а мы атакуем. И когда необходимо,  -  Дунбар  усмехнулся,  -
могу сменить кого-то у трюмовой помпы или покрутить шпиль вместе  с  лучшими
из людей. Это держит меня в форме, - он ударил себя в  широкую  грудь.  -  Я
знаю, что вы оба, - он взглянул на Стурма и  Танина,  -  вернулись  с  войны
против минотавров, которые совершали набеги  на  северное  побережье.  Я  со
своей стороны тоже старался остановить  этих  пиратов.  Скажите,  а  как  вы
тогда...
   И  все  трое  погрузились  в  обсуждение  кампании.  Даже  Танин  увлекся
разговором  и  вскоре  в  ярких  подробностях  описывал  засаду,  помешавшую
минотаврам сровнять с  землей  город  Каламан.  Дунбар  слушал  внимательно,
задавал умные вопросы, делал комментарии и, казалось, был очень доволен.
   Но хотя проницательный взгляд колдуна сконцентрировался  на  воинах,  его
внимание в действительности было сосредоточено на младшем из братьев.
   Увидев, что все трое заняты разговором и что о нем, по-видимому,  забыли,
Палин наконец-то перестал делать вид, что ест, и вернулся к созерцанию огня,
не замечая, что Дунбар следит за ним.
   Лицо Палина было бледным и задумчивым, тонкие руки сплелись  на  коленях.
Он был так погружен в свои мысли, что шевелил губами, и, хотя говорил  очень
тихо, один из присутствующих, в комнате слышал его слова.
   - Зачем они привели меня сюда? Знают ли они секреты моего сердца?
   Скажут ли об этом отцу? - И наконец:
   - Как я могу причинить ему боль, ему, уже столько страдавшему?
   Кивнув самому себе, словно  он  нашел  ответ  на  какой-то  невысказанный
вопрос, Дунбар вздохнул и обратил все свое внимание  на  перипетии  битвы  с
минотаврами.

Глава 3

   - Вы ошибаетесь, - сказал Карамон спокойно. - Мой брат мертв.
   Юстариус, удивленно приподняв брови, посмотрел  на  Даламара,  тот  пожал
плечами. Они не ожидали подобной реакции - этого спокойного отрицания.
   Юстариус пристально глядел на Карамона, словно не зная, что сказать.
   - Ты говоришь так, как будто у тебя есть доказательства.
   - Да, есть, - ответил Карамон.
   - Какие же? - с сарказмом в голосе поинтересовался  Даламар.  -  Двери  в
Бездну закрылись - и не без помощи твоего брата, - оставив его в ловушке  на
той стороне. - Эльф понизил голос. - Ее Темное Величество никогда  не  убьет
Рейстлина. Ведь он помешал ее  выходу  в  наш  мир.  Ярость  Темной  Госпожи
безгранична. Она будет наслаждаться мучениями Рейстлина вечно.  Смерть  была
бы спасением для него.
   - Так и случилось, - тихо сказал Карамон.
   - Сентиментальная  болтовня,  -  взорвался  Даламар,  но  Юстариус  опять
опустил свою ладонь на руку эльфа, и тот, сдержав себя, умолк.
   - В твоем голосе чувствуется уверенность, Карамон, -  убежденно  произнес
Юстариус. - Очевидно, ты знаешь то, чего не знаем мы. Поделись с  нами  тем,
что тебе известно. Понимаю, тебе тяжело  говорить  об  этом,  но  мы  должны
принять одно важное решение, поэтому все, что ты расскажешь, может  повлиять
на наши действия.
   Карамон, нахмурившись, размышлял:
   - Это имеет какое-либо отношение к моему сыну?
   - Да, - был ответ Юстариуса.
   Лицо Карамона потемнело.  Взгляд  остановился  на  мече,  рука  рассеянно
теребила рукоять.
   - Хорошо, я расскажу вам, - проговорил Карамон с неохотой, однако твердым
голосом, - то, о чем, кроме меня, не знает никто: ни жена, ни  Танис.  -  Он
помолчал, собираясь с мыслями. Прикрыв ладонью глаза, Карамон продолжил:
   - Я онемел от горя после... после того, что случилось в Палантасе. Я ни о
чем не мог и не хотел думать. Легче  было  жить  как  во  сне.  Я  двигался,
говорил, но не чувствовал ничего. Так было легче. - Он пожал плечами. -  Дел
вокруг  было  много,  город  совершенно  разрушен,  -  Карамон  взглянул  на
Даламара, - почти мертвый город. Почтенная Крисания нанесла сильный удар.  А
потом Тас захватил крепость во время наводнения.
   - Тут Карамон невольно улыбнулся, вспомнив ужимки  веселого  кендера,  но
улыбка быстро угасла. Карамон покачал головой. - Я понимал, что когда-нибудь
мне придется подумать о Рейстлине. Я должен буду все прояснить для  себя.  -
Подняв  голову,  Карамон  устремил  взгляд  на  Юстариуса.  -  Мне  пришлось
заставить себя понять, кем был Рейстлин и что он сделал. Я осознал,  что  он
злой, порочный, что он  подвергнул  опасности  весь  мир  ради  своей  жажды
власти, и невинные люди страдали и погибали по его вине.
   - И за все это, разумеется, ему даровано спасение! - усмехнулся Даламар.
   - Подожди! - Вспыхнув, Карамон поднял руку. - Я понял и  кое-что  еще.  Я
любил Рейстлина. Он был моим братом,  близнецом.  Никто  не  знает,  как  мы
понимали друг  друга.  -  Не  в  силах  продолжать  Карамон  опустил  глаза,
нахмурившись. Совладав с дрогнувшим голосом, он поднял  голову.  -  Рейстлин
творил и добро. Если бы не  он,  мы  не  смогли  бы  победить  драконов.  Он
заботился об увечных и больных... Таких же, как он сам. Но это не спасло  бы
его, я знаю. -  Губы  Карамона  сжались,  он  сдерживал  слезы.  -  Когда  я
встретился с ним в Бездне, он был близок к победе, вы это знаете. Ему  нужно
было только вновь войти в Двери, провести через них Темную Госпожу, а  потом
победить ее и занять ее место. Он достиг бы своей  мечты  стать  богом.  Но,
совершив это, он разрушил бы мир. Мое путешествие в будущее открыло мне это,
и я показал будущее Рейстлину. Рейстлин стал бы богом, но правил бы  мертвым
миром. Он знал, что ему не вернуться назад, и сам обрек себя. Рейстлин знал,
чем он рискует, когда входил в Бездну.
   Что ж, - тихо проговорил Юстариус. -  В  своей  гордыне,  он  сознательно
выбрал этот риск. Это ты хочешь сказать?
   - Да, - ответил Карамон. - Рейстлин совершил ужасную, роковую ошибку.  Но
он сделал и то, на что немногие из нас способны, - он имел смелость признать
свою  ошибку  и  попытался,  как  мог,  ее  исправить,  хотя  это   означало
пожертвовать собой.
   - Годы прибавили тебе мудрости, Карамон Маджере. Твоя речь убедительна. -
Юстариус посмотрел на Карамона с возросшим уважением,  но  печально  покачав
головой. - Тем не менее  все  это  предмет  для  философских  споров,  а  не
доказательство. Прости меня за настойчивость, Карамон, но...
   - Я провел месяц у Таниса, - продолжал Карамон,  словно  не  слышал  слов
Юстариуса. - Именно в его спокойном, мирном доме я все понял.
   Впервые я осознал,  что  мой  брат,  мой  товарищ  с  рождения,  человек,
которого я любил больше всего на земле, ушел. Я потерял его. Я думал о  том,
как он теперь мучается, попав в страшную ловушку. Не  раз  я  хотел  утишить
свою боль с помощью гномов-духов. - Карамон закрыл глаза,  содрогнувшись.  -
Однажды, когда я почувствовал, что еще немного и сойду с ума,  я  заперся  в
комнате. Достав меч, я смотрел на него и думал, как легко...  избавиться  от
страданий. Я лежал на постели, окончательно  решив  убить  себя.  Но  вместо
этого, изнуренный, я уснул. Не знаю, как долго я спал, но  когда  проснулся,
была ночь. Кругом тишина, серебристый свет Солинари лился  в  комнату,  и  я
ощущал необъяснимый покой. Я не понимал, почему... и тут увидел его.
   - Кого? - спросил Юстариус, переглянувшись с Даламаром. - Рейстлина?
   Да.
   Лица волшебников помрачнели.
   - Я увидел его, - мягко проговорил Карамон, - лежащим рядом с  собой,  он
спал, как когда-то в юности. Ему тогда снились ужасные сны, и он просыпался,
бывало, в слезах. Я утешал его и... и смешил. И он, вздохнув, клал голову на
мое плечо и засыпал. Именно таким я и увидел его...
   - Во сне! - с издевкой перебил Даламар.
   - Нет, - Карамон решительно замотал головой, - это был не  сон,  я  видел
его лицо, как сейчас вижу вас. Но оно изменилось: исчезли морщины страданий,
гримасы жадности и злобы, его лицо разгладилось и выражало  успокоение,  как
сказала Крисания. Это было лицо моего брата-близнеца, а не того  незнакомца,
которым он стал. - Карамон снова вытер глаза. - Наутро я  почувствовал,  что
смогу вернуться домой, потому что все хорошо...
   Впервые в жизни я поверил  в  Паладайна,  так  как  знал,  что  он  понял
Рейстлина и судил милосердно, принимая его жертву.
   - Он одержал победу над тобой, Юстариус, - из полумрака прогремел  чей-то
голос. - Что ты скажешь о подобной вере?
   Карамон обернулся и увидел материализовавшиеся в глубине обширной комнаты
четыре силуэта. На глазах Карамона вновь блеснули слезы  -  слезы  гордости,
когда он разглядел трех своих сыновей. Старшие стояли в доспехах и с мечами,
защищая с двух сторон младшего брата. Но Карамон мрачно  отметил  про  себя,
что Стурм и Танин немного подавлены. Неудивительно, подумал он, если  учесть
то, что они знают о Башне из легенд и семейного предания. Как и сам Карамон,
они испытывали к магии неприязнь и недоверие.
   На Палина Карамон посмотрел с тревогой. Тот приблизился к главе  Конклава
с преклоненной головой, потупив взор, как и подобало молодому  человеку  его
звания и положения. Он не был еще и учеником в магии и. по крайней  мере  до
двадцати пяти лет не мог им стать. Волшебники Кринна отбирали для  Испытания
молодежь, достигшую двадцатипятилетнего возраста.
   Это изнурительный экзамен в Мастерстве, проверка умения и талантов.
   Испытание нужно пройти, прежде чем получить  доступ  к  более  высоким  и
опасным знаниям. Так как волшебники обладают громадной властью, то Испытание
предназначено для того, чтобы отстранить от магии неспособных и  относящихся
к ней  несерьезно.  Результат  Испытания  был  необратимым:  провал  означал
смерть. Мужчина или женщина любой расы - будь то эльф,  человек,  людоед,  -
решившиеся однажды на Испытание в Башне Высшего Волшебства, предавали  магии
и тело и душу.
   Палин выглядел чересчур взволнованным и серьезным, таким же, как во время
путешествия к Башне; можно было подумать, что он сам собирался подвергнуться
Испытанию.
   "Не будь смешным", - одернул себя Карамон. Мальчик слишком молод.
   Рейстлину было позволено пройти Испытание  в  этом  возрасте,  но  только
потому, что Конклав в нем нуждался. Рейстлин был силен в магии, непревзойден
в Мастерстве, но даже его Испытание чуть не прикончило.
   Карамон все еще видел перед собой лежащего на окровавленном полу брата...
   Он сжал кулаки. Нет! Палин умен, искусен в магии, но он не  готов.  Он  -
слишком молод.
   "Кроме того, - подумал Карамон, - может  быть,  через  несколько  лет  он
откажется от своего намерения".
   Почувствовав беспокойный взгляд отца, Палин  поднял  голову  и  ободряюще
улыбнулся ему.  Карамон,  посветлев,  тоже  улыбнулся  сыну.  Возможно,  это
роковое место открыло сыну глаза.
   Карамон устремил пристальный взгляд на вошедших, когда они приблизились к
полукругу из тронов, где сидели Юстариус  и  Даламар.  Увидев,  что  сыновья
оправились  и  держат  себя  свободно  (старшие  вели  себя   даже   немного
вызывающе), Карамон успокоился и обратил все свое внимание на  их  спутника,
который рассказывал Юстариусу о вере.
   Этот  четвертый  являл  собой  необычайно  яркое  зрелище.  Ничего  более
странного Карамон не мог припомнить за все годы путешествия по  Ансалонскому
континенту. Незнакомец был из  Северного  Эргота,  судя  по  черной  коже  -
признаку мореходной расы.  Голос  незнакомца  выдавал  человека,  привыкшего
выкрикивать команды сквозь грохот волн и вой ветра.
   Карамон  нимало  бы   не   удивился,   если   б   за   спиной   вошедшего
материализовался корабль под всеми парусами.
   - Карамон Маджере, я полагаю? - проговорил незнакомец,  подходя  поближе.
Воитель неуклюже поднялся с места. Незнакомец так сжал его руку, что Карамон
выпучил глаза. Незнакомец ухмыльнулся и представился:
   - Дунбар Помощник Властелинов из Северного  Эргота,  глава  Ордена  Белых
Мантий.
   - Волшебник? - Карамон изумленно посмотрел на Дунбара, пожимая ему руку в
ответ.
   Дунбар рассмеялся:
   - Ваши сыновья отреагировали точно так же. Да, я  посетил  ваших  сыновей
вместо  того,  чтобы  исполнять  свои   обязанности   здесь.   Они   у   вас
замечательные.  Старшие,  я  знаю,  были  вместе  с  рыцарями  на  войне   с
минотаврами у Каламана. Мы ведь там чуть не встретились.  Именно  поэтому  я
опоздал, - с извинениями взглянул он на Юстариуса. -  Мой  корабль  стоял  в
Палантасе на ремонте после битвы с этими пиратами. Я  Морской  волшебник,  -
добавил  Дунбар  в  качестве  объяснения,  заметив   вопросительный   взгляд
Карамона. - Клянусь небом, ваши сыновья на вас так похожи! - Он засмеялся  и
снова протянул Карамону руку.
   Карамон тоже ухмыльнулся. Все будет хорошо теперь, когда  колдуны  узнали
про Рейстлина. Он с мальчиками может ехать домой.
   Но тут Карамон почувствовал, что Дунбар  смотрит  на  него  пронизывающим
взглядом,  словно  читая  его  мысли.  Лицо  колдуна  стало  серьезным,   он
повернулся, слегка покачав головой, и быстрой раскачивающейся походкой,  как
по палубе корабля, пересек комнату и занял место справа от Юстариуса.
   - Итак... - сказал Карамон, теребя рукоять меча. Взгляд колдуна поколебал
его уверенность. Все теперь с торжественными  выражениями  лиц  смотрели  на
воителя. Лицо Карамона напряглось.
   - Полагаю, я рассказал все, что должен был рассказать о... о Рейстлине.
   - Да, - сказал Дунбар, - ты рассказал все, и некоторые из нас,  я  думаю,
услышали это впервые. - Колдун многозначительно  посмотрел  на  Палина,  тот
стоял, опустив в пол глаза.
   Нервно прокашлявшись, Карамон произнес:
   - Я полагаю, мы теперь свободны.
   Волшебники переглянулись.  Юстариусу,  казалось,  было  неловко,  Даламар
смотрел строго, а Дунбар - печально. Все трое молчали. Поклонившись, Карамон
повернулся было и направился к сыновьям, но  Даламар  с  недовольным  жестом
поднялся с места.
   - Ты не можешь уйти, Карамон, - сказал  эльф.  -  Мы  еще  многое  должны
обсудить.
   - Тогда скажите мне то, что должны сказать! - Карамон сердито обернулся к
волшебникам.
   - Я скажу, так как эти  двое,  -  эльф  презрительно  взглянул  на  своих
собратьев, - не способны бросить вызов  столь  преданной  вере,  которую  ты
продемонстрировал. Возможно, они забыли страшную опасность, обрушившуюся  на
нас двадцать лет назад. Я не забыл. - Даламар  положил  руку  на  грудь  под
разорванной мантией. - Я никогда не забуду. Никакое  трогательное  "видение"
не может рассеять мой страх. - Его губы насмешливо изогнулись.
   - Сядь, Карамон. Сядь и выслушай правду, которую эти двое боятся  сказать
тебе.
   - Я не боюсь, Даламар, - сказал Юстариус с упреком. -  Я  просто  считаю,
что рассказ Карамона тоже имеет значение.
   Эльф фыркнул, вновь окинув всех презрительным взглядом, уселся на трон  и
завернулся в свою черную мантию. Карамон стоял нахмурившись, переводя взгляд
с одного волшебника на другого. За его спиной слышался лязг доспехов:  Танин
и Стурм переминались с ноги на ногу. Они чувствовали себя здесь неуютно, так
же как их отец. Карамону захотелось повернуться  и  уйти  навсегда  из  этой
Башни - свидетельницы стольких страданий.
   Пусть только, попробуют остановить  его!  Карамон  сжал  рукоять  меча  и
отступил назад, оглянувшись на сыновей. Танин и Стурм двинулись к выходу.
   Но Палин стоял неподвижно, выражение его лица было печальным,  задумчивым
и непостижимым для Карамона - но напоминавшим кого-то... Тут Карамон  словно
услышал  шепот  Рейстлина:  "Уходи,  если  хочешь,  брат  мой.  Заблудись  в
Вайретском лесу, ведь без меня тебе не найти дороги. Я остаюсь..."
   Нет. Он не позволит  своему  сыну  сказать  эти  слова.  Сердце  Карамона
болезненно сжалось, кровь застучала в висках, он тяжело опустился в кресло.
   - Скажите мне то, что должны сказать, повторил он.
   - Почти тридцать лет назад Рейстлин Маджере  пришел  сюда,  чтобы  пройти
Испытание, - начал Юстариус. - И вот, когда Испытание началось, он  вошел  в
контакт с...
   - Мы знаем об этом, - отрезал Карамон.
   - Кто-то знает, - сказал Юстариус, - а кто-то и нет, -  он  посмотрел  на
Палина, - или знает, но  не  все.  Испытание  было  трудным  для  Рейстлина;
впрочем, оно трудно для всех, кто проходит его, не так ли?
   Даламар молчал, но лицо его побледнело, а взгляд помрачнел.  Следы  смеха
исчезли с лица, он взглянул на Палина, едва приметно покачав головой.
   - Да, - продолжал Юстариус, потирая больную ногу, - Испытание трудное, но
не невозможное. Пар-Салиан и главы Орденов не дали бы  Рейстлину  разрешения
на Испытание в его юном возрасте, если бы не были уверены,  что  он  пройдет
его успешно. И он обязательно выдержал бы Испытание! Да, Карамон! Я  в  этом
не сомневаюсь, как не сомневались и те, кто присутствовал там  и  был  всему
свидетелем. Твой брат имел достаточно силы и мастерства, чтобы справиться  с
Испытанием самостоятельно. Но он выбрал легкий путь, безопасный - он  принял
помощь  злого  волшебника  Фистандантилуса,  сильнейшего  в  наших  Орденах.
Фистандантилус, - повторил Юстариус, глядя на  Палина.  -  Когда  его  магия
нарушила многие законы, он умер  на  горе  Черепов.  Но  Фистандантилус  был
достаточно могуществен, чтобы нанести поражение  самой  смерти.  Сейчас  его
душа пребывает в нашем мире, но в другой плоскости. Она ищет тело, в которое
сможет вселиться. И она его найдет.
   Карамон сидел молча, не отрывая от Юстариуса взгляда,  лицо  его  горело,
челюсти  были  напряженно  сжаты.  Он  почувствовал  руку  на  своем  плече,
оглянулся и увидел Палина. Палин наклонился к нему и прошептал:
   - Мы можем уйти, отец. Прости меня. Я был не прав,  когда  заставил  тебя
прийти сюда. Мы не обязаны слушать...
   Юстариус вздохнул:
   - Нет, молодой человек, вы не можете  уйти,  и  вы  обязаны  слушать!  Ты
должен узнать правду!
   Палин вздрогнул, услышав, что повторили его слова.  Карамон  успокаивающе
сжал руку сына.
   - Мы знаем правду, - прогремел Карамон. - Этот колдун  украл  душу  моего
брата. И вы, вы позволили ему это сделать!
   - Нет, Карамон! - Юстариус сжал кулаки. - Рейстлин сознательно отвернулся
от Света и принял Тьму. Фистандантилус дал  ему  силу  пройти  Испытание,  и
взамен Рейстлин отдал Фистандантилусу  часть  своей  жизненной  силы,  чтобы
помочь выжить лишенной тела душе. Вот что сокрушило тело Рейстлина  -  а  не
Испытание. Рейстлин сам говорил об этом, Карамон:  "Это  жертва,  которую  я
принес ради моей магии!" Сколько раз ты слышал от него эти слова!
   - Хватит! - поднялся Карамон. - В этом виноват Пар-Салиан.
   Неважно, какое зло совершил мой брат  после  того,  как  вы,  волшебники,
столкнули его с верного пути.
   Карамон подошел к сыновьям и, резко развернувшись, направился  к  выходу,
хотя не был уверен, что в этом странном помещении он вообще есть.
   - Нет! - Юстариус с трудом поднялся, стараясь не ступить на больную ногу.
Но голос его был могучим и властным. - Слушай и вникай! Ты должен понять или
горько пожалеешь об этом!
   Карамон остановился, медленно повернулся, но лишь вполоборота.
   - Это угроза? - спросил он, свирепо глядя на Юстариуса через плечо.
   - Это не угроза, по крайней мере с нашей стороны, -  сказал  Юстариус.  -
Послушай, Карамон! Неужели ты не чувствуешь  опасности?  Это  уже  произошло
однажды и может произойти снова!
   - Я не понимаю, - упрямо произнес Карамон в раздумье, не  снимая  руки  с
меча.
   Словно змея, внезапно наносящая удар, сидящий на троне  Даламар  выбросил
вперед свое тело.
   - Нет, ты понимаешь! - Голос его был тихим и проникающим в душу, как  яд.
- Ты понимаешь. Не спрашивай нас о подробностях, мы их не знаем.
   Но нам известно одно. По верным знакам, из достоверных контактов, которые
мы имели в более  высоких,  чем  наш  мир,  сферах,  у  нас  есть  основания
утверждать, что Рейстлин жив, так же как когда-то  Фистандантилус.  Он  ищет
способ вернуться в этот мир. Ему нужно тело, чтобы вселиться в него.  И  ты,
возлюбленный брат Рейстлина, заботливо предоставил ему это тело  -  молодое,
сильное и уже знакомое с магией.
   Слова Даламара змеиным ядом вливались