и Сигэцу  убрал  ногу  с  педали
акселератора, давая незнакомцу время  перебежать  дорогу,  но  тот  даже  не
подумал куда-то бежать. Выйдя на середину проезда, он  остановился  лицом  к
приближающейся машине, широко расставив ноги в остроносых ботинках, и поднял
к плечу какой-то предмет, похожий не то на тубус,  с  какими  раньше  ходили
студенты, не то на обрезок водосточной трубы. В следующее  мгновение  Сигэцу
понял, что это за предмет, и резко вывернул  руль,  одновременно  ударив  по
тормозам. "Хонду" занесло на мокром бетоне, она прошла несколько метров юзом
и замерла, ударившись  передним  бампером  о  ржавую  причальную  тумбу,  на
которой еще виднелся захлестнутый петлей полуистлевший  канат  с  оборванным
концом. Мистер Смит что-то выкрикнул  -  Сигэцу  показалось,  что  это  было
русское ругательство,  -  и  распахнул  дверцу,  намереваясь  выпрыгнуть  из
машины. В сложившейся ситуации это был, пожалуй, самый  разумный  выход,  но
человек с гранатометом - а это был, разумеется, гранатомет - не дал адвокату
и его пассажиру возможности им воспользоваться.
   Раздался громкий хлопок, сверкнуло бледное пламя,  граната  прочертила  в
воздухе короткий дымный след, и новенькая спортивная "хонда" адвоката Сигэцу
тяжело поднялась в воздух в черно-оранжевых клубах, разваливаясь  на  куски,
каждый из которых продолжал чадно гореть в полете.
   Человек в темном плаще секунду постоял на  месте,  вглядываясь  в  пламя,
бросил  на  бетон  бесполезную  зеленую  трубу,  повернулся  к   взорванному
автомобилю спиной и не спеша пошел прочь, на  ходу  стягивая  с  рук  тонкие
кожаные перчатки.
 
*** 
 
   - Грубо, - сказал господин Набуки, перелистывая страницы  досье  с  таким
видом, словно боялся испачкаться.
   - Зато очень эффективно, - негромко возразил водитель Сабуро и без  нужды
поправил на голове форменную фуражку. - А главное, вас никому  не  придет  в
голову  заподозрить.  Все  сделано  в  стиле  якудзы  -  ни  документов,  ни
свидетелей... Ничего, кроме кровавых луж и обгорелых трупов.
   - Надо же, сколько он накопал, этот  паршивец,  -  брезгливо  кривя  рот,
сказал господин Набуки. - Выводов здесь нет, - он постучал  согнутым  желтым
пальцем по странице открытой папки, - но они очевидны для всякого, кто умеет
читать. Кстати, ты ознакомился с этим досье?
   - Я взял на себя такую смелость, -  прежним  почтительным  тоном  ответил
Сабуро, склонив голову. -  Должен  заметить,  что  адвокат  Сигэцу  проделал
неплохую работу. Не будь он таким негодяем, его было бы полезно иметь  среди
своих союзников.
   - Но он был негодяем, - кривясь сильнее прежнего, сказал господин Набуки,
- так что и говорить не о чем. Ты поступил правильно, Сабуро,  я  ценю  твою
преданность. Мы много лет вместе, и ты ни разу меня не подвел. Кстати,  тебе
удалось выяснить, кто был заказчиком?
   - Ото самое любопытное, - Сабуро позволил себе слегка улыбнуться. -  Этот
человек выдавал себя  за  корреспондента  агентства  Рейтер,  американца  по
фамилии Смит.
   Он сделал паузу, многозначительно глядя на  господина  Набуки.  Последний
ответил ему непроницаемым взглядом, хотя  сообщение  шофера  задело  его  за
живое, заставив насторожиться.  Если  американцам  удалось  напасть  на  его
след... Но нет, этого просто не могло быть. Случайное совпадение,  не  более
того. С другой стороны, не было ничего глупее, чем прятать  голову  в  песок
подобно страусу и делать вид, что опасности не существует. "Что ж, - подумал
господин Набуки, - я достаточно пожил и сделал даже больше, чем мог мечтать.
И когда пробьет мой час, я  смогу  умереть  спокойно.  Не  уверен,  что  мне
удастся встретиться с отцом и матушкой по ту сторону  смерти,  но  если  это
произойдет, мне нечего будет стыдиться."
   - Кем же он был на самом деле? - спросил  господин  Набуки  таким  тоном,
словно интересовался прогнозом погоды на будущую неделю.
   - Сотрудником российского посольства, - ответил  Сабуро.  -  Этот  дурень
Сигэцу даже не потрудился поинтересоваться личностью своего заказчика.  Если
бы ему пришло в голову сразу же проверить этого фальшивого Смита, он был  бы
жив до сих пор.
   - Почему же? - удивился господин Набуки.
   - Сигэцу рассчитывал получить  большие  деньги  за  свою  работу,  -  уже
откровенно усмехаясь, сказал Сабуро. - Он пытался увеличить сумму,  даже  не
подозревая, что торгуется с русским, который не мог выполнить его непомерные
требования, даже если бы очень захотел. Полагаю, знай он, с кем имеет  дело,
ни о каком досье не было бы и речи.
   Господин Набуки медленно  опустился  на  спрятанную  в  кустах  мраморную
скамью,  чинно  сложив  на  коленях  небольшие  руки  с   чистыми,   коротко
обрезанными ногтями. Папку с досье он положил рядом и, подумав, отодвинул ее
подальше, как будто она издавала неприятный  запах.  Сабуро  остался  стоять
рядом со скамьей. Он не издавал ни звука, за долгие годы  службы  научившись
по одному  ему  известным  приметам  угадывать  настроение  хозяина.  Сейчас
господину Набуки было необходимо подумать, и Сабуро молчал, хотя сказал  еще
не все, и некоторые из принесенных новостей были действительно очень важными
С моря дул влажный ветер, оставлявший на губах солоноватый привкус. Со  всех
сторон окруженная бамбуковой рощей зеленая  лужайка  спускалась  уступами  к
обрыву, под которым так же, как и столетия назад,  шумел  океан.  Отсюда,  с
крайней точки выдававшегося  далеко  в  море  скалистого  мыса,  можно  было
разглядеть в солнечную погоду соседний остров.  Сейчас  эта  затерявшаяся  в
море груда камней пряталась в  туманной  дымке,  но  Сабуро  знал,  что  там
остров. Он помнил, как мальчишкой вместе с отцом сопровождал туда полковника
Минамото, когда тому приходила на ум фантазия половить рыбу. Иногда вместе с
ними на рыбную ловлю выезжал молодой господин -  Минамото-но  Хорикава,  сын
прославленного воина, человек, которого беспощадная судьба  лишила  родового
имени, состояния и даже родных, превратив в безродного господина Набуки...
   Сабуро покосился на своего хозяина. Господин Набуки  сидел,  как  всегда,
прямо и смотрел остановившимся взглядом в туманную даль. Старый  слуга  даже
не пытался угадать, что он там видит.  Ветер  шевелил  редкие  седые  волосы
господина  Набуки,  играл  полами  его  праздничного  хаори  -  дорогого   и
красивого, но без фамильных гербов. В зарослях мисканта  над  самым  обрывом
ветер усиливался, острые листья мисканта скрещивались друг с другом,  словно
клинки множества мечей в кровавой сече. Сабуро вдруг ощутил неприятную дрожь
в каждой клеточке тела. На мгновение ему  почудилось,  что  господин  Набуки
умер сидя, и теперь ему,  старику  Сабуро,  придется  самостоятельно  искать
выход из смертельно опасной игры, которую вел его хозяин  и  в  которой  он,
Сабуро, до сих пор был всего-навсего фигурой - хотя и  мощной,  но  лишенной
собственной воли.
   В следующее мгновение господин  Набуки  вздохнул  и  повернул  голову.  У
Сабуро отлегло от сердца, но не до конца: хозяин был старше него, и при  том
образе жизни, который он вел, рассчитывать на  особое  долголетие  господину
Набуки не приходилось.
   - Значит, русские, - негромко произнес господин Набуки. -  Да,  ты  прав,
они  вечно  испытывают  сложности  с  деньгами.  Но  это   их   никогда   не
останавливало,  и  я  боюсь,  что  в  данном  случае  американцы   были   бы
предпочтительнее. Этими надутыми  индюками  с  их  бредовой  идеей  мирового
господства гораздо легче  манипулировать.  Все  их  хитроумные  планы  видны
раньше, чем они успевают додумать их  до  конца.  С  русскими  сложнее.  Они
непредсказуемы, понимаешь? И если мною  заинтересовались  русские,  то  этот
интерес скорее всего не имеет ничего  общего  с  праздным  любопытством.  На
праздное любопытство у них просто не хватает денег.
   - Это не праздное любопытство, - подтвердил Сабуро.  -  Я  не  успел  вам
сказать... Кицунэ сообщает, что ему удалось засечь хакера,  который  пытался
проникнуть в базу данных банка Аригато. Он делал это  из  России,  прямо  из
Москвы.  Кицунэ  определил  его  местонахождение  и  подбросил  ему   вирус,
разработанный его людьми... Простите,  Набуки-сан,  я  очень  плохо  в  этом
разбираюсь.., вернее, совсем не разбираюсь... Словом, Кицунэ  клянется,  что
компьютер хакера  выведен  из  строя  навсегда,  а  вся  хранившаяся  в  нем
информация стерта и не подлежит восстановлению.
   - Боюсь, что этого мало, - заметил господин Набуки. - Стереть  информацию
из человеческого мозга сложнее, чем с жесткого диска компьютера.
   - Это кому как, - почтительно возразил  Сабуро.  -  Лично  мне  с  людьми
как-то проще. Поэтому я взял на себя смелость сделать некоторые распоряжения
относительного этого хакера. Мне показалось, что это серьезно.
   - Что именно?
   - Русский в Токио, который слишком живо заинтересовался вашей биографией,
и русский в Москве, которому зачем-то понадобились ваши банковские  счета...
Осмелюсь напомнить, что мне сразу не понравилась эта идея  о  сотрудничестве
с...
   - Довольно, - резко оборвал его Набуки. -  Я  ценю  твою  помощь,  но  не
нуждаюсь в советах.  Поверь,  общение  с  подонками  не  доставляет  мне  ни
малейшего удовольствия.
   Если бы я мог выбирать, я выбрал бы работу садовника или стал бы  поэтом.
Вчера я написал несколько хайку... Впрочем, речь сейчас не об этом.  Русские
ничуть не лучше американцев, чеченцы ничем не хуже арабов, а все они, вместе
взятые, мало отличаются от якудзы. Если ты напуган или устал,  я  постараюсь
подыскать тебе замену. В конце концов, ты уже немолодой человек  и  заслужил
право на отдых. Я отпущу тебя с миром и не стану держать на тебя зла.
   Он заметил подозрительный влажный блеск в глазах шофера и  подумал,  что,
как ни хорош был Сабуро, с ним  действительно  придется  расстаться.  Старик
сделался  чересчур  чувствительным.  Что  поделаешь,  годы  берут  свое.   О
собственном возрасте господин Набуки не думал. В отличие от Сабуро, в  своих
действиях он руководствовался  не  слепой  преданностью  хозяину,  а  четким
планом и холодной решимостью идти до конца во что бы то ни  стало.  Человек,
который  морозной  ночью  бредет  один  по  безлюдной  пустыне,  не   должен
останавливаться только потому, что  ему  наскучила  дорога.  Остановиться  -
значит умереть, это господин Набуки усвоил твердо.
   - Можешь вытереть глаза, - сухо приказал он. - Я  понимаю,  что  во  всем
виноват ветер с моря, но, если сюда кто-нибудь придет,  он  может  подумать,
что ты плачешь, и решит, что я тебя обидел. Мне не хотелось бы обижать тебя,
Сабуро, но ты должен понять: мы не в том положении,  когда  можно  позволить
себе роскошь выбирать союзников.  Наши  враги  чересчур  могущественны,  они
способны раздавить нас, даже не  заметив.  Скажи  мне:  жесток  ли  человек,
невзначай раздавивший муравья? И жестоко ли насекомое, успевшее за мгновение
до смерти вонзить в раздавившую его ногу  ядовитое  жало?  Мы  просто  люди,
Сабуро, нам не дано судить, что хорошо, а что дурно. Мы лишь отвечаем ударом
на удар, вот и все.
   Сабуро вынул из кармана форменного френча белоснежный  носовой  платок  и
послушно промокнул глаза. Он ничего не ответил господину  Набуки,  поскольку
не имел собственного мнения по этому поводу, - вернее,  имел,  но  оно,  как
обычно, полностью совпадало с  мнением  хозяина.  Сабуро  был  потомственным
слугой, его предки служили семье Минамото в течение двух с половиной  веков,
и единственное, чего он боялся в этой жизни, что господин Набуки  перестанет
нуждаться в его услугах.
   Господин Набуки поднялся со скамьи, зябко поежился  и,  бросив  последний
взгляд на север, повернулся спиной к морю  и  неторопливо  зашагал  к  дому,
крыша которого виднелась в полусотне метров отсюда над темной зеленью  живой
изгороди. Сабуро поднял с каменного  сиденья  папку  с  досье  на  господина
Набуки и, зажав ее под мышкой, последовал за хозяином. Мелкий гравий дорожки
поскрипывал под подошвами плетеных дзори господина  Набуки,  ветер  развевал
полы его хаори и широкие штанины хакама, и Сабуро вдруг с  испугом  отметил,
каким маленьким и сухим сделался его  хозяин  в  последние  десять  лет.  Он
никогда не был высок и не отличался атлетическим  телосложением,  но  только
теперь пожилой  слуга  увидел,  что  господин  Набуки  -  настоящий  старик.
Традиционная одежда болталась на нем как на вешалке, и казалось,  что  ветер
вот-вот оторвет его  от  земли  и  утащит  неведомо  куда,  как  невиданного
воздушного змея, сделанного из тонких бамбуковых палочек и  рисовой  бумаги.
Тоскливое предчувствие беды на минуту овладело душой Сабуро,  но  он  быстро
взял себя в руки. Да, господин Набуки был уже не молод, но говорить о немощи
было слишком рано. Минамото-но Хорикава уже не мог, как в молодости, бегать,
прыгать и драться любым оружием с любым противником, но разум его не утратил
остроты, и сейчас, на склоне лет, хозяин был могуч, как древний бог.  Стоило
лишь вспомнить кое-какие из его недавних свершений, чтобы в этом убедиться..
   Господин Набуки поднялся на веранду и  остановился  перед  седзи.  Сабуро
подошел и стал  рядом,  по-прежнему  прижимая  папку  с  досье.  Воздух  был
наполнен запахами моря и глухим перезвоном бамбуковых колокольчиков, которые
отгоняли злых  духов.  Отсюда,  с  веранды,  открывался  прекрасный  вид  на
поместье господина Набуки.  Это  поместье  стоило  хозяину  огромных  денег.
Господин Набуки заплатил за него втрое против его  нормальной  стоимости  по
той простой причине, что когда-то на этом самом месте стоял  загородный  дом
полковника Минамото, отца  господина  Набуки.  Это  был  очень  неосторожный
поступок, но до сих пор никому даже в голову не приходило копаться в прошлом
главы "Набуки корпорейшн", - никому, кроме этого адвокатишки Сигэцу, который
уже никому ничего не расскажет. Но Сигэцу, увы, додумался до этого не сам, а
это означало, что на  горле  господина  Набуки  начала  затягиваться  петля.
Сабуро посмотрел на хозяина и по  непривычно  угрюмому  выражению  его  лица
догадался, что господин Набуки думает о том же.
   - Никто ничего не докажет, - неожиданно  для  себя  самого  вслух  сказал
Сабуро. - Особенно русские. Их никто не станет слушать.
   - Я  не  думаю,  что  кто-то  пойдет  на  хлопоты,  связанные  с  поиском
доказательств, - негромко ответил господин Набуки. - Зачем?  Не  думаешь  же
ты, в самом деле, что русские потащат меня в Гаагский  трибунал?  Американцы
потащили бы, но американцы слишком заняты бомбежками Афганистана, им некогда
шевелить мозгами - они  играют  мускулами...  Есть  другой  способ  сведения
счетов. Им давно пользуются евреи, чтобы наказывать нацистских  преступников
и террористов. Им пользуемся мы с тобой, Сабуро. Им пользуются  все,  только
не все в этом признаются. И мне кажется, что настала наша  очередь  испытать
этот способ на себе. Усиль мою охрану  и  приведи  в  повышенную  готовность
службу безопасности. Я чувствую, что скоро у нас появятся гости.
 
Глава 6 
 
   На Бережковской набережной Мещеряков отпустил  машину,  сказав  водителю,
что хочет прогуляться пешком. Погода стояла вполне располагающая к подобного
рода предприятиям, но на самом деле никакого желания гулять не было.  Голова
у полковника раскалывалась, глаза горели от недосыпания, а во всем теле было
неприятное ощущение, как будто его аккуратно  выпотрошили  и  набили  ватой.
Провожая взглядом свою служебную "Волгу", Мещеряков недовольно подумал,  что
возраст все-таки начинает брать свое: в былые времена он  мог  не  спать  по
трое суток кряду без каких бы то ни было последствий. А теперь - поди ж  ты!
- недоспал несколько часов, и придется целый день ходить вареным. Кофе,  что
ли, выпить?
   При мысли о том, чтобы влить в себя еще хотя бы каплет  кофе,  полковника
перекосило так, что шедшая ему навстречу  дама  средних  лет  с  пуделем  на
поводке бросила на него испуганный взгляд и осторожно обогнула его по другой
дороге. Мещеряков невесело усмехнулся, вынул из кармана свежую пачку сигарет
и закурил. Сделав две или три затяжки, он  поморщился  и  выбросил  сигарету
через парапет набережной. У него возникло странное желание подойти к перилам
и посмотреть, как она, качаясь в мутных волнах, уплывает в сторону Лужников,
но он сдержался: не хватало еще тратить время на подобные забавы!
   Мещеряков расстегнул пиджак, ослабил галстук и, засунув  руки  в  карманы
брюк, не спеша двинулся по набережной в сторону Киевского вокзала, время  от
времени голосуя проносившимся мимо автомобилям. Он давно не  ловил  такси  и
был удивлен, обнаружив, что поймать машину на Бережковской набережной - дело
не простое. Ему  почему-то  казалось,  что  эта  проблема  в  столице  давно
решилась сама собой, и разительное несоответствие с грубой действительностью
мало-помалу привело его в состояние глухого  раздражения,  ставшее,  увы,  в
последнее время весьма привычным.
   Собственно, причин для раздражения у полковника Мещерякова  было  сколько
угодно, особенно в данный момент, когда он был  вынужден  заниматься  делом,
которое, по сути, выходило за пределы его  компетенции  и  отдавало  дешевым
политическим  детективом.  К  политическим  детективам  Мещерякову  было  не
привыкать, но, как правило, он и его товарищи по оружию выходили на сцену  в
финале, когда на экране рвались гранаты и изо всех щелей словно по мановению
волшебной  палочки  возникали  люди  в  камуфляже  и  легких   бронежилетах.
Оказавшись в непривычном для себя амплуа  следователя,  Мещеряков  несколько
растерялся. Да что там - следователь! Частный  детектив  -  вот  в  кого  он
превратился благодаря несчастливому стечению обстоятельств.
   Полковник Мещеряков терпеть не мог дилетантов, а  частный  сыск,  как  ни
крути, во все времена был их уделом. Полковник ступал по очень тонкому  льду
и отлично это сознавал.
   Поминая  нехорошими  словами  генерала  Федотова,  Матвея  Брузгина  и  в
особенности Илариона Забродова с его неуемной  и,  как  оказалось,  заразной
фантазией,  Мещеряков  шагал  по  набережной,  раздраженно  вскидывая   руку
навстречу проносящимся мимо автомобилям.  Наконец  ему  повезло.  Старенький
"москвич" отвратительного горчичного цвета  моргнул  указателем  поворота  и
причалил к бровке тротуара, напоследок так протяжно взвизгнув тормозами, что
полковник  невольно  шарахнулся  в  сторону.  С  сомнением   оглядев   этого
механического старца, Мещеряков все-таки забрался в салон  и  назвал  адрес.
Издав зверский рык и выбросив из выхлопной трубы облако сизого дыма,  машина
нехотя тронулась и втиснулась в транспортный поток.
   "Конспирация, черт бы ее побрал, - думал Мещеряков,  ерзая  на  неудобном
сиденье и стараясь не обращать  внимания  на  доносившийся  со  всех  сторон
металлический лязг и дребезжание - Мало того что занимаешься не своим делом,
так еще вынужден прятаться от  собственных  подчиненных,  не  говоря  уже  о
семье! В придачу ко всему вместо нормального автомобиля ты должен трястись в
этом корыте! Увидит кто-нибудь - со  смеху  помрет.  И  ради  чего  все  эти
жертвы, спрашивается? Ради того,  чтобы  забрать  у  волосатого  хакера  так
называемый отчет о так называемой  оперативной  работе,  которая  все  равно
провалилась к чертовой матери, потому что нечего пытаться  победить  японцев
там, где они сильнее по определению... А Арбуз  небось  дрыхнет  без  задних
ног, и черта с два его добудишься. Он - человек гражданский, и на  армейскую
дисциплину ему глубоко плевать. Для  него  все  мы  -  банда  дуболомов,  на
которых грех обижаться. Что с нас взять, с убогих?  Для  него,  Арбуза,  что
мент на перекрестке, что ворюга-прапорщик на складе, что я  -  все  на  одно
лицо. Познакомить бы его  с  Забродовым,  посмотреть  бы,  кто  кого  раньше
заболтает... Но это исключено, потому что - конспирация."
   Машина свернула на Можайский вал и остановилась. Мещеряков расплатился  с
водителем, выбрался