ыл, по его собственным словам, представителем тех эльфов, которые служили в Шалостской Башне, где покоились останки друида Вейлорна Уивернсбана. Хотя Боги магии и оставили Кринн, мощная волшебная сила сохранялась вокруг хрустального саркофага, где покоился эльфийский герой. Осторожно, стараясь не потревожить покой умершего, эльфийские чародеи пытались овладеть частицей этой силы, чтобы восстановить свои угасавшие магические способности.
     - Мы преуспели в своих стараниях, - доложил Глокоус генералу, - но правильнее было бы сказать, - тут на него нахлынул прилив свойственной ему скромности, - что это я преуспел в моих стараниях.
     Опасаясь великих драконов, опустошавших другие земли Ансалона, Глокоус вместе с Создателями Крон принялся трудиться над устройством, которое могло бы защитить Сильванести от драконьих бесчинств. Создатели Крон, следуя указаниям Глокоуса, вырастили дерево, называвшееся теперь Древом Щита. Окруженное собственным магическим барьером, это дерево было высажено в Саду Астарин и теперь вызвало всеобщее восхищение.
     Когда Глокоус предложил генерал-губернатору создать магический щит над всей страной, Конналом овладело чувство невыразимого облегчения. Какая огромная ноша спадет с его плеч! Подумать только, Сильванести будет в безопасности! В настоящей безопасности. Страна освободится от страха перед великанами, перед драконами, перед темными эльфами. От необходимости жить в страхе перед остальным миром. Он выдвинул этот вопрос на голосование Глав Семейств. Оно прошло единодушно.
     Глокоус возвел щит на границах страны и стал героем эльфов, некоторые уже поговаривали о том, что его заслуги перед страной должны быть отмечены воздвижением памятника. Но растения в Саду Астарин почему-то начали умирать. Среди эльфов Сильваноста и других эльфийских городов распространилась неизвестная дотоле болезнь, которая многим из них стоила жизни. Кираты и другие мятежные умы твердили, что виной этому магический щит. Глокоус поднял их на смех и заявил, что причиной происходящих бедствий может быть только одно - чума, занесенная людьми из других стран еще до сооружения щита. И что только щит сохранил жизнь основной части населения Сильванести.
     Теперь Коннал уже не мог обойтись без Глокоуса. Тот был его советником, его доверенным лицом, его единственным надежным другом. Лишь магии Глокоуса эльфы обязаны возведению щита над Сильванести, и только Глокоус мог убрать щит тогда, когда захотел бы это сделать. Убрать щит - и подвергнуть страну всем бедам и напастям, исходящим от внешнего мира.
     - Мм? Прошу прощения. Вы что-то сказали? - Внимание Коннала, отвлеченное на мгновение белоснежной парой лебедей, вернулось к Глокоусу, который в это время что-то говорил.
     - Я сказал: "Вы меня не слушаете", - произнес тот с приятной улыбкой.
     - О, извините. Во всей этой истории меня больше всего интересует одно. Как этому молодому человеку удалось проникнуть сквозь щит? - Генерал понизил голос до шепота, хотя поблизости не было ни души. - Магия щита также подвержена угасанию?
     Лицо Глокоуса потемнело от гнева.
     - Ни в коем случае! - резко ответил он.
     - Тогда в чем же дело? - требовательно спросил генерал. - Откуда у вас такая уверенность? Скажите честно, не чувствуете ли вы, что силы ваши иссякли за последний год? На это жалуются все маги.
     - Их силы - возможно. Мои - нет, - прозвучал холодный ответ.
     Коннал внимательно посмотрел ему в глаза, и Глокоус вынужден был отвести взгляд в сторону. Генерал понял, что чародей солгал.
     - В таком случае как же вы можете объяснить случившееся?
     - Да очень просто, - невозмутимо ответил Глокоус. - Я сам его пропустил.
     - Вы? - Генерал был так поражен, что повысил голос до крика. Многие из гостей прервали беседу и повернули к ним головы.
     Глокоус послал им успокаивающую улыбку и, взяв под руку Коннала, повел его в более уединенную часть сада.
     - Почему вы сделали это? Вы имеете какой-то план относительно этого молодого человека? - тревожно допытывался генерал.
     - Я намереваюсь сделать то, что давно следовало бы сделать вам, - говорил Глокоус, любовно разглаживая рукава своих белых одежд. - Я хочу посадить на трон одного из Каладонов. Напомню вам, мой друг, что если бы вы объявили вашего племянника Беседующим-со-Звездами, как я вам советовал, то проблема с Сильванешем не возникла бы вовсе.
     - Но вам прекрасно известно, что Кайрин отказался занять трон, - возразил Коннал.
     - Вследствие неправильно понятой им лояльности по отношению к его тетке Эльхане, - вздохнул советник. - Я сам не раз пытался разъяснить ему его заблуждения. Но он не хочет даже слушать меня.
     - Могу вам сказать, что меня он не послушает точно так же, если вас интересует это обстоятельство, - нетерпеливо прервал его генерал. - И позвольте заметить, что именно ваша настойчивость в отношении прав семейства Каладонов ввергла нас в эти неприятности. Я сам из королевского рода, и...
     - Но вы не Каладон, Рейл, - промурлыкал Глокоус.
     - Но моя родословная уходит корнями в гораздо более ранние времена, чем у этих Каладонов, - возмущенно прервал его генерал. - Я могу проследить ее вплоть до самой Квинари, супруги Сильваноса. И я имею на престол такие же права, как и они. Возможно, даже большие.
     - Я знаю это, друг мой. - Глокоус успокаивающе положил ладонь на руку собеседника. - Но вряд ли вам удастся легко убедить в этом Глав Семейств.
     - Лорак Каладон вверг свою страну в пучину бедствий, - горько продолжал Коннал. - Его дочь, Эльхана Звездный Ветер, довершила трагедию, вступив в брак с Портиосом Квалинестийским. Если бы мы не стали действовать быстро, чтобы избавить себя от этих змей, мы могли бы в один прекрасный день оказаться под пятой полукровки - полоумного сына Таниса, Гилтаса, Беседующего-с-Солнцами. И при этом продолжают раздаваться требования, чтобы трон занимал один из Каладонов! Непостижимо!
     - Друг мой, - мягко возразил Глокоус, - эта династия правила Сильванести много сотен лет. И народ согласится с восшествием на трон ее представителя. В то время как вам, попытайся вы предложить себя на место правителя, пришлось бы потратить месяцы и даже годы на бесчисленные доводы и споры, в процессе которых могли бы появиться новые претенденты. Кто знает, какая влиятельная фигура вздумала бы потеснить вас и занять трон. Нет, нет. Наилучшим вариантом было бы, повторяю, возведение на престол вашего племянника, поскольку он настоящий Каладон. Его матушка, ваша сестра, была замужем за одним из членов этой семьи, и эльфы приняли бы его кандидатуру без всяких возражений. Это было бы компромиссом, который вполне мог устроить всех Глав Семейств.
     Но теперь эти разговоры ни к чему. Не пройдет и двух дней, как в Сильваносте объявится Сильванеш Каладон, а вы сами неоднократно публично заявляли, что будете счастливы оказать поддержку представителю правившей династии, вернувшемуся, чтобы стать новым Беседующим-со-Звездами.
     - Но я делал эти заявления, следуя вашим советам! - воскликнул Коннал.
     - У меня были на это свои причины. - Глокоус бросил внимательный взгляд на толпу гостей, продолжавших светскую беседу. Их голоса звучали все более и более громко, имя Сильванеша доносилось до генерала и советника все чаще. - И эти причины однажды станут понятны и вам, мой друг. Вам следует мне доверять.
     - Очень хорошо. Так что бы вы порекомендовали мне в отношении этого юноши?
     - Вы должны сделать его Беседующим-со-Звездами.
     - Что? Что вы сказали? - Коннала словно поразил удар грома. - Этого... Сына этой... этих... Беседующим-со-Звездами?
     - Успокойтесь, прошу вас, - увещевающе произнес Глокоус. - Мы вырвем этот листок из книги Квалинести. Правление этого юноши будет чисто номинальным. Вы останетесь главой Семейства Быстро Бегущих. Вы приобретете контроль над всеми вооруженными силами страны. Именно вы будете подлинным правителем Сильванести. А Сильванеш тем временем будет себе беседовать со звездами. А люди - радоваться. Вступление юноши на престол утишит все беспокойства, возникшие в последний год. Как только цель недовольных будет достигнута, раздоры в нашем народе - особенно явные среди киратов - прекратятся сами собой.
     - Не могу представить, что вы говорите серьезно, - покачал головой Коннал.
     - В жизни своей не был более серьезным, дорогой друг. Люди станут приносить свои неудовольствия и жалобы новому королю, а не надоедать вам. Вы сможете целиком посвятить себя подлинному управлению страной. К тому же кто-то должен быть назначен регентом, разумеется. Юноша очень молод, слишком молод для такой ответственности.
     - А! Я наконец понял вашу мысль! - Коннал воскликнул торжествующе. - Полагаю, что это я...
     Он замолчал на полуслове. Глокоус отрицательно качал головой.
     - Вы не можете быть регентом и главой Быстро Бегущих, - снисходительно пояснил он.
     - В таком случае кого вы можете предложить?
     Глокоус со скромной грацией отвесил поклон:
     - Я предложу самого себя. Я согласен взять на себя труд подавать советы молодому королю. Вы ведь, кажется, иногда находили их довольно полезными. Не так ли?
     - Но вы не обладаете необходимой квалификацией! - запротестовал Коннал. - И вы не принадлежите к королевскому дому! Вы даже не член Эльфийского Совета! Не так давно вы были всего лишь заурядным магом в Шалостской Башне, - горько уточнил он.
     - Но если вы возьмете на себя труд порекомендовать меня... - И Глокоус положил руку на плечо генерала.
     - И что я скажу в качестве рекомендации?
     - Только одно. Напомните им, что Древо Щита растет в Саду Астарин, надзор за которым осуществляю я. Напомните им, что я единственный, кому удалось создать это Древо. Напомните им, что я единственный, кто может в любой момент лишить Сильванести этого щита.
     - Угроза? - нахмурился генерал.
     Глокоус устремил на него долгий взгляд, от которого Коннал несколько смутился:
     - Увы, такова моя участь. Мне не доверяют. Меня не понимают. Но я готов к этим испытаниям, ибо горячо люблю свою родину.
     - Извините меня, мой друг, - хмуро произнес Коннал. - Это всего лишь потому...
     - Извинения приняты. А теперь, - продолжал Глокоус, - нам следует подумать, как лучше встретить нашего юного короля. Думаю, что в Сильваносте следует объявить национальный праздник. Мы не поскупимся на расходы. Люди любят что-нибудь праздновать. И мы попросим эту славную певицу еще раз исполнить нам Песнь о Лораке. Какой у нее все-таки восхитительный голос!
     - Хорошо, - отрешенно произнес Коннал. План Глокоуса постепенно начинал казаться ему вовсе не таким уж плохим.
     - Ах как грустно, мой друг! - Глокоус показал генералу на пруд. - Один из ваших лебедей умирает!

12

Рыцари Тьмы на марше

     На следующее утро после славной битвы под Оплотом, состоявшейся в долине Закар, Мина покинула палатку и направилась вместе с другими солдатами к шатру, в котором войско получало пищу. Но не успела она сделать и нескольких шагов, как ее окружили солдаты и те торговцы, брадобреи, женщины, которых всегда хватает при любом военном лагере. Люди стремились прикоснуться к ней или просили ее дотронуться до них хотя бы кончиками пальцев, веря, что это может принести им удачу. Но все вели себя сдержанно и с некоторой опаской, словно немного боялись ее присутствия. Мина говорила с каждым, рассказывала им о Едином Истинном Боге. Все они - солдаты, женщины, дети - хотели слушать еще и еще, но, увидев, как девушка утомлена, рыцари во главе с Галдаром увели ее от толпы. Мина вернулась в палатку, рыцари остались охранять ее отдых, а Галдар сходил и принес ей еду и питье.
     На следующий день Мина провела смотр войска. Галдар приказал всем построиться, и она стала медленно обходить их ряды, один за другим, называя каждого бойца - по имени, припоминая его храбрость во время битвы. Люди стояли изумленные, и после смотра ее имя еще долго было у всех на устах.
     Меж тем Мина направилась к палаткам целителей Рыцарей Тьмы. До них уже давно дошел слух о том, как эта девушка вернула Галдару отрезанную руку. Подобные чудеса прежде были распространены, но после окончания Четвертого Века их не случалось.
     Маги-целители, похитившие лечебные заклятия из Цитадели Света, в прошедшие годы много раз совершали замечательные акты исцеления, сопоставимые с теми, которые сами Боги демонстрировали в Четвертом Веке. Но в последний год целители заметили, что их магические силы тают: им еще удавалось иногда вылечивать людей, но даже несложные заклятия отнимали у них столько энергии, что они сами оказывались на грани коллапса.
     Никто не мог объяснить столь странные и тревожные явления. Целителям легче всего было обвинить магов из Цитадели Света в том, что те своим колдовством мешают им лечить солдат. Но вскоре их собственные шпионы, засланные в Цитадель, донесли, что и на острове Шэлси, и во многих других землях Ансалона происходит нечто подобное - маги тоже ищут ответа, и тоже тщетно.
     Во время осады Оплота, подавленные огромным количеством раненых, целители были вынуждены беречь свою силу и пользовать только высшее начальство Рыцарей Тьмы - Повелителя Миллоса и его помощников. Но даже им маги могли помочь только в случае легких ранений; целителям не удавалось восстановить утраченные конечности, унять внутренние кровотечения или излечить серьезные травмы головы.
     Едва Мина показалась в дверях полевого госпиталя, как взгляды всех раненых обратились к ней. Даже слепые, даже те, чьи лица были сплошь закрыты окровавленными повязками, инстинктивно повернулись к ней, как поворачивается к солнцу страдающее в глубокой тени растение.
     Целители продолжали делать свое дело, притворяясь, что не заметили появления девушки. Лишь один из них обернулся и поднял на нее глаза. Приказ оставить их готов был сорваться с его губ, но, увидев Галдара, который стоял рядом с Миной, положив руку на рукоять меча, он лишь угрюмо произнес:
     - Мы заняты. Что вы хотели?
     - Помочь. - Она внимательно оглядела палату. - Что находится там, позади вас? За этим задернутым одеялом?
     Целитель метнул взгляд в указанном направлении. Стоны и крики доносились из-за одеял, наспех натянутых в конце большого помещения полевого госпиталя.
     - Умирающие, - ответил он холодно и небрежно, - помочь которым невозможно.
     - Вы могли бы облегчить их страдания? - спросила Мина.
     Целитель пожал плечами:
     - В них больше нет нужды. Наши возможности ограниченны, и мы стараемся помочь тем, кто еще может вернуться на поле боя.
     - В таком случае вы не будете возражать, если я пройду к этим людям?
     - Ни в коем случае. - Целитель фыркнул. - Ступайте помолитесь за них. Они это, безусловно, оценят.
     - Не сомневаюсь.
     Девушка двинулась между рядами коек, на которых лежали раненые, в конец больничной палаты. Многие протягивали к ней руки, звали ее по имени, просили задержаться и немного побыть подле них. Она улыбалась каждому и обещала вернуться. Подойдя к задернутым одеялам, Мина раздвинула их, прошла внутрь и вновь опустила за собой занавесь.
     Галдар встал спиной к одеялам, рука его по-прежнему покоилась на мече, он внимательно следил за целителями. Те старательно делали вид, что не интересуются происходящим, но временами бросали косые взгляды в его сторону или переглядывались между собой.
     Галдар прислушивался к тому, что происходило у него за спиной, там, откуда тек густой запах смерти. Он успел заметить, что одеялами была отгорожена часть палаты, где находились семеро мужчин и две женщины. Они лежали не только на койках - некоторые так и остались на тех носилках, на которых их унесли с поля боя. Раны их были ужасны. Ободранная кожа, обнаженные кости, развороченные животы, кровь, изливавшаяся прямо на пол, где она застывала лужами. Внутренности одного из раненых вывалились из туловища и лежали рядом на койке, подобно связке гигантских сосисок. У женщины-рыцаря было надвое рассечено лицо, один глаз чудовищно висел на нитке над окровавленной повязкой.
     Мина первым делом направилась к ней. Единственный здоровый глаз был закрыт, дыхание со свистом вырывалось из легких сквозь запекшиеся губы. Женщина умирала. Мина осторожно положила руку на страшную рану.
     - Я видела тебя в тот день, когда ты сражалась, Дария, - тихо проговорила девушка. - Ты храбро билась и не отступала ни на шаг, хотя тебя уже окружили враги. Ты должна остаться с нами, Дария. Единый Бог нуждается в тебе.
     Дыхание женщины стало ровнее, она медленно повернула свое обезображенное лицо к Мине, которая наклонилась и поцеловала ее.
     Галдар, услышавший позади себя шорох, быстро обернулся. В палате в это время стояла полная тишина. Целители больше не делали вид, что работают, - все прислушивались к тому, что говорила Мина, все внимательно следили за происходящим. Ждали.
     Галдар почувствовал, как рука легла ему на плечо, и, думая, что это Мина, повернул голову. Но рядом с ним стояла та женщина, Дария. Ее лицо все еще покрывала кровь, его пересекал шрам, но она была жива, ужасная рана на лице затянулась, глаз был невредим. Она шла улыбаясь, задыхаясь от страха, счастья и изумления.
     - Мина вернула меня сюда. - Голос женщины прерывался. - Она вернула меня, чтобы я служила ей. И я буду служить. Все дни своей жизни я отдам этой девушке.
     Взволнованная настолько, что едва держалась на ногах, Дария покинула палатку. Раненые подняли крик. "Мина, Мина!" - звали они. Целители замерли после ухода Дарий в недоверчивом молчании.
     - Что она там делает? - Один из них попытался войти.
     - Молится. - Галдар встал у него на дороге. - Вы же ей сами разрешили, помните?
     Целитель нахмурился и поспешно ретировался. Галдар увидел, как он направился в шатер Повелителя Миллоса.
     - Ага, расскажите ему, что вы тут видели, - кинул ему вслед Галдар. - И тем самым поверните еще раз нож в его сердце.
     Мина вылечила всех умиравших. Она исцелила командира отряда, в горло которого вонзилось соламнийское копье. Она вылечила пехотинца, попавшего под копыта взбесившейся лошади. Один за другим раненые поднимались со своих коек и выходили в общее отделение, где их встречали радостные крики остальных. Солдаты благодарили и благодарили ее, но Мина игнорировала все эти слова.
     - Принесите вашу благодарность и вашу верность Единому Истинному Богу, - говорила она им. - Ибо вы излечены Его властью.
     Действительно, в глазах всех она становилась посланницей самого Бога, так как, скольким бы раненым она ни помогла, на ее лице не появилось ни малейшего следа усталости. А раненых было много, очень много. Выйдя в общее отделение, она стала переходить от одного пострадавшего к другому, возлагая на их раны руку, целуя их, вспоминая их подвиги во время боя.
     - Целительная сила исходит не от меня, - объясняла она солдатам. - Она исходит от Бога, который вернулся, чтобы позаботиться о вас.
     К полуночи полевой госпиталь опустел.
     Получив соответствующее приказание от Повелителя Миллоса, целители не сводили с Мины глаз, пытаясь выведать тайну, чтобы дискредитировать ее и обвинить в шарлатанстве. Они стали утверждать, что все это хитрые проделки и дешевые фокусы. В доказательство они втыкали иголки в конечности, которые она возвращала людям, чтобы доказать, что это всего лишь иллюзия, но видели, как от уколов выступает кровь, а исцеленные страдают от боли. Они посылали к ней больных ужасными заразными болезнями, тех, к которым боялись подходить сами. Мина садилась рядом с несчастными, возлагала руки на открытые язвы и гнойные пустулы и молила об их выздоровлении Единого Бога.
     Старые солдаты, озадаченные, перешептывались между собой о том, что она похожа на тех колдунов давнишних времен, которые творили чудеса силой, данной Богами. Такие колдуны, рассказывали они, когда-то могли поднимать мертвых. Но на это чудо Мина либо не решалась, либо попросту не была способна. Она уделяла погибшим особое внимание в своих молитвах, но не возвращала их к жизни, хоть ее часто просили об этом.
     - Мы пришли в