ет других - что ж, он всего  лишь  следовал  давней,  освященной  временем
традиции.
   Верховный головарь Даррал был одет в обычную рабочую одежду -  мешковатые
брюки, тяжелые неуклюжие башмаки  и  блузу  с  высоким  воротником,  которая
довольно туго обтягивала почтенный животик верховного головаря.  Его  голову
венчала чугунная корона - дар Кикси-винси. В сочетании с простецкой  одеждой
она смотрелась довольно нелепо. Но головарь очень гордился ею,  несмотря  на
то что через четверть часа после того, как он надевал ее, у него  начиналась
дикая головная боль. На плечах у него  был  плащ  из  больших  и  некрасивых
птичьих перьев - собственно, это были перья тира. Перья были  даром  ельфов.
Плащ символизировал стремление гегов к небесам. Этот плащ  надевался  только
на церемонии Справосудия. Вдобавок головарь  раскрасил  себе  лицо  в  серый
цвет. Это было символическое смешение  двух  цветов,  черного  и  белого,  в
которые были выкрашены лица стражников, стоявших по  обе  стороны  почетного
кресла, и обозначало оно, что головарь обязуется быть беспристрастным.
   В руке головарь держал длинный жезл, за которым волочился длинный хвост с
рогулькой на конце. По приказу Даррала один из стражников взял этот хвост и,
вознеся молитву Менежору, воткнул рогульку  в  гнездо  у  основания  статуи.
Стеклянный шарик, привинченный к верхушке жезла, угрожающе зашипел,  мигнул,
а  потом  засветился  мрачноватым  бело-голубым   светом.   Геги   закивали,
заулыбались. Многие  родители  поднимали  детей  и  показывали  им  на  жезл
головаря и на такие же  сверклампы,  которые  висели  под  потолком,  словно
летучие мыши.
   Пришлось подождать, когда уляжется говор, потом - когда кончится особенно
оглушительный грохот, устроенный Кикси-винси; и, наконец, верховный головарь
начал речь.
   Прежде всего он обернулся к статуе Менежора и воздел свой сверкжезл.
   - Я взываю к Менежорам, да  спустятся  они  к  нам  из  своего  небесного
царства, дабы в мудрости своей руководить нашим судом.
   Нечего и говорить, что Менежоры  не  откликнулись  на  призыв  верховного
головаря. Геги не особенно удивились - они удивились бы, если бы  кто-нибудь
откликнулся.  Верховный  головарь  сообщил,  что,  за  неимением  Менежоров,
руководить судом придется ему, и уселся в кресло, с помощью двух  стражников
и скамеечки.
   Втиснувшись в неудобное кресло, головарь подал знак привести обвиняемого,
надеясь в душе, что разбирательство выйдет коротким - уж больно тесно было в
этом кресле, да и голова уже начинала побаливать.
   Молодой гег  кругов  двадцати  пяти,  с  толстенными  очками  на  носу  и
толстенной пачкой бумаги  в  руках,  почтительно  приблизился  к  верховному
головарю. Даррал прищурился  и  уставился  на  очки  -  эта  вещь  была  ему
незнакома. Он уже собирался  спросить,  что  это  еще  за  хрень  такая,  но
подумал, что верховному головарю полагается  знать  все.  Он  рассердился  и
излил свое раздражение на стражников.
   - В чем дело? Где обвиняемый?
   - Прошу прощения, но обвиняемый - это я, - сообщил Лимбек, зардевшись  от
смущения.
   - Ты? - нахмурился головарь. - А где твой Голос?
   - С вашего разрешения, я сам буду  своим  Голосом,  вашество,  -  скромно
ответствовал Лимбек.
   - Но ведь это же против правил! Не так ли? - спросил Даррал у стражников.
Те ужасно удивились, что к ним обратились с подобным вопросом, и  ничего  не
ответили - только плечами пожали. От этого вид  у  них  сделался  совершенно
дурацкий. Головарь фыркнул и обратился к другой стороне:
   - А где Голос Обвинения?
   - Обвинительный Голос - это я, вашество, - ответила женщина средних  лет.
Ее пронзительный голос легко перекрывал грохот и гудение Кикси-винси.
   - Скажите, разве это... - Головарь не  смог  подобрать  нужного  слова  и
махнул рукой в сторону Лимбека:
   - Разве это дозволено?
   - Вообще-то это не положено, вашество, - ответила дама, выйдя вперед и  с
отвращением глядя на Лимбека, -  но  придется  с  этим  примириться.  Честно
говоря, вашество, мы  просто  не  могли  найти  никого,  кто  согласился  бы
защищать обвиняемого.
   - Ах вот как? - Лицо головаря просветлело. Видимо, разбирательство  будет
очень коротким. - Ну что ж, тогда продолжим.
   Дама поклонилась, вернулась на место и  уселась  за  стол,  сделанный  из
проржавевшего железного барабана. На ней были длинная  юбка     и   блуза,   аккуратно
заправленная за пояс. Ее седеющие  волосы  были  связаны  в  тугой  узел  на
затылке. Прическа была сколота несколькими  длинными  булавками  угрожающего
вида. Она  была  вся  какая-то  замороженная  и,  к  вящему  ужасу  Лимбека,
напомнила ему его матушку.
   Усевшись на свое место за другим железным барабаном, Лимбек почувствовал,
что его начинает грызть совесть. Он внезапно заметил, что ужасно наследил на
полу.
   Голос Обвинения обратила внимание верховного головаря на гега,  сидевшего
рядом с ней.
   - Главный жирец вызвался представлять в этом деле  церковь,  вашество,  -
сообщила обвинительница.
   Главный жирец носил потрепанную белую рубашку с крахмальным  воротничком,
с  чересчур  длинными  рукавами,  короткие  штаны,   подвязанные   у   колен
порыжевшими  лентами,  длинные  чулки  и  легкие  туфли.  Он  поднялся  и  с
достоинством поклонился.
   Верховный головарь кивнул и поерзал в  своем  кресле.  Не  так  уж  часто
случалось, чтобы церковь присутствовала на  суде,  а  тем  более  вызывалась
поддерживать обвинение. Хотя ему следовало бы знать, что  его  шурин-святоша
ввяжется в это дело: ведь  нападение  на  Кикси-винси  -  это  святотатство!
Верховный  головарь  недолюбливал   жирцов   вообще,   а   своего   шурина-в
особенности. Он прекрасно знал, что его шурин полагает, будто справился бы с
должностью верховного головаря куда лучше Даррала. Ну ничего, сегодня-то он,
Даррал, не даст им  случая  убедиться  в  этом!  Верховный  головарь  бросил
ледяной взгляд на Лимбека, потом улыбнулся обвинению:
   - Изложите суть дела!
   Обвинительница сообщила, что "Служители, Объединившиеся ради Прогресса  и
Процветания" (она произнесла это название с  нескрываемым  отвращением)  уже
несколько лет мутят воду в небольших  городах  среди  северных  и  восточных
списков.
   - Их предводитель, Лимбек Болтокрут, - известный смутьян.  Он  с  детства
доставлял своим родителям лишь  горе  и  разочарование.  Так,  например,  он
научился читать и писать с помощью сбившегося с пути старого жирца.
   Головарь не упустил случая бросить укоризненный взгляд в сторону главного
жирца.
   - Научил читать! Жирец! - возмущенно воскликнул Даррал. Читать  и  писать
учились только жирцы - затем, чтобы нести народу Слово Менежоров, изложенное
в Руководстве по  Иксплутации.  Предполагалось,  что  прочим  гегам  некогда
заниматься всей этой ерундой. В  зале  суда  послышался  возмущенный  ропот.
Родители указывали детям на злосчастного Лимбека, предостерегая их от  того,
чтобы следовать по его тернистому пути.
   Главный жирец покраснел  и  изъявил  глубокую  скорбь  по  поводу  греха,
совершенного его коллегой. Даррал улыбнулся, несмотря на  то  что  голова  у
него трещала, и попытался сесть поудобнее. Это ему не  удалось,  но  тем  не
менее ему все же стало легче при мысли о том, что  он  сумел  отыграть  одно
очко в соревновании с шурином.
   Лимбек слегка улыбнулся, словно ему  доставляло  удовольствие  вспоминать
детство.
   - Его следующий поступок разбил сердце его родителей, - сурово продолжала
обвинительница. - Он был зачислен в школу подмастерьев Болтокрутов, и в один
прекрасный день во время занятия обвиняемый Лимбек. - она  указала  на  него
дрожащим пальцем, - встал и объявил, что хочет знать почему!
   Левая нога Даррала  затекла.  Он  как  раз  пытался  размять  ее,  шевеля
пальцами, когда громовое "почему!" вернуло его к действительности.
   - Что "почему"? - испуганно спросил верховный головарь.
   Обвинительница, которая была уверена, что изложила все  достаточно  ясно,
запнулась, не зная, как продолжать. Главный жирец встал.  На  губах  у  него
играла снисходительная усмешка, которая показывала, что счет между  церковью
и государством сравнялся.
   - Просто "почему", вашество. Слово, подвергающее  сомнению  все,  что  мы
чтим и во что мы верим. Это опасное слово, коварное  слово,  слово,  которое
может привести к падению государства, разрушению общества и, очень возможно,
к разрушению всей нашей жизни вообще.
   - Ах, это "почему"! - сказал  головарь  с  умным  видом  и  нахмурился  в
сторону Лимбека, проклиная его за то,  что  он  дал  главному  жирцу  случай
отыграться.
   - Обвиняемый был изгнан из стен школы. Затем  он  взбудоражил  весь  Хет,
исчезнув на целый день неизвестно  куда.  Пришлось  отправлять  спасательные
партии, что повлекло за собой большие расходы! Можно представить  себе  горе
его родителей! - Это было сказано с большим чувством. - Его нигде  не  могли
найти и решили, что он  упал  в  Кикси-винси.  Тогда  многие  говорили,  что
Кикси-винси разгневалась на это "почему" и решила сама покарать  нечестивца.
И вот, когда все уже решили, что он погиб, и  собирались  устроить  поминки,
обвиняемый имел дерзость явиться живым и невредимым!
   Лимбек протестующе улыбнулся и хотел что-то сказать. Головарь прервал его
негодующим фырканьем и снова обратил свое внимание к Обвинению.
   - Он утверждал, что побывал в Снаруже! - сообщила обвинительница шепотом,
исполненным священного ужаса. Этот шепот очень хорошо звучал в говорильнике.
   Собрание ахнуло - Я не собирался уходить так далеко! - вставил Лимбек.  -
Я просто заблудился!
   - Молчать! - гаркнул Даррал и тут же горько  пожалел  об  этом.  Головная
боль мгновенно усилилась. Он ткнул жезлом в сторону Лимбека, едва не ослепив
того светом сверклампы - Вам, юноша, еще предоставят слово.  А  до  тех  пор
сидите тихо, а не то мне придется удалить вас из зала. Ясно?
   - Да, сэр. То есть вашество, - кротко ответил Лимбек и сел на место.
   - Что-нибудь еще? - брюзгливо спросил головарь  у  Обвинения.  Его  левая
нога окончательно утратила чувствительность, а правая начала как-то  странно
гудеть.
   - Вернувшись, обвиняемый создал вышеупомянутую организацию, известную как
СОПП. Этот  так  называемый  союз  требует,  в  числе  прочего,  следующего.
свободного и равного распределения даров ельфов; чтобы все служители собрали
вместе все, что они знают о Кикси-винси, и поняли "как" и "почему"...
   -  Святотатство!   -   возопил   главный   жирец   замогильным   голосом,
содрогнувшись от возмущения.
   - И чтобы все геги прекратили ждать Судного  дня  и  занялись  улучшением
собственной жизни...
   - Вашество! - вскочил главный жирец. - Я требую, чтобы  из  зала  удалили
детей! Нельзя допустить, чтобы юные, впечатлительные  умы  набирались  столь
нечестивых и опасных мыслей.
   - Чего же в этом опасного? - возразил Лимбек - Молчать!
   Головарь нахмурился и принялся  размышлять.  Ему,  конечно,  не  хотелось
вновь уступать своему шурину, но  зато  это  был  удобный  случай  на  время
избавиться от кресла. Наконец он объявил:
   - Перерыв! Просим всех  удалиться  из  зала!  Детей  моложе  восемнадцати
кругов обратно пускать не будут! Мы пообедаем и возобновим  заседание  через
час.
   С помощью стражников головарь  кое-как  выбрался  из  кресла  (стражникам
пришлось буквально выдергивать  его  оттуда).  Он  снял  с  головы  чугунную
корону, растер свой измученный зад, размял ноги - и вздохнул с облегчением.

Глава 11
ВНУТРО, ДРЕВЛИН, НИЖНЕЕ ЦАРСТВО

   Зал снова наполнился Не было только детей и родителей,  которым  пришлось
отвести их домой. Верховный головарь с видом мученика надел корону  и  снова
втиснулся  в  проклятое  кресло.  Привели  обвиняемого,  и  Голос  Обвинения
принялся излагать завершающую часть своей речи.
   - Эти опасные идеи, столь  соблазнительные  для  незрелых  умов,  оказали
влияние на группу  молодых  гегов,  столь  же  буйных  и  необузданных,  как
обвиняемый.  Местный  головарь  и  жирцы,  зная,  что  молодежь  по   натуре
взбалмошна, и надеясь, что со временем это пройдет...
   - Как прыщи, что ли? - перебил верховный головарь. Это  вызвало  желаемый
смех в толпе, хотя геги стеснялись смеяться, видя,  как  нахмурился  главный
жирец, так что смех их перешел в нервное покашливанье.
   - Э-э... ну да, вашество, - кисло ответила обвинительница. Главный  жирец
улыбнулся со страдальческим видом, показывая, как тяжело терпеть присутствие
тупицы. Верховному головарю ужасно захотелось его  придушить,  и,  борясь  с
этим желанием, он пропустил немалую часть речи Обвинения.
   - ...И устроил бунт, в  ходе  которого  сектору  У-362  Кикси-винси  были
нанесены повреждения. По счастью, повреждения оказались  незначительными,  а
Кикси-винси умеет исцелять себя сама, так что большого вреда это не нанесло.
По крайней мере, это не нанесло вреда нашему обожаемому  божеству!  -  Голос
обвинительницы перешел в визг. -  Но  кто  может  сказать,  какой  вред  это
нанесло душам тех, кто осмелился совершить такое? И потому мы требуем, чтобы
обвиняемый, Лимбек Болтокрут, был удален из общества и не мог больше толкать
нашу молодежь на путь, который ведет лишь к гибели и разрушению!
   Окончив речь, обвинительница снова  уселась  за  свой  барабан.  Хвабрика
содрогнулась от  грома  аплодисментов.  Однако  кое-где  раздались  свист  и
улюлюканье. Верховный головарь нахмурился. Главный жирец вскочил.
   - Вашество! Эти неуместные выходки показывают, что  яд  распространяется!
Мы можем сделать лишь одно, чтобы предотвратить это, -  уничтожить  источник
заразы! - Он ткнул пальцем в Лимбека. - Я боюсь, что,  если  мы  не  сделаем
этого. Судный день, которого многие из  нас  ждут  со  дня  на  день,  может
отодвинуться  надолго,  если  не  навсегда!  Я   требую,   вашество,   чтобы
обвиняемому запретили выступать публично!
   - Тоже мне, выходки! Подумаешь, кто-то свистнул сдуру!  -  раздражительно
ответил Даррал. - Обвиняемый, можете выступить в свою защиту.  Но  имейте  в
виду, что я не потерплю нечестивых разглагольствований в зале суда!
   Лимбек медленно поднялся на ноги. Он  помолчал,  как  бы  обдумывая  свою
речь, и наконец положил на железный барабан свои бумаги и снял очки.
   - Вашество, - начал он почтительно, - все, о чем я прошу, - это дозволить
мне рассказать о том, что произошло со мной в тот день, когда я  заблудился.
Это очень важно, поверьте мне, и я надеюсь, что этот рассказ  объяснит  вам,
почему я счел нужным сделать то, что сделал. Раньше я этого  не  рассказывал
никому, - торжественно добавил он, - ни родителям, ни даже той,  кого  люблю
больше всего на свете.
   - А это долго? -  спросил  головарь,  облокотившись  на  ручки  кресла  и
пытаясь найти более удобное положение.
   - Нет, вашество, - ответил Лимбек.
   - Ну, тогда можете начинать.
   - Благодарю вас, вашество. Это было в тот день,  когда  меня  выгнали  из
школы. Я хотел уйти куда-нибудь подальше - мне нужно было  подумать.  Видите
ли, я не понимал (и теперь не понимаю), чего такого нечестивого  и  опасного
было в моем "почему". Я вовсе не питаю вражды к Кикси-винси. Напротив, я чту
ее и уважаю! Она такая прекрасная, такая большая, такая  могучая!  -  Лимбек
раскинул руки, его лицо озарилось каким-то нездешним сиянием. - Она получает
энергию от ветров! Она умеет добывать  железную  руду  на  Нижних  Копях,  и
превращать руду в сталь, и выплавлять из стали всякие нужные ей детали.  Она
умеет исцелять себя, когда повреждена. Но  она  с  радостью  принимает  нашу
помощь. Мы - руки, ноги, глаза. Мы лезем туда, куда она  сама  добраться  не
может, помогаем. когда она нуждается  в  помощи.  Если  ковш  застревает  на
Нижних Копях, нам приходится спускаться вниз и освобождать его.  Мы  толкаем
толкалки, вертим колеса, поднимаем подъемники, опускаем опускальники, и  все
идет как по маслу. Или, по крайней мере, так оно кажется. И все же,  -  тихо
сказал Лимбек, - я не могу не задавать себе вопроса - почему?
   Главный жирец нахмурился и вскочил, но верховный головарь, радуясь случаю
насолить церкви, воззрился на него сурово.
   - Я разрешил этому юноше высказаться. Я полагаю, что наш народ достаточно
силен, чтобы не бояться, что он утратит веру от речей какого-то юнца. Не так
ли? Или церковь пренебрегает своими обязанностями?
   Главный жирец  закусил  губу  и  сел  на  место,  злобно  уставившись  на
верховного головаря. Тот самодовольно усмехнулся.
   - Обвиняемый может продолжать.
   - Спасибо, вашество. Видите ли,  я  всегда  удивлялся.  почему  некоторые
части Кикси-винси не работают. Отдельные сектора стоят без дела и потихоньку
ржавеют или зарастают коралитом. Некоторые из них  бездействуют  веками.  Но
ведь Менежоры создали их не просто так! А зачем? Зачем они  были  созданы  и
почему они не делают то, что им положено? И мне пришло в голову,  что,  если
бы мы  знали,  почему  работающие  части  Кикси-винси  работают  и  как  они
работают, мы могли бы понять, как работает вся Кикси-винси и  зачем  она!  И
это одна из причин, по которым я считаю  необходимым,  чтобы  все  обделения
собрались и передали друг другу все...
   - Это все относится к делу? - перебил его Даррал. У него уже  голова  шла
кругом от боли.
   - Э-э... да, конечно. - Лимбек торопливо нацепил очки. - Я думал обо всем
этом и размышлял, как мне заставить гегов понять это,  поэтому  не  замечал,
куда я иду. А когда я наконец огляделся, я обнаружил, что незаметно вышел за
пределы Хета. Это вышло случайно, уверяю вас! В тот момент как раз наступило
затишье, и я решил прогуляться, чтобы немного развеяться. Идти было  трудно,
и я, по-видимому, был слишком занят тем, что смотрел себе под  ноги,  потому
что не заметил, как налетела буря. Мне нужно было укрыться от нее. Я  увидел
большой  предмет,  лежавший  на  земле,  и  бросился  к  нему.  Можете  себе
представить, вашество, как я удивился, когда обнаружил, что это не что иное,
как ельфский корабль-дракон!
   Слова Лимбека, усиленные говорильником,  разносились  по  всей  Хвабрике.
Геги зашевелились и принялись перешептываться.
   - На земле? Быть того не может! Ельфы никогда не спускаются на Древлин! -
воскликнул главный жирец. Вид у него был ханически-чопорный и самодовольный.
Верховный головарь забеспокоился, но понял по шуму  толпы,  что  дело  зашло
чересчур далеко и остановить Лимбека сейчас будет уже неудобно.
   - Они не спустились, - объяснил Лимбек. - Корабль разбился.
   Геги зашумели. Главный жирец вскочил на ноги. Одни кричали: "Заткните ему
глотку!",  другие  -  "Сами  заткнитесь!  Пусть  говорит!"  Головарь  махнул
стражникам, те устроили "гром", и постепенно порядок восстановился.
   - Я требую пресечь  это  издевательство  над  Справосудием!  -  прогремел
главный жирец.
   Верховный головарь, собственно, именно это и собирался сделать. Окончание
заседания избавило бы его сразу от трех неприятностей: от этого сумасшедшего
гега, от головной боли и от проклятого кресла. Однако, с другой стороны, его
сторонники могли бы подумать, будто он отступил перед церковью. И шурин  все
время будет тыкать этим в нос. Нет  уж,  пусть  этот  Лимбек  выскажется  до
конца. Хотя этот тип и так уже надел себе петлю на шею.
   - Здесь  распоряжаюсь  я!  -  громогласно  объявил  Даррал.  -  Заседание
продолжается! Говорите! - приказал он Лимбеку.
   - Надо признаться, я не могу  быть  абсолютно  уверен,  что  тот  корабль
разбился, - сказал Лимбек, - но мне так показалось, потому что он  лежал  на
боку и был разломан. Буря надвигалась, а укрыться мне было негде, кроме  как
в корабле. В обшивке была большая дыра, и я пробрался через нее внутрь.
   - Если то, что ты говоришь, правда, тебе  очень  повезло,  что  ельфы  не
убили тебя на месте за дерзость! - воскликнул главный жирец.
   - Ельфы не могли убить меня на месте, -  ответил  Лимбек.  -  Эти  ельфы,
бессмертные, как вы их называете, - они были мертвы!
   Хвабрика