овались  водой  на
равных. Но когда сартаны исчезли, мир и  благоденствие  растаяли,  как  сон.
Люди потом утверждали, что война началась по вине  эльфов  и  развязала  эту
войну кучка могущественных эльфийских магов.  Ну  а  эльфы  утверждали,  что
войну начали варвары-люди, известные своей воинственностью.
   Эльфов было больше, жили они  дольше  и  к  тому  же  владели  различными
волшебными машинами. Поэтому они оказались  сильнее.  Они  изгнали  людей  с
Аристагона, снабжавшего водой все Срединное царство. Люди с помощью драконов
боролись, как могли: совершали налеты на эльфийские города и  похищали  воду
или же нападали на эльфийские водяные корабли, которые развозили драгоценную
влагу по соседним островам, населенным эльфами.
   На водяном корабле - таком, как тот, на котором летал капитан Занкор-эль,
- находилось восемь бочек, сделанных из драгоценного  дуба  (одним  сартанам
ведомо, где его добывали)  и  стянутых  стальными  обручами.  Обычно  в  них
перевозили воду. Но сейчас бочки были набиты всяким  хламом,  который  эльфы
отдавали гегам в уплату за воду .
   Эльфам было наплевать на гегов. Если людей они считали скотами, то  гегов
- просто насекомыми.

Глава 39
ВНУТРО, ДРЕВЛИН, НИЖНЕЕ ЦАРСТВО

   Кикси-винси  построили  сартаны.  Как  и  зачем  -  никому  не  известно.
Эльфийские маги много лет изучали эту машину и создали множество теорий,  но
ни одна из них не была доказана. Кикси-винси должна  была  что-то  делать  с
миром, но что? Конечно, снабжать водой верхние царства необходимо,  но  было
очевидно, что это можно делать со значительно меньшей затратой  усилий  и  с
помощью куда менее сложного (хотя  и  не  столь  великолепного)  магического
устройства.
   Самыми впечатляющими, таинственными и загадочными  сооружениями  сартанов
были Подъемники. Из коралита торчали девять огромных рук, сделанных из  меди
и стали. Некоторые из них достигали в высоту нескольких менка.  Каждая  рука
венчалась золотой ладонью,  в  которой  мог  уместиться  эльфийский  водяной
корабль. Благодаря медным шарнирам в суставах и запястье руки были подвижны.
Их прекрасно было видно со спускавшихся эльфийских кораблей.
   Что должны были  делать  эти  руки?  Использовались  ли  они  по  прямому
назначению? Пригодятся ли они когда-нибудь? Вряд ли. Все руки, кроме  одной,
стояли бессильно опущенными, словно руки трупа. Единственная  рука,  которая
двигалась,  была  короче  всех  остальных.  Она  стояла  в   центре   круга,
образованного прочими руками. Этот круг примерно  соответствовал  по  ширине
центру бури. Короткая рука стояла рядом с насосом. Кисть ее была выпрямлена,
пальцы сложены вместе, и ладонь смотрела вверх, так что на руке  можно  было
стоять, как на платформе. Внутри рука была полая, и от  основания  к  ладони
вела большая шахта. В руку можно было войти через дверь внизу,  у  локтя,  и
те, у кого были крепкие ноги и хорошее дыхание, могли  подняться  наверх  по
длинной-предлинной лестнице, вьющейся вокруг центральной шахты.
   А еще внутри была резная золоченая дверь, которая вела в эту самую шахту.
Среди гегов ходила легенда, что тот, кто войдет в эту дверь, взлетит  наверх
быстрее, чем струя воды из  гейзера.  Потому  все  сооружение  и  называлось
Подъемником. Но, надо сказать, еще ни один  гег  не  осмелился  открыть  эту
дверь.
   Верховный головарь,  главный  жирец  и  прочие  геги,  которые  считались
достойными столь высокой  чести,  каждый  месяц  поднимались  наверх,  чтобы
приветствовать ельфов и получить плату за свое служение. Все  геги,  живущие
во Внутре, а также паломники из других городов Древлина выбирались наружу  и
толпились у подножия руки,  ожидая,  когда  с  небес  начнет  падать  "манка
небесная", как они ее называли. Частенько бывало, что геги  получали  травмы
во время этой церемонии, поскольку никогда  не  было  известно,  что  именно
привезли ельфы в трюме своего корабля. Однажды, к примеру, оттуда вывалилась
обитая бархатом софа, которая покалечила целую семью. Но все  геги  считали,
что дело стоит того, чтобы рискнуть.
   В то утро народу  собралось  особенно  много:  новопевцы  и  говорильники
разнесли по всему Древлину весть о том, что сегодня Лимбека и богов, которые
не боги, предадут в руки богов, которые боги, - ельфов  то  есть.  Верховный
головарь ожидал беспорядков и ужасно удивился, когда никаких беспорядков  не
произошло. Надо сказать,  что  его  это  даже  встревожило.  Толпа,  которая
собралась у Подъемника, воспользовавшись коротким затишьем,  чтобы  добежать
сюда из Внутра, держалась тихо и вела себя примерно.
   "Даже чересчур примерно", - думал головарь, шлепая по лужам.
   Рядом с ним шествовал главный жирец. На физиономии у него  было  написано
благороднейшее негодование. За ними шли боги, которые не боги.  Принимая  во
внимание обстоятельства, держались они совсем неплохо. Все они молчали, даже
этот неугомонный Лимбек. Вид у него  был  послушный  и  серьезный,  так  что
верховный головарь с  удовлетворением  подумал,  что  этот  юнец  наконец-то
научился уму-разуму.
   В разрыве облаков показались руки. Сталь и медь блестели на солнце.  Эпло
воззрился на них с нескрываемым изумлением и восхищением.
   - Клянусь творением! Это что такое? Бэйн тоже уставился на  руки  во  все
глаза, разинув рот. Хуго вкратце рассказал все, что знал. А знал он то,  что
слышал от эльфов, то есть считай, что ничего.
   - Вот! Теперь вы понимаете, как это раздражает? - сердито сказал  Лимбек,
очнувшись от своих мыслей. - Я знаю, что, если бы мы, геги, собрали все, что
мы знаем о Кикси-винси, мы бы поняли, как что работает и что для чего нужно.
А они - не хотят! Просто не хотят, и все!
   Он сердито пнул ногой кусок коралита,  и  тот  покатился  по  земле.  Пес
решил, что с ним играют, и бросился за камушком, весело прыгая  через  лужи.
Копари шарахались, провожая собаку испуганными взглядами.
   - "Почему"  -  штука  опасная,  -  сказал  Эпло.  -  Это  вызов  старому,
привычному, это заставляет думать о том, что делаешь, вместо того чтобы тупо
делать то же, что и твои предки. Неудивительно, что этих слов боятся.
   - Я думаю, опасно не столько задавать вопросы, сколько  считать,  что  ты
нашел единственно верный ответ, - тихо  заметил  Альфред,  словно  говоря  с
самим собой.
   Эпло услышал слова Альфреда и подумал,  что  странно  услышать  такое  от
человека. Впрочем, Альфред вообще был странным человеком.  Камергер  уже  не
смотрел на  перевязанные  руки  патрина.  Напротив,  он,  казалось,  избегал
смотреть в сторону Эпло. За  ночь  он  словно  постарел  на  несколько  лет.
Морщины стали глубже и резче, под отекшими глазами  появились  синие  круги.
Похоже, он всю ночь не спал. Хотя это и неудивительно для человека, которому
наутро предстоит битва не на жизнь, а на смерть.
   Эпло задумчиво  поправил  повязки,  проверяя,  не  видны  ли  из-под  них
предательские  знаки.  Но  этот  жест  почему-то  показался  ему  пустым   и
бесполезным. "Отчего бы это?" - удивился Эпло.
   - Не беспокойся, Лимбек, - завопил Бэйн во весь голос, забыв, что они уже
ушли от грохочущей машины. - Когда мы доберемся до моего отца,  мистериарха,
он ответит на все наши вопросы!
   Хуго не понял, что сказал мальчишка, но увидел, как Лимбек  поморщился  и
испуганно оглянулся на стражников, а стражники с подозрением  уставились  на
принца и его спутников.  Его  высочество  явно  опять  ляпнул  что-то,  чего
говорить не следовало. Черт возьми, куда Альфред смотрит?
   Хуго обернулся, хлопнул Альфреда по плечу и,  когда  тот  поднял  голову,
указал на Бэйна. Камергер уставился на Хуго,  словно  пробудившись  от  сна,
потом наконец понял и кивнул. Он поспешно догнал Бэйна  (хотя  ноги  у  него
заплетались и двигались совершенно невероятным  образом)  и,  чтобы  отвлечь
внимание  мальчика,  принялся  отвечать  на  вопросы  его  высочества.   Его
высочество особенно интересовался стальными руками.
   К несчастью, Альфред больше думал о своем вчерашнем открытии, чем о  том,
что говорит. А между тем Бэйну  тоже  нужно  было  кое-что  разузнать.  И  с
помощью неосторожных ответов камергера он почти нашел разгадку.
   Джарре и сопповцы шли вслед за копарями, а те шли вслед за узниками.  Под
плащами, шалями и длинными  бородами  они  прятали  погремушки,  позвенюшки,
свистки  и  несколько  завывалок  . На  тайном  собрании  СОППа,  которое  Джарре  поспешно  созвала
прошлой ночью, они разучили песню. Геги -  народ  музыкальный,  недаром  они
столько веков  узнают  все  новости  через  новопевцев.  Поэтому  песню  они
запомнили быстро. Вернувшись домой,  они  спели  ее  своим  женам,  детям  и
надежным соседям, которые тоже заучили ее наизусть. Почему нужно петь именно
эту песню - никто не знал. Джарре высказывалась на этот счет весьма туманно.
   Разнесся слух, что ельфы и люди таким образом сражаются друг с  другом  -
поют, гудят и свистят,  стараясь  перешуметь  друг  друга.  А  когда  ельфов
победят (а победить их можно), они дадут гегам много-много сокровищ.
   Джарре знала об этих слухах, но не опровергала их. В  конце  концов,  они
были близки к истине.
   Сопповцы были так возбуждены,  что  Джарре  боялась,  как  бы  копари  не
догадались обо всех их планах по блеску в глазах  и  мечтательным  улыбочкам
(не говоря уж о том, что те, кто шел с инструментами, временами позвякивали,
побрякивали и подвывали с самым таинственным видом). Геги  чувствовали,  что
испортить церемонию  будет  более  чем  справедливо.  Ведь  эти  ежемесячные
встречи с ельфами  были  как  бы  символом  рабства  гегов.  "Манку"  ельфов
присваивали  себе  геги,  живущие  во  Внутре,  в  первую  очередь  те,  кто
принадлежал к обделению головаря. Головарь,  правда,  утверждал,  что  любой
может прийти и принять участие в дележе, но всем было отлично известно,  что
геги привязаны к Кикси-винси и что лишь немногие - в основном жирцы -  могут
позволить себе бросить свою службу на столько времени, чтобы успеть  явиться
пред светлые очи ельфов и принять участие в  дележе  "манки".  Поэтому  геги
воодушевленно шли на битву, гремя и звеня своим оружием.
   Джарре по дороге вспоминала инструкции, выданные ею гегам.
   - Когда люди запоют, мы взбежим вверх по лестнице, распевая во все горло.
Лимбек скажет речь... (редкие аплодисменты), потом он  и  боги,  которые  не
боги, поднимутся на корабль...
   - Мы тоже хотим корабль! - крикнули несколько сопповцев.
   - Ничего подобного! - сурово ответила Джарре. - Вам нужен не  корабль,  а
плата. Мы возьмем себе манку. Всю, сколько есть.
   Бурные, продолжительные аплодисменты.
   - Верховный головарь не получит ничего, даже  половины!  Лимбек  захватит
корабль и улетит на нем в верхние царства. Там он узнает Истину, и тогда  он
вернется и освободит наш народ!
   Гробовая тишина. Народу  пообещали  сокровища  (в  том  числе  домотканые
половики, которые пользовались  большим  спросом),  поэтому  до  Истины  уже
никому дела не было. Джарре поняла это и загрустила, потому что  она  знала,
что Лимбек огорчится, если узнает об этом.
   Думая о Лимбеке, она незаметно продвигалась  вперед,  пока  не  оказалась
прямо позади него. Набросив платок на голову, так чтобы никто ее не признал,
Джарре смотрела на Лимбека и думала о нем.
   Ей очень хотелось отправиться с ним - по крайней мере, ей  так  казалось.
Но она не слишком настаивала, и, когда Лимбек твердо сказал, что ей  следует
остаться и руководить движением в его отсутствие, Джарре согласилась.
   На самом деле она боялась. Ей казалось, что там,  в  подземных  тоннелях,
где она была вместе с Альфредом, она заглянула в  щелку  и  увидела  кусочек
Истины. Истину нельзя просто так вот взять и найти. Истина велика,  глубока,
необъятна и бесконечна, и всю ее ты никогда  не  познаешь.  А  увидеть  лишь
часть и принять часть за целое значит сделать Истину ложью...
   Но Джарре обещала. Она не могла бросить  Лимбека,  тем  более  теперь,  в
такую важную для него минуту. К тому же ее  народ  продолжал  жить  во  лжи.
Наверно, им не повредит хоть малая частица Истины.
   Геги, шедшие рядом с Джарре, говорили о том, что  они  сделают  со  своей
долей сокровищ. Джарре молчала. Она не сводила глаз с Лимбека и гадала, чего
ей больше хочется - победить или проиграть?
   Верховный головарь подошел к двери  у  основания  руки.  Он  обернулся  к
главному жирцу, который торжественно передал ему здоровенный ключ, величиной
с ладонь гега, и открыл открывальник.
   - Введите узников! - распорядился он, и копари подвели узников к двери.
   - Уберите  собаку!  -  рявкнул  жирец,  пнув  пса,  который  с  интересом
обнюхивал его ноги.
   Эпло подозвал пса к себе. Верховный головарь,  главный  жирец,  несколько
личных телохранителей головаря и  узники  вошли  в  Подъемник.  В  последний
момент Лимбек обернулся. Увидев в толпе Джарре,  он  бросил  на  нее  долгий
прощальный взгляд. Лицо у него было спокойным и решительным. Очков на нем не
было, но Джарре показалось, что он видит ее совершенно отчетливо.
   Джарре вытерла слезы и махнула ему рукой на прощание. В другой руке,  под
плащом, она сжимала свое оружие - тамбурин.

Глава 40
ПОДЪЕМНИКИ, ДРЕВЛИН, НИЖНЕЕ ЦАРСТВО

   - Капитан, - доложил лейтенант, глядя на толпу,  ожидающую  их  внизу,  -
сегодня на Ладони необычайно много гегов.
   - Это не геги, лейтенант, - ответил капитан, глядя в подзорную  трубу.  -
Похоже, это люди.
   - Люди! - Лейтенант уставился на  Ладонь.  У  него  прямо  руки  чесались
выхватить трубу у капитана и посмотреть самому.
   - И как вы думаете, к чему бы это, лейтенант? - поинтересовался капитан.
   - Боюсь, сэр, это предвещает неприятности. Я служу на водяном корабле уже
много лет, и отец мой служил здесь же, но  я  никогда  не  слышал,  чтобы  в
Нижнем царстве появлялись люди. Я мог бы  посоветовать...  -  Тут  лейтенант
спохватился и прикусил язык.
   - Вот как? - угрожающе переспросил капитан. - Посоветовать? И что  же  вы
можете посоветовать вашему капитану, а, лейтенант?
   - Ничего, сэр. Я забылся.
   -  Нет-нет,  лейтенант,  говорите,  я  настаиваю!  -  сказал  Занкор-эль,
переглянувшись со своим гейром.
   -  Я  мог  бы  посоветовать  не  садиться,  пока  мы  не  разведаем,  что
происходит.
   Совет был вполне здравый и разумный, и капитан это понимал. Но для  этого
необходимо было поговорить с гегами, а капитан Занкор-эль не знал  ни  слова
по-гегски. А лейтенант знал. Поэтому капитан тут же решил, что это очередная
уловка лейтенанта, который хочет посмеяться над ним  -  над  ним,  капитаном
Занкор-элем, членом королевской фамилии! - да еще на глазах у всей  команды.
Один раз ему это уже удалось, с его идиотским героизмом. Капитан решил,  что
лучше его душе оказаться в шкатулке, отделанной лазуритом и халцедоном,  чем
допустить такой позор снова.
   - А я и не знал, лейтенант, что вы так боитесь людей, - сказал капитан. -
Служба  у  нас  весьма  опасная,  и  я  не  могу  держать  при  себе  труса.
Отправляйтесь в свою каюту, лейтенант Ботар-ин, и оставайтесь там  до  конца
рейса. А со скотами я и сам управлюсь.
   На мостике воцарилось гробовое молчанке.  Эльфы  не  знали,  куда  девать
глаза. Обвинение в трусости грозило эльфийскому офицеру смертью. Конечно, на
Трибунале лейтенанту предоставят возможность высказаться в свою защиту.  Но,
чтобы оправдаться, ему придется  обвинить  во  лжи  своего  капитана,  члена
королевской семьи. Спрашивается, кому поверят судьи?
   Лицо  лейтенанта  Ботар-ина  застыло,  он  уставился  прямо  перед  собой
немигающим взглядом. Мичман потом говорил, что порой краше в гроб кладут.
   - Как прикажете, сэр, - отчеканил лейтенант,  повернулся  на  каблуках  и
ушел.
   - Трусости я не потерплю! - сказал капитан Занкор-эль.  -  Запомните  это
все!
   - Да, сэр, - вразброд ответил экипаж.  Все  они  много  лет  служили  под
началом лейтенанта, бывали с ним в нескольких битвах с людьми и  повстанцами
и отлично знали, что Ботар-ин кто угодно, только не трус.
   - Позовите корабельного мага, - распорядился капитан.
   Мага  позвали.  Он  тотчас  же  появился  на   мостике   и   обвел   всех
присутствующих взглядом, как бы спрашивая, правда ли то, что сообщили ему по
дороге. Но никто не  осмелился  поднять  глаз.  Да  это  было  и  не  нужно.
Достаточно было взглянуть на лица команды.
   - Магикус, нам предстоит бой с людьми, - сообщил капитан нарочито  ровным
голосом, так, словно ничего не случилось. - Надеюсь,  вся  команда  снабжена
свистками?
   - Да, капитан.
   - Все знают, как ими пользоваться и зачем они нужны?
   - Я думаю, что да, капитан, - ответил маг. - В  прошлый  раз,  когда  нам
пришлось столкнуться с повстанцами и они взяли нас на абордаж...
   - Я, кажется, не просил вас пересказывать историю  корабля,  не  так  ли,
магикус? - перебил его капитан Занкор-эль.
   - Нет, капитан, - спокойно ответил маг. Извиняться он не стал. В  отличие
от прочих членов экипажа он не был обязан подчиняться  приказам  капитана  и
других офицеров. Поскольку разобраться  в  действии  магии  способен  только
волшебник, корабельный маг отвечает за магию на борту. Капитан,  недовольный
работой своего мага, может  подать  на  него  в  суд,  но  дело  мага  будет
разбираться Коллегией Магов, а не Трибуналом Флота. И на этом суде не  имеет
значения, является ли капитан  членом  королевской  семьи.  Все  знали,  кто
правит Аристагоном на самом деле.
   - Магия действует? - спросил капитан. - Она в полной силе?
   - Членам экипажа остается только дунуть в  свистки,  -  ответил  маг.  Он
вскинул голову и посмотрел на капитана  сверху  вниз.  Он  даже  не  добавил
обычного "сэр". Капитан посмел усомниться в его искусстве!
   Гейр, сам будучи волшебником, понял, что  Занкор-эль  переступил  границы
дозволенного.
   - Благодарю вас, господин корабельный маг, - мягко вмешался он.  -  Когда
мы вернемся, я сообщу о вашем усердии.
   Корабельный маг презрительно усмехнулся. Какое  ему  дело  до  того,  что
думает о его работе какой-то гейр!
   Эти гейры всю жизнь сопровождают испорченных  знатных  юнцов,  дожидаясь,
пока придет время поймать их душу. Это все равно  что  подбирать  дерьмо  за
комнатной собачкой!
   - Вы останетесь с нами на мостике? - вежливо спросил капитан, поняв намек
гейра.
   Маг и  не  собирался  уходить  отсюда.  Во  время  битвы  ему  полагалось
находиться на мостике. И хотя капитан сейчас  был  безупречно  любезен,  маг
счел нужным оскорбиться.
   - Разумеется! - ответил он  ледяным  тоном  и,  подойдя  к  иллюминатору,
посмотрел вниз, на Ладонь, где толпились геги  и  люди.  -  Я  полагаю,  нам
следует прежде всего установить контакт с гегами и выяснить, что происходит,
- добавил он.
   Знал ли маг, что лейтенант только что предлагал то же самое? Знал ли  он,
что именно из-за этого разразилась буря? Капитан вспыхнул и злобно уставился
на мага. Но тот стоял к нему спиной и не заметил этого. Капитан открыл  было
рот, но заметил, что его гейр покачал головой, и прикусил язык.
   - Что ж, прекрасно! - сказал капитан, с трудом сдерживая гнев. Услышав за
спиной  подозрительный  шум,  он  резко  обернулся.  Но  все  эльфы  усердно
занимались своим делом.
   Корабельный маг сухо поклонился и встал на носу, у головы дракона.  Перед
ним был рупор, выточенный из зуба гренко . Раструб был затянут мембраной из кожи  тира,
на которую было наложено заклятие, усиливающее голос. Рев, раздававшийся  из
пасти дракона, впечатлял даже того, кто знал, как это действует. А гегам это
казалось настоящим чудом.
   Маг склонился к рупору и крикнул что-то на неуклюжем гномьем языке -  для
эльфов он звучит, как грохот  камней  в  пустом  бочонке.  Капитан  стоял  с
каменным лицом, всем своим видом давая понять, что все это чушь.
   Снизу донесся гулкий рев - геги кричали что-то в  ответ.  Эльфийский  маг
выслушал, потом ответил. Он обернулся к капитану:
   - Это все очень сложно. Насколько я понял, эти люди явил