рую никто из эльфов не мог взглянуть без содрогания, -  и  уличили  в
использовании высшего магического искусства, пользоваться которым он не имел
права ни по своему рангу, ни по положению в обществе, эльфийские  старейшины
приказали связать ему руки и ноги, заткнуть рот, завязать глаза,  бросить  в
телегу и отвезти к границам страны эльфов. В эти  последние  часы  на  земле
своих предков Даламар не мог ничего видеть, и  лишь  обоняние  подарило  ему
напоследок запах осин, распускающихся цветов и жирной сырой земли.
   Вернулся бы он назад, если б мог?  Сумел  бы  отказаться  от  всего,  что
окружает его теперь? Жалеет ли он о том, что было прежде?
   Даламар не знал, как ответить на эти вопросы, но рука  его  непроизвольно
потянулась к груди. Там, под черной ученической  рясой,  огнем  горели  пять
глубоких ран. С тех пор как Рейстлин коснулся его  своими  пальцами,  прошло
уже больше недели, но выжженные в его теле ямки так и не затянулись. Даламар
понял, что вряд ли когда-нибудь боль пройдет.
   Теперь он обречен жить с этими незаживающими ранами на теле. Всякий  раз,
когда он будет снимать свою черную накидку, он будет видеть эти  воспаленные
язвы. Они никогда не зарастут кожей. Такую  цену  он  заплатил  за  то,  что
предал своего шалафи.
   Как он сказал Пар-Салиану, главе Ордена Магов, владыке  Вайретской  Башни
Высшего Волшебства, - и своему  хозяину,  поскольку  Даламар  был  в  первую
очередь шпионом Конклава, совета магов,  которые  не  доверяли  Рейстлину  и
боялись его так, как не боялись никого из смертных за  всю  свою  жизнь:  "Я
заслужил это наказание, и даже большее..."
   Решится ли он оставить  это  опасное  место  и  вернуться  на  родину,  в
Сильванести?
   Даламар поглядел за окно и криво улыбнулся. Он снова вспомнил  Рейстлина,
своего шалафи, учителя. Почти против воли Даламара взгляд его  перебегал  со
звездного  неба  на  ряды  полок,  заставленных  книгами,  переплетенными  в
темно-синюю  кожу.  В  памяти  эльфа  снова   ожили   чудесные   и   жуткие,
восхитительные и страшные, омерзительные и вызывающие  благоговейный  трепет
зрелища, привилегии созерцать которые он удостоился только  благодаря  тому,
что был учеником великого мага. Ему  довелось  ощутить  могущество,  которое
ненадолго поселялось в его душе и задевало самые  чувствительные  струны.  В
конце концов эти воспоминания заставили его забыть о боли и мучениях.
   Нет, он никогда не вернется домой. Никогда не покинет...
   Размышления Даламара прервал звон серебряного  колокольчика.  Он  звякнул
только раз и почти сразу затих. Тем не менее для всех, кто жил (или не  жил)
в Башне, этот звук был подобен оглушительному реву сигнальной трубы.  Кто-то
пытался войти в Башню! Тот, кто сумел миновать гибельные ловушки  Шойкановой
Рощи и теперь находился у самых ворот.
   Даламар,  только  что  вспоминавший  Пар-Салиана,  нахмурился,  ибо   ему
показалось, что  именно  могущественный  белый  маг  пытается  проникнуть  в
Палантасскую Башню вопреки воле ее хозяина. Всего несколько дней назад  эльф
сказал  Пар-Салиану  и  совету  магов:  "Я  убью  всякого,  кто   попытается
проникнуть в Башню в отсутствие учителя". И вот теперь - этот неизвестный  и
непрошеный гость...
   Даламар произнес несколько слов и в мгновение ока исчез из библиотеки.  В
следующий миг он был уже внизу, у дверей Башни.
   Но внизу его ждали не маги Конклава. Перед ним стояла высокая и  стройная
фигура, одетая  в  доспехи  из  драконьей  чешуи.  Лицо  пришельца  скрывала
страшная рогатая маска Повелителя  Драконов,  а  в  руке  он  держал  черный
бриллиант - "слезу ночи". За спиной  гостя,  или,  вернее,  гостьи,  Даламар
почувствовал присутствие еще одного  могущественного  существа  -  страшного
Рыцаря Смерти.
   Черный камень понадобился Повелительнице Драконов затем, чтобы держать на
почтительном расстоянии стражей Башни. Их  бледные  тени  даже  теперь  были
видны в мрачном свете "слезы ночи", однако приблизиться они не осмеливались.
Между тем Повелительница Драконов тоже была в ярости; ее лица, скрытого  под
маской, Даламар разглядеть не мог, зато он остро чувствовал силу ее гнева.
   - Госпожа Китиара, - сказал Даламар  и  поклонился.  -  Прости  за  столь
нелюбезный прием. Если бы ты заранее известила о своем появлении...
   Китиара сорвала с головы свой страшный шлем и поглядела на темного  эльфа
холодным взглядом своих карих глаз, сразу  напомнивших  Даламару  о  родстве
воительницы с его шалафи.
   - ...Тогда бы ты подготовил мне еще более теплый прием, не сомневаюсь!  -
прорычала  молодая  женщина,  сердито  встряхнув  своими  темными  вьющимися
волосами.
   - Я прихожу и ухожу, когда мне вздумается, особенно если речь идет о том,
чтобы навестить моего братца!
   Ее голос буквально дрожал от ярости.
   - Сначала я вынуждена продираться сквозь эти ваши  проклятые  деревья,  а
теперь на меня еще и нападают у самого входа! Хорош прием, нечего сказать! -
Грозная воительница потянула из  ножен  меч  и  шагнула  вперед.  -  Клянусь
Владычицей Тьмы, я преподам тебе урок, эльфийское отродье!..
   - Я вынужден снова принести тебе  свои  извинения,  -  спокойно  повторил
Даламар, но в его раскосых глазах сверкнул огонек, который  заставил  Китару
заколебаться.
   Как и большинство  воителей,  Повелительница  Драконов  привыкла  считать
магов слабаками, которые проводят время за  чтением  ненужных  книг,  вместо
того чтобы регулярно упражняться с мечом и щитом. Конечно, мага могли иногда
устроить шикарный гром и  фейерверк,  однако,  когда  дело  было  серьезным,
Китиара предпочитала полагаться на свой меч  и  воинское  умение,  а  не  на
запутанные колдовские заклинания и птичий помет.
   Именно таким она представляла себе Рейстлина, своего  сводного  брата,  и
точно так же она смотрела на его ученика,  который  к  тому  же  был  еще  и
эльфом, то есть принадлежал к расе  ничтожной  во  всех  отношениях,  по  ее
мнению.
   Однако Китиара во многом отличалась от других воинов, и именно  благодаря
этому воительнице удалось  пережить  большинство  своих  противников.  Самое
главное - она всегда умела трезво оценить силу своих врагов.  Вот  и  теперь
одного  вида  спокойных  глаз  Даламара,  его  уверенной  и  собранной  позы
оказалось достаточно, чтобы Китиара задумалась,  не  столкнулась  ли  она  с
противником, по меньшей мере равным ей по силам.
   Даламар был ей непонятен, во всяком случае - пока она  не  разобралась  в
нем до конца. Однако  даже  того,  что  было  ей  известно,  хватило,  чтобы
относиться к темному эльфу с некоторой опаской. И хотя воительница  мысленно
велела  себе  быть  осторожной  и  попытаться  когда-нибудь,  если  удастся,
превратить силу эльфа в  его  же  уязвимое  место,  она  почувствовала,  как
привлекает ее загадочность Даламара.
   То, что он был недурен лицом (Китиара подумала, что в  его  чертах  вовсе
нет ничего эльфийского) и крепок телом (широкие плечи и атлетическую  фигуру
она  рассмотрела   даже   под   бесформенным   черным   балахоном),   навело
Повелительницу Драконов на мысль, что открытым и дружелюбным поведением  она
добьется  большего,  нежели  неприкрытой  враждебностью.  Глядя   на   грудь
Даламара, где воротник его черной накидки разошелся, обнажив упругую смуглую
кожу, Китиара  решила,  что  она,  пожалуй,  сумеет  совместить  приятное  с
полезным и немного развлечься.
   Вложив меч в ножны, Китиара сделала еще шаг вперед. Огонь, который прежде
сверкал на клинке, засиял теперь в ее глазах.
   - Прости меня, Даламар, - ведь тебя так зовут? - проговорила  она,  и  ее
свирепый оскал превратился в лукавую, чарующую улыбку. - Эта  дурацкая  Роща
вывела меня из себя. Ты совершенно прав.  Мне  следовало  заранее  уведомить
моего братца о своем появлении. Просто я действвала под влиянием импульса, -
добавила она, чуть-чуть  приподнимая  голову  и  заглядывая  в  лицо  эльфа,
отчасти скрытое в тени капюшона. - Я часто делаю то, что мне хочется...
   Даламар жестом отпустил стражей Башни и тоже улыбнулся в ответ  на  слова
молодой воительницы.
   - Я прощена? - Китиара протянула руку в перчатке. Улыбка  Даламара  стала
шире, но он только покачал головой и сказал:
   - Сними перчатку, госпожа.
   Китиара вздрогнула, и ее глаза  опасно  сверкнули,  но  это  продолжалось
считанные доли секунды. Эльф смотрел на нее и не переставал улыбаться. Пожав
плечами, воительница потянула толстую кожаную перчатку за пальцы  и  наконец
сняла ее.
   - Ну вот, - сказала она. - Теперь ты видишь,  что  я  не  прячу  никакого
оружия.
   - Я это знал, - откликнулся Даламар, беря ее пальцы в  свои.  Не  отрывая
взгляда от лица  Китиары,  эльф  поднес  ее  руку  к  губам  и  с  жадностью
поцеловал. - Просто я не мог отказать себе в этом удовольствии.
   Губы  у  эльфа  оказались  горячими,  а  пальцы  -  сильными,  и  Китиара
почувствовала, как кровь быстрее потекла в жилах. Но по глазам Даламара  она
поняла, что он разгадал ее игру и готов в нее вступить. Правила, по  которым
она играла, по-видимому, его устраивали. Ее  уважение  к  нему  выросло  еще
больше,  как,  впрочем,  и  осторожность.  Вот  уж  поистине  ей  встретился
противник, достойный ее внимания.
   Высвободив руку  из  пальцев  Даламара,  Китиара  спрятала  ее  за  спину
кокетливым жестом, который резко контрастировал с ее стальными  доспехами  и
воинской осанкой. Этот жест был призван одновременно смущать и  притягивать.
По слегка покрасневшему лицу  Даламара  Китиара  поняла,  что  определенного
успеха она достигла.
   - А ты не подумал, что кое-какое оружие я могла спрятать под доспехами? -
спросила Китиара с насмешливой улыбкой. - Может быть, хочешь поискать?
   - Напротив, - возразил Даламар, - твое главное оружие всегда на вид.
   Доведись мне обыскивать тебя, госпожа, я искал бы  то,  за  чем  охотился
взгляд многих мужчин, но чего никто из них не касался по-настоящему.
   Глаза эльфа смеялись, а у Китиары перехватило дыхание.  Завороженная  его
словами, вспоминая прикосновение горячих губ эльфа к своей руке, она сделала
еще один шаг вперед, обращая лицо навстречу губам Даламара.
   Сделав вид, что не  заметил  ее  порыва,  Даламар  грациозно  отступил  в
сторону. Китиара, ожидавшая, что сейчас ее  заключат  в  объятия,  не  нашла
опоры и потеряла равновесие, неловко споткнувшись.
   Впрочем, она тут же с кошачьей  ловкостью  выровнялась  и  повернулась  к
эльфу, чувствуя, как от стыда и ярости пылают  ее  щеки.  Китиаре  случалось
убивать мужчин и за меньшее, однако она с  неудовольствием  обнаружила,  что
эльф, скорее всего, даже не заметил того, что произошло.
   Или заметил?
   По его лицу нельзя было понять ровным счетом ничего.
   Но он только что говорил о Рейстлине... Нет, эльф сделал это специально.
   Ничего, он за это заплатит.
   Теперь Кит знала, что представляет из себя ее противник, и могла  оценить
его силу и умение владеть собой. Упрекать  себя  за  ошибку  воительница  не
стала: она раскрылась и  пропустила  удар,  зато  в  следующий  раз  она  не
повторит свой промах.
   - ...Я глубоко сожалею, что шалафи сейчас нет, - продолжал  тем  временем
Даламар. - Но я уверен, что твой брат будет очень огорчен известием, что  ты
приходила и не застала его.
   - Нет? - удивилась Китиара. - Но где  же  он?  Куда  это  ему  вздумалось
отправиться?
   - О, я уверен, что  он  собирался  известить  тебя,  -  заметил  Даламар,
искусно изображая удивление. - Шалафи отправился в прошлое,  чтобы  овладеть
знаниями Фистандантилуса,  а  затем  -  попытаться  отыскать  Врата,  сквозь
которые он...
   - Ты хочешь сказать, что он отправился в прошлое без  жрицы?  -  перебила
Китиара, на мгновение позабыв о том, что никто, кроме нее, не знает, что Сот
был послан ею убить  Крисанию  и  тем  самым  помешать  безумному  намерению
Рейстлина бросить вызов Владычице Тьмы. Прикусив губу, она быстро оглянулась
через плечо на молчаливого Рыцаря Смерти.
   Даламар перехватил ее взгляд и  слегка  улыбнулся.  Он  знал  все  мысли,
которые роились сейчас в этой голове под прекрасными вьющимися локонами.
   - Тебе, стало быть,  известно  о  нападении  на  госпожу  Крисанию?  -  с
невинным видом спросил он. Китиара оскалилась.
   - Ты прекрасно понимаешь, что я знаю об этом. И мой братец тоже. Если  он
и самонадеянный глупец, то все-таки не полный же идиот!
   Она резко повернулась на каблуках к Соту.
   - Ты сказал, что женщина мертва! - бросила она.
   - Она была мертва, - прогудел Рыцарь Смерти,  выступая  из  тени,  и  его
глаза полыхнули оранжевым огнем в невидимых под шлемом пустых  глазницах.  -
Ни один смертный не смог бы уцелеть после моей атаки. И твой хозяин  не  мог
спасти ее...
   Немеркнущий взгляд мертвых глаз остановился на лице темного эльфа.
   - Не мог, - согласился Даламар. - Но вот ее господин  мог,  и  он  сделал
это.
   Паладайн наложил на свою жрицу заклятие противодействия и призвал к  себе
ее душу, оставив на земле пустую скорлупу тела. Брат-близнец моего шалафи  и
твой сводный брат  Карамон,  госпожа...  -  эльф  поклонился,  чем  разъярил
Китиару еще сильнее, - доставил тело в Вайретскую Башню Высшего  Волшебства,
и маги отправили жрицу к тому единственному жрецу, чья молитва в силах  была
воссоединить душу и тело - к Королю-Жрецу из Истара.
   -  Недоумки!  -  почти   прорычала   Китиара,   и   ее   лицо   сделалось
синевато-багровым от гнева. - Они сами отослали ее к Рейстлину!  Именно  это
ему и было нужно!
   - Они знали, - негромко проговорил Даламар. - Я сказал им...
   - Ты сказал? - изумилась Китиара.
   - Я должен кое-что объяснить тебе, госпожа. - Даламар слегка  поклонился.
- Но это займет некоторое время.  Давай  же  по  крайней  мере  устроимся  с
комфортом.
   Не согласишься ли ты подняться в мои апартаменты?
   С этими словами эльф протянул руку. Китиара, поколебавшись,  оперлась  на
нее,  но  Даламар,  обхватив  ее  за  талию,  крепко  прижал  к   себе.   От
неожиданности молодая женщина слегка опешила и попыталась вырваться,  однако
вскоре затихла.
   Эльф держал ее крепко и одновременно очень уверенно.
   - Для того чтобы заклятье перенесения  подействовало,  -  холодно  сказал
Даламар, - необходимо стоять как можно ближе друг к другу.
   - Я еще не разучилась ходить, - парировала Китиара. -  И  не  привыкла  к
магии.
   Но  даже  произнося  эти  слова,   Китиара   продолжала   прижиматься   к
мускулистому, сильному телу эльфа с самозабвением неутоленной страсти.
   - Прекрасно... - Даламар пожал плечами и вдруг исчез.
   Оглядевшись в недоумении по сторонам, воительница  услышала  его  далекий
голос:
   - Вверх по спиральной лестнице, госпожа. Через  пятьсот  тридцать  девять
ступеней поверните налево.
   - Так  что,  как  ты  изволишь  видеть,  -  закончил  Даламар,  -  я  был
заинтересован в этом не меньше твоего, госпожа. Конклав магов всех трех  Лож
послал  меня  именно  затем,  чтобы  помешать   Рейстлину   совершить   этот
возмутительный поступок.
   Темный эльф и Повелительница  Драконов  сидели  в  Даламаровых  комнатах,
самых шикарных и комфортабельных во всей  Башне.  Остатки  роскошного  ужина
исчезли по мановению руки эльфа. Собеседники сидели перед камином, зажженным
скорее ради его уютного света, нежели для того, чтобы согреться. Ночь и  без
того была теплой, но пляшущие  языки  пламени  действовали  умиротворяюще  и
располагали к беседе...
   - Тогда почему  же  ты  его  не  остановил?  -  сердито  поинтересовалась
Китиара, со стуком опуская на столик золотой кубок с вином.  -  Что  в  этом
сложного?
   И она совершила соответствующий жест свободной рукой.
   - Нож в спину - и все. Быстро, просто, удобно,  -  с  этими  словами  она
насмешливо посмотрела на эльфа. - Или вы, маги, выше этого?
   - Нет, не выше, - ответил Даламар, качая головой и  пристально  глядя  на
Китиару. - Существуют методы более тонкие,  мы,  маги  Ложи  Черных  Мантий,
пользуемся ими, когда хотим избавиться от своих врагов.  Но  они  бесполезны
против него, госпожа. Только не против твоего брата.
   Даламар едва заметно вздрогнул и отпил вина из своего кубка с  неуместной
поспешностью.
   - Ба! - фыркнула Китиара. - Что за важная шишка мой брат?!
   - Выслушай меня, Китиара, и постарайся  понять,  -  негромко,  но  твердо
сказал Даламар. - Ты просто не знаешь своего  брата.  Ты  не  знаешь  его  и
нисколько не боишься. Это очень опасно и может привести к  весьма  печальным
последствиям.
   - Бояться? Рейста? - Китиара снова фыркнула. - Да он же весь ссохся,  как
старый сучок, от него одна кожа да кости и остались!
   Она рассмеялась, но смех ее замер сам  собой.  Наклонившись  вперед,  она
прошептала:
   - Ты говоришь серьезно! Я вижу по твоим глазам. Даламар угрюмо улыбался.
   - Я боюсь его так, как не боялся ничего на свете, в  том  числе  и  самой
смерти. Вот, взгляни!
   Он поднял руки к груди и одним движением  разорвал  по  шву  свою  черную
накидку, обнажая зияющие на коже раны.
   Китиара с интересом посмотрела на глубокие  воспаленные  стигматы,  затем
перевела взгляд на бледное лицо Даламара.
   - Что за оружие оставило эти следы? Я не узнаю...
   - Его рука, - перебил эльф бесстрастно. - Это следы его пяти пальцев.
   Таков был его ответ Пар-Салиану и магам Конклава.
   Китиара всякого повидала  на  своем  веку,  в  том  числе  людей,  заживо
выпотрошенных, и людей с  начисто  содранной  кожей,  людей  с  отрубленными
головами и людей, зверски истязаемых в темницах под горами,  известными  как
Властители Судеб. И все же, глядя на гноящиеся раны, она  представила  себе,
как тонкие пальцы Рейстлина прожигают насквозь  тело  темного  эльфа,  и  не
смогла сдержать дрожи.
   Откинувшись на спинку кресла, Китиара заново обдумывала  все  то,  о  чем
только что рассказал ей Даламар. В конце концов ей стало казаться,  что  она
действительно недооценивала Рейстлина. Мысль эта, безусловно, ничуть  ее  не
успокоила. Лицо воительницы стало  мрачным.  Насупившись,  Китиара  медленно
потягивала вино.
   - Итак, он собрался проникнуть сквозь Врата, - медленно  проговорила  она
наконец, пытаясь свыкнуться с только что услышанной потрясающей новостью.  -
Он пройдет через Врата с помощью жрицы и окажется в  Бездне.  А  что  потом?
Надеюсь, он погашает, что никому не под силу сражаться с Владычицей  Тьмы  в
ее собственном мире?
   - Разумеется, он знает, - с горечью кивнул Даламар. -  Шалафи  силен,  но
там... там Такхизис сильнее. Он хочет выманить ее из Бездны, хочет заставить
Темную Воительницу войти в наш мир. Он уверен, что здесь он сумеет победить.
   - Безумец! - прошептала Китиара едва слышно. - Он сошел с ума!
   Заметив, что вино из кубка  потекло  по  ее  дрожащей  руке,  воительница
торопливо поставила сосуд.
   - Он видел Такхизис, когда она  явилась  из  Бездны  всего  лишь  бледной
тенью, и ей запрещено было  перейти  в  наш  мир  полностью.  Он  просто  не
представляет себе, что будет, если  она  обрушится  на  Кринн  во  всю  свою
мощь...
   Китиара вскочила на ноги и быстрыми нервными шагами заходила  по  мягкому
ковру, на котором были вытканы столь любимые эльфами  изображения  цветов  и
деревьев. Почувствовав, как внутри у нее все холодеет, она  в  конце  концов
остановилась у огня. Даламар  тоже  поднялся  и,  тихо  шурша  своей  черной
накидкой,  встал  рядом.  Даже  погруженная  в   свои   мысли,   воительница
чувствовала за спиной жар его тела.
   - И что  говорят  твои  маги,  чем  это  все  кончится?  -  спросила  она
неожиданно. - Кто победит, если Рейсту удастся его  безумный  план?  Есть  у
него шанс?
   Даламар пожал плечами и, сделав шаг вперед, положил руки  на  нежную  шею
Китиары. Его пальцы осторожно погладили упругую гладкую кожу. Ощущение  было
изысканное. Повелительница Драконов  закрыла  глаза  и  глубоко,  прерывисто
вздохнула.
   - Магам это неизвестно, - негромко сказал  Даламар  и  наклонился,  чтобы
поцеловать Китиару за ухом. В от