смыты  милосердным  дождем.  Сквозь  пелену  дождя  Палин  заметил  какое-то
движение. Он не ошибся - один из рыцарей был еще жив. Маг бросился  к  нему.
Приблизившись,  он  узнал  Стила.  Рыцарь  стоял  на  четвереньках,  пытаясь
приподняться.  Последним  усилием  он  положил  на   грудь   руку   молодого
Соламнийского Рыцаря, рядом с которым находился. В этот момент силы оставили
Стила, и он повалился на мокрую пожелтевшую траву. Палин склонился над  ним.
Он увидел изрубленные доспехи, бледное лицо, услышал тяжелое дыхание рыцаря.
   - Стил! - тихо окликнул Палин. Светлый Меч открыл глаза,  потемневшие  от
боли.
   - Маджере! -  Слабая  улыбка  появилась  на  губах  Стила.  -  Ты  хорошо
сражался!
   Палин коснулся руки Черного Рыцаря.
   - Чем я могу тебе помочь? - Взгляд Стила скользнул по сторонам.
   - Мой меч... прошептал он. Палин увидел  меч,  лежащий  рядом  с  упавшим
рыцарем, и вложил рукоять ему в руку. Стил закрыл глаза и сказал:
   - Меня... рядом с остальными...
   - Хорошо, Стил, - глотая  слезы,  прошептал  Палин.  Пальцы  Стила  сжали
рукоятку, он попытался поднять меч.
   - Est sularus... - прошептал Стил. - Моя честь... oth Mithas, - слетело с
его губ вместе с последним вздохом. Моя жизнь...
   - Палин. - Аша стояла рядом с магом у тела рыцаря. Юноша  поднял  голову,
вытер лицо, мокрое от слез и дождя.
   - Ты видела Таса?
   - Да, пойдем, я покажу тебе, - тихо сказала Аша.  Палин  выпрямился.  Его
одежды намокли от дождя. Но воздух был теплым, осень еще только  начиналась.
Они шли между рядами тел. Палин думал почему-то о том,  куда  же  подевались
драконы.
   Внезапно  его  пронзила  острая  боль:  он  вспомнил  о  посохе  и  книге
заклинаний. И тут же увидел их. Посох лежал на траве, рядом с  ним  -  книга
заклинаний. Красная кожа переплета стала  почти  черной,  всю  ее  покрывали
глубокие трещины. Палин бережно  поднял  книгу  и  открыл  обложку.  Страниц
внутри  не  было.  Все  они  были  разрушены  последним  заклинанием.  Палин
вздохнул, размышляя о великой потере. Но Магиус,  должно  быть,  порадовался
бы, узнав, что его магия  помогла  победить  Хаос.  Палин  взял  посох  и  с
удивлением и тревогой обнаружил, что посох тоже изменился.  Дерево,  которое
всегда было теплым и приятным на ощупь, сейчас было холодным и  шершавым.  В
руке чувствовалось какое-то неудобство. Палин опустил посох на землю, так  и
не поняв, что же с ним  случилось.  Он  подошел  к  Аше,  которая  стояла  и
смотрела на кучку разбросанных и растерзанных сумочек. Палин вмиг позабыл  о
посохе. Он склонился над кендерскими принадлежностями и глядел,  не  узнавая
их, и почти уже убедил себя  в  том,  что  все  это  принадлежало  какому-то
другому кендеру, но в этот миг пальцы его коснулись связки карт.
   - Да, это его, Тассельхофа Непоседы, - прошептал  он,  чувствуя  холод  в
сердце. Но где же он сам? Он никогда не оставил бы это!
   - Тас! Тас! - отчаянно позвала Аша. - Палин, взгляни сюда! Это его хупак!
   Он... он лежит в...  в  куче  куриных  перьев...  Палин  подошел  к  куче
куриного пуха. Кроме хупака, там лежали еще носовой платок с  инициалами  Ф.
Б., серебряная эльфийская ложка и кинжал, темный от крови.
   - Он умер, - заплакала Аша. Он никогда  не  бросил  бы  Кендерскую  Ложку
Перемен... На мгновение Палин увидел дорогу.  Дорога  бодро  убегала  вдаль,
встречалась с другой дорогой, потом еще с одной. Они  шли  дальше  вместе  и
снова разветвлялись, но всегда двигались вперед, проникая всюду  только  для
того, чтобы вернуться, в конце концов, к своим истокам, домой. Потом  дорога
померкла перед его внутренним взором.
   - Есть только одна причина, по которой Тас мог оставить все  эти  вещи...
тихо сказал Палин. -Он нашел что-то еще более интересное! Дождь прекратился.
   Серый день перешел в темную ночь. На небе показались звезды.  Их  рисунок
был необычен, они напоминали пригоршню  гадательных  камней,  раскинутых  на
черной материи. Встала бледная луна и  осветила  путь.  Палин  посмотрел  на
звезды и на  единственную  оставшуюся  в  небе  луну,  поежился  от  холода.
Внезапно его взгляд встретился со взглядом золотистых глаз Рейстлина.
   - Дядя!  -  Палин  обрадовался,  но  почувствовал  себя  весьма  неуютно,
поскольку посох больше не поддерживал его. И Палин так и не понял, что же  с
ним случилось. - Ты останешься с нами? Теперь, когда  война  кончилась?  Она
ведь кончилась, да? - спросил он с беспокойством.
   - Эта война окончилась, - сухо ответил Рейстлин. - Будут другие, но  меня
они уже не касаются. Я не собираюсь здесь оставаться.  Я  устал.  Вернусь  в
свой долгий сон. Я пришел попрощаться.
   - Ты должен уйти? - разочарованно уточнил Палин. - Я надеялся так многому
научиться у тебя...
   - Да, племянник, а учиться приходится до самого дня смерти, даже если  ты
доживешь до глубокой старости. А что с посохом?  Ты  держишь  его  так,  как
будто он причиняет тебе боль.
   - С ним что-то не в порядке, - ответил Палин, страх и  подозрение  начали
расти в нем.
   - Дай-ка его мне, - тихо  сказал  Рейстлин.  Палин  передал  дяде  посох,
испытав при этом неожиданное облегчение. Рейстлин принял посох с откровенным
удовольствием. Его тонкая рука нежно погладила дерево. - Ширак, -  прошептал
он.
   Камень на посохе засветился,  затем  сияние  его  потускнело  и  наконец,
вспыхнув напоследок, пропало совсем. Палин в недоумении  смотрел  на  посох.
Затем он перевел взгляд на одинокую луну, и сердце его сжалось от страха.
   - Что происходит? - в ужасе вскричал он.
   - Я объясню тебе  это,  юноша.  -  Старый  маг  в  мышасто-серых  одеждах
неверной походкой шел по дороге, приближаясь к ним. Он утер рукавом губы.
   - Прекрасный был эль, - заметил он. - Карамон не поскупился. Мне будет не
хватать этого эля.
   - Привет, старик, - улыбнулся Рейстлин, опираясь на посох.
   - А? Что? Кто-то что-то сказал о моем возрасте? - Волшебник нахмурился  и
строго взглянул из-под кустистых бровей. Он  обернулся  к  Палину  и  увидел
кендерский платок, который юный маг засунул себе за пояс.
   - Это мое! - Он выдернул платок и развернул его. -  Вот,  глядите,  здесь
мои инициалы - Ф. Б. Это значит... Это значит - Фусбал... Нет, непохоже...
   Флабер... Нет...
   - Фисбен, - подсказал Палин.
   - Где? - оглянулся, старый маг. - Спросите  его,  он  постоянно  за  мной
таскается.
   - Фисбен? - Аша с  удивлением  уставилась  на  старого  волшебника.  -  Я
слышала о тебе. Заст рассказывал мне. На самом деле ты Паладайн.
   - Никогда о таком не слышал, - ворчливо ответил старик. - Люди вечно меня
с кем-то путают. Но я выгляжу значительно лучше.
   - Ты жив, - радостно воскликнул Палин. - А Хаос сказал нам; что ты умер.
   "Паладайн умер", - сказал он. Фисбен с минуту обдумывал услышанное.
   - Нет, я так не думаю, - наконец сказал он. - Вы ведь не  оставляли  меня
на этот раз в  куче  куриных  перьев?  Палин  больше  не  боялся.  Он  снова
чувствовал себя спокойным и готовым ко всему.
   - Расскажи нам о том, что случилось. Мы ведь победили, не  так  ли?  Хаос
побежден? Фисбен улыбнулся и кивнул. Выражение его лица  изменилось,  и  все
увидели старого и мудрого человека. На лице его были и печаль, и радость.
   - Хаос побежден, сын мой, но не погублен. Отец Всего и  Ничего  не  может
быть уничтожен. Вы заставили его покинуть этот мир. Он  ушел,  но  цена  его
ухода слишком высока. Мы, его дети, тоже должны покинуть Кринн.
   - Вы! Вы уходите?! Вы не можете!.. - вскричала Аша.
   - Все остальные уже ушли,  -  тихо  сказал  Фисбен.  -  Я  пришел,  чтобы
поблагодарить и... - он тяжело вздохнул, - последний раз выпить кружку эля с
друзьями.
   - Вы не можете поступить так... прошептал Палин.  -  Как  вы  можете  нас
покинуть...
   - Мы приносим эту жертву, чтобы сохранить созданное нами, мир, который мы
любим... Он перевел взгляд на платок, зажатый в его  руке.  -  Так  же,  как
они...
   - Я не понимаю, - прошептал Палин с  мукой  в  голосе.  -  И  как  насчет
посоха?
   Что будет с магией? Я не чувствую ничего здесь, - он прижал руку к груди.
   Рейстлин положил руку на плечо юного мага:
   - Я говорил, что однажды ты станешь величайшим магом из всех,  живших  на
Кринне.  Пророчество  сбылось  -  сам  Магиус  не  смог  бы  сотворить   это
заклинание. Я горжусь тобой.
   - Но книга погибла...
   - Это не важно, - сказал Рейстлин, пожимая плечами. - Ты  понимаешь  это,
племянник? Палин в недоумении смотрел на него. Потом он наконец понял:
   - Магии в мире больше нет...
   - Той, которая тебе известна, действительно больше нет. Но,  может  быть,
будет какая-нибудь другая. И твое дело  -  отыскать  ее,  -  ласково  сказал
Фисбен.
   - Сейчас начинается то, что впоследствии будет названо Эпохой Смертных. Я
думаю, это будет последняя эпоха. Последняя и самая длинная. И самая лучшая,
может быть. До свидания, сын мой, до  свидания,  дочь  моя...  Фисбен  обнял
молодого мага, потом обернулся к Рейстлину:
   - Так... Ну ты идешь? Я не могу торчать здесь весь  день,  ты  знаешь  об
этом. Я отправляюсь в путь, чтобы приступить к  созданию  нового  мира.  Как
бишь это делается? Сейчас, сейчас... Это, значит, берется немножко  грязи  и
смешивается с дерьмом летучей мыши...
   - До свидания, Палин, позаботься о своих родителях. - Рейстлин  глянул  в
сторону Аши. - Прощай, дитя Эрдов. Ты не только отомстила за свой народ,  но
и искупила их вину. - Он снова перевел взгляд на унылого Палина:
   - Ты еще не сказала ему правду? Я думаю, это его порадует.
   - Нет еще, но я обязательно скажу, - застенчиво промолвила Аша.
   - Прощайте. - Рейстлин улыбнулся. Опираясь на посох,  Рейстлин  вместе  с
Фисбеном двинулись через поле, на котором лежали мертвые.
   - Дядя! - растерянно позвал Палин. - Богов  больше  нет.  Что  же  у  нас
осталось? Рейстлин остановился, оглянулся. Его золотистые глаза  блеснули  в
мертвом свете луны.
   - Ты не один, племянник. Стил Светлый Меч сказал правду. У  вас  есть  вы
сами. Палин и Аша остались одни. Они стояли  недалеко  от  Утехи,  на  поле,
которое впоследствии назовут именем Священной  Битвы.  Все  народы  Ансалона
соберутся вместе на этом поле, чтобы возвести памятник тем, кто  отдал  свои
жизни ради спасения Кринна. Памятник соорудили из камня, который целая армия
гномов притащила сюда  из  Торбардина.  Гробница  была  простой  и  изящной,
сделанной из белого мрамора и черного обсидиана. Вокруг нее  люди  вырастили
чудесные деревья, принесенные эльфами из Квалинести и Сильванести. Делегацию
эльфов возглавлял король Гилтас. Внутри гробницы тела Соламнийских Рыцарей и
Рыцарей Такхизис лежали рядом. В  центре  на  черных  погребальных  носилках
покоилось тело Стила. Он  был  одет  в  черные  доспехи,  а  в  руке  сжимал
отцовский меч. Рядом на носилках из белого  мрамора  лежал  Танис  Полуэльф.
Справа от него варвары с равнин -  дети  Золотой  Луны  и  Речного  Ветра  -
положили голубой жезл  богини  Мишакаль.  Склеп  был  закрыт.  Две  двери  -
серебряная  и  золотая  -  преграждали  вход  в  него.   На   особом   камне
выгравировали  имена  всех  погибших  рыцарей.  На  одной  из  дверей   были
выгравированы роза  и  лилия,  а  другую  украшало  всего  одно  имя  -  имя
Тассельхофа  Непоседы  -  одного  из   самых   почитаемых   героев   Кринна.
Торжественная тишина священного места не раз нарушалась, переходя  иногда  в
малоприличное,  на  взгляд  Соламнийских  Рыцарей,  веселье.  Каждый  кендер
Ансалона считал своим долгом хотя бы раз в жизни предпринять паломничество к
Гробнице Ушедших  Героев.  Кендеры  не  любили  путешествовать  в  одиночку,
собирались в компании, привозили с собой детей и устраивали веселые  пикники
в окрестностях Гробницы.  Во  время  пирушек  они  рассказывали  бесконечные
истории о своем любимом герое. Вскоре каждый кендер  имел  в  своей  сумочке
серебряную ложку и готов был поклясться своим  хохолком,  что  она  обладает
могущественной  силой,  а  получил  он  ее   непосредственно   от   "дядюшки
Тассельхофа".

ЭПИЛОГ

   Флинт Огненный Горн  ходил  взад-вперед  под  деревом.  Он  вынужден  был
двигаться, поскольку огонь в горне угас и старый гном промерз до костей.  Он
хлопал в ладоши, топал ногами и даже подпрыгивал в надежде согреться.
   - Где этот чертов кендер? Он обещал мне, что придет сюда. Я жду  его  уже
целую  вечность.  Танис,  и  Стурм,  и  все  прочие  уже  давно  ушли.  Могу
представить себе, где они сейчас. Сидят, наверное,  в  какой-нибудь  славной
таверне. Пьют горячее вино с гвоздикой и говорят о старых добрых деньках.  А
где я? - Гном фыркнул. - Нигде - вот где я! Под  мертвым  деревом,  рядом  с
остывшим горном. Жду этого дубоголового кендера. А где он, спрашивается?  О,
я вам скажу, где он! - Гном покраснел от злости. В самом  лучшем  случае  он
сидит в тюрьме. А может быть, какой-нибудь минотавр тягает его  за  хохолок.
Или какой-нибудь маг, разозлившись, превратил его в ящерицу. А  может  быть,
он провалился в колодец, однажды он уже падал туда, когда  пытался  схватить
свое отражение. Я, старый дурак, пытался достать его оттуда, а кончилось все
тем, что он и меня утащил за собой, и  если  бы  не  Танис...  Флинт  ходил,
ворчал, прихлопывал и притопывал  и  был  так  увлечен  всем  этим,  что  не
заметил, что он уже не один. Кендер, одетый в ярко-желтые штанишки и веселый
красно-зеленый жакет, обвешанный набитыми до отказа сумочками, крался позади
него, передразнивая гнома. Он хлопал в ладоши, стучал  ногами  до  тех  пор,
пока гном, остановившийся на середине своего ворчания, чтобы зажечь  трубку,
не полез в свой кисет и не обнаружил уже находящуюся там чью-то руку. Быстро
подсчитав, что у него оказалось три руки, гном взревел и схватил  вора.  Вор
обнял Флинта.
   - Ага! Как раз вовремя! - проворчал Флинт. Ты, тупоголовый,  смотри,  что
ты наделал! Я уронил из-за тебя трубку! Ну ничего, ничего, парень... Не бери
в голову, я совсем не хотел на тебя орать... Это я от  неожиданности...  Тас
смеялся и плакал одновременно. И слезы, и смех застревали у  него  в  горле,
затрудняя дыхание. Флинт похлопал кендера по спине.  Вновь  обретя  дыхание,
Тас обрел и способность говорить.
   - В конце концов, я это сделал. Ты ведь скучал по мне? -  И,  не  обращая
внимания на возмущенное "нет" Флинта, продолжил:
   - И я по тебе скучал. Кендер поправил  пояс  с  сумочками  и  уселся  под
деревом.
   - С чего бы мне начать? А, знаю... Кендерская  Ложка  Перемен  -  ее  дал
мне...
   - Как ты думаешь, что ты делаешь? - поинтересовался Флинт, уперев руки  в
боки и глядя на кендера.
   - Отдыхаю под твоим деревом, - удивился Тас. - А ты  что  подумал?  -  Он
выглядел заинтересованным. А это как-то отличается одно от  другого?  Потому
что, если это так...
   - Разочарую тебя, - прорычал Флинт. Это не то, что ты делаешь,  это  даже
не то, что ты думаешь, что ты делаешь. Это то, чего ты НЕ делаешь. Кендер  в
недоумении смотрел на гнома.
   - Звучит довольно-таки бессмысленно. Если ты думаешь, что я делаю не  то,
что я полагаю, что делаю, а я думаю, что делаю не то,  что  полагаю  делать,
то...
   - Заткнись! - взревел гном, хватаясь за голову.
   - В чем дело, Флинт?
   - У меня  от  тебя  голова  болит!  Вот  в  чем  дело!  Итак,  на  чем  я
остановился?
   - Ну я не делаю...
   - Хватит! -Гном тяжело дышал. Я не это имел в виду. Вставай,  у  нас  нет
времени  рассиживаться  тут.  Нам  надо  спешить  на  встречу  с  Танисом  и
остальными.
   Он неопределенно махнул рукой в пространство.
   - Может, чуть  позже?!  -  предложил  Тас,  устраиваясь  поудобнее.  -  Я
чертовски устал. Если не возражаешь, я хотел бы отдохнуть немного прямо тут.
   Это чертовски славное дерево, ну я хотел сказать, оно было бы  таким,  не
будь оно сломанным и пожелтевшим.  Слушай,  похоже,  оно  дрожит.  Прохладно
здесь. Я замерз. Тебе не холодно, Флинт?
   - Замерз! Конечно, я замерз! Я почти превратился в ледышку.  Если  бы  ты
пришел, когда все тебя ждали... Тас не слушал, оглядываясь кругом.
   - Ага. Флинт, я, похоже, знаю, почему мне холодно, и тебе, и даже  дереву
(с ним что-то все-таки не в порядке). Горн погас.
   - Без тебя знаю, что горн погас!  -  яростно  рявкнул  гном  и  продолжил
бессвязно:
   - Я... но... ты...
   - Как хорошо, что я пришел, - заметил Тас. - Видишь, ну куда ты без меня!
   Мы встретимся с Танисом и всеми остальными позже. Они к тому времени  как
раз окончательно запутаются и попадут в беду, вот  тут-то  мы  и  пойдем  их
выручать.
   Совсем как в старое доброе время. А теперь  почему  бы  тебе  не  разжечь
огонь в горне, а я пока посижу здесь, под этим славным деревом,  и  расскажу
тебе, что со мной было. О кстати, это специально для тебя! - Тас покопался в
своих многочисленных сумочках и извлек серебряную  флягу.  -  Лучшее  бренди
Карамона!
   Флинт взглянул на дерево, на горн, посмотрел на кендера, а затем  перевел
взгляд на флягу. Он очень пристально смотрел на нее, потом покачал головой.
   - Ради Реоркса, - проворчал он. Глоточек  мне  совсем  не  повредит.  Для
согрева, понимаешь? Я надеюсь, ты заплатил за нее Карамону? - Гном  отвернул
крышку, медленно и торжественно поднял флягу и припал к ней.
   - Ага, - кивнул кендер, укладывая сумочки. - Я заплачу. В следующий  раз,
как только окажусь там, так сразу и заплачу. Так на чем я  остановился?  Да,
знаменитая Кендерская Ложка Перемен. Видишь ли, там был такой призрак... Тас
продолжил рассказ, но Флинт не слушал его. Он наслаждался бренди.  Бренди  и
вправду было отличное. Сделав еще пару глотков, Флинт закрутил  крышку  и  с
сожалением убрал флягу в карман. Что ж, к Танису  они  еще  успеют.  Спешить
некуда.
   - Разожгу-ка я и вправду огонь, - решил  гном.  Все  лучше,  чем  слушать
этого полоумного кендера. Флинт собрал обломки дерева, уложил дрова в  горне
и высек искру. Потом начал раздувать мехи и занимался этим до тех пор,  пока
пламя не разгорелось. Вскоре стало тепло и гному, и кендеру, и дереву. Флинт
уселся под деревом и решил проверить,  действительно  ли  напиток  настолько
хорош, как ему показалось вначале. Да, в  самом  деле,  хорош.  Он  протянул
флягу Тасу, тот попробовал и вернул обратно гному. Пламя  горна  разгоралось
все жарче и жарче.

***

   А в небе над Ансалоном зажглась новая  звезда.  Красная  звезда,  которая
будет вечно светить над миром, показывая, что и в Век Смертных  человечество
не одиноко.



   Маргарет УЭЙС и Трейси ХИКМЭН
   ДРАКОНЫ ОСЕННИХ СУМЕРЕК



   ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru


КНИГА ПЕРВАЯ

ПЕСНЬ О ДРАКОНЕ

   ...Слушайте же эту Песнь,
   Каждое слово которой, подобно дождинке,
   Смывает прах веков и пыль домыслов
   С величавой Легенды о Битве Драконов,
   Легенды о том, как во дни юности мира,
   Когда три луны поднимались над Кринном,
   Мир содрогнулся от посвиста драконьих крыл.
   И о том, как во дни тьмы, и ужаса,
   Под черной луной,
   Бесстрашный свет возгорелся в Соламнии:
   Явился истинный Рыцарь.
   Воззвав к Богам, он выковал сияющее Копье -
   И пронзил им самую душу Темных Драконов,
   Изгнав их черную тень
   С посветлевших берегов Кринна.
   Это был Хума,
   Соламнийский Рыцарь,
   Прозванный Носителем Света.
   У подножия гор, в священной тиши храма,
   Собрал он Кователей Копий
   И принял в себя их мощь, круша извечное Зло,
   Вгоняя его назад в драконью глотку Тьмы.
   И Паладайн, великий Бог Добра, сиял за его плечом,
   Наполняя силой десницу.
   Так Хума изгнал Владычицу Тьмы и все Войско Ужаса
   Назад в Бездну,
   В бессолнечный мир,
   В царство смерти,
   В Ничто,
   Откуда не долетают проклятья.
   Так, в громе и грохоте, окончился Век Мечтаний
   И наступил Век Силы,
   Когда в пределах Востока возвеличился Истар -
   Королевство света и правды,
   Чьи золотые и белые минареты
   Возносились к солнечной славе,
   Знаменуя уход Зла.
   Сиял он,
   Словно праматерь добра,
   Словно мет