-  Твой  друг  был
пьян, не так ли?
   - Нет! - с мольбой глядя на Денубиса. всхлипнул Тас. - Ни капли,  клянусь
вам...
   Но тут взгляд кендера скользнул по лицу Карамона, и он не договорил.
   Гигант был весь в грязи, из рассеченной нижней  губы  капала  кровь.  Его
покрасневшие глаза бессмысленно блуждали,  а  ссутулившиеся  плечи  выражали
только покорность и страх. Веки его покраснели и  припухли,  а  руки  слегка
дрожали вследствие хотя и  давнего,  но  многомесячного  увлечения  "гномьей
водкой".
   Словом, Карамон являл собою жалкое зрелище, и толпа,  собравшаяся  вокруг
стражников, при виде его начала свистеть и улюлюкать.
   Тас опустил голову. "Что же сделал с нами Пар-Салиан? - задумался  он.  -
Неужели что-то у него не сложилось? Может быть, мы вовсе не в Истаре?  Может
быть, мы затерялись во времени или просто я сплю и вижу кошмарный сон?"
   - Кто... Что случилось? - обратился Денубис к капитану. - Выбравший  Тьму
не ошибся?
   - Ошибся? Конечно  нет.  -  Лицо  капитана  было  свирепым.  -  Разве  он
когда-нибудь ошибается? Что же касается жертвы... Я  не  знаю  эту  женщину,
однако несомненно, что она принадлежит к вашему  ордену.  На  шее  у  нее  -
медальон Паладайна. Она очень плоха. Мне показалось даже, что она мертва, но
я нащупал у нее на шее пульс.
   - Как ты считаешь, была ли она...
   - Не знаю, - мрачно откликнулся капитан храмовой  стражи.  -  Ее  жестоко
избили, вот и все, что я могу сказать. Я думаю, с  ней  что-то  вроде  шока:
глаза открыты и тело напряжено, но она ничего не видит и не слышит.
   - Нужно немедленно переправить ее в Храм, - сказал  Денубис,  но  кендеру
снова послышалась в его голосе нерешительность.
   Стража тем временем разгоняла толпу, держа копья наперевес и  расталкивая
любопытных древками.
   - Все в порядке, проходите,  не  задерживайтесь!  -  покрикивали  они.  -
Нечего тут толпиться! Идите-ка по своим лавкам, пока не поздно!
   - Я ее пальцем не тронул! -  вдруг  сказал  Карамон  с  небывалой  прежде
робостью. - Не тронул... - повторил он, и из  глаз  его  покатились  крупные
слезы.
   - Как же! - сердито перебил его капитан. - Отведите эту парочку в тюрьму,
- приказал он стражникам.
   Тас снова всхлипнул. Один из стражников грубо рванул его за  шиворот,  но
растерянный  кендер  в  последний  момент  цепко  ухватился  за  белую  рясу
Денубиса.
   Жрец уже отпустил его плечи и теперь возложил руку  на  неподвижное  тело
Крисании, которое почтительно поддерживали двое стражников.
   - Прошу вас, - взмолился Тас, - отпустите его! Он говорит правду!
   Суровое лицо жреца несколько смягчилось.
   - Ты - верный друг, - сказал он. - Для кендеров это небывалое дело.
   Надеюсь, твоя вера в этого человека небезосновательна.
   Денубис рассеянно погладил хохолок на макушке Таса,  и  его  глаза  стали
печальны.
   - Но ты должен понимать, - добавил он после паузы, - что,  когда  человек
так много пьет, вино может сыграть с ним...
   - Ну-ка идем, ты!.. - прорычал стражник  и  с  силой  рванул  кендера  за
воротник. - Кончай ломать комедию, все равно у тебя ничего не выйдет!
   - Не слушай его, Посвященный! -  поддакнул  капитан.  -  Ты  ведь  знаешь
кендеров.
   - Да. - Денубис смотрел вслед Тасу  и  Карамону,  которых  воины  уводили
прочь сквозь поредевшую толпу. - Я знаю кендеров. Но этот кендер  не  такой,
как все.
   Покачав головой, жрец снова повернулся к Крисании.
   - Если ты будешь так любезен и поддержишь ее, капитан, - сказал он, -  то
я воспользуюсь силой Паладайна, чтобы перенести нас в Храм немедля.
   Тас обернулся через плечо и увидел жреца и  капитана,  который  принял  у
стражников и поднял  на  руки  бесчувственное  тело  Крисании.  В  следующее
мгновение сверкнула белая вспышка, и все трое исчезли.
   Тас моргнул и, оступившись, упал на мостовую, до крови рассадив колени  и
локти. Крепкая рука, державшая его за шиворот, рывком поставила  кендера  на
ноги, а колено стражника пребольно пнуло в спину.
   - Пошел-пошел! И не пытайся меня дурачить, не на того напал!
   Кендер был слишком растерян и расстроен, чтобы глазеть по сторонам.
   Уперевшись взглядом в широкую спину Карамона, он чувствовал, как ноет его
сердце: гигант едва переставлял  ноги,  уныло  опустив  голову  и  обреченно
ссутулившись.
   - Я не трогал ее!.. - донесся до Таса горестный  шепот  Карамона.  -  Это
какая-то ошибка...

Глава 2

   Чудные голоса эльфийских певиц звучали все громче и все выше,  без  труда
переходя от одной октавы к другой, словно  они  хотели  донести  молитву  до
небес,  просто  скользя  по  восходящему  голосовому  регистру.   Их   лица,
освещенные косыми лучами заходящего  солнца,  пробивающимися  сквозь  стекла
стрельчатых  окон,  окрасились  в  нежно-розовые  тона,  а  глаза   сверкали
неподдельным вдохновением.
   Паломники и прихожане умиленно плакали от этой  неземной  красоты,  слезы
застилали  им  глаза,  отчего  белые  и  голубые  платья  праведных  дочерей
Паладайна и Мишакаль виделись им расплывчатыми. Многие  из  молящихся  потом
клялись, будто бы видели, как волшебный хор перед их взорами поднялся  ввысь
в бело-голубых облаках.
   Когда певицы достигали самой высокой, сладостно звенящей  ноты,  вступали
глубокие тенора певцов-мужчин. Их голоса словно удерживали на земле молитвы,
исторгнутые устами женщин, которые иначе  могли  бы  затеряться  в  небесной
дали, словно стайка выпущенных на  свободу  птиц.  "Иными  словами,  мужские
голоса как бы подрезают крылья уносящейся прочь песне женского хора" - хмуро
подумал Денубис.
   Лично его эта вечерняя молитва уже давно не трогала. В молодости, бывало,
и он очищал свою душу слезами, внимая Вечернему Гимну, однако с годами  этот
волшебный ритуал превратился в досужую, рутинную  обязанность.  Денубис  все
еще хорошо помнил потрясение, которое испытал,  когда  впервые  понял,  что,
стоя на вечернем  молебне,  на  самом  деле  он  думает  о  каких-то  других
неотложных делах Братства.
   Постепенно его мысли и вовсе сделались мрачнее мрачного. Вечерняя молитва
уже раздражала его,  вызывая  подчас  настоящее  отвращение.  Денубис  начал
бояться этого времени суток, всякий раз выискивая  благовидный  предлог  для
того, чтобы увильнуть от опостылевшей обязанности.
   Почему же  это  произошло?  Сам  Денубис  считал,  что  виноваты  в  этом
эльфийские женщины. Иногда он с раскаянием думал, что в  нем  говорит  всего
лишь расовый предрассудок, но тем не менее  он  никак  не  мог  совладать  с
собой.
   Ежегодно целая когорта эльфиек, Посвященных и тех, кто  только  готовился
стать таковыми, отправлялась в Истар из славных  земель  Сильванести,  чтобы
провести при Храме двенадцать месяцев, отдав это  время  служению  Братству.
Причем служение их заключалось в том, что по вечерам они исполняли  Гимн,  а
днем всем и каждому давали понять: именно народ эльфов любим  богами  больше
других, ибо именно их боги создали первыми, отмерив им несколько  сотен  лет
земной жизни.
   Похоже, правда, что никого, кроме Денубиса, это не волновало.
   Сегодня безмятежно и слаженно звучащий хор особенно  раздражал  Денубиса,
так как все его мысли были об одном - о молодой женщине, которую он еще днем
доставил в  Храм  Всех  Богов.  Под  этим  предлогом  ему  едва  не  удалось
пропустить вечерний молебен, однако в последний момент  Денубиса  перехватил
Джеральд - престарелый  жрец,  дни  которого  были  сочтены  и  единственным
утешением которого было посещение Закатных  Песнопений.  "Возможно,  старику
это по душе потому, что он глух как пробка", - подумал Денубис желчно. И  он
был совершенно прав, так как объяснить Джеральду, что  его,  Денубиса,  ждут
другие дела, оказалось невозможно. В конце концов он сдался и даже предложил
старику опереться на свою руку. И вот теперь Джеральд стоял рядом с  ним  и,
закатив от восторга глаза, вне всякого сомнения,  в  подробностях  воображал
себе то чудесное место, в котором скоро окажется.
   Денубис как раз вновь задумался о женщине, которую доставил в Храм, когда
кто-то тронул его за  руку.  От  неожиданности  жрец  вздрогнул  и  виновато
огляделся кругом, желая знать, заметил ли кто-нибудь его  рассеянность.  Ему
очень не хотелось, чтобы иерархам донесли, будто на вечер-нем  молебне  жрец
Денубис считает ворон. Сначала он не понял, кто  побеспокоил  его:  оба  его
соседа,  казалось,  были  целиком  поглощены  Гимном.  Затем   прикосновение
повторилось,  и  до  Денубиса  дошло,  что  человек  этот  находится  сзади.
Обернувшись, он увидел руку, которая манила  его  за  занавеску,  отделявшую
балкон галереи, на которой собрались Посвященные, от коридора и лестниц.
   Повинуясь настойчивому жесту,  Денубис  покинул  свое  место  и,  неловко
путаясь в занавеске, попытался покинуть балкон так, чтобы не привлечь к себе
ненужного внимания. Рука тем временем скрылась, и он никак не мог  найти  то
место в складках тяжелой ткани, где находился выход. Наконец,  после  долгих
поисков,  когда  Денубис  уже  был  уверен,  что  заслужил  осуждение   всех
паломников и Посвященных, он нашел заветный лаз и,  отдуваясь,  вывалился  в
коридор.
   В   коридоре   его   ждал   молодой   послушник,    который    поклонился
раскрасневшемуся и взмокшему от усилий жрецу с таким видом, будто ничего  не
случилось.
   - Прошу простить меня за то, что я вынужден был помешать твоим  молениям,
Посвященный, - сказал послушник.  -  Король-Жрец  просит  тебя  уделить  ему
немного времени, если ты сочтешь это возможным.
   Послушник произнес эту тираду с такой безукоризненной, нарочито небрежной
вежливостью, словно речь действительно шла о чем-то малозначительном. Любому
постороннему наблюдателю отнюдь не показалось бы странным, если  бы  Денубис
ответил примерно так: "Сейчас меня ожидает одно неотложное дело. Не будет ли
угодно Королю-Жрецу встретиться со мной немного позже?"
   Между тем Денубис никогда бы не осмелился на подобное. Заметно побледнев,
он пробормотал что-то вроде:
   "Буду весьма  польщен..."  -  после  чего  растерянно  умолк.  Послушник,
разумеется, ничего другого и не ожидал. Кивнув,  он  повернулся  к  Денубису
спиной и, быстро ведя его за собой по  просторным  и  светлым,  но  довольно
извилистым и путаным  коридорам  Храма,  направился  к  покоям  Короля-Жреца
Истара.
   С трудом поспевая за молодым послушником, Денубис подумал, что нет  нужды
гадать о причине столь срочного вызова.  Конечно,  речь  пойдет  о  женщине,
подобранной в вонючем и грязном переулке. В покои Короля-Жреца  Денубиса  не
приглашали уже более двух лет, так что вряд  ли  сегодняшний  срочный  вызов
совпал с дневным происшествием у рынка случайно.
   "Возможно, женщина умерла, - печально подумал жрец. - Когда ее нашли, она
была при смерти, и теперь Король-Жрец  желает  лично  известить  меня  о  ее
кончине.
   С его стороны это было бы в высшей степени любезно, однако вряд ли  столь
занятой человек станет отвлекаться от своих важных дел  ради  такой  мелочи.
Ведь он заботится о судьбе целых народов, что ему жизнь и  смерть  отдельных
подданных..."
   И все же он надеялся, что женщина не  умерла,  ибо  с  ней  были  связаны
судьбы еще двоих -  человека  и  кендера.  Денубис  много  думал  о  них,  в
особенности о последнем. Как и прочие жители  Кринна,  Денубис  старался  не
иметь  дела  с  этой  расой,  принципиально  не  признававшей  никаких  прав
собственности, независимо от того, шла ли речь об их личном имуществе или  о
чужом. Этот кендер, однако,  показался  Денубису  исключением  из  правил  и
произвел на него самое благоприятное впечатление.  Большинство  кендеров,  с
которыми жрецу  приходилось  встречаться,  задали  бы  стрекача  при  первых
признаках надвигающейся опасности. Этот же остался со своим другом до конца,
с подкупающей искренностью настаивая на его невиновности.
   Денубис печально покачал  головой.  Если  молодая  жрица  скончалась,  то
кендеру и человеку  предстоит...  Нет,  даже  думать  об  этом  он  не  мог.
Произнеся мысленно молитву, в которой он просил Паладайна спасти всех,  кого
коснулось это дело (разумеется, всех невиновных), Денубис с трудом  отвлекся
от тревожных мыслей и заставил себя любоваться пышным великолепием той части
Храма, в которой он оказался.
   Он успел позабыть здешнюю красоту, - скажем, эти стены из  мелочно-белого
мрамора, который словно излучал  изнутри  сияние.  Легенда  утверждала,  что
камень действительно светится. Природа его свечения была неясна Денубису,  -
возможно, это и в самом деле был божественный свет,  однако  жрец  почта  не
задумывался об этом. Стены походили на волшебный  зимний  сад,  где  изящные
стебли с резными листьями и огромные  цветы,  напоминающие  розы,  вырастали
прямо из мозаичного гранитного пола, отполированного до нестерпимого блеска.
Кое-где в мраморе  виднелись  тончайшие  прожилки  лазурита,  подчеркивающие
безупречную белизну каменного цветника.
   Коридор вел в обширную приемную, которая  нисколько  не  уступала  ему  в
красоте.  Ряды  тонких  колонн  вдоль  стен  поддерживали   купол   потолка,
устремляясь вверх, словно вознесенные к богу молитвы верующих.  Разноцветные
фрески, выдержанные в мягких тонах, украшали проемы стен между  колоннами  и
потолок. Они тоже светились собственным светом, и  на  них  были  изображены
Паладайн - Платиновый Дракон, бог добра, Гилеан-Книжник, бог  равновесия,  а
также Владычица Тьмы. Воистину, Король-Жрец не хотел пренебрегать  никем  из
богов. Между тем  Такхизис,  изображенная  в  обличье  пятиглавого  дракона,
выглядела столь слабой и безобидной,  что  Денубису  показалось,  будто  она
вот-вот примется лизать ступни Паладайна.
   Впрочем, об этом он подумал много позднее. Шествуя за своим провожатым  к
покоям  государя,  Денубис  был  так  взволнован,  что  даже  не  удосужился
взглянуть на чудесные  фрески.  Взгляд  его  остановился  лишь  на  покрытых
искусной чеканкой и сканью платиновых дверях, которые вели  в  самое  сердце
Храма.
   Тяжелые створки распахнулись перед Денубисом, и в глаза ему ударил  яркий
теплый свет. Король-Жрец ожидал его.
   Тронный зал заставлял каждого, кто попадал в него впервые,  почувствовать
себя ничтожным, сирым и слабым. Он был олицетворением  могущества,  славы  и
власти Братства. Платиновые двери отворялись в огромную круглую палату,  пол
которой был покрыт плитами из отполированного, сверкающего белизной  кварца.
По краям пол плавным изгибом вздымался вверх, так что  зал  напоминал  собой
чашечку  гигантского  цветка.  Высоко  над  головой  виднелся  свод  купола,
сработанный из матового хрусталя, который чудесным образом собирал в себе  и
рассеивал свет солнца или свет лун так, что их сияние освещало весь зал.
   Напротив дверей вырастала из пола изящная арка цвета голубоватой  морской
пены. Она казалась настолько легкой, что трудно  было  поверить,  будто  она
тоже выточена из камня чьим-то  искусным  резцом.  Под  аркой,  в  небольшом
углублении, помещался трон, от которого  исходило  столько  света  и  тепла,
сколько не проникало в зал сквозь весь хрусталь колоссального купола.
   Денубис вступил в палату с низко опущенной головой  и  со  сложенными  на
груди руками, как это предписывалось этикетом. Солнце к  этому  времени  уже
село, а луны еще не взошли, и все же ему показалось, будто  он  очутился  на
открытом воздухе в жаркий солнечный день.
   Исходившее от трона сияние в первое мгновение  ослепило  его,  и  Денубис
даже почувствовал легкое головокружение. Опустив глаза долу - жрец не должен
был поднимать взгляд до тех пор, пока ему этого не позволят,  -  он  все  же
заметил в отражении на кварцевом полу,  среди  ярких  бликов,  текучие  тени
людей и предметов, находящихся в зале помимо него.  Денубис  разглядел  даже
несколько невысоких ступенек, по которым  ему  следовало  подняться,  однако
сияние, исходившее из центра зала, было столь  ослепительным,  что  жрец  не
надеялся рассмотреть ничего более.
   - Подними свой  взор.  Посвященный  Паладайна,  праведный  сын  добра,  -
раздался дивный мелодичный голос, от  которого  на  глаза  жреца  немедленно
накатились благоговейные слезы восторга. С этим голосом не могла  сравниться
даже музыка эльфийского хора.
   Денубис поднял голову, и душа его затрепетала. Прошло два года с тех пор,
как он в последний раз подходил так близко к  Королю-Жрецу,  и  воспоминания
его за это время несколько померкли. Одно  дело  ежеутренне  видеть  солнце,
встающее над горизонтом, приветствовать его и  купаться  в  его  ласковых  и
теплых лучах.
   Совсем другое - предстать лицом к лицу перед солнцем и почувствовать, как
его прозрачное и чистое сияние выжигает твою душу.
   "Эту встречу я не скоро забуду", - решительно пообещал себе Денубис, хотя
и знал, что ни один человек из тех, с кем разговаривал  властелин,  не  смог
после аудиенции припомнить, как именно выглядит  Король-Жрец.  Сама  попытка
воссоздать его мысленный образ  граничила  со  святотатством,  ибо  никто  и
никогда не говорил о нем как о простом смертном из плоти и крови.  Все,  кто
когда-либо лицезрел особу Короля-Жреца, неизменно вспоминали о  нем,  как  о
чем-то  неизмеримо   прекрасном,   -   вспоминали   ощущение   божественного
присутствия, а вовсе не человека.
   Сияющий  покров  света  окутал  Денубиса,  и  чувство  вины   за   иногда
подступающие  сомнения  охватило  его   с   невероятной   силой.   Рядом   с
Королем-Жрецом Денубис ощутил себя самым жалким и недостойным  человеком  на
Кринне, тварью дрожащей, гнусным грешником, а вовсе не одним из  Посвященных
Паладайна. Упав на колени и почти не  соображая,  что  делает,  он  принялся
вымаливать себе прощение.
   Единственное, о чем думал Денубис в  эти  минуты,  так  это  о  том,  что
прощение ему необходимо.
   И оно было ему даровано.  Вновь  зазвучал  мелодичный  голос,  и  Денубис
почувствовал, как его переполняют мир  и  сладостный  покой.  Поднявшись  на
ноги, он воззрился на Короля-Жреца  с  благоговейной  покорностью,  вопрошая
взглядом, чем именно он может служить ему.
   - Сегодня утром ты доставил  в  наш  Храм  молодую  женщину,  Посвященную
Паладайна, - сказал, словно пропел, голос. - Мы понимаем, что ты,  вероятно,
озабочен  ее  судьбой,  -  это  вполне   естественно   для   благородной   и
сострадательной души. Мы решили утолить твои тревоги и  сообщить  тебе,  что
праведная дочь Паладайна чувствует себя хорошо  и  полностью  оправилась  от
своей болезни. Тебе будет утешительно узнать. Посвященный, что физически она
не пострадала.
   Денубис вознес благодарственную молитву Паладайну, искренне благодаря его
за то, что молодая жрица поправилась. Он готов был уже отступить в  сторону,
чтобы перед уходом еще немного насладиться божественным  сиянием,  когда  до
него вдруг дошел весь смысл сказанных Королем-Жрецом слов.
   - Ее не... на нее никто не нападал? - запинаясь, пробормотал Денубис.
   - Нет, сын мой, - торжественно ответил ему чудесный голос. -  Паладайн  в
своей несравненной мудрости взял к себе ее душу, а  я  сумел,  после  долгих
часов молитв,  убедить  его  вернуть  нам  это  бесценное  сокровище,  столь
несвоевременно разлученное  с  телом.  В  настоящее  время  молодая  женщина
погружена в возрождающий жизнь сон.
   -  Но  ссадины  на  ее  лице,  кровь...  -  возразил  Денубис,  несколько
забывшись.
   - Не было никаких следов насилия, -  ответил  ему  Король-Жрец  с  легкой
ноткой упрека, которая  заставила  Денубиса  почувствовать  себя  бесконечно
несчастным. - Уверяю тебя, физически она не пострадала.
   - Я... я рад, что ошибся, -  искренне  сказал  Денубис.  -  Если  она  не
пострадала, то это  означает,  что  человек,  арестованный  возле  ее  тела,
действительно невиновен, как он и утверждал, и  может  идти  на  все  четыре
стороны.
   - Я, как и ты, праведный сын, рад тому, что другое человеческое  существо
не совершило преступления,  в  котором  было  заподозрено,  но  кт