковник,  -  щелкнул  Илларион  пальцами,  подзывая  пса,  -
разыграем друга? - пес преданно смотрел на хозяина.  -  Ты  готов  выполнить
любое приказание, как солдат? - Забродов подмигнул доберману,  тот  согласно
кивнул, этому трюку  он  был  обучен  еще  до  инструктора.  -  Значит,  ему
понадобился переводчик с арабского?
   Забродов направился в коридор. Пес, цокая по паркету когтями,  последовал
за ним.
   - Так, так, - приговаривал Илларион, присаживаясь на корточки. - Арабская
литература"
   Книги на арабском занимали две полки огромного стеллажа. Среди  книг,  на
корешках которых виднелась вязь, понятная в Москве лишь посвященным, нашлось
пять словарей. Три из них старые, антикварные  издания,  если  берешь  их  в
руки, тут же начинаешь испытывать волнение.
   - Эти не  пойдут,  -  Забродов  отправил  их  на  полку  и  взял  в  руку
современный арабо-английский словарь. - Нюхай, хорошенько нюхай, - он поднес
словарь прямо к морде пса. Тот послушно принюхался. - Все книги, как и люди,
пахнут по-разному, - усмехнулся Забродов  и  поставил  словарь  на  полку  в
первый ряд. - Искать! - приказал он доберману.
   Тот обнюхал корешки книг и принялся тыкаться носом  в  нужный,  синий,  с
золотым тиснением.
   - А достать тебе его слабо? - Забродов пальцем чуть выдвинул книгу.
   Пес лапой вывалил словарь на пол и радостно заурчал.
   -  Поднять!  Взять!  -  приказал  Забродов.  Доберман  при   помощи   лап
исхитрился-таки изогнуть книжку в мягкой обложке и несильно сжал ее зубами.
   - Дай!
   Пес положил словарь на колени Иллариону.
   - Теперь усложним задачу.
   Забродов уже завелся. Все,  что  он  ни  делал,  он  старался  делать  по
максимуму. Расчистил место во втором ряду  книг,  где  стояли  те  тома,  до
которых у него никогда не доходили руки. Затем поставил книжки на место.
   - Искать! - приказал он.
   Псу пришлось повозиться, пока он не вывалил  на  пол  штук  пять  толстых
томов первого ряда.  Делал  он  это  достаточно  забавно,  и  обычно  ужасно
педантичный в отношении книг Забродов все-таки  смирился  с  тем,  что  тома
валяются по полу, а  пес  стоит  на  них  лапами.  Доберман  исхитрился-таки
вытащить лапой из второго ряда хорошо обнюханный словарь,  уже  без  команды
схватил его в зубы и сунул Забродову.
   - Молодец! Со мной скоро человеком станешь. Словарь спрятался  во  втором
ряду. Забродов вернул тома на место и уселся в гостиной в кожаное  кресло  с
газетой в руках. Пес лежал у его ног.
   Когда  над  дверью  задребезжал  звонок,  Забродов   выдержал   паузу   и
неторопливо направился открывать. Времени между звонком и щелчком замка было
ровно столько,  чтобы  начать  нервничать.  На  лице  Мещерякова,  когда  он
переступил порог, прочно держалась глуповато-виноватая улыбка.
   - Пса своего на живодерню еще не сдал? - не увидев добермана в  прихожей,
поинтересовался Андрей. Он понимал, что Иллариону  не  так-то  легко  менять
привычки.  Человек,  привыкший  жить  один,  заполучив   взрослого   кобеля,
основательно   подпорченного   бродяжничеством,   должен   был,    по    его
представлениям, взвыть уже через неделю.
   - Он мне не мешает, и я ему, кажется, тоже.
   - Ну-ну, - Мещеряков прошел в гостиную и только намерился сесть в кресло,
как пес зарычал.  Креслом  этим  Мещеряков  пользовался  каждый  раз,  когда
приходил к Забродову. - Чего он?  -  осторожно  поинтересовался  Андрей,  но
только стал опускаться, как доберман клацнул зубами.
   -  Извини,  Андрей,  если  кто-то  садится  без  моего  приглашения,   он
нервничает.
   - Животное, - проговорил полковник ГРУ, глядя на Иллариона.
   - Садись, - предложил Забродов. Пес тут же опустил голову на лапы и,  как
показалось Мещерякову, даже подмигнул хозяину.
   - Дело, конечно же, срочное? - спросил Забродов.
   - Да так себе, - пожал плечами Мещеряков.
   - Было бы не срочное, тебя бы в служебное время ко мне не отпустили.
   -