верей  квартиры  и  не  заметил
обычного у женщин страха перед незнакомцем. Навстречу  выскочила  Сашина
мать - ее можно было опознать с первого же взгляда. Такая же блеклая,  с
такими же прозрачными, почти  бесцветными  глазами.  Только  энергичная,
суетливая - сейчас она торопилась на работу и что-то дожевывала на ходу.
Не обратив внимание на Бурмистрова, стала объяснять дочке про замоченное
белье.
   Игорь прикинулся посторонним, не останавливаясь, поднялся по лестнице
выше этажом. Он не  сразу  понял,  почему  плохо  одетое,  заторможенное
существо вызвало острое желание. Потом сообразил - от  Саши  не  исходил
испытующий, оценивающий взгляд, в ней не замечалось собственных вкусов и
предпочтений. Она выглядела тестом, которое можно смело мять и скучивать
- если что-то произойдет, назавтра и не вспомнит об  этом.  И  в  то  же
время ее, с ее слабым умом, размытой личностью, легче будет  довести  до
первобытного состояния, где нет  больше  разума,  членораздельной  речи,
минимального самоконтроля.
   В третий раз Бурмистров позвонил.  Ему  открыли  без  обычной  паузы,
когда человека перед дверью разглядывают изнутри через ?глазок?. ?Это я?
- ?Да? Ну, проходите?. Мебель убогая, как и все остальное - в самом деле
не стоит бояться воров. Зато чисто: наверное,  целыми  днями  она  здесь
драит - что еще делать одной? Телевизор древний,  черно-белый,  застелен
салфеткой. Наверное, почти не смотрит, ни черта не понимает.
   Он чувствовал себя волком, которого не  опознала  овца.  Нет,  почему
волком?  Волк  не  намеревается  доставить  овце  удовольствие.   А   он
осчастливит эту дурочку, - может быть,  первый  и  последний  раз  в  ее
убогой жизни.
   - И дома в кофте ходишь?
   - Нет.
   Она удивленно замерла, как будто только сейчас  поняла,  что  на  ней
надето.  Некоторое  время  пыталась  понять  в  чем  дело,  потом   вяло
улыбнулась: ?Пришла и не сняла?.
   - Давай помогу.
   Она спокойно смотрела, как он расстегивает большие пуговицы - так  же
спокойно, как открыла дверь. Оказалась  девственницей.  Игорь  предвидел
это, поэтому отвел ее в ванную. Там, в  ванной,  он  услышал  именно  те
стоны, которые мечтал услышать. Потом проследил, чтобы она вымыла  кровь
с плиток на полу и ушел, чтобы никогда больше не возвращаться.
   Одного раза оказалось достаточно.  Теперь,  когда  он  убедился,  что
?может?, Игорь  испытывал  презрение  ко  всем  женщинам.  Так  человек,
однажды добившийся  результата,  охладевает  к  тому,  что  его  мучило,
заставляло закипать кровь - не от перегрева, а от сверхбольшого давления
под колпаком одиночества...
   Сообщение московского  информатора  подтверждало  скорую  отправку  в
Азербайджан эмиссара ФСБ, чтобы разобраться в причине гибели ?тройки?  и
предпринять необходимые  шаги.  Сотрудник  ФСБ  должен  прибыть  обычным
авиарейсом, надежно  замаскированный  под  бизнесмена  или  родственника
некоей бакинской семьи. Сроки и фамилия неизвестны, о  деталях  операции
знают считанные люди.
   Прежде чем передать сообщение по инстанциям,  Бурмистров  около  часа
обдумывал его  самостоятельно.  Он  давно  усвоил  правило:  если  сроки
события неизвестны, нельзя уверенно относить его к будущему,  оно  могло
уже  произойти.  Сотрудник  прилетит  или  уже  прилетел  самолетом.   С
паспортом на чужую фамилию - по картотекам его не  вычислишь.  Прилетел,
скорее, как бизнесмен, с необходимыми полномочиями  заключать  договоры.
Насчет этих договоров можно не сомневаться - с  российской  стороны  они
будут выполнены в точности. Вариант  родственных  или  дружеских  связей
менее вероятен - вряд ли сейчас в  Баку  найдутся  люди,  готовые  таким
образом  подставить  себя  под  удар.  ФСБ,  правда,  ничто  не   мешает
использовать  людей  без  их  ведома:  товарищей  или  родных,   которые
давным-давно не видели Ивана  Ивановича  и  понятия  не  имеют,  чем  он
занимается...

***

   Шаин-мюэллим  хотел  воспользоваться  случаем  и  прикрутить  немного
гайки, ограничив свободу русского.  Но  Рублев  повел  себя  спокойно  и
невозмутимо, не стал оправдываться и мельтешить словами. Он  не  выказал
ни страха перед дисциплинарными  мерами,  ни  опасения  потерять  хорошо
оплачиваемую работу. Он явно не готов был променять  свою  независимость
на какие-то блага.
   И в десятый раз Шаин спрашивал себя: от  кого  же  русский  спасается
здесь, в другой стране? Так срочно, что даже не созвонился с  двоюродной
сестрой, не уточнил, на месте ли  она.  Он  знавал  среди  соплеменников
Бориса бесшабашных личностей, тех, кому море по колено. Но этот..,  этот
многое повидал, умеет держать себя в руках, не болтает лишнего.
   Если бы соблазнить его чем-то, подцепить на крючок, заставить служить
по-настоящему и отказаться от всякой самодеятельности. Цены  бы  ему  не
было! Надо только покопаться в его прошлом - в прошлом  человека  всегда
можно отыскать отмычки к его душе.
   После трудного диалога с ?мюэллимом? Рублев спустился вниз, вышел  из
фойе. Горячий воздух, насыщенный  живыми  запахами,  был  приятнее,  чем
воздух в гостинице - процеженный и разреженный.  Пахло  морем,  мазутом,
разогретым асфальтом, сквозь черную листву деревьев на  бульваре  мерцал
фонтан, подсвеченный разноцветными огнями. Наступила полночь. Женщина  в
фартуке принялась вытирать  тряпкой  свободные  столики,  вынесенные  на
воздух, под козырек, переворачивать и водружать на стол  легкие  стулья.
Последние посетители стали освобождать места. Вдруг Комбат заметил среди
них знакомого в черной майке и черных джинсах.
   - Приперся сюда еще в восемь, - произнес он, оглядываясь по сторонам.
- Рыскать по этажам не хотел, решил, что увижу тебя рано или поздно.
   - Проблемы?
   - Сам знаешь, какие у меня теперь проблемы. Новости есть? Все-таки ты
здесь свой человек.
   - Свой - это сильно сказано.
   - Свой, чужой, как тебе будет угодно.  Ты  мне  хоть  намекни  насчет
последних новостей.
   - Самых последних  не  знаю.  На  момент  вчерашнего  вечера  больших
продвижений не было.
   - Слава богу. А я  сижу,  как  на  иголках.  Блядей  знакомых  полно,
таксистов тоже. Так и подмывает  завести  разговор  -  вдруг  что-нибудь
слышали краем уха.
   - Меньше сюда таскайся. Не искушай судьбу.
   - А как я узнаю насчет успехов в поисках? Только через  тебя.  Вообще
надо как-то держать более или менее оперативную связь.
   В этом носатом  полукровке,  в  его  улыбке  и  растрепанных  волосах
чувствовался свой в доску парень. Трудно было  не  проникнуться  к  нему
симпатией.
   - Вообще мне выделили мобильник.
   - Ну. А ты молчишь!
   - Хрен его знает, вдруг прослушивается, - предположил Комбат.
   Насчет ?прослушки?  он  глубоко  сомневался,  но  просто  обязан  был
допустить один процент вероятности.
   - Да ладно, не перебарщивай. Здесь у нас еще  нет  таких  космических
технологий, тем более у  Шаина.  Давай  номер,  буду  тебе  названивать.
Пароль - ?бамбарбия?, отзыв - ?кергуду?.
   - Что-то ты развеселился.
   - Легкая истерика. Случается иногда на месте преступления,  -  Ворона
непроизвольно поднял глаза на тот самый балкон, откуда вылезал ночью.  -
Но только ты не забывай держать ухо востро. А то  зациклишься  на  своих
делах и забудешь про птичку с большим клювом.
   "Только с тобой мне еще не хватало забот?, - подумал Комбат.
   - Так ты здесь один?
   - Ну да, семьей, слава богу, не обзавелся. Лишним имуществом тоже  не
обременен: ничего к ладоням не прилипает - как притечет, так и утечет.

Глава 11

   Дел у Шаина-мюэллима, конечно, было  выше  головы.  Особенно  теперь,
после серии инцидентов, которая не могла прекратиться сама  собой.  Пора
начинать разговор об улаживании конфликта. Противная сторона не  проявит
в этом деле инициативу. Они потерпели поражение и просить  мира  значило
бы расписаться в собственной слабости. Значит, это ему надо обращаться к
посреднику. Тем более, что люди, которые вложили капитал в реконструкцию
гостиницы и посадили его  следить  за  порядком,  выразили  недовольство
развитием событий. Их мало интересовало, от кого исходила инициатива.
   От Шаина настойчиво потребовали уладить дело по-хорошему, и сейчас он
срочно подыскивал нейтральное и уважаемое лицо. Но про  русского  и  про
желание раскопать его прошлое он не  забыл.  Проще  всего  обратиться  к
двоюродной сестре - кажется, Борис говорил, что она все-таки нашлась.
   С утра Шаин-мюэллим направил Ильяса в знакомый двор. К вечеру человек
с раздутой, будто накачанной воздухом шеей и одутловатым лицом явился  с
отчетом. По его словам, квартира оказалась пустой и потребовалось  много
времени и усилий, чтобы установить последнего ?содержателя? Космачевой -
чиновника, занимающего ответственный пост в мэрии.
   - Ревнует ее по-сумасшедшему. Запирает квартиру на три  замка,  чтобы
она никуда не смогла выйти. Жрачки там полный холодильник, а выпивки нет
ни капли. Боится, что учудит что-нибудь спьяну.
   - А что, дверь на балкон он тоже задраил?
   - В окнах стеклопакеты зафиксированы намертво, балконная дверь  тоже.
Стоит кондиционер, работает круглые  сутки.  Так  что  она  в  умеренном
климате живет.
   - Гиждыллах, - с улыбкой охарактеризовал чиновника Шаин-мюэллим.
   В  приблизительном   переводе   это   распространенное   ругательство
означало ?сумасшедшие яйца?. Разговор происходил на азербайджанском, где
одно и то же ругательство имеет разнообразный  смысл  в  зависимости  от
интонации.
   - Так ты внутрь вломился, что ли? - движение четок замедлилось.
   - Я бы на такое  дело  у  вас  разрешения  попросил.  Нет,  она  сама
рассказала через дверь.
   - А насчет братца?
   - Они особо и  не  виделись  никогда.  Когда  явился,  отправила  его
подальше, - гиждыллах мог бы приревновать.
   Звучало правдоподобно - на Кавказе всегда  считали,  что  родственные
чувства у русских слабо выражены.
   - И даже не знает, откуда взялся этот Борис.
   - Не хотела говорить, злилась, что  я  спрашиваю.  Я  ведь  не  сразу
пристал насчет Бориса, сперва о том  о  сем.  Жаловалась,  что  скучает.
Только про него зашла речь, сразу  ощетинилась:  ничего  не  знаю  и  не
доставайте меня.
   - Как сам думаешь?
   - Занервничала слишком. Знает,  наверное,  за  братом  грехи.  Может,
решила, что здесь кого-то подключили взять с него тот самый должок? Даже
не хотела ответить, сколько ему лет.
   - Ты смотри!
   - Я не стал на нее давить. Вы же не разрешили.
   - Правильно, не надо.
   Отпустив подчиненного, Шаин-мюэллим задумался. Не  хочет  говорить  -
обычно так не поступают. Сообщают не слишком важное,  чтобы  тем  вернее
скрыть существенное. А если она в самом деле не знает? Возможно,  они  и
не родственники - это сказки. Борису понадобилось оправдать свой  приезд
сюда.
   Восточный человек издавна привык, что слова могут  означать  одно,  а
подразумевать другое. Что за лестью часто скрывается угроза, за  угрозой
- страх. Слово в этом мире весит гораздо больше именно по причине  своей
двусмысленности. Даже не правильная интонация здесь  не  забывается,  не
говоря уже о грубом, адресованном в лицо  выражении.  Другое  дело,  что
затаивший обиду может не отыграться до  конца  своих  дней  -  восточный
человек редко идет на риск.
   Шаин-мюэллим прошел от начала до конца эту  школу.  Слушая  знакомого
или незнакомого человека, он первым делом предполагал ложь, а  уж  потом
обращал внимание  на  свидетельства  в  пользу  противоположной  версии.
Никогда его вера в историю, рассказанную приезжим  не  заходила  слишком
далеко. Однако он не видел, зачем русскому причинить  ему,  Шаину,  зло.
Человек стопроцентно со стороны, а деятельность  Шаина  и  его  людей  в
основном ограничивалась пределами гостиницы ?Апшерон?.
   Многие признаки как будто говорили в пользу возможной связи Бориса  с
российскими ?органами?. Во-первых, осанка, выправка. У того,  кто  давно
уволился из армии и живет мирной жизнью, стержень в позвоночнике  должен
ослабнуть - так все на свете  со  временем  теряет  форму,  даже  камень
стачивается. Во-вторых, его речь не похожа на  любителя  карточных  игр.
В-третьих, после первого появления в казино, Борис не  разу  не  проявил
инициативы, не соблазнил никого перекинуться ?по маленькой?.
   И все-таки чутье подсказывало Шаин-мюэллиму,  что  ему  и  его  людям
опасаться нечего, у этого человека здесь другие цели. Вот почему он взял
с собой Рублева на встречу с возможным посредником.  Когда  еще  выпадет
шанс похвастаться таким видным сопровождающим.

***

   Приехали  на  дачу,   очень   скромную   по   российским   меркам   -
оштукатуренный домик, скрытый за листьями винограда. Лысый  мужчина  лет
шестидесяти сидел за столом на веранде,  поблизости  расположились  двое
его сверстников: один с барабаном, боком лежащим на коленях, другой -  с
небольшим четырехструнным инструментом.
   Пожилой мужчина слушал с закрытыми глазами, иногда покачивая головой.
   - Известные наши музыканты, - шепнул Шаин-мюэллим.
   На секунду он превратился в некое подобие экскурсовода,  с  гордостью
демонстрирующего местные достопримечательности.
   - Если ты простой человек, никаких денег не хватит пригласить  их  на
свадьбу.
   Подошли к калитке. Рублев ожидал услышать  собачий  лай,  но  его  не
последовало - такого сторожа здесь не  держали.  Человек  за  столом  не
повернулся в их сторону даже тогда, когда они подошли к  террасе.  Может
быть, он их и в самом деле не заметил, увлеченный мелодией  и  надрывным
горловым пением, то падающим, то снова взмывающим вверх.
   Вот еще почему Шаин-мюэллим решил взять с собой русского -  не  хотел
ронять  достоинства  перед  своими  ?штатными?  сотрудниками.  Чтобы  не
видели, как он терпеливо дожидается окончания музыкального номера. Чтобы
не слышали самого тона разговора. А Борис вдобавок еще и не поймет почти
ничего - его незнание языка проверено неоднократно.
   А приехать в одиночестве Шаин не мог себе  позволить.  Не  столько  в
целях  безопасности,   сколько   по   статусу   ему   полагалось   иметь
сопровождение. Молчаливый русский с крепкой, редкой для Баку  фигурой  и
прямой  спиной  подходил  как  нельзя  лучше.   Отказывается   выполнять
постоянную работу - пусть хоть иногда окажет услугу.
   Лысый мужчина с лицом  кирпичного  цвета  сделал  вид,  будто  только
сейчас обнаружил присутствие гостей. Впрочем, Рублеву показалось, что  и
сам этот человек на даче не хозяин - просто пребывает временно.
   Шаин-мюэллим удостоился места рядом, за столом, а Комбату указали  на
тахту в углу террасы. В этот раз оружия ему не выдали, но ?мюэллим?  тем
не менее попросил сохранять бдительность.
   Солнечный свет, проходя сквозь виноградные листья  становился  мягче,
ласковей. За столом, шагах в десяти разговаривали мало, даже  в  паузах,
когда музыка затихала.  Несколько  раз  Рублев  услышал  слово  ?тар?  и
вспомнил -  кажется,  так  называют  этот  распространенный  на  Кавказе
инструмент, который исполнитель держит левой рукой  за  гриф  на  уровне
плеча, а правой бренчит по струнам. Монотонная музыка, но  есть  в  этой
монотонности  что-то  гипнотизирующее,   созвучное   солнечному   свету,
затененному виноградными листьями.
   Заводя свои рулады, певец тряс головой, словно взбалтывая звук, чтобы
он поднялся повыше. Исполнитель на барабане мягко выбивал сложную  дробь
всеми десятью пальцами.  ?Мюэллим?  выглядел  задумчиво,  даже  грустно,
несколько раз вытер влагу в  уголке  глаза.  Но  Рублев  не  сомневался;
именно сейчас, внимая мугамам, человек с  пегой,  черно-седой  шевелюрой
решает важные вопросы.
   На обратном  пути  от  возвышенной  грусти  не  осталось  и  следа  -
довольный Шаин стал особенно словоохотливым.
   - Ты не смотри,  что  старичок  такой  скромный,  -  обернулся  он  к
Рублеву. - Из бывших ?цеховиков?, при Леониде  Ильиче  его  и  еще  трех
человек к расстрелу приговорили. Вот  какое  было  время.  Потом  двоим,
правда, заменили на  пятнадцать  лет,  максимальный  срок.  Червонец  он
отбарабанил, прежде чем выйти по  амнистии.  Если  он  взялся  мирить  -
значит помирит. Возьмем на содержание семьи безвременно ушедших - в знак
доброй воли. Помиримся и будем обходить  друг  друга  стороной.  Я  тебе
прямо на плане города отмечу места, куда соваться нельзя. Временно. И ты
мне пообещаешь...

Глава 12

   Таксист хотел загладить вину перед Рублевым,  он  понял,  что  объезд
?точек? не был санкционирован. Заложил ведь - заложил, двух мнений  быть
не может.
   Шанс заслужить прощение представился  очень  скоро.  Днем,  доставляя
клиентов, он узнал в человеке,  выходящем  из  магазина  модной  одежды,
одного из тех арабов, которыми интересовался ?Борис-мюэллим?.
   - Я даже останавливал, правила нарушал.  Клиенту  сказал  не  могу  -
сигареты кончались. Хотел следить немножко...
   - Ну и как?
   - Подземельный переход, метро, - развел руками Ариф.
   - Ты не волнуйся, - Комбат похлопал его по плечу. -  Все  про  нас  с
тобой рассказал и правильно сделал. Про первую нашу поездку тоже?
   - Про первую не спрашивали, - признался Ариф.
   - А что за магазин, что там за шмотки продаются? - вернулся Рублев  к
возникшему на горизонте арабу.
   - Самый дорогой  в  городе  магазин.  ?Атлантик?  называется.  Одежда
простой человек не по карману.
   "Вот уже и осведомитель появился без особых усилий с твоей  стороны?,
- сказал себе Комбат.
   В  магазин  он  решил  отправиться  своим  ходом,  чтобы  никого   не
подставлять. Благо,  центральная  часть  Баку,  нашпигованная  торговыми
точками, была совсем рядом.  Заведение  с  громким  названием  оказалось
большим, двухэтажным зданием. Рублев  не  считал  себя  знатоком  модной
одежды, но  цены  говорили  сами  за  себя  Удивила  толпа  посетителей,
состоящая главным образом из женщин. Неужели в городе так высок  процент
состоятельных  людей?  Или  покупательницы  съезжаются  сюда  со   всего
Азербайджана?
   Дело обстояло гораздо проще: для подавляющего  большинства  это  была
экскурсия.   Восточные   дамы    ходили    по    двое-трое,    оживленно
переговаривались, оценивая тенденции  в  моде,  чтобы  потом  попытаться
ухватить их за приемлемую цену  на  каком-нибудь  вещевом  рынке  или  в
лавчонке  ?сэконд-хэнд?.  Некоторые  набирались  смелости  и  просили  у
продавщиц позволения примерить платье.
   Рублев искал людей, выделяющихся из общей  массы  манерами,  одеждой,
речью. Искал чужаков, таких же, каким был сам. Чеченцев, ингушей, турок,
афганцев, арабов. Никогда тот или иной акцент или цвет глаз не  был  для
Рублева клеймом. Просто он не мог не понимать, что здешние теплые края -
самое благоприятное место для представителей ?зеленого интернационала?.
   Официально  с  началом  второй  чеченской   войны   здесь   перестали
действовать представительства и пропагандистские центры Ичкерии. Но вряд
ли это противоречило интересам самих боевиков или их покровителей  Новые
условия - новая тактика.
   Конечно,  здесь,  в  городе  могут  находиться  обычные  торговцы   и
бизнесмены из братских исламских стран. Но  вряд  ли  их  число  так  уж
велико. Много здесь не наторгуешь, слой богатых людей еще тоньше, чем  в
России. С удалением от городского центра бедность  все  сильнее  бьет  в
глаза. Эмигрировать в Азербайджан тоже никто не станет  -  те,  кого  не
устраивает ?праведная  жизнь?  под  господством  талибов  или  нищета  в
Курдистане, просачиваются через российские границы в Европу...
   Продавцы  и  продавщицы  были  из  местных,  вышколенные   настолько,
насколько вообще  можно  вышколить  восточного  человека,  гораздо  хуже
поддающегося  дрессировке,  чем  западный.  По  крайней  мере   они   не
отвлекались от своих обязанностей и выполняли их с улыбкой.
   Пестрота стала утомлять глаза. Не только платья на манекенах и наряды
на вешалках кричали яркими красками, но и сами  посетительницы  являлись
сюда одетыми как можно лучше. Рублев поднялся на верхний этаж,