которых можно будет погреться.
   Живых поблизости не было; лишь трупы умерших от чумы валялись на  улицах,
куда их выкинули родственники. Все  живые  попрятались,  едва  услышав,  что
приближаются кирские монахи. Однако у некоторых дверей стояли корзины с едой
или даже кувшины с драгоценной водой - плата за услуги.
   Монахи привыкли к этому. Они занялись своим  мрачным  делом  -  подбирали
трупы и сносили их на центральную площадь, куда мальчики-сироты уже натащили
кучу хрустального угля.  Другие  мальчики,  в  том  числе  Хуго,  ходили  по
деревне, собирая пожертвования, которые потом следовало отнести в монастырь.
Подойдя к одному из  домов,  Хуго  уже  наклонился,  чтобы  вынуть  хлеб  из
корзины, когда услышал за дверью какой-то шум. Хуго заглянул в дом.
   - Мама, - говорил маленький мальчик,  осторожно  приближаясь  к  женщине,
лежащей на кровати, - я есть хочу! Почему ты не встаешь? Завтракать пора!
   - Я сегодня не могу встать, милый. - Женщина говорила очень  ласково,  но
ее охрипший голос, видимо,  показался  ребенку  незнакомым,  потому  что  он
испуганно отшатнулся. - Не надо, мой золотой, не  подходи  ко  мне.  Нельзя,
слышишь? - Она набрала воздуху, и Хуго услышал страшный хрип у нее в легких.
Лицо у нее было таким же белым, как лица трупов, что  лежали  на  улице,  но
Хуго заметил, что раньше она, должно быть, была хороша собой. - Михал... Дай
мне посмотреть на тебя. Михал... ты... веди себя хорошо, пока  я...  пока  я
болею, ладно? Обещай, что будешь хорошим мальчиком.
   - Да, мама. Я обещаю.
   - А теперь уходи, - слабо сказала женщина. Ее пальцы начали мять  одеяло.
- Уходи скорее! Поди... поди принеси мне воды.
   Мальчик повернулся и бросился к двери, у которой стоял Хуго. Хуго увидел,
как женщина забилась в агонии, потом  застыла.  Потом  тело  ее  обмякло,  и
широко раскрытые глаза уставились в потолок.
   - Мне нужна вода, - сказал мальчик Хуго. - Мама пить хочет.
   Он стоял к ней спиной и не видел, как она умирала.
   - Пойдем поищем, - сказал Хуго. - Неси вот это. - Он отдал малышу каравай
- пусть привыкает к новой жизни.
   Хуго взял мальчика за руку и повел прочь. Мальчик нес  в  руках  каравай,
который испекла его мать, чувствуя первые признаки болезни.  Хуго  казалось,
что у него  за  спиной  по-прежнему  звучит  голос  матери,  которая  хотела
отослать сына, чтобы он не видел, как она умирает:
   - Уходи! Уходи скорее!..

***

   Вода. Хуго взял графин и налил Иридаль воды Иридаль даже не взглянула  на
нее Ее взгляд был обращен на  Хуго  -  Вы...  -  она  говорила  тихо,  почти
неслышно, - вы прилетели с ним? С моим сыном?
   Хуго кивнул. Женщина приподнялась на кровати, опершись на локти.  Лицо  у
нее было бледное, глаза лихорадочно блестели.
   - Уходите! - повторила  она  дрожащим  голосом.  -  Вам  грозит  страшная
опасность! Уходите из этого дома! Все! Немедленно!
   Глаза... Какие у нее глаза!  Хуго  был  просто  околдован  ими.  Большие,
глубокие, переливающиеся всеми цветами радуги!
   - Вы что, не слышите? - спросила она. Хуго и впрямь не слышал  ее.  Вроде
она говорила что-то об опасности...
   - Выпейте, - сказал он, протягивая ей стакан. Женщина  гневно  оттолкнула
его. Стакан упал на пол и разлетелся вдребезги, вода разлилась.
   - Вы что думаете, мне хочется, чтобы на моей  совести  была  еще  и  ваша
смерть?
   - Тогда объясните, в чем дело. Почему мы должны уйти?
   Но женщина откинулась на подушки и не отвечала. Хуго наклонился к  ней  и
увидел, что она вся дрожит.
   - В чем дело?
   Не спуская с нее глаз, Хуго наклонился подобрать осколки стакана.
   Женщина отчаянно замотала головой. И боязливо огляделась.
   - Нет! Я уже и так сказала слишком много! У него повсюду глаза и уши,  он
все видит, все слышит! - Она стиснула кулаки.
   Хуго  давно  отвык  чувствовать  чужую  боль.  Он  и  своей-то  давно  не
чувствовал. Но сейчас откуда-то  из  глубины  его  души  выбрались  на  свет
воспоминания и чувства, которые уже много лет не тревожили его, и  вцепились
своими костлявыми пальцами ему в сердце.  Рука  Хуго  невольно  дрогнула,  и
стеклянный осколок впился ему в руку.
   Боль рассердила его.
   - Куда мне девать этот мусор? Иридаль чуть шевельнула  рукой,  и  осколки
стекла мгновенно испарились, словно их и не было.
   - Вы поранились? Мне очень  жаль,  -  сказала  она  глухим,  безжизненным
голосом. - Но если вы останетесь, вас ждет нечто гораздо худшее.
   Хуго отвернулся и посмотрел в окно. Сквозь туман поблескивала серебристая
шкура - дракон свернулся у подножия  замка  и  лежал  там,  злобно  ворча  и
проклиная Синистрада.
   - Мы не можем уйти, - сказал Хуго. - Дракон стережет...
   - Ртутня можно обмануть. Если только вы на самом деле хотите уйти...
   Хуго помолчал. Ему не хотелось говорить ей правду - кто ее знает, что она
скажет в ответ? Но он должен был узнать...
   - Я не могу уйти. Ваш сын околдовал меня. Иридаль  вскинула  голову  и  с
жалостью посмотрела на Хуго.
   - Заклятие действует лишь потому, что вы сами хотите  этого.  Его  питает
ваша воля. Вы давно могли бы разрушить его, если бы по-настоящему  захотели.
Волшебник Триан обнаружил это. Видите ли, мальчик вам небезразличен.  И  это
держит вас крепче любых оков. Я знаю... О, я-то знаю!
   Пес, который до того лежал на полу у ног Хуго,  положив  морду  на  лапы,
внезапно сел и насторожился.
   - Это он! - ахнула Иридаль. - Он идет сюда! Скорее бегите  отсюда!  Вы  и
так пробыли здесь слишком долго.
   Хуго не двинулся с места. Лицо его не предвещало ничего хорошего.
   - Умоляю вас, оставьте меня! - простонала Иридаль, простирая к нему руки.
- Ради меня! Ведь меня же накажут!
   Пес уже вскочил и бросился к двери. Хуго счел за лучшее  последовать  его
примеру - по крайней мере, пока. До тех пор, пока он не  обдумает  все,  что
она ему сказала. Выходя, он столкнулся с Синистрадом у дверей гостиной.
   - Ваша жена отдыхает, - сказал Хугр, предупреждая любые вопросы.
   - Благодарю вас. Я уверен, что вы ее очень хорошо  утешили,  -  понимающе
усмехнулся волшебник, окинув многозначительным взглядом мускулистые  руки  и
широкие плечи Хуго.
   Хуго покраснел  от  гнева.  Он  хотел  пройти  мимо  волшебника,  но  тот
преградил ему путь.
   - Вы, кажется, ранены? - спросил мистериарх. Он взял руку Хуго и повернул
ее ладонью вверх.
   - Пустяки. Стеклом порезался.
   - Ц-ц-ц! Мой гость порезался! Разве можно? Позвольте-ка...
   Тонкие длинные пальцы Синистрада, похожие на паучьи лапы, коснулись  раны
Хуго. Мистериарх прикрыл глаза и  сосредоточился.  Рваный  порез  затянулся.
Боль - от раны - ушла.
   Синистрад улыбнулся, открыл глаза и пытливо посмотрел на Хуго.
   - Мы не гости, - угрюмо сказал Хуго. - Мы ваши пленники.
   -  А  это,  милостивый  государь,  всецело  зависит  от  вас,  -  ответил
мистериарх.

***

   Одной из немногих постоянных комнат  замка  был  кабинет  волшебника.  Но
месторасположение его все время менялось, в зависимости от нужд и настроения
Синистрада. В тот день кабинет находился наверху. Занавески были раздвинуты,
и в окно лились последние лучи Соляруса.
   На большом столе были  разложены  чертежи  Кикси-винси,  сделанные  сыном
волшебника. Одни из них изображали  те  части  машины,  которые  Бэйн  видел
лично. Другие были сделаны с  помощью  Лимбека,  и  на  них  были  те  части
Кикси-винси, которые были расположены в других частях Древлина. Чертежи были
очень правильные и на редкость аккуратные. Синистрад  научил  мальчика,  как
чертить с  помощью  магии.  Нужно  было  представить  себе  то,  что  хочешь
нарисовать, а потом согласовать этот мысленный образ с движением руки.
   Волшебник внимательно изучал чертежи, когда его оторвало от этого занятия
приглушенное гавканье. Синистрад поднял голову.
   - Что делает здесь этот пес?
   - Он меня любит, - сказал Бэйн, обнимая собаку  за  шею.  Они  с  собакой
возились на полу, отчего, собственно, пес и гавкнул. -  Он  всегда  за  мной
ходит. Он меня любит даже больше, чем Эпло. Верно, малыш?
   Пес улыбнулся и застучал хвостом по полу.
   - Ты уверен? - Синистрад воззрился на пса с подозрением. - А вот мне этот
пес не нравится. Я ему не доверяю. По-моему, нам следует избавиться от него.
В былые времена маги использовали  подобных  животных  в  качестве  шпионов,
посылая их туда, куда не могли проникнуть сами.
   - Но Эпло-то не маг! Он просто... просто человек, и все.
   - И доверять ему не стоит. Никто  не  станет  держаться  так  спокойно  и
уверенно, если не думает, что ему по силам управлять положением вещей.
   Синистрад косо посмотрел на сына.
   - И еще мне не нравится  это  проявление  слабости,  Бэйн.  Ты  начинаешь
напоминать мне твою матушку.
   Мальчик нехотя разжал руки, встал и подошел к отцу:
   - Мы могли бы избавиться от Эпло. Тогда я мог бы оставить собаку себе,  а
ты больше не волновался бы по этому поводу.
   - Это интересная мысль, сын мой, -  рассеянно  ответил  Синистрад,  снова
погружаясь в работу. - А теперь бери собаку и иди играть.
   - Но, папа, он же не будет мешать! Если я ему  прикажу,  он  будет  вести
себя тихо. Смотри, вот, он лег и лежит.
   Синистрад посмотрел вниз и встретился глазами с собакой. Глаза у нее были
удивительно умные. Мистериарх нахмурился.
   - Он мне все равно мешает. От него псиной воняет. Уходите отсюда оба.
   Синистрад взял один из чертежей, положил его рядом с другим  и  задумчиво
уставился на них.
   - Для чего  же  предназначена  эта  машина?  Такая  огромная...  Что  они
задумали, эти сартаны? Уж, наверное, не просто механизм для собирания воды.
   - Вода нужна ему для работы, - сказал  Бэйн,  влезая  на  табурет,  чтобы
лучше видеть. - Машине нужен пар, чтобы двигать машины,  которые  производят
электричество, которое приводит в действие машину. Вероятно, вот  эта  часть
машины, - Бэйн ткнул пальцем в  чертеж,  -  предназначена  для  того,  чтобы
собирать воду и перекачивать ее в Срединное царство. Но,  очевидно,  это  не
основная функция машины. Я...
   Тут Бэйн встретился глазами с отцом  и  осекся  на  полуслове.  Синистрад
молчал. Бэйн медленно слез с табурета.
   Мистериарх молча вернулся к чертежам.
   Бэйн направился к двери. Пес вскочил и  весело  побежал  за  ним,  видимо
решив, что сейчас с  ним  будут  играть.  В  дверях  мальчик  остановился  и
обернулся.
   - А я знаю! - сказал он.
   - Что? - Синистрад сердито поднял голову.
   - Я знаю, зачем они построили Кикси-винси. Я знаю, что  она  должна  была
делать. Я знаю, как заставить ее делать это. И еще  я  знаю,  как  мы  можем
заставить весь мир повиноваться нам. Я придумал, когда делал чертежи.
   Синистрад пристально посмотрел на мальчика.  В  его  нежных  чертах  было
что-то  от  матери,  но  проницательный  и  расчетливый  взгляд,  бесстрашно
устремленный на Синистрада, был отцовский.
   Синистрад небрежно махнул рукой в сторону рисунков.
   - Покажи.
   Бэйн вернулся к столу и принялся объяснять. На  собаку  больше  никто  не
обращал внимания, и она спокойно улеглась у ног волшебника.

Глава 50
ЧЕРНЫЙ ЗАМОК, ВЕРХНЕЕ ЦАРСТВО

   Iерезвон множества  незримых  колоколов  пригласил  гостей  Синистрада  к
обеду. Столовая замка - несомненно, созданная сию минуту -  была  без  окон,
большая, темная и холодная. В центре пустой комнаты  стоял  длинный  дубовый
стол, покрытый  пылью.  Вокруг  стола,  словно  привидения,  стояли  кресла,
покрытые холстиной. Большой камин был  холоден  и  пуст.  Комната  появилась
прямо перед носом у гостей, и они толпились в ней,  с  беспокойством  ожидая
появления хозяина.
   Эпло подошел к столу. На столе можно было писать пальцем - пыли  и  грязи
там было на добрый дюйм.
   - Жду не дождусь узнать, чем тут кормят, - сказал Эпло.
   Внезапно вспыхнул свет: то ожили невидимые до тех пор канделябры.  Холст,
которым были накрыты кресла, исчез, словно по мановению незримой руки.  Пыль
испарилась. Пустой стол внезапно  покрылся  всевозможными  яствами:  жареным
мясом, овощами, душистыми хлебами. Между блюд появились стаканы  и  кувшины,
наполненные вином и водой. Где-то заиграла тихая музыка.
   Лимбек разинул рот, отступил и едва не свалился в камин, где  уже  ревело
пламя. Альфред подскочил.  Хуго  и  тот  вздрогнул  и  шарахнулся  назад,  с
подозрением глядя на стол. Эпло спокойно улыбнулся, взял со стола  буа   и откусил. В тишине было отчетливо слышно, как
он жует. Сладкий сок потек  у  него  по  подбородку.  "Отличная  иллюзия,  -
подумал Эпло. - Они и не догадаются - а через час будут  удивляться,  отчего
им снова хочется есть".
   - Садитесь, пожалуйста, - сказал Синистрад, радушно махнув рукой.  Другой
рукой он вел Иридаль. Бэйн шел рядом с  отцом.  -  Располагайтесь,  как  вам
удобно. Мы не любим церемоний. Прошу вас, дорогая. -  Он  подвел  Иридаль  к
концу стола и с поклоном усадил ее. - Я думаю,  сударыня,  сэра  Хуго  стоит
вознаградить за то, что он сделал для вас сегодня.  Я  посажу  его  рядом  с
вами.
   Иридаль покраснела и уставилась в свою тарелку. Хуго уселся там, где  ему
было сказано. Видно было, что он не имеет ничего против.
   - Остальных прошу садиться там, где  им  будет  угодно.  Кроме  господина
Лимбека. Прошу прощения за  мою  сегодняшнюю  ошибку,  -  сказал  волшебник,
переходя на язык гегов и любезно кланяясь Лимбеку. - Я совсем забыл, что  вы
не понимаете нашего языка. Это было ужасно грубо с  моей  стороны.  Мой  сын
рассказывал мне о вашей героической борьбе за  освобождение  своего  народа.
Пожалуйста, сядьте рядом со мной и расскажите мне о  себе.  Не  беспокойтесь
насчет остальных гостей, моя супруга займет их.
   Синистрад  уселся  во  главе  стола.  Лимбек,  польщенный,  смущенный   и
взволнованный, втиснулся в кресло рядом с Синистрадом. Бэйн сел напротив, по
левую руку от отца. Альфред поторопился занять место рядом с  принцем.  Эпло
выбрал место на другом конце стола, рядом с Иридаль и Хуго. Пес плюхнулся на
пол рядом с Бэйном.
   Эпло, как всегда молчаливый и замкнутый, казалось,  был  полностью  занят
трапезой. На самом же деле он внимательно прислушивался ко всем  разговорам,
что велись за столом.
   - Надеюсь, вы простите мне мою сегодняшнюю слабость, - говорила  Иридаль.
Она беседовала с Хуго, но глаза  ее,  как  бы  помимо  ее  воли,  все  время
обращались к противоположному концу стола, где  сидел  ее  муж.  -  Со  мной
иногда случаются подобные приступы.
   Синистрад, следивший за ней, легонько кивнул. Иридаль повернулась к  Хуго
и посмотрела на него прямо - в первый раз  за  все  время,  что  они  сидели
рядом. Она даже попыталась улыбнуться.
   - Я надеюсь, вы уже забыли обо всем, что я  вам  наболтала.  Это  все  от
слабости. Я сама не помнила, что говорила. Небось всякие глупости...
   - Вы говорили вполне разумные вещи, - сказал Хуго. -  И  именно  то,  что
хотели сказать. Вы вовсе не были больны - просто напуганы до смерти.
   Когда Иридаль вошла, на щеках у нее  играл  слабый  румянец.  Теперь  она
вновь побледнела, оглянулась на мужа и потянулась за стаканом вина.
   - Забудьте о том, что я сказала! И не упоминайте об этом, если вам дорога
жизнь!
   - Моя жизнь стоит недорого, тем более теперь. - Хуго нашарил  под  столом
ее руку и стиснул в своей руке. - Так что мне не жаль пожертвовать ею, чтобы
помочь вам, Иридаль.
   - Попробуйте этот хлеб, - сказал Эпло, протягивая Хуго большой ломоть.  -
Замечательный хлеб. Синистрад очень советует...
   И в самом  деле,  мистериарх  очень  внимательно  следил  за  ними.  Хуго
неохотно выпустил руку Иридаль, взял хлеб и положил  его  на  свою  тарелку.
Иридаль ковырялась в тарелке, притворяясь, что ест.
   - Тогда, ради меня, не упоминайте о моих словах, тем  более  если  вы  не
собираетесь последовать моему совету!
   - Я не могу уйти, зная, что вы в опасности.
   - Глупец! - Иридаль выпрямилась, краска залила  ее  щеки.  -  Что  можете
сделать вы, человек, лишенный дара, против таких, как мы?  Я  в  десять  раз
могущественней вас и куда лучше могу защититься, если  в  том  будет  нужда!
Запомните это!
   - Ну извините, - смуглое лицо Хуго тоже покраснело. - Я думал, вам  нужна
помощь...
   - Это вас не касается, милостивый государь!
   - Что ж, сударыня, можете  быть  уверены,  что  я  больше  не  стану  вас
беспокоить!
   Иридаль не ответила и  снова  уставилась  в  свою  тарелку.  Хуго  угрюмо
принялся за еду.
   Эпло, видя,  что  на  этом  конце  стола  на  некоторое  время  наступило
молчание, обратил свое внимание к противоположному концу.
   Пес, лежавший у кресла Бэйна, насторожил  уши  и  внимательно  следил  за
всеми, как бы ожидая, не перепадет ли и ему чего-нибудь.
   - Но ведь вы же почти не видели Срединного  царства,  -  говорил  Лимбеку
Синистрад.
   - Я видел достаточно, - ответил Лимбек, подслеповато моргая  сквозь  свои
толстые очки. За эти несколько недель гег заметно переменился.  То,  что  он
перевидал и передумал, словно острым  резцом  соскоблило  с  него  весь  его
сонный идеализм. Он видел жизнь, которой его народ был лишен  на  протяжении
многих веков, видел благоденствие, которое они  создают,  но  не  разделяют.
Первые прикосновения резца больно ранили его. Потом пришел гнев.
   - Я видел достаточно, -  повторил  Лимбек.  Ошеломленный  окружавшей  его
волшебной красотой и собственными чувствами, он не мог найти других слов.
   - Да, конечно, - сказал волшебник. - Я искренне сочувствую вашему народу;
все жители Верхнего царства разделяют вашу скорбь и ваш  праведный  гнев.  Я
чувствую, что мы тоже  отчасти  виновны  перед  вами.  Нет,  мы  никогда  не
пользовались вашим трудом. Вы сами видите, что нам не нужна ничья помощь.  И
все же я чувствую, что в ваших страданиях есть  доля  и  нашей  вины.  -  Он
пригубил вина из стакана. - Мы ушли из мира,  потому  что  устали  от  войн,
устали смотреть, как наши братья гибнут во имя ненависти и алчности. Мы были
против этого и делали все, чтобы  остановить  насилие,  но  нас  было  мало,
слишком мало...
   В его голосе послышались слезы.  Эпло  подумал,  что  волшебник  напрасно
устроил это замечательное представление. Иридаль давно перестала делать вид,
что ест. Она молча сидела, глядя на свою тарелку, пока не убедилась, что  ее
муж полностью  поглощен  беседой  с  гегом.  Тогда  она  подняла  глаза,  но
устремила их не на мужа и  не  на  Хуго.  Она  посмотрела  на  своего  сына.
Возможно, ей в первый раз с тех пор, как он прибыл, удалось разглядеть  его.
Глаза ее наполнились слезами. Она быстро опустила голову, подняла руку,  как
бы затем, чтобы отвести прядь  волос,  упавших  ей  на  глаза,  и  незаметно
смахнула слезы.
   Хуго стиснул кулак в бессильном гневе.
   И как только удалось любви проникнуть в это ожесточенное сердце? Эпло  не
знал, да это и неважно. Но  это  было  очень  некстати.  Патрину  был  нужен
человек, способный действовать, поскольку сам он был лишен этой возможности.
Не хватало еще, чтобы Хуго погиб, совершая какой-нибудь дурацкий  подвиг  во
имя своей прекрасной дамы!
   Эпло потер правую  руку,  сдвигая  повязки.  Открыв  знаки,  он  небрежно
потянулся за хлебом и по дороге коснулся кувшина  с  вином.  Взяв  хлеб,  он
положил его на свою тарелку и незаметно  сдвинул  повязки  на  место,  снова
спрятав руны.
   - Иридаль, - сказал Хуго. - Я видеть не могу, как вы страдаете...
   - Какое вам дело до меня?
   - Черт возьми, да если бы я знал! - Хуго склонился к  ней.  -  Какое  мне
дело до вас и до вашего сына? Я...
   - Хотите еще вина? - спросил Эпло, протягивая кувшин.
   Хуго поморщился, нахмурился  и  решил  не  обращать  внимания  на  своего
спутника.
   Эпло налил стакан и подтолкнул его к Хуго.  Стакан  качнулся,  и  вино  -
настоящее вино - облило руку Хуго и рукав его рубашки.
   - Какого дьявола?.. - сердито спросил Хуго, обернувшись к патрину.
   Эпло вскинул брови и  указал  глазами  на  противоположный  конец  стола.
Услышав шум, все, включая  Синистрада,  о