е заниматься самодеятельностью, не делать в одиночку резких движений. Теперь ему резко "поплохело" при мысли о том, что Ладейникова явились брать. Преступник может выстроить оставшихся игроков живым щитом и отстреливаться из-за спин.
     Выскочив из палатки, Алексей помчался в сторону ближних деревьев. Мысленно поклялся, что монахом уйдет в монастырь, если выскочит целым и невредимым из всей этой истории. Стукнулся боком о торчащий корень и пополз на четвереньках куда глаза глядят. Опомнился он только в сырой ложбине, полностью затененной от солнца. Бурая лягушка вытаращила на него глаза и с явным опозданием отпрыгнула в сторону. "Насчет монастыря я, конечно, хватил лишку, - подумал Барабанов. - Но свечку в церкви поставлю без вариантов, самую толстую и дорогую".
     Бегство Барабанова вывело всех из оцепенения. Большинство заложников вдруг осознало, что, спасаться можно и нужно сейчас, пока убийца отвлекся на перестрелку. Минуту назад было рано, минуту спустя будет поздно.
     Вторым выскочил шустрый Воробей, дальше посыпались Света, Вероника, Рифат. Последним - ничего не понимающий Струмилин. Эйфория у него уже прошла, но зуб еще не разболелся в полную силу. Осталась только Диана - настроение у нее было самое мрачное, и она продолжала сидеть неподвижно, скрестив по-восточному ноги.

***

     Забродов плохо разглядел притаившегося среди валунов незнакомца. Но по всем признакам тот был спецназовцем и никем другим. Наконец закончится его ковыляние по лесу: кандалы на ногах - штука, гораздо серьезнее наручников. Приставив ствол, можно разорвать цепочку одним выстрелом. Больше ничего от спецназа не нужно, даже оружия.
     Вдруг тот самый ствол, от которого Илларион ожидал помощи, развернулся в его сторону. Отставной капитан едва успел упасть, чтобы не оказаться прошитым насквозь очередью капитана действительной службы. Правда, сильно обожгло левое плечо, рука тут же отяжелела.
     Неужели к Игорю прибыли сообщники? Кто вообще с кем воюет? Присмотревшись к берегу, Забродов разглядел на кромке скалы едва заметные вспышки одиночных выстрелов. Замаскировались по всем правилам. Ну, конечно же, это спецназ.
     Просто мужик принял его, Забродова, за сообщника бандита. Но как же он наручников не заметил, звона цепочки не услыхал? Сгоряча не разобрался - всякое бывает.
     - Слышишь, друг? Чего ты палишь сразу?
     Так ведь и укокошить можно.
     Молчит, не верит.
     - Ты бы глаза разул и посмотрел как следует. Может, разглядел бы разные детали. А то перемолотим друг друга врагам на радость. Короче, я сейчас подползу, чтобы ты мне цепочки эти проклятые перебил. Надоело железо на себе таскать.
     - Давай, - произнес незнакомец после некоторой паузы.
     Голос прозвучал доброжелательно - человек за валуном как будто остыл и осознал свою ошибку.
     Но опыт подсказывал Иллариону - только приоткройся снова, тебя тут же отправят на тот свет.
     Недоверчивый попался тип. Какого черта он тогда сидит и ждет? Что за спецназовец такой сверхосторожный?
     - Жаль, нет у меня с собой выписки из личного дела, - заметил Забродов. - Или ты все равно решил бы, что печать поддельная?
     - Да верю я, верю. В первый момент обознался. Если ты свой, если заложник, тогда ползи сюда, не боись.
     Фальшивит. Как ему доказать? Чему он в самом деле поверит?
     - Мы сейчас голову друг другу морочим, а мерзавцу этому даем лишний шанс. Есть у тебя связь с лагерем? Поинтересуйся у Фалько, сообщник я или нет.
     Откуда было знать Иллариону, что это на данный момент самая худшая рекомендация? Ствол высунулся из-за валуна и полоснула новая очередь - спецназовец неплохо ориентировался по звуку голоса. Второй раз Забродов чудом избежал гибели: откатился вбок, потом подался назад. Автомат выплюнул еще очередь в сторону шороха и потрескивания ветвей, потом спецназовец быстро сменил рожок.
     "Лишь бы не сообразил, что я безоружен, - подумал Забродов. - Не хватало только сдохнуть по недоразумению".
     Пришлось, пока не поздно, отступать в глубину леса.

***

     Теперь при Фалько неотлучно дежурил один спецназовец. Солнце постепенно закатывалось, с учетом разницы во времени оставался всего час до вечернего выпуска шоу. Давно режиссер так не падал духом - карточный домик обречен был рухнуть и рухнул. Всему конец.
     Конечно, шумиха будет колоссальной. Одни скажут, каналу не повезло, другие посчитают, что как раз наоборот. А сам он, его личный рейтинг?
     Всем станет известно, что режиссер был не творцом, а заложником обстоятельств и он превратится в объект злых насмешек. В мире шоу-бизнеса середины не существует: или преклонение, лесть, заискивание, или равнодушное презрение, когда тебя ни во что не ставят.
     Если б не смертельный случай, можно было бы пустить слух, что он специально нанял уголовника, помешанного на желании покрасоваться перед аудиторией. Закрутил таким образом уникальное в истории мирового телевидения шоу.
     Но теперь такое признание чревато сроком. И без того к нему приставили стражника, и без того придется долго оправдываться в следовательских кабинетах. Сейчас любые попытки бессмысленны - этим воякам все равно ничего не докажешь.
     Лишь бы только с Ладейниковым покончили, лишь бы только увидеть своими глазами его труп и прожить оставшуюся жизнь спокойно. Игорь сам виноват, мог бы спокойно задурить спецназовцам голову. Но не выдержал искушения.
     По логике он не должен иметь к нему претензий. Но логика у таких людей своя, особенная.
     Лишенный средств связи, Фалько не знал, как проходят переговоры с преступником. Изолированный в своей палатке, он слышал нестройный ропот голосов сотрудников съемочной группы. Теперь люди в курсе реального положения вещей и можно только предполагать, как они расценивают его рискованный блеф.
     Стрельба затихла, спецназовцы не поперли напролом. Из своей палатки режиссер слышал, как его ассистент отказывается плыть в лодке на остров. Один из спецназовцев выматерился и, кажется, передернул затвор.
     Лодка отправилась, и сразу воцарилась тишина. С волнением, затаив дыхание, в палаточном лагере ожидали ее возвращения.
     Потом снова послышался плеск весел, Фалько разглядел, как из лодки выносят раненого командира и два трупа. Полный отморозок, этот Ладейников! Хоть сам понимает, чего хочет? Денег, животного страха вокруг, популярности любой ценой? Он мог бы все получить, если бы не открывал огонь! А он не стал отказывать себе в удовольствии.
     Неожиданно Фалько отвели в другую палатку - к раненому капитану. У отряда был с собой запас сильнодействующих антибиотиков и других препаратов. Приближаясь, человечек в джинсовом костюме и темных очках расслышал, как командир запрещает кому-то из бойцов вызывать "вертушку".
     Судя по голосу, Белоконь повторял запрет уже второй или третий раз. Ссылался на небезопасность приземления и взлета. Но главная причина, похоже, была в другом. Похоже, он был таким же, как Фалько, фанатиком своего дела. Готов был отказаться на время от помощи хирургов с тем, чтобы самолично довести дело до конца.
     Войдя, режиссер увидел капельницу, подвешенную к верху палатки. На полу поблескивала стеклянная крошка от использованных, треснувших под тяжелыми подошвами ампул.
     - Ваш оператор с острова передал кассету, - глядя мимо Фалько, отчетливо произнес Белоконь. - Придется срочно пустить ее в эфир.
     Лицо человечка в темных очках в который уже раз исказилось нервной гримасой. Он примерно представлял, что заснято Ильей.
     - Ваши люди будут давать комментарии?
     - Йет.
     Фалько увели обратно. Он испытал прилив уважения к раненому. Ради жизни заложников капитан готов был пожертвовать собственной карьерой. Пусть даже основная масса телезрителей воспримет стрельбу, как подделку под реальность, как хорошо срежиссированное кино. Но начальство Белоконя отлично поймет, что речь идет о реальной гибели бойцов, о явном проколе командира.

Глава 34

     Стрельба давным-давно закончилась, а Ольга только теперь решилась поднять голову и открыть плотно сжатые веки. Первым делом она увидела довольного Ладейникова. Он обзавелся бронежилетом с торчащими из кармашков "магазинами", наверняка полными. В руках он держал трофейный автомат.
     Прежде чем зажмуриться от страха, Ольга успела увидеть главное. Теперь перед глазами раз за разом прокручивались две одновременно вываливающиеся из лодки фигуры с черными платками-банданами и боевой раскраской лиц.
     При повторе спецназовцы казались прозрачными, сквозь них отчетливо рисовалось многократно увеличенное знакомое лицо с золотистым ежиком коротко стриженных волос и ясным серо-голубым взглядом.
     Совсем еще недавно цвет этих глаз представлялся ей небесным. Теперь радужка вокруг зрачков казалась полной речной холодной воды. Будто перед ней стоял утопленник - когда-то захлебнувшийся в этих краях, а потом оживший. Оживший, чтобы отомстить реке, острову, людям.
     Ольга прикусила губу, чтобы не завопить от ужаса. Но ведь она искренне считала себя актрисой. Порнушные ролики были для нее самым настоящим "кино" с "элементами эротики". Стриптиз в ночном клубе - "пластическим этюдом", где главное - образ.
     Вспомнив последний разговор с Вероникой, она поняла, что должна использовать свой актерский талант не в искусстве, а в жизни. Вероника и все остальные оказались правы, а она жестоко ошиблась, задурила себе голову красивой иллюзией. Теперь надо искупить вину, сыграть с полной самоотдачей. Больше некому, у остальных другие таланты.
     - Как у тебя получилось? - Ольга постаралась изобразить "восторг души", правдоподобно смешанный с почтительным страхом. - Они ведь профессионалы, они должны были раньше успеть.
     - Плохо ты меня знаешь. Если уж я решил участвовать в шоу, то оно будет чем дальше, тем интереснее.
     - По-моему ты уже всем доказал...
     Игорь поморщился:
     - Кому доказывать, детка?
     Он провел пальцами по ее щеке, шее и Ольга внутренне содрогнулась. Руки могут приласкать, могут придушить - и то и другое одинаково жутко.
     - Не скучай, я скоро вернусь.
     Он двигался уже не так как раньше, опасаясь снайперского выстрела. Самой Ольге почему-то слабо верилось в успех спецназа. Если кто и совладает с этим дьяволом, так только Илларион. Где он сейчас, почему его не видно? Она сделает все возможное, чтобы передать ему ключи от наручников.
     Только он бы не поспешил!

***

     На экране прошли не только кадры рокового визита спецназовцев, отснятые бородатым Ильей.
     Зная о местонахождении нескольких скрытых камер, преступник расправился с Зиной прямо перед "глазом" одной из них. И потребовал, чтобы этот "сюжет" тоже выдали в эфир.
     Пришлось принять его условия. Белоконь окончательно уяснил себе, что напрасно вернулся в органы и тем более в милицейский спецназ. Второй по счету прокол после большого перерыва убедил в главном: боевая выучка - не самое важное в освобождении заложников. Каждая такая операция - это прежде всего психологическая схватка. Сколько ни требуй от начальства определиться, прежде чем посылать команду, любые установки приходится пересматривать в последний момент. Если не можешь здесь, на месте, быстро влезть в шкуру полубезумного врага, лучше за дело не браться.
     Он, конечно, примет на себя всю ответственность за гибель ребят. Но сперва достанет этого гада. Засадит в клетку, а еще лучше поставит на колени, всунет дуло между зубами и разрядит магазин, так чтобы башка превратилась в решето.
     Да, именно так он и сделает.
     Слишком много хитрожопых адвокатов развелось, слишком много воли дают им в судах. Ради саморекламы за дело будут драться лучшие московские "светила". И адвокат, продажная душа, докажет, что Ладейников душевнобольной. Что не наказывать его, бедняжку, надо, а лечить.
     Может, он и в самом деле сдвинутый - нормальной, пусть даже и преступной логики в его поступках не просматривается. Но это ведь не значит, что такого надо кормить и лечить за государственный счет!
     Его старшего напарника тоже надо кончать.
     Это он, лысая бестия, нашел отморозка, готового переключить на себя внимание. А сам сугубо о реальном думает, о бабках. Интересно, как долго он будет играть в заложника? Или понял уже, что раскусили?
     Сразу после окончания короткой трансляции по изъятому у Фалько сотовому позвонил взбешенный генеральный продюсер:
     - Что за блядство? Хочешь, чтобы весь канал лицензии лишили? Ты вообще чувство меры потерял! Скоро твои умельцы кишки начнут крупным планом выпускать. Ты соображаешь, что зрители во все это верят? Одни, конечно, балдеют, а другие засыплют теперь инстанции жалобами: вместо игры пропаганда насилия на экране. Если ты нас под монастырь подведешь... Мне поздно дали знать, я просто не успел скомандовать "стоп". Но ты мне лично за все ответишь!
     Лежа под капельницей с сигаретой в зубах, раненый держал трубку на расстоянии от уха - слишком уж громко орал человек из Москвы. Дождавшись паузы, Белоконь холодно произнес:
     - Значит так, уважаемый. Вы говорите с капитаном спецназа МВД. Преступник в ультимативной форме потребовал пустить эту пленку. Со своим "стопом", вы бы нам здесь создали кучу дополнительных проблем.
     - Какой к черту преступник, что вы мне голову морочите? С кем я разговариваю, где Фалько?
     - Вы там задницу оторвите от кресла. А то у вас в сидячем положении голова плохо работает.
     Встаньте и стоя меня послушайте. Здесь преступник не игрушечный, а настоящий. И трупы тоже.
     Ваш Фалько пытался нас ввести в заблуждение.
     Мотивы потом следствие выяснит, а пока он в своей палатке, под домашним, если так можно выразиться, арестом.
     С полминуты продолжалось молчание, генеральный продюсер с трудом переваривал новости.
     - И что теперь? - наконец выдавил он из себя.
     - Занимайтесь другими делами и больше нас не дергайте. Можете дать объявление, что вынужденно пустили материал в эфир - ради спасения жизни заложников.
     - Сколько вас там? Почему не можете управиться с одним мерзавцем?! - снова прорезался голос у продюсера.
     - Для справок есть краевой пресс-центр МВД.
     Я здесь дерьмом умываюсь, а там такие же капитаны сутками груши околачивают. Пускай они перед вами отчитываются!
     Тут на связь как раз вышел кто-то из милицейского начальства. Отшвырнув изъятую у режиссера трубку, Белоконь взялся за свою. Голос человека с широкими лампасами он слушал совсем по-другому, даже сигарету загасил:
     - Ты что натворил, друг ситцевый? - командиру спецназа почудился скрип генеральских зубов. - Даже простой участковый так бы не вляпался!
     - Разрешите доложить? Здесь была очень странная ситуация: Фалько клялся, что все разыграно по сценарию, от других я опровержений не слышал. Не решился в таких условиях сразу отдать приказ стрелять. Виноват, готов понести заслуженное наказание.
     - Что ты мне голову на плаху кладешь, какой мне от нее толк? Предупреждал ведь тебя: надо доказать наше право иметь на Алтае свой спецназ.
     А ты что доказал? Что надо всех и меня в том числе поганой метлой гнать. Вбухали в вас деньги, оснастили, как "Альфу" и "Омегу", вместе взятые.
     А результат позорный.
     - Так точно, товарищ генерал, позорный.
     В лепешку расшибемся, но исправим.
     - Расшибаться больше не надо, - отрезал Феофанов. - Ты мне уже двух расшиб. Жди подкрепления в ближайшие час-полтора. Надо плотно взять этих друзей в кольцо.
     Прибытие подмоги почти наверняка означало, что командование придется отдать в чужие руки.
     У капитана зачесался язык упросить никого не присылать. Но он понял, что теперь ему уже не доверят.
     Феофанов действительно не хотел больше рисковать. Особенно после общения с Кожемякиным. Тот был вне себя после просмотра очередного выпуска телешоу, сказал, что добьется от собственников канала смены режиссера и продюсера.
     - А ты пустил дело на самотек! При теперешних средствах связи ты обязан был каждый шаг отслеживать! У меня хороших друзей достаточно, я мог бы кому-нибудь другому этот лакомый кусок отдать. Другие ребята бы полетели, а твои продолжали бы на чучелах да на мишенях тренироваться. Надо было так и сделать...

***

     ...На помощь Белоконю отправлялась другая группа - из Новосибирска. Ее командир должен был принять бразды правления. Феофанов даже не знал, чего им пожелать. Ведомство-то одно, не годиться вроде желать своим дурного. Но если эти легко и быстро разберутся, он со своим нежно пестуемым, с иголочки экипированным взводом окажется не то что по горло в дерьме, а по уши.
     Тем временем в палатке на правом берегу Оби Белоконь вкатил себе новую дозу местного обезболивающего. Он подождал, когда укол начнет действовать и сам, своей рукой, стал осторожно вытягивать из раны острый шип. На пояснице ранка невелика, там острие едва-едва вылезло. На животе он без чужой помощи может зашить: есть иголка, есть нитки. Ну их на три буквы, врачей при съемочной группе, пусть противозачаточные средства выдают.
     Последнее свое дело он должен довести до конца, стоя на ногах.

***

     Ладейников очень быстро отловил беглецов.
     В километре от барака он разыскал Воробья с Рифатом. Потом вытянул за волосы Веронику, вроде бы надежно зарывшуюся в яму между двумя соснами. Даже если бы цветастая кофта не просвечивала из-под слоя старой хвои, он все равно бы ее отыскал по запаху живого тела.
     Телесные запахи были для него особенно отчетливы. Даже в толпе, в метро они никогда не смешивались, всегда существовали каждый отдельно от другого. И в большинстве своем слегка пьянили, как пьянят некоторых мужчин ароматы духов. Ладейников ненавидел всяческие духи и дезодоранты. И здесь на острове наслаждался тем, что они не перебивали натуральные запахи.
     Несколько раз Ладейников с наслаждением втянул Вероникин запах. Заметил, как шевелятся бурые и серые старые хвоинки - беглянка мелко дрожала всем телом. "Ну-ка сюда! Ты мне еще споешь "под Земфиру!"".
     Связав пленникам руки, преступник погнал их перед собой. Потен решил проверить, как обстоят дела у Забродова - не сгрыз ли тот от бешенства всю кору на сосне.
     Увидев опилки и поваленную сосну, Игорь не поверил своим глазам. Не мог Забродов такое сотворить за короткий срок! Даже для бывшего инструктора это чересчур! Но все свидетельствовало как раз о противоположном - смог, сотворил.
     Даже если он по-прежнему скован по рукам и ногам, стеснен в перемещениях, надо утроить бдительность. Еще чего доброго нападет сзади, накинет цепочку от наручников... Тогда придется нелегко.
     Надеясь на свой нюх, Ладейников тем не менее стал чаще оборачиваться. Но это вовсе не означало, что его одолел страх. Скорей азарт - он наконец поймал то состояние, которого последнее время добивался от жизни.
     Вадима он отыскал по стону. Стоя на коленях, тот жевал траву, в которой, он знал, есть целебные свойства. Под воздействием зубной боли он словно обратился в травоядное существо.
     - Пошли домой, - благодушно подтолкнул его Ладейников. - Тут столько всего интересного, я чуть было не забыл о твоей черной метке.
     Преступник погнал всех пойманных обратно к бараку. Быстро проскочил сам, чтобы не успели среагировать снайперы - благо они не знали точно, где именно его высматривать в густых зарослях. Затем махнул стволом, чтобы входили остальные. Заложники, особенно мужчины, тоже опасались снайперов.
     - Нельзя вам, мальчики и девочки, доверять, - резюмировал Игорь в бараке. - Теперь вы оцените, как раньше вам было хорошо!
     Стал связывать людей попарно - спина к спине. Сумерки над рекой быстро сгущались, а здесь, под брезентом, было еще темней. Появилась Ольга, большинство заложников с ненавистью отметили, что она ходит свободно, делает, что хочет.
     - Вернулся, слава богу, - обняла она Игоря за крепкую загорелую шею. - Я здесь с ума сходила, волновалась!
     Если б озвучить внутренние голоса участников этой безумной игры, темнота барака наполнилась бы разными эпитетами: "Сука", "тварь", "шлюха проклятая", "совсем очумела",