о боа ("Из кикиморы оно у нее,  что  ли?"  -  с
нездоровым любопытством подумал Забродов), снова склонилась над двигателем и
осторожно запустила в него обе руки. Иларион с интересом  наблюдал  за  тем,
как она дергала проводки,  пробовала  приводные  ремни  и  совершала  прочие
бессмысленные движения, рассчитанные на то, что  закапризничавший  двигатель
сжалится, одумается и заведется. При этом Забродов не забывал поглядывать по
сторонам: по его расчетам, помощь должна вот-вот подоспеть - если,  конечно,
он правильно понял смысл происходивших у него на глазах событий.
   Он не ошибся. В тот самый момент, когда дама в боа, отчаявшись  устранить
поломку, вынырнула из-под капота, держа на отлете  испачканные  руки,  возле
нее затормозила бежевая  "шестерка"  весьма  преклонного  возраста.  Из  нее
выбрался прилично одетый молодой человек и, заранее улыбаясь,  направился  к
терпящей бедствие дамочке. Иларион удивился: это был совсем не  тот  парень,
которого он видел несколько  минут  назад.  Впрочем,  его  удивление  вскоре
прошло:  приглядевшись,  он  увидел  своего  небритого  знакомого  за  рулем
"шестерки".
   - Извините, - вежливо обратился молодой человек к владелице малолитражки.
- Я вижу, вы терпите бедствие. Может быть, я смогу вам помочь?
   - Не заводится, представляете? - сказала дамочка. - Все было нормально, и
вдруг - раз, и не заводится... А вы в этом разбираетесь?
   - Вам повезло, - скромно сказал молодой человек. - Видите ли, у меня своя
мастерская по ремонту иномарок, так что, думается, я вас как-нибудь выручу.
   - Правда?! - обрадовалась дамочка. - Да вас же сам Бог послал!  Я  же  во
всех этих железках ничего не понимаю. Прическу  вот  испортила,  испачкалась
вся... Главное, без толку.
   - Ну еще бы,  -  сказал  молодой  человек,  озабоченно  изучая  двигатель
малолитражки. - Не хотелось бы  вас  огорчать,  но,  кажется,  ваш  инжектор
приказал долго жить. Редкий случай.
   "А главное, дорогостоящий",  -  подумал  Иларион,  открывая  дверь  своей
машины.  Ему  уже  приходилось   слышать   об   этой   новой   разновидности
"ненавязчивого" российского сервиса, но сам он  сталкивался  с  придорожными
шакалами впервые.
   Пока Иларион закрывал дверцу, разминал ноги и не  торопясь  шел  к  месту
событий,  молодой  человек  уже  успел   смотаться   к   своей   машине   за
инструментами. Он как раз  собирался,  вооружившись  хромированным  торцовым
ключом, приступить к снятию инжектора, когда Забродов вежливо отодвинул  его
в сторону и, сказав: "Позвольте", склонился над двигателем.
   - В чем дело? - зло поинтересовался молодой человек. - Вы мне мешаете!
   - Я только взгляну, - миролюбиво ответил  Иларион.  Смотреть,  по  правде
говоря, было не на что: ему все стало ясно с первого взгляда.
   - Вы профессионал? - еще неприветливее спросил молодой человек.
   - Это смотря в какой области. Что касается автомобильных  двигателей,  то
здесь я скорее любитель.
   - В таком случае, дядя, вам лучше заняться своим делом.
   - Вы не знаете, о чем просите, - не кривя  душой,  сказал  Иларион.  -  И
потом, в какой-то степени я уже занимаюсь своим делом. Ну-ка...
   Он шевельнул локтем, окончательно отодвинув молодого человека от  машины,
и без усилий насадил на патрубок инжектора болтавшийся в сторонке шланг.
   - Попробуйте теперь, - сказал он даме в боа, которая, ничего не  понимая,
стояла рядом и переводила недоумевающий взгляд с него на молодого человека и
обратно. По ее густо накрашенному лицу было видно, что ее  так  и  подмывает
задать какой-то вопрос, и она, наверное, не промолчала бы,  если  бы  знала,
что спросить.
   Но вертевшийся у нее на языке вопрос еще не приобрел конкретной формы,  и
она молча юркнула за руль.
   - Слышь, ты, специалист, -  сквозь  зубы  процедил  молодой  человек,  на
глазах утрачивая последние остатки интеллигентной приветливости, - тебя  кто
сюда звал? Че те надо,  а?  По  ушам  давно  не  получал?  Не  видишь,  люди
работают!
   - Люди? - с милой улыбкой переспросил Иларион. Молодой  человек,  похоже,
хорошо понял смысл его улыбки. Это было  неудивительно:  тот,  кто  кормится
обманом, должен хорошо разбираться  в  людях  и  вовремя  чувствовать  запах
жареного. Собеседник Илариона обладал достаточно тонким обонянием. Выражение
его лица изменилось буквально на глазах.
   - Даю пятьдесят баксов, - тихо сказал он,  осторожно  протягивая  руку  к
трубке, которую только что поставил на место Иларион. - За инжектор я с этой
крашеной курицы не меньше двух сотен сниму... Ну  хочешь,  возьми  половину,
хотя это уже будет грабеж.
   До трубки он так и не дотянулся. Иларион аккуратно взял его  за  запястье
и, выглянув из-за поднятого капота, с улыбкой кивнул "крашеной курице":
   - Заводите.
   Двигатель завелся  с  пол-оборота  и  застучал  ровно  и  мощно.  Иларион
проверил, надежно ли сидит трубка,  и  опустил  капот  одной  рукой,  другой
продолжая крепко сжимать запястье "специалиста".
   - Коз-зел, - процедил тот и рванулся в сторону, одновременно  попытавшись
ударить Илариона свободной рукой.
   Забродов сжал его запястье немного сильнее. Молодой человек сказал  "э-к"
и присел от нестерпимой  боли.  Его  лицо  побледнело,  губы  искривились  в
гримасе. Второй "специалист", до сих пор мирно сидевший за рулем "шестерки",
поняв наконец, что дело неладно, выбрался из машины и торопливо  двинулся  к
ним, держа на виду увесистую монтировку. Иларион  полез  свободной  рукой  в
карман, вынул сигарету, сунул ее  в  зубы  и  принялся  чиркать  зажигалкой.
Сигарета сразу сделалась рябой от мелких капелек дождя, зажигалка все  время
гасла на ветру, но Забродов продолжал невозмутимо чиркать колесиком,  словно
не замечая приближавшегося с монтировкой в руке "автослесаря". "Зря я это, -
подумал он. - Умнее было бы просто дать этому умнику пинка в зад,  пусть  бы
шел с миром. Какой-то я в последнее время раздражительный. Неужели и  впрямь
старею?"
   Небритый парень в кожаной  куртке  нерешительно  замахнулся  монтировкой,
больше надеясь на психологический эффект этого угрожающего  жеста.  "Ой!"  -
сказал Иларион и пнул его в голень носком ботинка, не оставляя своих попыток
раскурить сигарету. "Слесарь" зашипел от боли, выронил монтировку и запрыгал
на одной ноге, схватившись руками за ушибленное место.
   - Странные вы ребята, - миролюбиво сказал Иларион. - Все у вас не  как  у
людей. Я понимаю так: взялся бить, так бей, взялся  чинить  машины  -  чини.
Несерьезно это, ей-богу.
   Он выплюнул  размокшую  сигарету  и  разжал  пальцы,  которыми  стискивал
запястье одного из своих противников.  Противники,  подумал  он  с  оттенком
горечи, наблюдая  за  тем,  как  парень,  приплясывая  на  месте,  растирает
отдавленное запястье. Какой-то восточный мудрец сказал, что о человеке лучше
всего судить по его врагам. Если отныне вот это - мои враги, то мне  есть  о
чем задуматься.
   Через несколько секунд поле так и не состоявшегося  сражения  очистилось.
Предприимчивые молодые люди спешно погрузились  в  свою  машину  и  убыли  в
неизвестном  направлении,  оставив  на  асфальте  оброненные  инструменты  -
монтировку и торцовый ключ. Напоследок один из них что-то невнятно прокричал
- судя по тону, какую-то угрозу. Иларион все еще стоял на  месте,  задумчиво
разглядывая трофеи и думая, подобрать их или нет, когда дама в боа, заглушив
реанимированный двигатель своей машины, вылезла под дождь и подошла к нему.
   - Спасибо, - сказала она.  -  Только  я  не  понимаю,  зачем  нужно  было
затевать драку. Они что, ваши конкуренты?
   Голос у нее был низкий  и  хрипловатый,  довольно  приятного  тембра,  но
звучал настороженно и сухо. Иларион поднял глаза и увидел  в  ее  протянутой
руке двадцатидолларовую бумажку. До него не сразу дошло, что это гонорар  за
починку розового авто, а когда дошло, Забродову сделалось смешно.
   - Эти ребята собирались взять с вас двести, - сказал он, -  и  предлагали
мне половину, если я не стану вмешиваться. Инжектор -  дорогая  деталь.  Так
что, боюсь, двадцаткой вам от меня не отделаться.
   Уголки его губ слегка подрагивали, но взволнованной даме в  боа,  похоже,
было  не  до  подобных  тонкостей.  Она  понимала,  что  попала  в  какую-то
неприятную историю, но была не в состоянии отделить агнцев от козлищ и злаки
от плевел.
   - Они, по крайней  мере,  собирались  заменить  неисправный  инжектор  на
новый, - очень сухо ответила  она,  нервным  движением  открывая  сумочку  и
принимаясь копаться в ней в поисках денег. А ваш ремонт... Откуда мне знать,
что машина не заглохнет снова, как только вы скроетесь из вида?
   - Что ж, умнеть никогда не поздно, - вздохнул Иларион - Но  я  вижу,  что
здесь какое-то недоразумение. Ваш инжектор в норме. Это очень простой фокус:
пока вы сидели в парикмахерской, ребята организовали вам  поломку,  а  потом
предложили свои услуги. У себя в  гараже  они  бы  промыли  ваш  инжектор  в
бензине, вытерли насухо, завернули в бумажку и продали вам под видом нового.
   Вы были бы довольны, что так легко отделались, а ребята потяжелели бы  на
двести "зеленых". Да спрячьте же деньги! Что вы,  в  самом  деле,  шуток  не
понимаете? И вообще, поезжайте скорее домой. Смотрите, вы  совсем  промокли.
Погибла ваша прическа. Надо спасать то, что осталось.
   - А вам нравится  моя  прическа?  -  неожиданно  спросила  обладательница
зеленого боа, защелкнув наконец сумочку и кокетливо склонив голову,  которая
теперь больше  всего  напоминала  бывший  в  употреблении  ершик  для  мытья
бутылок.
   - Нет, - неожиданно для самого себя ответил Иларион и тут  же  испугался:
черт с ней, с прической, но хамить-то зачем?
   - Вы знаете, мне тоже, - заявила дамочка. -  По-моему,  этот  эксперимент
мне не удался. И вообще день сегодня какой-то неудачный.  А  вы  всегда  так
поступаете?
   - Как?
   - Сначала вызываете у женщин интерес, а  потом  прямо  высказываете  свое
нелицеприятное мнение.
   Иларион поежился: дождь был несильный, но они торчали посреди  улицы  уже
добрых пять минут, и холодная осенняя водичка мало-помалу начала затекать за
воротник.
   - Знаете, -  сказал  он,  -  в  конечном  итоге  все  равно  ведь  так  и
получается. Рано или поздно, тем  или  иным  способом,  но  люди  все  равно
вываливают друг на друга то, что вы назвали нелицеприятным  мнением.  Хвалят
друг друга,  а  сами  постепенно  накапливают  наблюдения.  А  потом,  когда
внутренние хранилища негативной информации переполняются, происходит сброс.
   - Хм... Да, образ довольно выпуклый, хотя и не слишком аппетитный. А  вы,
значит,  предпочитаете  выдавать  мелкими  порциями,   начиная   с   момента
знакомства.. Интересная тактика. Слушайте, спаситель,  как  вы  смотрите  на
чашку горячего кофе? Возможно, даже с коньяком. Раз вы  не  берете  денег...
Или все-таки берете?
   - А вы прислушайтесь к себе, - посоветовал Иларион, - и все сразу  станет
намного проще. Как вам кажется, нужно  давать  мне  деньги  или  нет?  Иными
словами, испытываете ли вы в этом внутреннюю потребность?
   - Честно говоря, нет. Но внутренний голос - штука хитрая. Он ведь может и
обмануть.
   - В данном случае не обманывает. Кофе, говорите? - Иларион  посмотрел  на
часы. Старик с книгой безбожно опаздывал. "Аллах с ним, - подумал Иларион. -
Мою машину он  знает  и  поймет,  что  я  где-то  неподалеку.  Дам  ему  еще
полчасика, а там можно и  домой.  Интересная  женщина.  Любопытно,  чем  она
занимается?" - Кофе  так  кофе.  Здесь  за  углом  есть  довольно  приличное
заведение, где подают отличный кофе по-турецки и весьма недурной коньяк.
   Когда спустя полчаса  они  вернулись  на  стоянку,  их  взорам  предстало
печальное зрелище: кто-то основательно поработал над "лендроввром" Илариона,
превратив его в груду хлама. В машине не осталось ни одного  целого  стекла,
фары  тоже  были  разбиты.  Варварски  взломанный   капот   был   приоткрыт,
аккумулятор исчез, и  все,  что  можно  было  повредить  под  капотом,  было
изувечено. Все до единого колеса, включая запасное, оказались  искромсанными
ножом, а под  продырявленным  радиатором  стояла  большая  лужа  охлаждающей
жидкости.
   Иларион немного помолчал, давая утихнуть эмоциям, закурил и сказал:
   - Вы не помните номер "Жигулей",  на  которых  приезжали  эти  умники  из
автосервиса?
   - Увы, нет, - ответила его спутница. Она  удивленно  моргала  глазами,  и
было непонятно, что поразило ее  сильнее:  плачевное  состояние  машины  или
безмятежный тон Забродова.
   - Вот и я не помню, - вздохнул Иларион.  -  Значит,  за  ремонт  придется
платить самому. Что ж, надо ловить такси.
   - Я вас подвезу, - сказала его новая знакомая. - Подозреваю, что от  моей
машины вы тоже не в восторге, но обстоятельства таковы,  что  привередничать
не приходится.
   - Что ж, подвезите, - не стал упираться Забродов. - Хотя я бы  вам  этого
не советовал. Вы же видите, - он кивнул на свой изуродованный автомобиль,  -
добрые дела наказуемы.
   - Это я как-нибудь переживу, - сказала она, вынимая из сумочки  ключи.  -
Вы чертовски интересный тип, Забродов. Я умру от любопытства, если не увижу,
как вы живете. А второго такого случая напроситься к вам в  гости  может  не
быть.
 
*** 
 
   - Ну? - с выжидательным выражением на широком  обветренном  лице  спросил
майор Горбанев, вертя в пальцах стакан с водкой.  С  берез  дождем  сыпались
желтые листья. Один из них, крутясь,  как  пропеллер,  спланировал  прямо  в
стакан. Горбанев не глядя выудил его оттуда двумя пальцами.  Пальцы  у  него
были толстые, как сардельки, и с трудом пролезали в стакан.  Этими  пальцами
майор на спор плющил монеты и вынимал гвозди из дубовой доски, и эти  же,  с
виду  такие  неуклюжие,  пальцы  принадлежали  одному  из  лучших   в   мире
специалистов по  минно-подрывному  делу.  Еще  не  было  придумано  взрывное
устройство, которое не смог бы обезвредить майор  Горбанев,  и  то,  что  он
сейчас сидел напротив Илариона, служило наилучшим подтверждением этих слов.
   После заданного Горбанерым вопроса наступила  тишина,  нарушаемая  только
шорохом сыплющихся листьев да легким шумом  верхового  ветра  в  оголившихся
ветвях. В этой тишине вдруг стало  слышно,  как  жует  генерал  Федотов.  Он
единственный из всех присутствующих остался равнодушен к рассказу  Забродова
и сделанной Иларионом драматической паузе. В то время как все затаив дыхание
ждали  завершения  рассказа,  генерал-майор  Федотов  продолжал  с   большим
аппетитом уминать шашлык,  заедая  его  пучками  хрустящей  зелени.  Причина
генеральского равнодушия была Илариону ясна:  Федотов  слишком  хорошо  знал
своего бывшего подчиненного и с первых же его слов понял, каким будет финал.
   - Ну?! - повторил Горбанев. - Не томи, Иларион. Дальше-то что?
   Забродов сунул в рот веточку свежего укропа, задумчиво  пожевал  и  пожал
плечами.
   - Ничего, - сказал он. - Машина в ремонте, а я - вот он. Цел и невредим.
   - Тьфу, - в сердцах плюнул  Горбанев.  Аудитория  зашевелилась,  наполняя
стаканы и разбирая шампуры со свежей порцией шашлыка.  Кто-то  разочарованно
протянул: "y-y-у...", кто-то пробормотал, что Забродов в  своем  репертуаре.
Генерал Федотов ухмылялся, не переставая с аппетитом жевать.  Он  знал,  что
Забродов не имеет привычки распространяться о своих победах над слабым полом
и раз уж сказал о сдоем  знакомстве  с  женщиной,  значит,  закончилось  это
знакомство ничем - встретились и разбежались.
   - Так-таки ничего и не было? - решив не  сдаваться,  недоверчиво  спросил
Горбанев.
   - Не-а, - дуя на обжигающее мясо, сказал Иларион.  -  Выпили  по  чашечке
кофе, поговорили о поэзии, а потом я ее проводил до машины.  Честно  говоря,
мне с ней стало скучно. Я думал, она умнее. То есть я  не  говорю,  что  она
глупа. Вполне приличная, интеллигентная дама. Это я виноват. Мне показалось,
что она умна по-настоящему.
   - Тьфу, - повторил Горбанев. - При чем тут  ум?  Я  же  тебя  про  другое
спрашиваю!
   - Про другое? - наивно округлил глаза Иларион. - А это как?
   - А так, как бывает после того, как мужчина и  женщина  напьются  кофе  и
поговорят о поэзии. - проворчал Горбанев, уже понявший, что  продолжения  не
будет. - У нормальных людей кофе и поэзия - это, так  сказать,  прелюдия.  А
дальше идет самое интересное.
   - Всегда? - спросил Иларион.
   - Ладно, ладно, - сказал Горбанев, прихлебывая из стакана  с  водкой  так
непринужденно, словно там был холодный чай. -  Пошел  умничать...  Я  только
хотел сказать, что раз ничего не было, то нечего нам лапшу на уши вешать.
   - Поманил девку конфеткой, а в бумажке пусто, - сказал кто-то.
   - Предвкушение удовольствия - тоже удовольствие, - сообщил Забродов. - Ну
что вы привязались? Поесть нормально не дадут. Вы  спросили,  я  ответил,  а
теперь я же и виноват.
   - Стоп, - вмешался в разговор генерал Федотов, - вот это  уже  интересно.
Насколько я помню, тебя спрашивали, куда ты пропал. Домашний телефон молчит,
по мобильнику  тоже  не  дозвониться,  дома  тебя  не  застать...  Нам  тебя
выслеживать пришлось как вражеского лазутчика, насилу справились. А  ты  нам
какие-то байки рассказываешь. Я бы еще понял, если бы у тебя любовь  на  всю
катушку закрутилась. А раз ничего не было, при чем тут тогда эта поэтесса?
   - При том, - лаконично ответил Забродов  и  поспешно  вцепился  зубами  в
мясо.
   - Так-так-так,  -  протянул  генерал,  с  большим  интересом  разглядывая
старательно жующего Забродова. - То-то я  гляжу,  что  ты  нам  тут  чего-то
вкручиваешь... Поэтесса, как я понимаю, не замужем?
   Забродов не ответил,  целиком  сосредоточив  свое  внимание  на  шашлыке.
Кто-то, поняв, на что  намекает  генерал,  длинно  присвистнул.  Закоренелый
холостяк  Забродов  не  раз  становился   объектом   пристального   внимания
незамужних дам самого  разного  возраста,  но  теперь,  судя  по  тому,  как
тщательно он скрывался, за него взялись всерьез. Такое предположение вызвало
в компании взрыв веселья. Со всех сторон посыпались шутки  и  советы  самого
неожиданного характера, а  пришедший  в  полный  восторг  Горбанев  от  души
хлопнул Илариона по спине своей чугунной ладонью, так что тот поперхнулся от
неожиданности.
   - Позвоночник сломаешь, медведь, - сказал Забродов, откашлявшись.
   - Как же, тебе сломаешь, - возразил майор. - Так когда свадьба?
   Этот вопрос был встречен новой волной хохота. Кто-то  поинтересовался,  в
чем  Иларион  отправится  под  венец  -  в  камуфляже  или  в  смокинге?  "В
камуфляжном смокинге!"  -  закричал  остряк  Шмаков,  тот  самый  Шмаков,  у
которого не хватало трех пальцев на левой руке. Пальцы ему  один  за  другим
отстрелил чеченский полевой командир, к которому Шмакова угораздило  попасть
в плен. Позже Шмаков  сбежал,  выследил  этого  "хирурга"  и  тоже  произвел
небольшую операцию - короткую, но весьма результативную.
   - Она действительно поэтесса? - спросил Федотов.
   - Представилась поэтессой, - пожал плечами Иларион, - а трудовую книжку я
у нее не спрашивал.  В  поэзии  она  разбирается  так  себе  -  кроме  своей
собственной, разумеется.
   - Анастасия Самоцветова, - задумчиво проговорил генерал. -  Не  слыхал  о
такой.
   - Ничего удивительного, - сказал Забродов. - Много вы знаете  современных
поэтов? Я тоже их  почти  не  знаю.  Время  нынче  не  то.  Поэзия  -  штука
некоммерческая. Все пишут песни для популярных исполнителей. В смысле,  все,
кто хочет зарабатывать деньги на своем умении подбирать рифмы.
   - Все-таки хоть какое-то применение, -  желая  поддразнить  Забродова,  с
серьезным видом сказал генерал. - По мне, что поэзия,  что  беллетристика  -
просто засорение мозгов. Много тебе толку от твоих пыльных талмудов? Ведь ты
возле этой парикмахерской как очутился? Правильно, книжку ехал  покупать.  И
вот результат - машина вдребезги, а сам от  полоумной  бабы  прячешься,  как
пацан.
   - Как реальный конкретный пацан, в натуре, - добавил Забродов. -