, щурясь, поглядел на  небо  -  день
обещал быть жарким. - Я заберу "лендровер", Слава.
   - Уж очень заметная машина, с сомнением произнес Родин.
   - Что есть, того не отнимешь, - вздохнул Илларион,  -  но  без  него  мне
сейчас не обойтись.
   - Может, перекрасим? - предложил стоявший поодаль "Леннон". - У нас белой
краски до фига и больше. Будете вроде ооновца.
   - Мысль дельная, но воплощать ее некогда, - сказал Илларион. - Мне  пора,
ребятки.
   - Опять воевать с  драконами?  -  спросил  "Леннон".  -  Послушайте,  сэр
Ланселот, возьмите меня с собой. Хотя бы оруженосцем или барабанщиком.
   - Тебе что, парень, жить надоело?
   - В самом деле, капитан, может быть, тебе помочь? - забеспокоился  Родин.
- Одна голова хорошо, а две лучше.
   - В магазине "Калашникова" тридцать патронов, - ответил Илларион. - Этого
хватит на тридцать голов, а не то что  на  две.  Твоя  задача  -  обеспечить
безопасность моей знакомой. Большего я от тебя требовать не могу.
   Родин понимающе покивал и, усадив Климову в принадлежавший "Леннону"
   "фольксваген", повез ее к себе  домой.  Илларион  снял  со  своей  машины
брезент, выгнал со стоянки и поставил на  ее  место  изуродованные  "жигули"
мещеряковской жены. Усевшись за руль  "лендровера",  он  вынул  из-за  пояса
джинсов пистолет и пересчитал патроны. Он и без того помнил,  что  их  всего
пять, просто ему хотелось убедиться.
   Патронов действительно было пять - четыре в обойме и один в стволе.
   Хорошего мало, и Илларион пожалел, что не взял запасную обойму,  когда  у
него была такая возможность.
   - Вы еще не передумали? - спросил  подошедший  "Леннон",  нервным  жестом
поправляя очки.
   - Ну, чего ты привязался? - сказал ему Илларион. - Это тебе не кино.
   - Ля ви не па де синема, - пропел "Леннон" голосом Мирей Матье.  -  Ну  и
катитесь. Не пойму только: почему вы такой жадный?
   - Жадный? - не понял Илларион. - В каком это смысле?
   - В прямом. Почему вы решили, что это дело - только ваше? Я, само  собой,
прирожденный пацифист, но иногда смотришь вокруг и думаешь: ну,  суки,  дать
бы вам в рыло...
   - Дать в рыло надо уметь, - сказал Илларион. - Умеете?
   - Дать в рыло можно по-разному, - пожал плечами его собеседник. - Кстати,
из пистолета я стреляю неплохо, пять лет тренировался.
   - Пистолет у меня один,  -  сказал  Илларион,  -  да  я  и  не  собираюсь
устраивать стрельбу. Просто надо забрать одну вещь, и я  не  совсем  уверен,
что там не окажется других желающих.
   Тут ему подумалось, что тащить из болота увязший "опель" гораздо труднее,
чем кажется на первый взгляд. Конечно, впутывать в это дело постороннего  не
стоило, и уж если и брать кого-то с  собой,  то  никак  не  этого  лохматого
философа, а хотя бы проверенного Славу Родина, но Родин уехал, а этот парень
был технарь Божьей милостью, что  очень  даже  могло  пригодиться.  В  конце
концов, работать и стрелять в одно и то же время немного неудобно...
   - Ладно, - сказал он "Леннону", - садись.
   Тот без лишних слов запрыгнул в машину,  и  Илларион  погнал  "лендровер"
прочь из города.
   - Зовут-то тебя как?
   - Васей, - немного смущенно ответил "Леннон".
   Илларион удивленно покосился на него.
   - Шутишь?
   - Почему же это я шучу?
   - Да ты не обижайся. Просто на Васю ты совершенно не похож.
   - А на кого я похож?
   - На Джона Леннона.
   - Я старался, - сказал Вася. - Только все равно не помогает.
   - В каком смысле?
   - У девушек сейчас другие кумиры.
   - Да, брат, плохо твое дело. Киркоров-то повыше.  Значит,  с  тем,  чтобы
подарить миру гения, пока загвоздка?
   - Пока. Но это дело времени.
   - Может, ты все-таки вылезешь? А то ведь мир может  так  и  не  дождаться
твоего подарка.
   - Что вы меня все пугаете, гражданин начальник... Могу я хотя бы  узнать,
что вы такое затеяли? Как непосредственный участник готовящегося действа...
   - Можешь, друг Василий. Сейчас поедем на одно болото и  вытащим  из  него
утонувшую машину.
   - И что?
   - И посмотрим, что в ней есть.
   - Труп?
   - Я слышал, кто-то вырос чуть ли не в прозекторской.
   - Я просто спросил.
   - Да нет, вряд ли там есть труп. Хозяина машины убили в другом месте. Нам
нужно попытаться найти то, что он вез.
   - А что он вез?
   - Кабы знать...
   - Интересное кино, - сказал Вася-"Леннон". - Пойди туда - не  знаю  куда,
принеси то - не знаю что... А где это ваше болото?
   - Недалеко от одного дачного поселка... Ты про Рахлина слыхал?
   - Про генерала? Слышал... Это что же получается-мы туда едем?
   - Туда.
   - То-то я сразу подумал: чушь какая-то, жена генерала  застрелила...  Вот
оно что.
   -  Голова,  -  похвалил  Илларион.  -  Кстати,  голова,  у  тебя  как   с
сигаретами?
   - Последняя.
   - А у меня и того нет. Вон магазин. Я схожу  за  сигаретами,  а  ты  будь
хорошим мальчиком и ничего не трогай.
   - Хорошо, папочка...
   - Если позвонят, - кивнул Илларион на лежавший  поверх  приборного  щитка
телефон, - трубку не бери. Пусть думают, что я умер.
   - Пусть думают. А позвонить можно? Надо одну встречу отменить.
   - А ты говоришь, что девушки не любят.
   - Должен же я что-то говорить!
   - И то верно. Только лишнего не говори.
   - Обижаете, гражданин начальник.
   - А ты не обижайся... На обиженных воду возят.
   - А кто обижается?
   Илларион остановил машину и скрылся в магазине. Его спутник набрал  номер
и минуты две беседовал с какой-то Лялей в своей  обычной  шутовской  манере.
Пока он этим занимался, мимо медленно проехала  милицейская  машина.  Головы
сидевших в ней гаишников как по команде повернулись в сторону  "лендровера".
"Леннон" обворожительно улыбнулся им и приветственно помахал рукой. Гаишники
отвернулись, и "луноход", фыркнув, набрал скорость и свернул за угол.
   Когда Илларион вернулся, "Леннон" все еще болтал, оживленно жестикулируя.
   Увидев Забродова, он сделал в его  сторону  извиняющийся  жест  и  быстро
закруглил разговор.
   - Все, малыш, - сказал он, - мне пора. Целую в попку. Сама ты дурочка.
   Он отключил телефон и с немного виноватым видом вернул его Иллариону.
   - Все зло в мире от женщин,  -  оправдываясь,  сказал  он.  -  Во  всяком
случае, почти  вся  нервотрепка.  И  подавляющее  большинство  бессмысленных
вопросов, - добавил он, подумав.
   -  Например?  -  спросил  Илларион,  запуская  двигатель  и  отъезжая  от
тротуара.
   - Например: куда ты едешь? Или: а зачем тебе туда надо?  Что  может  быть
бессмысленнее этих вопросов после того, как я сказал, что у меня  неотложное
дело? Отвечаю сразу: бессмысленнее этих вопросов может быть  только  вопрос,
есть ли у меня другая женщина.
   - По-моему, вполне естественный вопрос, - пожал плечами Илларион.
   - Я где-то читал,  что  то,  что  наиболее  естественно,  наименее  всего
приличествует существу, наделенному разумом... Я не говорю, что этот  вопрос
неестествен. Я говорю, что он бессмыслен: если у меня есть другая,  я  этого
не скажу, а если я скажу,  что  нет,  мне  не  поверят...  Так  какой  смысл
спрашивать?
   - Резонно. Так что же ты ответил?
   - Что у нее красивые глаза.
   Илларион рассмеялся. Мимо тянулись  бесконечные  пригороды,  микрорайоны,
глухие заборы ремонтных мастерских и непонятных заводов, проложенные поверху
теплотрассы  и  трубопроводы  -  пыльная  изнанка  большого  города,   вечно
замусоренное царство плохо налаженного транспорта и ежедневной восьмичасовой
каторги, отбываемой ради московской  прописки.  Несмотря  на  ранний  час  и
начало рабочей недели, навстречу то и дело попадались подвыпившие работяги.
   - На работу, как на праздник, - прокомментировал "Леннон". - Мой  папахен
тоже всю жизнь так проработал: наденет спецовку, нарисуется перед  мастером,
а потом через дыру в заборе и - к пивной бочке. В  обед,  само  собой,  чего
покрепче, ну а после работы - святое дело...
   - И что?
   - И ничего. Возвращался с работы - мы тогда недалеко от  железной  дороги
жили - и шагнул прямо под электричку. Когда мы за ним в  морг  приехали,  от
него все еще водкой разило... Или мне тогда показалось?
   - Думаю, показалось, -  сказал  Илларион.  -  И  как  вы  с  матерью  это
пережили?
   - Ну, праздновать мы, конечно, не стали - неудобно все-таки. Но вздохнули
посвободнее. Мне тогда уже пятнадцать было, все понимал. В этом возрасте все
все понимают.
   - А теперь?
   - А теперь я часто думаю: отчего он так пил? Это понятно, что  алкоголик,
но с чего-то же он начал. Что-то его толкнуло. Мать  говорила,  что  лет  до
тридцати он в рот не брал. Может быть, это какая-то генетическая  программа,
и я через пару лет тоже сопьюсь?
   Город как-то  незаметно  сошел  на  нет,  и  вокруг  привычно  замелькали
неброские подмосковные пейзажи, тут и  там  испохабленные  следами  разумной
деятельности царя природы. Илларион с легкой тоской подумал о том, что всего
несколько дней назад он спокойно ехал на рыбалку, знать ничего не зная ни  о
полковнике  Се-верцеве,  ни,  тем  более,  о  капитане  Рябцеве  с   майором
Жангалиевым. Сорокину с  коллегами  придется  капитально  перешерстить  свое
ведомство, подумал он. Да и Мещеряков без дела  не  останется.  Кто-то  ведь
Северцева на меня навел... А еще было жаль озера - о том,  чтобы  продолжать
как ни в чем не бывало ловить там рыбу,  не  могло  быть  и  речи.  Придется
поискать другое место.
   Мелькнул указатель, и Илларион свернул на проселочную дорогу.  Вскоре  за
полосой кустарника, тянувшейся вдоль дороги, блеснула стоячая вода. Забродов
снизил скорость, внимательно вглядываясь в придорожные кусты, но нужное  ему
место заметил не он, а "Леннон".
   - Похоже, это здесь, - сказал он, указывая на участок живой изгороди, где
листва слегка пожухла и казалась какой-то примятой.
   Илларион остановил машину и вышел на дорогу. Да, похоже, так оно и  есть:
кора кое-где ободрана,  несколько  тонких  стволюв  сломано  -  кто-то  явно
потрудился  здесь,  придавая  им  вертикальное  положение...  Со   сноровкой
бывалого лесовика он проскользнул сквозь путаницу ветвей и увидел болото.  В
глаза ему бросилась лежавшая неподалеку длинная  жердь,  вырубленная  совсем
недавно, от силы три-четыре дня назад. Толстый ее конец был покрыт присохшей
тиной.
   Илларион поднял жердь и стал прощупывать ею трясину. До дна он не достал,
во в одном месте жердь уперлась во что-то твердое.
   - Есть, - сказал он "Леннону", который с  треском,  как  танк,  продрался
сквозь кусты и теперь балансировал на самом краю болота,  нелепо  размахивая
руками в попытке удержать равновесие. - Метра полтора.
   Протянув руку, он не дал своему попутчику последовать за "опелем" Алехина
и вернулся к машине.  Забродов  развернул  "лендровер"  носом  к  кустам  и,
отпустив тормоз укрепленной на переднем  бампере  лебедки,  потянул  прочный
стальной трос к тому месту, где в трясине лежала машина убитого капитана.
   -  Искупаться  не  желаешь?  -  спросил  он  у   "Леннона",   который   с
глубокомысленным видом тыкал шестом в трясину. - Впрочем, лучше я сам.
   Подержи-ка.
   Он отдал "Леннону" пистолет и, держа трос в руке,  полез  в  болото.  Над
поверхностью стоячей воды с радостным  плотоядным  звоном  взвились  полчища
комаров.
   - Вот черт, - сказал Илларион. - Про них-то я и забыл.  Слушай,  Василий,
ты можешь подстрелить комара влет?
   - Влет не могу, - вздохнул "Леннон". - Вот когда сядет, тогда пожалуйста.
   Только они почему-то так и норовят сесть вам на голову. Стрелять?
   - Не стоит. Все равно патронов не хватит.
   Илларион погрузился в болото с головой и, орудуя на ощупь, обвязал тросом
задний бампер "опеля". Вязкая тина  затрудняла  движения,  и  он  провозился
дольше, чем рассчитывал. Наконец он с помощью "Леннона" выбрался на берег.
   - Водяного вызывали? - спросил он.
   - Похож, - подтвердил друг Василий. - Ну просто вылитый.
   Илларион  снова  продрался  сквозь  кусты,  подумав  мимоходом,  что  еще
немного, и он протопчет здесь вполне приемлемую тропу,  и  включил  лебедку.
Двигатель заныл, трос натянулся,  и  тяжелый  "лендровер"  вдруг  пополз  по
дороге к стене кустов, в которой исчезал вибрирующий  трос  -  болото  ни  в
какую не желало расставаться со своей добычей. Илларион помянул господа бога
и запрыгнул в кабину, обильно пачкая сиденье вонючей болотной жижей.  Врубив
заднюю передачу, он стал отрабатывать назад. Колеса "лендровера" с  ощутимым
усилием вцепились в дорогу, пробуксовали, снова  схватились  за  грунт  -  и
болото  уступило.   Оставшийся   на   краю   трясины   "Леннон"   разразился
приветственными криками, увидев, как перепачканный тиной и увешанный, словно
сигнальными флажками, длинными прядями болотной травы трос  медленно  пополз
из воды.
   Илларион  остановил  машину,  пока  она   не   свалилась   в   болото   с
противоположной  стороны  насыпи  -  теперь  вполне  хватало  лебедки.   Его
беспокоило только одно - как бы бампер "опеля" не оторвался. Лезть в  болото
по второму разу ему не хотелось.
   Вскоре раздался громкий плеск и новый взрыв приветственных кличей  -  это
из воды показался багажник  "опеля".  В  кустах  машина  снова  застряла,  и
"ленд-ровер" юзом  потащило  вперед.  Илларион  выключил  механизм  лебедки,
намертво застопорив трос, - вытаскивать "опель" на дорогу  не  было  никакой
необходимости.
   Вооружившись отверткой, он снова нырнул в кусты.
   Из "опеля" потоками хлестала грязная вода. Жидкая грязь плыла по  корпусу
миниатюрными потоками,  стекала  по  наклонной  плоскости  капота,  стремясь
вернуться в родную стихию. Иллариону приходилось видеть,  как  поднимали  из
болота затонувший в сорок третьем году танк - это было очень похоже. Только,
подумалось  ему,  если  тайник  на  месте,  то  эта  машина  гораздо   более
взрывоопасна, чем любой старый танк с двойным боекомплектом.
   - И что теперь? - поинтересовался "Леннон", опасливо подходя поближе.
   - Теперь самое интересное, - пообещал Илларион, ставя "опель"  на  ручной
тормоз.
   Хлюпая грязью, он залез в воняющую болотной гнилью кабину и запустил руку
под сиденье водителя, почти не сомневаясь в том, что сейчас его  схватит  за
палец какой-нибудь застрявший здесь рак. Рака, однако, там не  оказалось,  а
вот тайник был на месте. Ловко, на ощупь  орудуя  отверткой,  Илларион  снял
прикрывавшую углубление стальную пластинку,  отбросил  в  сторону  введенное
Алехиным новшество - резиновую прокладку  -  и  нащупал  пальцами  квадратик
твердой пластмассы с металлическим диском посередке. Он не  ошибся  в  своих
предположениях - это и в самом деле была дискета.
   Алехин устроил тайник словно нарочно с расчетом на долгое пребывание  под
водой - резиновая прокладка не пропустила вовнутрь  ни  капли.  Илларион  не
знал, способна ли вода повредить дискету, но мысленно  все  же  поблагодарил
капитана за предусмотрительность. Он засунул драгоценный кусок пластмассы  в
карман и вылез из машины.
   - Ну что? - спросил "Леннон", который, как ни старался,  не  смог  ничего
разглядеть из-за спины Забродова.
   - Есть, - сказал Илларион. - Теперь  надо  быстренько  сматывать  удочки,
пока не приехали другие рыбаки.
   Он отвязал от бампера трос и отпустил ручной тормоз.  Ржавый  серебристый
"опель" с полминуты постоял, словно раздумывая, а потом  его  колеса  начали
медленно, лениво вращаться - и он с негромким всплеском снова окунулся носом
в болото.
   - Вот и все, - сказал Илларион. - Молодец, капитан.
   Он прихлопнул на щеке комара и повернулся к дороге.  Теперь  в  комариный
звон  вплелась  новая  нота  -  где-то  недалеко  басовито  рокотал   мощный
двигатель.
   - Пошли, друг Василий, сказал Илларион. - Надо освободить дорогу,  не  то
этот тракторист нам головы пооткручивает.
   Он сделал шаг и снова прислушался. Звук двигателя был знакомым  до  боли,
но это не было тарахтенье трактора. Илларион вслушался более  внимательно  и
хлопнул себя по лбу, попутно убив еще одного комара.  Этот  звук  ни  с  чем
нельзя было спутать: характерно подвывая  на  подъемах,  к  ним  на  большой
скорости приближался бронетранспортер.
   Илларион в три прыжка добрался до дороги и высунул голову из кустов.  Это
действительно был бронетранспортер, а за ним, предусмотрительно  прячась  за
широкой бронированной кормой, в клубах поднятой тяжелой машиной пыли нырял с
ухаба на ухаб шестисотый "мерседес" черного цвета. Илларион  разглядел,  что
номерные  знаки  на  нем  есть,  и  мысленно  поздравил  Северцева  с   этим
приобретением. В том, что  это  именно  Северцев,  Илларион  не  сомневался.
"Петру Владимировичу" явно в срочном порядке  потребовалась  дискета.  Зачем
она ему именно сейчас, Илларион не знал, но догадывался: пауки начали  жрать
друг друга.
   Северцев крепко споткнулся  на  нем,  и  сейчас,  видимо,  пытается  либо
упрочить свое положение, либо утянуть за собой того, кто стоит над ним.
   Теперь, когда рокот двигателей не приглушали кусты и плеск воды, он  стал
гораздо громче. Илларион понял, что действовать нужно очень  быстро.  Махнув
рукой "Леннону", он метнулся к "лендроверу", на ходу подхватив конец троса -
сматывать его не было времени. Он зашвырнул трос в окно кабины и плюхнулся в
натекшую с его одежды лужу посреди  водительского  сиденья.  Рядом  упал  на
сиденье "Леннон": воинственно сверкающие очки, спутанная грива, оскаленные в
полубезумной усмешке зубы, в поднятой руке  поблескивает  вороненым  стволом
пистолет - гангстер, да и только, полусумасшедший террорист из голливудского
боевика.
   Илларион развернул машину, проехав правой парой колес по кустам, и рванул
в сторону дачного поселка. В зеркало  он  увидел,  что  "мерседес",  объехав
неуклюжую  тушу  бронетранспортера,  вырвался  вперед  и  быстро   сокращает
расстояние, отделявшее его от "лендровера". Когда до него оставалось  метров
двадцать, "Леннон" вдруг по собственной инициативе высунулся в окно по  пояс
и пальнул по "мерседесу" из пистолета. Он, конечно, не попал  -  "лендровер"
мотало по ухабам, как лодку в штормовом море,  -  но  "мерседес"  вильнул  в
сторону и немного отстал.
   - Побереги патроны, - посоветовал Илларион.
   - Что? - не расслышал тот.
   - Патроны, говорю, береги! - крикнул Илларион.
   - Для себя, что ли?
   - Эх, товарищ Краузе! - процитировал  Илларион  любимую  фразу  из  "Двух
товарищей". - Патрон для вас и у красных найдется!
   Это немедленно подтвердилось - из окна "мерседеса" тоже кто-то высунулся,
опасно свесившись наружу, и дал очередь из автомата. Одна из  пуль  зацепила
наружное зеркало со стороны водителя, и оно брызнуло во  все  стороны  тучей
мелких осколков.
   - Вот сволочь, - пожаловался "Леннону" Забродов. - Я же его только  месяц
назад поменял, пятнадцать  долларов  отдал  -  нестандартное,  говорят.  Вот
сволочь!
   "Сволочь" выстрелила снова, на этот раз менее удачно: "мерседес"  мотнуло
на чудовищном ухабе, и пули ушли  в  придорожные  кусты  впереди  и  справа,
только брызнули на  дорогу  состриженные  листья  и  ветки.  "Леннон"  опять
высунулся в окошко и  выстрелил.  Было  ли  это  слепое  везение,  или  этот
волосатый умник и впрямь оказался неплохим стрелком, Илларион  не  знал,  но
автоматчик выронил оружие на дорогу  и  выпал  следом.  Некоторое  время  он
волочился по дороге, зацепившись ногой за боковую кромку окна,  но  в  конце
концов упал и замер, прокатившись  несколько  метров.  Шедший  по  пятам  за
"мерседесом" БТР резко вильнул, объезжая тело.
   "Мерседес" еще немного сбавил скорость, снова пропуская  бронетранспортер
вперед. Пулемета на бронетранспортере не  было,  но  из  верхнего  люка  уже
показалась голова в танковом шлемофоне  и  ствол  автомата.  "Леннон"  снова
выстрелил, и Иллариону почудилось, что он увидел белую искорку рикошета,  на
краткий миг вспыхнувшую на глухой зеленой лобовой броне. Человек с автоматом
на секунду втянул голову в плечи, но тут же распрямился и выволок автомат из
люка.
   Илларион перестал смотреть в зеркало