жить.  Снизиться  до   предела,   выбросить
лестницу?
   ...Скоро на борту оказался еще один пассажир. Сначала лег на пол,  не
в силах вымолвить ни слова. Минут через десять, когда озеро  и  лесистые
горы пропали  уже  из  виду,  оправился  немного,  сказал,  что  работал
переводчиком при международной миссии Красного Креста.  В  самом  начале
второй чеченской войны на миссию напали. Врачей он больше  не  видел,  а
сам оказался здесь.
   Парня, назвавшегося Игорем, Рублев  внимательно  осмотрел.  Не  нашел
ничего страшного, кроме  нескольких  ушибов.  Мысленно  обругал  себя  -
накидали ракет. Забыли, что эти твари всегда держат при себе  людей  для
прикрытия.
   - Был там еще кто-то вроде тебя? Может, нам вернуться?
   - Нет, я один. Точно один, остальные бандиты.
   - Фу, камень с души свалился. Тебе, парень, крупно повезло.
   - Ты как следует его обыскал? - спросил, не оборачиваясь, летчик.
   - Не понял? -  удивился  Комбат.  -  Ты  теперь  в  другую  крайность
шарахнулся, всех подряд подозреваешь?
   - Я, кстати, хотел забрать у одного пистолет, - признался  спасенный.
- Думал пробиваться как-нибудь в Дагестан. Потом решил: на кой черт  мне
оружие, если я стрелять не умею?  Хорошо,  что  не  взял,  а  то  бы  не
оправдался перед вами.
   - Не в оружии дело. Есть куча примет. Если б ты воевал  за  боевиков,
картина сразу бы раскрылась. Первое - пальцы,  второе  -  правое  плечо,
третье - порох в кожу въедается. Так что не боись, претензий к  тебе  не
будет.

Глава 10

   О событии, произошедшем среди бела дня в дачном поселке близ местечка
Бузовны, потом еще полгода ходили разговоры  среди  местного  населения.
Когда высоко в  небе,  перебивая  лопастями  солнечный  свет,  появилась
камуфлированная длиннохвостая стрекоза, никто особенно не удивился. Мало
ли кто там летает.
   Стрекоза вдруг зависла над поселком и стала быстро  снижаться.  Народ
запаниковал, решили, что вертолет потерял управление и сейчас  грохнется
где-то здесь, правее  или  левее.  Все  повыскакивали  из  домов,  стали
разбегаться, не зная, какое лучше выбрать направление.
   Однако аварии не случилось - подняв тучу  пыли,  машина  благополучно
села на одном из участков. Кто-то потом доказывал, будто  вертолет  взял
на борт двоих - мужчину и женщину. Но человеку не верили -  все  помнили
его сильно  напуганным,  убегающим.  Большинство  склонялось  к  другому
мнению: пилоту пришлось садиться  где  попало,  чтобы  срочно  устранить
неисправность.
   Если даже военная техника ломается, значит  на  гражданские  самолеты
вообще опасно садиться. Впрочем, при  теперешних  ценах  особенно  и  не
полетаешь.

***

   Алла и Ворона наперебой рассказывали о  пережитом  страхе.  Последний
день им все время казалось, что менты где-то ходят вокруг да около.
   - Этой ночью драпануть собирались. ?Лучше ужасный конец, чем ужас без
конца?.
   - Теперь смеешься, а было не до шуток, - заметила Вороне Космачева.
   - Не до шуток, точно. Даже мне. Душите меня плоскогубцами,  но  я  не
понимаю, откуда они так быстро могли разузнать?
   - Какая теперь разница? - Алла  прислонилась  спиной  к  переборке  и
закрыла глаза.
   - Куда летим, шеф? - поинтересовался  Ворона  у  пилота,  -  Кто  нам
предоставит политическое убежище?
   - Домой, к своим, - ответил за  Гидж-Ивана  Рублев.  -  И  мертвые  и
живые.
   - А мертвые где?  -  Ворона  решил,  что  Комбат  употребил  образное
выражение.
   И тут его взгляд упал на три деревянных ящика.
   - Привидений я не боюсь, но с покойниками так близко контачить...
   - Лучше бы помолчал, - проворчал Комбат. -  Здесь  все-таки  женщина.
Вот если она раскапризничается, тогда мало не покажется.
   - Все, заткнулся.
   Чтобы обезопасить на всякий случай  машину  и  пассажиров,  Гидж-Иван
полетел над морем, держась примерно в километре от берега.  Так  немного
спокойнее - не ждешь выстрела снизу в брюхо. Топливо в баках подходило к
концу и  на  заправку  по  прежней  схеме  рассчитывать  не  приходится.
Впрочем, до российской территории запаса должно хватить.
   Комбат молчал. Неужто удалось? Получилось почти все, что обещал  себе
и павшим? Лучше не думать, чтобы  не  сглазить  раньше  времени.  Всякое
может случиться. Да, корпус, у  машины  бронированный,  но  одно  точное
попадание в хвостовую балку  перебивает  трансмиссию.  Именно  так  были
сбиты девяносто процентов ?вертушек? в Афгане.
   Теперь уже от Рублева мало что зависело, и он  невольно  расслабился,
прикидывая, когда  сможет  снять  бинты.  Внизу  блистал  и  переливался
Каспий, виден был пенный след от катера.  Возле  берега,  при  небольшой
глубине, море было зеленоватым. Дальше  зеленый  цвет  темнел  и  плавно
переходил в синеву, на которую больно было смотреть  от  тысяч  ярчайших
искр.
   Гидж-Иван вел машину уверенно,  но  состояние  его  оставляло  желать
лучшего. Бормотал себе под нос, то спрашивая, то отвечая. Прислушавшись,
можно   было   разобрать   дискуссию   с   самим   собой    по    поводу
тактико-технических характеристик летательных аппаратов. Но даже  профан
мог бы заметить полное не правдоподобие цифр - таких машин  даже  близко
не существовало в реальности.
   "Ты уверен, что он нас довезет?? - одними глазами спросил Ворона.
   Комбат кивнул.
   Спасенный  заложник  молчал,  ноздри  его  вздрагивали.   Как   будто
тяготится неприятным запахом, не  в  силах  уйти  от  него,  спрятаться.
Запахом человеческих костей? Запахом свалки, въевшимся в  кожу  Комбата,
запахом дыма? Или стального корпуса,  разгоряченного  долгим  полетом  и
прямыми солнечными лучами? Может, просто укачало человека, дурно ему?
   - Потерпи, браток.
   Освобожденный заложник кивнул и выставил ладонь перед лицом -  все  в
порядке, продержусь.
   - Можно поглядеть? - Алла потянулась к автомату, лежащему на  коленях
у Комбата. - Никогда в жизни не видела.
   Рублев не успел еще ответить, Алла потянула ?Калашникова? к себе, и в
следующую секунду неожиданно резким  движением  бывший  заложник  вырвал
оружие у нее из рук.
   - Я очень извиняюсь, но придется разворачиваться!
   Странное сочетание вежливости с угрожающе выставленным дулом поначалу
сбило Комбата с толку.
   - Отдай! - взвизгнула Алла и попыталась уцепиться за приклад.
   С тем же вежливым выражением ?заложник?  ударил  ее  левой  по  лицу.
Ударил не глядя - следил за теми, кто представлял реальную опасность.
   Комбату стало ясно: последний шаг из тысячи может оказаться  шагом  в
пустоту. Он смотрел в глаза человеку с автоматом и не  видел  в  них  ни
фанатичной храбрости, ни страха.
   - Что тебе надо? - Рублеву хотелось понять своего нового противника.
   - Ничего. Просто с вами мне не по пути.
   - Хочешь сойти?
   Комбат знал, что топлива у них в обрез  и  даже  для  виду  снижаться
рискованно - как раз этих литров может потом не хватить.
   - Сойдем вместе. А то я уже видел, как вы работаете.  Под  кустом  не
спрячешься: шарахнете с высоты. Всех мне не  нужно.  Кого-нибудь  одного
для гарантии безопасности.
   - Договорились, - согласился  Комбат.  И  бросил  взгляд  на  пилота:
может,  все-таки  снизимся?  Не  надо  углубляться  слишком   далеко   -
достаточно сбросить их где-нибудь на пляже. Оказавшись с этим  оборотнем
один на один. Комбат быстро бы  с  ним  разобрался.  А  здесь  не  хотел
рисковать.
   - Лучше кого-нибудь из них двоих, - Бурмистров кивнул в сторону  Аллы
и Вороны.
   - Возьми лучше отступных, - предложил щуплый парень в черных  джинсах
и майке. - Двадцать штук тебя устроит? А ракеты можно сейчас расстрелять
над водой. Сколько их там осталось - пара штук.
   - Расстреливайте, я не против, - пожал плечами Игорь-Ибрагим.
   Собственный запах окончательно выбил его из колеи. С этим нужно  было
что-то делать.
   - Но если через минуту я не увижу признаков снижения, открою огонь.
   - Ты здесь так хорошо устроился? - спросила  Алла,  с  трудом  шевеля
распухшими окровавленными губами.
   - Просто война еще не закончена, - криво усмехнулся Бурмистров.
   Сопоставив факты, Комбат уловил удивительное сходство между  западней
в аэропорту и мистификацией этого человека,  не  успевшего  скрыться  из
санатория. Везде знакомый почерк. И  там  и  тут  -  заложники,  попытка
сыграть на самых чувствительных струнах. Комбата осенило. А ведь это его
придумка! А чечены и местные кадры только пытались воплотить его замысел
в жизнь!
   Рублев еще не  опомнился  от  своей  догадки,  как  пол  вдруг  резко
накренился.  Это  Гидж-Иван   решился   на   маневр,   рискуя   потерять
устойчивость и перевернуть машину брюхом вверх.
   Алла взвизгнула, фальшивый заложник нажал на спусковой крючок, и в ту
же секунду Комбат прижал его всей массой своего тела и ухватил за горло.
Пули  гулко  ударили  о  внутреннюю  обшивку  корпуса,  срикошетили   по
несколько раз. Потом пальцы Бурмистрова разжались,  автомат  выскользнул
на пол.
   Через секунду, когда вертолет снова  выровнялся,  Комбат  услышал  за
спиной стон Вороны. Оглянулся и увидел намокшую, прилипшую к телу черную
майку. Ударил  наотмашь  полузадушенного  противника  -  чтобы  вырубить
наверняка и освободить себе руки. Бурмистров грохнулся на пол, а  Комбат
поспешил к Вороне.
   - Тихо ты. Дай посмотрю.
   - Пустяки. Лучше смотри, чтобы он снова чего не выкинул.
   Рана в самом деле оказалась неопасной - одна  из  срикошетивших  пуль
чиркнула по плечу, выпустив из Вороны неожиданно много крови -  чуть  не
стакан ее вытек на майку, прежде чем удалось остановить.
   - Герои в бинтах, - сыронизировал Ворона  над  собой  и  Рублевым.  -
Жалко нет фоторепортеров.
   Комбат приобнял их с Аллой, и все трое одновременно стукнулись лбами.
Пора возвращать в Отечество этих заблудших детей России.
   ...Бурмистров очнулся от собственного запаха. Он валялся  беспомощный
среди этих людей, с завязанными за спиной  руками.  Все  достигнутое  за
последние годы оказалось самообманом. Он так же  слаб  и  ничтожен,  как
всегда. Даже сейчас, когда преодолел страх. Слаб, потому что  он  ни  за
кого - ни за своих, ни за врагов. Одних ненавидит, других  презирает.  И
эта слабость столь же невыносима, как запах собственного тела.
   Сдвинуться незаметно: на сантиметр, потом еще на один. Надо покончить
с этим замкнутым кругом. По крайней мере сам с  собой  он  еще  в  силах
расправиться. Жаль только не увидит потом фотоснимка - не увидит, что  с
ним случится после падения с такой высоты. Это  было  бы  самым  большим
наслаждением...
   Внутрь ворвался ветер, Комбат метнулся, пытаясь уцепить  пленника  за
ноги. Но воздушный поток оказался сильнее, мощнее. Бурмистрова  вытянуло
в мгновение ока, и он полетел вниз -  без  крика,  с  широко  раскрытыми
глазами.


    Андрей ВОРОНИН и Максим ГАРИН
    КОМБАТ
    ТОЧКА КИПЕНИЯ

Анонс

   Бывший майор спецназа Борис Рублев, волею судьбы оказывается в  одном
из  уральских  заказников.  Здесь  каждая  пядь  земли  скрывает  тайну.
Разгадать эти тайны Комбату помогают боевой опыт, выучка и интуиция.

Пролог

   Так часто бывает - какая-нибудь мелочь, пустяк, вроде бы  не  стоящий
внимания,  становится  причиной  событий  гигантского  масштаба.  Вот  и
банальная ошибка синоптиков породила жестокую  драму,  растянувшуюся  на
несколько кровавых месяцев.
   В Междуреченский заказник, официально именуемый национальным  парком,
прикатили гости. Хотя, строго говоря, гость был один  -  глава  районной
администрации   Алексей   Алексеевич   Ремезов.   Остальные,   выражаясь
протокольным языком, являлись свитой, а если сказать честнее и  проще  -
обыкновенными холуями.
   Междуреченский  заказник,  раскинувшийся   на   шестьсот   квадратных
километров, простирался от верхних болот до самых предгорий Урала. Места
здесь были глухие, сохранившие внешний облик еще  с  тех  времен,  когда
человек только научился добывать огонь трением. Но,  конечно,  не  дикая
красота манила сюда гостей. Заказник находился сравнительно недалеко  от
крупных центров и при этом славился обилием рыбы  и  дичи.  Несмотря  на
заповедный статус, дремучую тишину то и дело нарушали выстрелы.  Рядовые
охотники с  благословения  сотрудников  заказника  отстреливали  волков,
неимоверно расплодившихся за последнее  десятилетие  и  резавших  ценную
дичь такими темпами, что без человеческого вмешательства  могли  извести
ее под корень. Охотники, по воле судеб занимавшие ключевые  должности  в
районной и областной администрации, серым разбойником брезговали, ведь у
каждого из них дома или на даче давно лежали шкуры матерых самцов. А что
еще с волка возьмешь? Они стреляли лосей, кабанов, благородных оленей, а
если попадались медведь или рысь, не упускали возможности пополнить свою
коллекцию  редким  трофеем.  Жители  расположенной  рядом  с  заказником
деревни относились к забавам отцов-начальников с пониманием.  Подумаешь,
занимаются тем, за  что  обычного  человека  могут  и  в  тюрьму  упечь.
Традиции. Так было при царях,  при  генсеках.  И  не  жалкой  российской
демократии изменить устаканившийся порядок.
   Алексей Алексеевич Ремезов уже четвертый год  руководил  районом.  До
этого он занимался каким-то бизнесом, сумел заработать  хорошие  деньги,
которые во многом предопределили его победу  на  выборах.  Порастряс  он
тогда свою  мошну  изрядно,  но  злые  языки  утверждали,  что  за  годы
правления он с лихвой компенсировал затраты. Может, и была в этих слухах
доля истины, однако следует признать - с новым хозяином люди  хуже  жить
не стали. Лучше, впрочем, тоже.
   Алексею Алексеевичу  еще  не  было  сорока,  но  он  рано  облысел  и
располнел, хотя пытался скрыть последнее безупречно  сшитыми  костюмами.
Впрочем,  дальнейшее  развитие  событий  предопределила   не   внешность
Ремезова, а его дрянной характер." Алексей Алексеевич  был  воинствующим
лизоблюдом.  При  личных  встречах  он   мелким   бесом   вился   вокруг
губернатора, стремясь предугадать и немедленно исполнить его желания,  и
соответственно  подчиненные  Ремезова  обязаны  были   выполнять   самые
вздорные капризы  Алексея  Алексеевича.  При  этом  он  корчил  из  себя
либерала, готового в любой  момент  снизойти  до  общения  на  равных  с
последним забулдыгой, не  забывая  после  этого  тщательно  вымыть  руки
мылом.
   С  Ремезовым  приехали  еще  два  человека,  молчаливые,   незаметные
личности и при этом замечательные стрелки.  Ремезов  был  не  дурак,  он
хорошо понимал: на охоте случается всякое,  и,  если  на  тебя  бросился
матерый секач-подранок, рядом должны страховать надежные люди. Тем более
что сам Ремезов стрелял, мягко говоря, плохо.
   Честная компания прикатила к охотничьему домику  вечером.  Их  ждали.
Скрипнула дверь, на крыльцо вышли  егерь  -  мужчина  лет  пятидесяти  и
молодой человек - его сын. Оба высокие, широкоплечие,  ладно  скроенные.
На их фоне  обрюзгший  Ремезов  выглядел  эдаким  дефектом  производства
матери-природы,  бракованным  экземпляром  рода  человеческого,   однако
именно ему принадлежала власть в этих местах.
   - Здорово, мужики! Ну что, хозяин тайги, кому мы  на  этот  раз  рога
поотшибаем? - обратился он к егерю.
   - Боюсь загадывать, не нравится мне погода, -  ответил  тот.  -  Снег
местами совсем подтаял.
   - Да, тепловато для середины марта, но синоптики обещали на  выходные
похолоднее. Значит, ночью  должен  мороз  ударить.  Смотри,  какое  небо
ясное!
   Тем  временем  попутчики  главы  района  вынесли  из  джипа  сумки  и
зачехленное оружие. Они делали все молча, не задавая вопросов,  так  как
приезжали сюда уже который год подряд.
   - Прошу в дом, - сказал егерь, открывая перед Ремезовым дверь.
   В большой комнате стоял пустой стол. Это была  еще  одна  устоявшаяся
традиция.  В  первый  день  стол  накрывали  гости,  компания  угощалась
городскими деликатесами, а  уж  после  охоты  утоляли  разгоревшийся  на
свежем  воздухе  аппетит  дичью,  запивая   ее   чистейшей   самогонкой,
настоянной на душистых  травах  и  ягодах.  В  городской  жизни  Ремезов
употреблял спиртные по необходимости,  но  в  заказнике  оттягивался  на
полную катушку.
   - В городе от водки не пьянеешь, а дуреешь, и  голова  наутро  гудит,
как царь-колокол. Только здесь, на чистом воздухе, ловишь  от  спиртного
настоящий кайф, причем без всякого похмелья, - говаривал он.
   Пока накрывался стол, Ремезов сверлил взглядом роскошную шкуру  рыси.
Огромный самец весом в два пуда повадился резать деревенскую живность  -
коз, овец, что для рыси крайне нетипично. Пошли  разговоры,  что  лесной
кот  может  когда-нибудь  наброситься  и  на  человека.  Пришлось  егерю
выследить и убить хищника. Шкура стала предметом зависти Ремезова,  ведь
она была куда  больше  той,  что  украшала  квартиру  главы  района.  Но
туповатый  егерь  не  улавливал  намеков,  а  попросить  прямо   Алексею
Алексеевичу гордость не позволяла. В последнее время  он  ощущал  глухую
неприязнь к егерю и искренне сожалел о том, что  его  некем  заменить  в
заказнике.
   Хорошо выпив и плотно закусив,  мужчины  разошлись  по  кроватям.  На
свежем воздухе  приезжие  спали  крепко;  их  не  разбудили  даже  капли
внезапно разыгравшегося дождя, барабанным боем стучавшие по крышам.  Сын
егеря поднял их, как только начало светать. Сам егерь  ушел  в  лес  еще
затемно.
   Ремезов, сладко потягиваясь, вышел на  крыльцо,  и  тут  его  хорошее
настроение как ветром сдуло. Тем самым ветром, который  отогнал  тучи  и
принес с собой  влажный  южный  воздух.  Температура  резко  подскочила,
кругом стоял такой густой туман, что казалось, его можно брать руками  и
лепить из него разные фигурки. В такую погоду еще  можно  было  идти  на
зверя с рогатиной, но чтобы с ружьем - нечего даже и мечтать.
   -  Облом,  -  констатировал  Ремезов  и,  вернувшись  в  дом,  ехидно
поинтересовался у сына егеря:
   - Слышь, Антоша, чего это твоего батю в лес понесло?
   - Туман когда-нибудь рассеется, вот он и решил проверить, на месте ли
стадо кабанов, которое он для вас присмотрел, - ответил тот.
   - Пусть идут  куда  хотят,  все  равно  по  следам  найдем,  лишь  бы
развиднелось, - брякнул  глава  района  и  тут  же  осекся,  поняв,  что
сморозил глупость.
   В  хозяйстве  заказника  имелось  двое   аэросаней   специально   для
сиятельных охотников, но в такую погоду даже катер на воздушной  подушке
не поможет.
   Через час вернулся егерь, принеся, как водится, две новости - хорошую
и плохую.
   - К обеду туман растает, но  кабаны  поворачивают  на  восток.  Тяжко
будет по такой распутице за ними гоняться.
   - Далеко стадо? - заинтересованно спросил Ремезов.
   - Километра три, но, если сорвутся с места, уйдут на все десять.
   Гости тоскливо переглянулись. Шлепать на своих двоих в такую даль  по
раскисшему бездорожью не было ни малейшего желания. Особенно  затосковал
Ремезов. Он привык получать удовольствия  с  доставкой,  не  прикладывая
особых усилий. Завтрак прошел  в  тягостном  молчании,  хотя  гости  для
поднятия настроения распили бутылку виски. Егерь с Антоном от  спиртного
отказались, заявив, что не пьют на работе. Перекусив, они  ушли  в  лес,
надеясь развернуть стадо в нужном направлении. Маясь от безделья,  гости
затеяли игру в карты, не забывая регулярно прикладываться к  бутылке.  К
тому времени, как Антон вышел из лесу, Ремезов уже достиг той  кондиции,
когда у рядового человека отказывают все сдерживающие центры. А  что  уж
говорить про избалованное начальство!
   - Ну, рассказывай, - потребовал он, пьяно махнув рукой.
   - Гиблое дело, свиньи ушли в низину. Там такая распутица - даже мы  с
отцом еле ноги волокли. Батя немного задержался,  мы  с  ним  браконьера
прихватили, он его отведет куда  следует.  А  я  вас  давайте  свожу  на
рыбалку. Джип к реке по дороге  должен  пройти.  Сейчас  таймень  хорошо
берет.
   От ярости Ремезов налился пунцовой краской.  Особенно  почему-то  его
взбесило упоминание о браконьере.