хуже, чем в прежние времена. Пока что  мы  не  замечаем  изменений,  хотя  в
последнее время я и отмечаю небольшое, но постоянное  понижение  температуры
воздуха. Еще некоторое время мы можем и не замечать изменений. Но  если  моя
теория окажется верной...
   Я снова умолкаю; мне не хочется продолжать.
   - Ну же, говори, - приказывает король. - Кто предупрежден, тот  вооружен,
как говорится.
   - Боюсь, вооружиться против этой беды мы не сможем, - тихо отвечаю  я.  -
Чем более толстый слой  льда  будет  покрывать  Священное  Море,  тем  менее
полноводной будет Хэмо - до тех пор, пока и вовсе не иссякнет.
   Мою речь  прерывают  невнятные  восклицания.  Присутствующие  изумлены  и
напуганы. Я жду, пока шум не утихает.
   - Температура в  пещере  будет  постоянно  понижаться.  Свет,  излучаемый
колоссами, будет становиться все более слабым, а вскоре и вовсе  угаснет.  В
нашей земле воцарится мрак и жестокий холод, у нас не будет ни воды, ни пищи
- мы не сможем добывать их даже с помощью магии. Эта  земля  станет  мертвой
землей, Ваше Величество. А если мы останемся здесь, то умрем вместе с ней.
   Я слышу чей-то сдавленный судорожный вздох и замечаю движение  у  дверей.
Эдмунд - ему еще только  четырнадцать  лет  -  стоит  там,  прислушиваясь  к
разговору. Никто больше не  решается  нарушить  тишину.  Кое-кто  из  членов
Совета выглядит потрясенным - мои слова произвели на них впечатление.  Потом
кто-то бормочет, что нет никаких доказательств моим словам, что  это  только
мрачные теории некроманта, который  проводит  слишком  много  времени  среди
книг...
   - И когда?.. - отрывисто спрашивает король.
   - О, это все произойдет не завтра. Ваше  Величество.  Пройдет  еще  много
дней. Но, - продолжаю я, печально глядя на  принца,  стоящего  у  дверей,  -
принц, ваш сын, никогда не будет править землей Кэйрн Телест.
   Король смотрит туда же, куда и я, замечает молодого человека и хмурится:
   - Эдмунд, ты же все знаешь! Что ты здесь делаешь?  Щеки  принца  заливает
жаркая краска.
   - Прости меня, отец. Я вовсе не хотел... не хотел мешать. Я  искал  тебя.
Мама заболела. Целитель считает, что ты должен  пойти  к  ней.  Но  когда  я
пришел, то подумал, что нельзя мешать Совету, и  решил  подождать,  а  потом
услышал... услышал, что говорил Балтазар!  Это  правда,  отец?  Неужели  нам
придется покинуть...
   - Довольно, Эдмунд. Подожди меня. Вскоре я присоединюсь к тебе.
   Юноша снова судорожно вздыхает, склоняется в поклоне и исчезает в тени  -
я знаю, что он ждет там, у дверей. Мне  больно  за  него.  Как  бы  я  хотел
утешить его, объяснить... Я хотел напугать членов Совета, но не его.
   - Прошу простить меня, я должен пойти к моей жене. - Король встает, вслед
за ним поднимаются и члены Совета. Очевидно, собрание окончено.  -  Полагаю,
нет нужды говорить вам, что все сказанное здесь должно оставаться в тайне до
тех пор, пока мы не получим более подробной информации, - продолжает король.
- Ваш собственный здравый смысл должен  подсказать  вам,  что  это  наиболее
верный выход в сложившейся ситуации. Через пять циклов мы  соберемся  снова.
И, как бы то ни было, - он сурово сдвигает брови,  -  полагаю,  нам  следует
принять рекомендацию Гильдии Фермеров и поспешить с уборкой урожая.
   Совет голосует. Решение проходит. После  они  покидают  зал  -  некоторые
оглядываются,  бросая  на  меня  мрачные,  тоскливые  взгляды.  Они   бы   с
удовольствием свалили всю вину за происходящее на кого-нибудь - например, на
меня,  принесшего  черные  вести.  Я  встречаю  эти  взгляды  со   спокойной
уверенностью. Когда в зале не остается никого из Совета, я подхожу к королю,
собравшемуся было уходить, и удерживаю его за руку.
   - В чем дело? - Король явно  недоволен,  что  я  помешал  ему.  Он  очень
тревожится за свою жену.
   - Ваше Величество, прошу простить меня, но я хотел сказать вам  несколько
слов наедине.
   Король высвобождает руку и отступает на шаг:
   - В Кэйрн Телест ничто не делается скрытно. То,  что  ты  хочешь  сказать
мне, должно было быть сказано перед Советом.
   - Я бы и сказал, если был бы уверен. Сейчас же я предпочитаю предоставить
Его Величеству решать, стоит ли обсуждать этот вопрос, стоит ли  его  народу
знать об этом.
   Он бросает на меня острый взгляд:
   - И что же это, Балтазар? Еще одна теория?
   - Да, сир. Еще одна теория... касающаяся колоссов.  Судя  по  результатам
моих исследований, древние намеревались сделать вечной  магию  колоссов.  Их
магия, Ваше Величество, не должна была и не могла иссякнуть.
   Во взгляде короля читается раздражение.
   - У меня нет времени для игр,  некромант.  Ведь  именно  ты  сказал,  что
колоссы теряют свою силу...
   - Да, Ваше Величество. Я это сказал. И уверен, что так оно  и  есть.  Но,
возможно, я неверно описал то, что происходит с колоссами. Дело  не  в  том,
что их магия слабеет. Это разрушение. Намеренное разрушение.
   Король пристально смотрит на меня, потом качает головой.
   - Идем, Эдмунд, - говорит он, жестом приглашая своего сына  следовать  за
ним. - Идем, навестим твою мать.
   Юноша подбегает к отцу, и они оба направляются прочь.
   - Сир, - зову я. Моя настойчивость снова заставляет короля  остановиться.
- Я полагаю, что где-то  внизу,  в  государствах,  расположенных  под  Кэйрн
Телест, кто-то решил начать против нас войну. И они победят нас, если мы  не
найдем способа остановить их. Они одолеют нас, не выпустив стрелы, не подняв
копья. Кто-то, сир, крадет у нас тепло и свет - то, что дает нам жизнь!
   - Но с какой целью, Балтазар? Что может быть причиной  столь  чудовищного
деяния?
   Я делаю вид, что не замечаю сарказма, звучащего в голосе короля.
   - Они хотят воспользоваться  тем,  что  отнимают  у  нас,  сир.  Я  долго
размышлял над этой проблемой - у меня было время, покуда  я  возвращался  из
своего путешествия назад, в Кэйрн Телест. Что,  если  сам  Абаррах  умирает?
Что, если его огненное сердце сжимается, становится холоднее? Если это  так,
то королевство может начать красть тепло  и  свет  у  своих  соседей,  чтобы
защитить себя от наступления холода.
   - Ты безумен, Балтазар, - бросает король. Его рука лежит на хрупком плече
принца; он ведет своего сына прочь. Но Эдмунд оглядывается на меня,  смотрит
огромными испуганными глазами. Я ласково  улыбаюсь  ему;  кажется,  его  это
немного успокаивает. Но когда он уходит достаточно далеко, чтобы  не  видеть
меня, улыбка покидает мое лицо.
   - Нет, сир, я не безумен, - говорю я темноте. - Хотя и предпочел бы сойти
с ума. Это было бы проще. - Я  утомленно  тру  болящие  от  бессонных  ночей
глаза. - Намного проще...

Глава 3
КЭЙРН ТЕЛЕСТ, АБАРРАХ

   В дверях библиотеки появляется Эдмунд. Я  сижу  за  столом,  записывая  в
своем дневнике разговор между отцом и сыном  и  свои  воспоминания  о  давно
прошедших  временах.  При  появлении  принца  я  кладу  перо  и  почтительно
поднимаюсь.
   - Ваше Высочество... прошу, входите, я рад видеть вас.
   - Я не мешаю твоей  работе?  -  Он  стоит  в  дверях,  нервно  сплетая  и
расплетая пальцы. Он явно расстроен и хочет поговорить со  мной,  однако  же
причина его печали в том, что он  не  хочет  слышать  то,  что  я  собираюсь
сказать ему.
   - Я только что закончил.
   - Мой отец лег, - коротко говорит Эдмунд. - Я боюсь, он простудится из-за
того, что выходил на улицу. Я приказал его слуге приготовить горячую грелку.
   - И что же решил ваш отец? - спрашиваю я.
   Расстроенное лицо Эдмунда кажется  призрачным  в  свете  лампы  -  слабый
огонек едва способен рассеять мрак Кэйрн Телест.
   - Что он может решить? - с горечью отвечает принц. - Тут нечего и решать.
Мы уходим.
   Сейчас мы в  моем  мире  -  в  моей  библиотеке.  Принц  оглядывается  по
сторонам. Без  сомнения,  он  заметил,  что  я  уже  попрощался  с  книгами.
Старинные фолианты убраны в футляры,  сплетенные  из  травы-кэйрн.  Те,  что
поновее - многие из них написаны мной самим и моими учениками,  -  аккуратно
расставлены на каменных полках. В библиотеке холодно, но сухо - книги  здесь
могут храниться долго.
   Я замечаю взгляд Эдмунда и смущенно улыбаюсь, угадав его мысли:
   - С моей стороны это глупо, не так ли? -  Я  поглаживаю  кожаную  обложку
лежащего передо мной тома. Эта книга - одна из тех немногих, что  я  беру  с
собой: мое летописание последних дней Кэйрн Телест. - Но  я  просто  не  мог
оставить их валяться в беспорядке...
   - Это вовсе не глупо. Кто знает? Быть может, когда-нибудь ты возвратишься
сюда.
   Эдмунд пытается говорить бодро - он привык ободрять людей, ведь нужно  же
делать хоть что-то, чтобы облегчить их бремя.
   - Кто знает? Я знаю, мой принц. - Я с сожалением качаю головой.
   - Вы забыли, с кем говорите. Я - не один из членов  Совета.  Но  все-таки
такая возможность есть, - настаивает он.
   Мне больно убивать его веру, его мечту.  Однако  же  ради  нашего  общего
блага он должен знать правду, как бы она ни была горька.
   - Нет, Ваше Высочество, такой возможности нет.
   - Нас постигла та злая участь,  о  которой  я  предупреждал  вашего  отца
десять лет назад. Все мои расчеты ведут к одному: наш мир, Абаррах, умирает.
   - Тогда какой же смысл отправляться  в  путь?  -  нетерпеливо  спрашивает
Эдмунд. - Почему бы нам просто не остаться здесь? К  чему  нам  подвергаться
тяготам и лишениям дороги в неведомое, если в конце пути нас так  или  иначе
ждет смерть?
   - Я вовсе не хочу,  чтобы  вы  теряли  надежду  и  предавались  отчаянию,
Эдмунд. Я только хочу, как и прежде, чтобы вы видели надежду в другом.
   Лицо принца омрачается. Он слегка отстраняется от меня:
   - Мой отец запретил тебе говорить на эту тему.
   - Ваш отец живет прошлым, не настоящим, - возражаю я.  -  Простите  меня,
Ваше Высочество, но я всегда говорил правду,  какой  бы  неприятной  она  ни
была. Когда ваша мать умерла, с нею умерло и что-то в вашем отце. Его взгляд
отныне обращен только в прошлое. Вам же надлежит смотреть вперед, в будущее!
   - Мой отец все еще король, - жестко говорит Эдмунд.
   - Верно, - отвечаю я. Ничего не могу с собой поделать - я горько  сожалею
о том, что это так.
   Эдмунд поворачивается ко мне, вскидывает голову:
   - И покуда он король, мы будем поступать так, как приказывают государь  и
Совет. Мы отправимся в древнее королевство Кэйрн Некрос, разыщем  там  наших
братьев и обратимся к ним за помощью. В конце концов, ты сам предлагал это.
   - Я предложил только отправиться в Кэйрн Некрос, -  поправляю  я  его.  -
Судя по всему, Кэйрн Некрос - единственное место в нашем мире, где мы  можем
надеяться найти жизнь. Это королевство находится на берегу Огненного Моря, и
хотя океан магмы, Я несомненно, уменьшился в размерах, он, вероятнее  всего,
все еще достаточно велик для того, чтобы  давать  1  достаточное  количество
тепла и энергии жителям прилегающих к нему земель. Я вовсе не предлагал идти
к ним на поклон,  словно  мы  нищие  попрошайки!  -  Красивое  лицо  Эдмунда
заливает краска, глаза его вспыхивают. Он молод и горд. Я разжег это пламя в
его душе и теперь делаю все, чтобы оно не угасло.
   - Идти на поклон к тем, кто привел нас на  грань  гибели!  -  безжалостно
напоминаю я ему.
   - Ты не знаешь этого наверное...
   - Ба! Да все факты, которые нам известны, указывают на Кэйрн Некрос!  Да,
я полагаю, мы обнаружим этот народ  живущим  в  благополучии  и  довольстве.
Почему? Да потому, что они крали у нас нашу жизнь!
   - Тогда почему же ты предложил идти к ним? - Эдмунд явно теряет терпение.
- Или ты хочешь войны? Так, да?
   - Вы знаете, чего я хочу, Эдмунд, - мягко отвечаю я. С запозданием  принц
осознает, что ступил на запретную тропу.
   - Выступаем, как только окончим сборы, - холодно говорит он.  -  Мне  еще
нужно уладить кое-какие вопросы - как и тебе, некромант. Наших мертвых нужно
подготовить к путешествию.
   Он разворачивается, намереваясь покинуть комнату, но я удерживаю  его  за
рукав мехового одеяния.
   - Врата Смерти! - говорю я. - Подумайте об этом, мой принц.  Это  все,  о
чем я прошу вас. Подумайте об этом!
   Он останавливается, но не оборачивается. Я крепче  сжимаю  руку  молодого
человека, чувствуя сквозь меха и  ткань  твердые  бугры  мускулов.  Чувствуя
дрожь Эдмунда.
   - Вспомните слова пророчества. Врата Смерти -  наша  надежда,  Эдмунд,  -
тихо говорю я. - Наша единственная надежда.
   Принц качает головой, потом  высвобождает  руку  и  покидает  библиотеку,
оставляя за спиной ряды книг, озаренные неверным светом единственной лампы.
   Я возвращаюсь к моим записям.
   Люди Кэйрн Телест собрались во мраке у ворот своего  города  -  у  ворот,
которые никогда не закрывались, судя по летописным  записям,  а  записи  эти
ведутся со времени основания города.  Городские  стены  были  возведены  для
того, чтобы защитить людей от нападения хищных животных.  Никто  никогда  не
думал о том, чтобы защищать людей от людей. Такое для нас просто  немыслимо.
Путешественникам и гостям в городе всегда рады, а потому  ворота  распахнуты
настежь.
   Но наступил день, когда люди  Кэйрн  Телест  осознали,  что  странники  и
путешественники уже давным-давно не приходили в город. Даже зверей, и тех не
было. И потому ворота остаются открытыми; незачем закрывать их,  теперь  это
было бы потерей времени.
   И ныне люди стоят перед распахнутыми воротами: они сами в скором  времени
превратятся в странников. В молчании они ждут той минуты, когда  им  суждено
отправиться в путь.
   Приближаются король и принц в сопровождении армии - солдаты  несут  лампы
из  травы-кэйрн.  За  ними  идем  мы:  я  -  королевский  некромант,  прочие
некроманты и наши ученики.  За  нами  следуют  дворцовые  слуги  с  тяжелыми
тюками, набитыми едой и одеждой. Один из них, тот, что шаркает ногами  подле
меня, тащит ящик с книгами.
   У распахнутых ворот король останавливается и, взяв  у  одного  из  солдат
лампу, поднимает ее высоко над головой. Желтоватый огонек, искорка света  во
мраке, окутавшем город...
   Его Величество смотрит на город. И  собравшиеся  у  ворот  оборачиваются,
чтобы бросить на свою покинутую обитель еще один взгляд.
   Оборачиваюсь и я. Широкие улицы змеятся меж домов, построенных  из  камня
Абарраха. Гладкий белый мрамор фасадов, покрытый забытыми  древними  рунами,
отражает свет наших ламп. Мы обращаем взгляды вверх - туда, где  пол  пещеры
становится выше, образуя холм, туда,  где  возвышается  дворец.  Сейчас  его
невозможно разглядеть: некогда озаренное тысячами ярких огней,  ныне  здание
это окутано мраком, словно черным саваном. Только  в  одном  из  окон  слабо
мерцал крохотный огонек.
   - Я оставил лампу,  -  объявляет  король  неожиданно  громким  и  звучным
голосом, - дабы ее свет озарил мам дорогу, когда мы вернемся.
   Люди разражаются радостными криками: они знают, что именно этого ждет  от
них их король. Но вскоре  радостный  гомон  умолкает;  я  вижу,  что  многие
утирают невольные слезы.
   - Керосина в лампе хватит на тридцать циклов, - тихо замечаю я, подходя к
принцу, чтобы занять свое исконное место подле него.
   - Молчи! - обрывает меня Эдмунд. - Это доставило радость моему отцу.
   - Вы не можете заставить замолчать правду, Ваше Высочество. Вы не  можете
заставить замолчать действительность, - напоминаю я ему.
   Он не отвечает.
   - Ныне мы покидаем Кэйрн Телест, - продолжает тем  временем  король,  еще
выше поднимая над головой пампу, - но мы вернемся, обретя новые богатства. И
мы сделаем наше королевство еще более славным и прекрасным, нежели прежде.
   На этот раз люди молчат. Ни у кого не хватает мужества на  приветственные
крики.
   Люди Кэйрн Телест начинают покидать свой город. Большинство идет  пешком,
неся на спине узлы с пожитками. Кое-кто катит тележки, на  которые  погружен
их скарб и сидят  те,  кто  не  способен  идти:  больные,  старики  и  дети.
Животные, которых некогда мы впрягали и  повозки,  давно  вымерли;  их  мясо
послужило пищей людям, их мех пошел на одежду - люди думали  только  о  том,
чтобы спастись от жестокого холода.
   Последним город покидает наш король. Он  проходит  под  аркой  ворот,  не
оглядываясь, глядя только вперед - в будущее, сулящее новую  жизнь.  Поступь
его тверда, он держится прямо; глядя на него, люди  преисполняются  надежды.
Они стоят вдоль дороги, приветствуя своего короля криками, - и на  этот  раз
их радость искренна, она идет из глубины их  сердец.  И  в  лице  их  короля
читаются гордость и спокойное достоинство.
   - Идем, Эдмунд, - говорит он. Принц оставляет меня и занимает свое  место
подле короля.
   Оба они проходят по живому коридору, чтобы  встать  во  главе  процессии.
Высоко подняв лампу, король Кэйрн Телест ведет свой народ вперед.
   Несколько  солдат  задерживаются  у  стен  города  уже  после  того,  как
остальные покинули его. Я остаюсь с ними: мне хочется узнать, каковы же были
последние отданные королем распоряжения.
   Это отнимает у них немало времени и сил, но в  конце  концов  им  все  же
удается закрыть тяжелые створки ворот  -  створки,  покрытые  рунами,  смысл
которых давно утерян. И более никто не сможет прочесть их -  солдаты  уходят
прочь, унося факелы.
   Город погружается во мрак.

Глава 4
КЭЙРН ТЕЛЕСТ, АБАРРАХ

   Я по-прежнему веду записи, хотя сейчас это почти невозможно.  Я  объясняю
это для тех, кто, быть может, когда-нибудь будет  читать  этот  том:  должно
быть, их удивит изменившийся стиль изложения и почерк. Нет,  я  не  постарел
внезапно и не утратил силы, и я вовсе не ослабел от болезни. Буквы пляшут на
листе, поскольку мне приходится  писать  при  свете  единственного  тусклого
факела; столом мне служит плоский кусок камня, принесенный одним из  солдат.
Только моя магия не дает замерзнуть чернилам из сока кровяники - по  крайней
мере, настолько, насколько нужно для того, чтобы нацарапать  на  бумаге  эти
слова.
   Кроме того, я смертельно устал. Ноги у  меня  стерты  и  сбиты  в  кровь,
каждый мускул пульсирует болью. Но я заключил договор  с  самим  собой  и  с
Эдмундом; я буду вести летопись  нашего  странствия.  Сейчас  я  намереваюсь
рассказать о событиях, произошедших за этот цикл, пока...
   Я едва не написал - "пока я не забыл их". Увы, я не думаю, что когда-либо
мне это удастся. Первый цикл пути не был для нас тяжелым - по  крайней  мере
физически. Дорога шла по тем местам, где когда-то росли хлеб  и  овощи,  где
цвели сады, где на лугах пасся скот: здесь  было  легко  идти.  Но  чувства,
которые вызывало у людей царившее здесь запустение, изматывали и  опустошали
душу.
   Когда-то - не так много лет назад - теплый мягкий свет  колоссов  заливал
эту землю  золотистым  сиянием.  Теперь  же  в  красноватом  свете  факелов,
пылавших в руках солдат, мы видели вокруг  лишь  запустение  -  опустошенную
мертвую землю. Там и сям торчали бурые стебли последнего урожая  травы-кэйрн
- жесткие, постукивавшие друг о  друга,  как  иссохшие  кости,  и  холодный,
пронизывающий ветер заунывно пел и завывал в трещинах камня.
   Почти  радостное  настроение,  похожее  на  ожидание  новых  приключений,
которое вело наш народ в путь, та надежда, которая  освещала  нам  дорогу  и
одухотворяла  их,  -  все  это  развеял  холодный  ветер  над  безжизненными
равнинами.  В  молчании  мы  брели  по  промерзшей  земле,  оскальзываясь  и
спотыкаясь на наледях. Остановились мы только  однажды  -  чтобы  поесть,  и
сразу после этого двинулись в путь. Детям даже вздремнуть не удалось, и  они
хныкали и жаловались, пока не засыпали  на  руках  у  отцов,  -  а  взрослые
продолжали путь.
   Никто не произнес ни слова жалобы, но Эдмунд  слышал  плач  детей,  видел
усталость людей и понимал, что усталость эта не телесная,  что  она  рождена
печалью и горечью. Я видел, что его сердце болит за свой народ. Но мы должны
были идти вперед. Наших скудных запасов пищи едва хватит  на  то  время,  за
которое, по моим расчетам, мы должны добраться до Кэйрн Нек