мехом, и
Бупу с подозрением воззрилась на незнакомку.
   - Тайный магический слово! - с гордостью заявила она,  подбирая  крысу  и
размахивая ей перед лицом праведной дочери Паладайна.

***

   - Надеюсь, вы  простите  меня  за  то,  что  я  не  выказываю  чрезмерной
благодарности, - сказала Крисания Тассельхофу, когда они наконец  уселись  у
огня.
   - Я понимаю и прошу нас извинить. - Кендер с несчастным  видом  устроился
на земле. - Я многое напутал и, как всегда, учудил целое представление, -  с
унылым видом продолжил он. - Мне и прежде говорили, что  я  способен  любого
свести с ума, однако, пожалуй, впервые мне удалось совершить  это  на  самом
деле.
   Он засопел и с опаской покосился  на  Карамона.  Исполин,  закутавшись  в
плащ, сидел у огня прямо напротив него.  Действие  "гномьей  водки"  еще  не
кончилось, и он временами был то Рейстлином, то снова Карамоном. В  качестве
последнего он, чавкая и сыто рыгая, с аппетитом  и  в  огромных  количествах
поглощал  съестные  припасы.  Потом  воин  почтил  их   парой   непристойных
застольных песен - к полному восторгу Бупу, которая то  и  дело  принималась
подпевать и хлопать в ладоши.
   Тассельхофа во время этого  концерта  раздирало  противоречивое  желание:
либо расхохотаться, либо заползти куда-нибудь под гнилое  бревно  и  умереть
там со стыда.
   Но в конце концов он рассудил, что  Карамон  с  его  похабными  куплетами
нравится ему  гораздо  больше,  чем  жутковатое  перевоплощение  толстяка  в
Рейсшина.
   Метаморфоза эта всегда совершалась неожиданно, иногда  прямо  в  середине
очередного куплета.  Тогда  гигант  начинал  сутулиться,  хрипло  кашлять  и
озирать  всех  презрительно  сощуренным  взглядом.  Время  от   времени   он
приказывал им заткнуться, хотя сам говорил больше и громче остальных.
   - Это не твоя вина, - холодно разглядывая  Карам  она,  сказала  Крисания
Тассельхофу. - Это вино сыграло с ним злую  шутку.  Карамон  слишком  тучен,
простоват и не умеет владеть собой. Он  готов  подчиниться  самым  низменным
своим желаниям. Не  странно  ли,  что  он  -  брат-близнец  Рейстлина?  Ведь
Рейстлин прекрасно умеет владеть собой, он умен, образован, сдержан и  столь
изыскан. - Жрица недоуменно  пожала  плечами.  -  Безусловно,  этот  бедняга
заслуживает самой глубокой жалости.
   Поднявшись, она отошла на край поляны, где паслась стреноженная лошадь  и
лежала конская сбруя, и начала отстегивать от седла свернутую постель.
   - Я должна буду упомянуть его в молитве Паладайну.
   - Уверен, что молитва не помешает, - простодушно заметил Тассельхоф, - но
мне кажется, что чашка тарбеанского чая помогла бы ему теперь гораздо лучше.
   Крисания бросила на него взгляд, полный упрека.
   - Я думаю, ты не помышлял о богохульстве, кендер, поэтому я  прощаю  тебе
эти опрометчивые слова. Впредь, однако, я попросила  бы  тебя  относиться  к
таким вещам с подобающей серьезностью.
   - Я и говорил серьезно! - запротестовал  Тас.  -  Карамону  нужна  только
чашечка крепкого тарбеанского чая, и все...
   Темные брови Крисании взвились вверх, и кендер осекся, хотя он понятия не
имел о том, что могло  до  такой  степени  возмутить  жрицу.  Подавленный  и
опустошенный - он не мог припомнить, когда в последний раз  чувствовал  себя
так скверно, - Тас принялся распаковывать свою постель. Наверное,  ему  было
так же худо, когда вместе с Флинтом они летели на  спине  дракона  во  время
битвы в Восточных  Дебрях.  Сначала  дракон  поднялся  за  облака,  а  потом
устремился вниз по сужающейся спирали. На какое-то время  в  голове  кендера
все перепуталось -  земля  и  небо  поменялись  местами.  Потом,  совершенно
неожиданно, дракон оказался в нижнем слое облаков, и Таса  окружила  плотная
молочная дымка.
   - Тогда у него в голове творилось примерно то же, что и  Сейчас.  Госпожа
Крисания восхищалась Рейстлином и жалела Карамона. Тас не был уверен, но ему
казалось, что было бы неплохо вернуть все  назад,  как  было  прежде.  Тогда
Карамон был Карамоном, а теперь он из Карамона  превратился  не  поймешь  во
что. Тогда и в помине не было придорожных таверн, которые бы исчезали, точно
по мановению волшебного жезла.  Никто  не  подозревал  его  в  том,  что  он
подслушал  "тайный  магический  слово",  когда  он   и   не   думал   ничего
подслушивать. Никто не подозревал  его  в  святотатстве  и  богохульстве  на
основании  невинного  замечания  о  тарбеанском  чае,   который   помог   бы
захмелевшему Карамону хоть отчасти прийти в себя.
   "В конце концов, - расправляя одеяла, подумал Тассельхоф, - Паладайн и  я
- вовсе не чужие друг другу. Уж он-то поймет, что я имел в виду".
   Вздохнув, он улегся и пристроил свою голову  на  свернутом  плаще.  Бупу,
совершенно убежденная в том, что  Карамон  -  это  Рейстлин,  крепко  спала,
свернувшись клубочком и с любовью положив голову на  ногу  гиганта.  Карамон
сидел тихо, опустив веки, и негромко гудел себе под нос какую-то  песню.  Он
дважды прерывал ее: один раз  -  кашлем,  а  другой  -  громким  требованием
принести ему его колдовскую книгу, чтобы  он  мог  выучить  несколько  новых
заклинаний. В остальном Карамон вел себя довольно мирно, и Тас надеялся, что
вскоре он заснет и вновь восстановит единство своей личности.
   Тем временем дрова в  костре  прогорели,  и  языки  пламени  готовы  были
вот-вот погаснуть. Крисания расстелила свою постель на подстилке  из  еловых
лап, чтобы предохранить себя от сырости.  Тас  зевнул.  Эта  праведная  дочь
Паладайна справлялась с  трудностями  походной  жизни  куда  лучше,  чем  он
ожидал. Она выбрала довольно удачное  место  для  привала  -  неподалеку  от
тропы, возле чистого проточного ручья. Ей хватило ума не забраться  в  самую
чащу этого страшного зачарованного леса. Зачарованный лес... о чем напомнило
ему это сочетание слов?
   Тас задумался об этом и, вздрогнув, очнулся от наползающей дремы. В мозгу
промелькнуло что-то важное, но что? Зачарованный лес, призрачный лес...
   - Омраченный Лес! - наконец догадался он и резко сел.
   - Что? -  переспросила  Крисания,  заворачиваясь  в  свой  белый  плащ  и
готовясь лечь.
   - Омраченный Лес! - тревожно повторил Тас, с которого весь сон как  рукой
сняло. - Мы очень близко подошли к границам Омраченного  Леса.  Как  раз  об
этом мы и хотели тебя предупредить, госпожа.  Это  жуткое  место.  Ты  могла
случайно забрести в него. Может быть, мы уже...
   - Омраченный Лес? - Глаза Карамона открылись, и он обвел темнеющие вокруг
поляны деревья мутным взглядом.
   - Чепуха,  -  сказала  Крисания,  уютно  устраивая  голову  на  небольшой
дорожной подушечке. - Мы пока не в Омраченном Лесу. До него еще  миль  пять.
Только завтра мы выйдем на тропу, которая ведет туда.
   - Ты... ты хочешь туда попасть? - ахнул Тассельхоф.
   - Разумеется, - холодно ответила Крисания. - Я иду туда, чтобы просить  о
помощи Хозяйку Леса. Мне  потребуется  несколько  месяцев,  чтобы  добраться
отсюда до Вайрета, а в Омраченном  Лесу  живут  серебряные  пегасы,  которые
повинуются Хозяйке. Они доставят меня туда, куда мне нужно.
   - Но как же призраки, духи, древний король-мертвец и его свита...
   - С них были сняты проклятия за то, что они откликнулись на зов  и  вышли
сражаться  с  Повелителями  Драконов,  -  веско  сказала  Крисания.  -  Тебе
следовало бы изучить историю Войн Копья, Тассельхоф, несмотря на то что ты в
ней участвовал. Когда объединенная армия людей и эльфов вышла в поход, чтобы
освободить Квалинести - страну эльфов, призраки Омраченного  Леса  сражались
вместе с ними. Этим они завоевали  себе  избавление  от  проклятия,  которое
обрекло их на жуткое существование и не давало успокоения. Они ушли из этого
мира, и никто больше их не видел.
   - О! - с глупым видом сказал кендер. Некоторое время он молча оглядывался
по сторонам, потом неуверенно пошевелился. - Один раз я разговаривал с ними,
- признался он негромко. - Они были очень вежливы. Правда,  они  уж  слишком
внезапно появлялись и исчезали, но все равно они  были  очень  вежливы.  Это
довольно печально, если...
   - Я очень устала, - перебила  госпожа  Крисания.  -  Назавтра  меня  ждет
неблизкий пуп". Овражного гнома я возьму с собой в  Омраченный  Лес.  Ты  же
можешь забирать своего пьяного друга и возвращаться домой, где,  я  надеюсь,
он получит помощь, в которой так нуждается. А теперь давай спать.
   - Не следует ли одному из  нас...  посторожить?  -  неуверенно  предложил
кендер. - Эти бродяги сказали, что...
   Он вдруг осекся. Бродяг он  видел  в  таверне,  которая  потом  загадочно
исчезла.
   - Чепуха, - сонно отмахнулась Крисания, -  Паладайн  будет  охранять  наш
покой.
   В свете угасающего пламени Тас видел, как она закрыла глаза  и  принялась
беззвучно бормотать молитву.
   Кендер сглотнул.
   - Интересно, говорим ли мы об одном и том же  Паладайне?  -  едва  слышно
пробормотал он, вспоминая Фисбена и чувствуя себя несказанно одиноким.
   Слова его не предназначались ни для чьих ушей - он не хотел, чтобы  жрица
снова обвинила его в  богохульстве.  Потом  Тас  снова  улегся  на  спину  и
некоторое время возился в одеялах, пытаясь устроиться поудобнее.  Когда  это
ему не удалось, он снова сел и привалился спиной к  стволу  дерева.  Сна  не
было ни в одном глазу. Ночной весенний воздух веял прохладой и свежестью, но
кендер отнюдь не назвал бы его холодным. Небо  было  чистым,  и  спокойствие
ночи не нарушало никакое движение. Окружившие  поляну  деревья,  по  стволам
которых с едва слышным шорохом поднимались  соки  новой  жизни,  вели  между
собой свой собственный разговор на только им  понятном  языке,  окончательно
просыпаясь  после  долгой  зимней  спячки.  Тас  провел  рукой  по  земле  и
почувствовал   легкое   прикосновение   мягких   стеблей   молодой    травы,
пробивавшейся сквозь прелую прошлогоднюю листву.
   Кендер вздохнул. Вокруг стоит прекрасная тихая ночь,  но  почему  ему  не
спится? Что  тревожит  его?  Может  быть,  это  какой-то  посторонний  звук,
почудившийся ему в ночной тишине? Может быть, это сучок хрустнул под чьей-то
ногой?
   Тас вздохнул и, затаив дыхание, прислушался. Ничего. Тишина. Он посмотрел
в небо и увидел созвездие Платинового Дракона  Паладайна,  которое  медленно
вращалось вокруг Весов Гилеана,  символа  равновесия  и  гармонии.  Напротив
созвездия Паладайна распластался Пятиглавый Дракон Такхизис, Владычицы Тьмы.
   - Ты слишком высоко забрался, - сказал Тас Платиновому Дракону. - И  тебе
приходится следить за целым миром, а не только  за  нами.  Наверное,  ты  не
будешь возражать, если я посторожу сегодня вместо тебя. Не подумай, что я не
доверяю тебе, Платиновый Дракон, просто у меня такое чувство, что не  только
ты следишь за нами сегодняшней ночью. Если, конечно,  ты  понимаешь,  что  я
имею в виду. - Кендер слегка поежился. - Не знаю,  что  это  на  меня  вдруг
нашло. Может быть, мы просто слишком близко подошли к  Омраченному  Лесу,  и
теперь я чувствую себя в ответе за всех.
   Для любого кендера эта была неутешительная  мысль.  Тас  привык  отвечать
только за себя, и когда он путешествовал с Танисом и остальными,  то  всегда
находился кто-нибудь другой, кто отвечал за всю компанию в  целом.  С  этими
сильными, опытными воинами...
   Чу, что это? На этот раз он определенно что-то слышал!
   Вскочив на ноги, Тас некоторое время стоял неподвижно и до боли в  глазах
всматривался в темноту. Сначала он ничего не слышал, потом шорох повторился,
потом...
   Белка. Тас облегченно вздохнул.
   "Ну что же, раз я все равно встал, пойду-ка подложу  дров  в  костер",  -
решил он. Двинувшись через поляну, он посмотрел на Карамона  и  почувствовал
болезненный укол В сердце. Насколько проще ему было  бы  стоять  на  страже,
зная, что он в любую минуту может  рассчитывать  на  сильные  руки  гиганта.
Теперь же богатырь валялся на спине и, широко раскрыв рот, пьяно похрапывал.
Бупу, обхватив его ногу, тоненько сопела рядом. Напротив них, за  догорающим
костром, мирно спала Крисания, подложив обе руки под нежную гладкую щеку.
   Тас, судорожно вздохнув, бросил в  костер  несколько  сучьев  и  короткое
бревно. Проследив за тем, чтобы дрова занялись  как  следует,  он  продолжил
свою вахту, пристально всматриваясь  в  просветы  между  деревьями,  которые
теперь были озарены дрожащими отсветами пламени. Должно быть, пляшущий огонь
был  виной  тому,  что  ему  показалось,  будто  стволы  деревьев  угрожающе
раскачиваются. Потом кендер снова услышал какой-то странный звук.
   - Это просто белка, - как можно спокойнее прошептал Тас.
   Но что это там движется между деревьями? Показалось?  Нет.  Снова  громко
треснула ветка, на этот раз совсем близко. Белке не устроить  столько  шума.
Рука Таса скользнула в один из кошельков и нашарила небольшой нож.
   Лес качнулся и двинулся на кендера. Деревья смыкались вокруг всей поляны.
   Тас попытался крикнуть, но в этот момент  тонкая  гибкая  ветка  обвилась
вокруг его руки. - А-аа-и-и! -  пискнул  кендер,  вырываясь  на  свободу,  и
наугад полоснул по ветке ножом.
   Послышалось хриплое проклятье и вскрик боли.  Тас  почувствовал  себя  на
свободе и перевел дух: ему еще  ни  разу  не  доводилось  встречать  дерево,
которое умело бы разговаривать и чувствовать боль. Что бы это ни  было,  оно
явно было живым...
   - Тревога! - закричал кендер во всю силу своих легких и попятился  назад.
- Карамон, на помощь! Карамон...
   Два года назад гигант оказался бы на ногах в то же мгновение, с  мечом  в
руках, полностью стряхнувший сон и готовый к  битве.  Теперь  же  Тассельхоф
увидел, как голова  воина  в  пьяном  блаженстве  лишь  едва  повернулась  в
сторону.
   - Госпожа Крисания! - завидев выбирающиеся из леса темные тени,  неистово
завопил кендер. - Проснись! Пожалуйста, проснись!
   Он стоял уже так близко к костру, что ощущал его жар спиной и икрами ног.
   Не спуская глаз с грозных теней, Тас наклонился и схватил за  конец  один
из самых толстых  суков,  которые  он  недавно  положил  в  огонь,  искренне
надеясь, что он еще не весь объят  пламенем.  Подняв  сук,  кендер  выставил
факел перед собой.
   В  полумраке  мелькнула  быстрая  тень.  Существо  явно  нацеливалось  на
кендера, и Тас, пытаясь отогнать его, взмахнул ножом. Свет  факела  упал  на
чудовище, и кендер мгновенно опознал его.
   - Карамон! - взвизгнул он. - Дракониды! Крисания  уже  проснулась;  краем
глаза Тас видел, как она, сев на своей постели, недоуменно  оглядывается  по
сторонам.
   - К огню! -  крикнул  кендер.  -  Подойди  к  огню!  Запнувшись  о  Бупу,
Тассельхоф лягнул Карамона ногой.
   - Дракониды! - снова заорал он. Карамон открыл один глаз, потом другой  и
с непонимающим видом огляделся вокруг.
   - Карамон! Хвала богам! - с облегчением выдохнул Тас.
   Карамон медленно сел, продолжая с озадаченным  видом  оглядывать  поляну.
Как бы там ни было, в глубине души он все  еще  оставался  воином  и  был  в
состоянии смутно почувствовать опасность. Поднявшись на ноги,  он  рыгнул  и
схватился за рукоять меча.
   - Что происходит? - пробормотал  он,  пытаясь  зацепиться  за  что-нибудь
заспанным взглядом.
   - Дракониды! - заорал Тассельхоф, прыгая вокруг  него,  словно  маленький
огненный демон. При этом он так энергично размахивал факелом  и  ножом,  что
ему удавалось удерживать нападающих на почтительном расстоянии.
   - Дракониды? - пробормотал Карамон невнятно. - Что им надо?
   Он с недоверием огляделся еще  раз.  Затем  в  свете  факела  он  заметил
оскаленную морду рептилии, и его глаза широко раскрылись.  Должно  быть,  на
миг в нем пробудились воспоминания о прошлом, так как он  закричал  громовым
голосом:
   - Дракониды! Танис, Стурм - ко мне! Рейстлин, готовь свои заклинания!  Мы
им покажем!
   Но он никому ничего не мог показать. Рванув из ножен меч, Карамон ринулся
вперед с гортанным боевым криком и - упал ничком.
   Виновата в этом была Бупу, накрепко вцепившаяся в его башмак.
   - О, нет! - простонал Тассельхоф.
   Карамон все еще лежал на земле, моргая и встряхивая головой, не  в  силах
понять, что сбило его с ног. Бупу спросонок  завыла  от  страха  и  боли,  а
потом, ничего не понимая, укусила Карамона за икру.
   Тас бросился вперед, чтобы помочь исполину - хотя  бы  оттащить  от  него
Бупу, - но услышал пронзительный крик и остановился.  Проклятье!  Он  совсем
забыл про Крисанию. Развернувшись, он увидел, что жрица отчаянно  отбивается
от одного из драконьих воинов.
   Тас бросился вперед и яростно пырнул  драконида  ножом.  Человекоподобная
рептилия взвизгнула, выпустила из лап Крисанию и  упала  на  землю,  тут  же
превратившись в камень. Кендер едва  успел  выдернуть  из  тела  нож,  иначе
клинок застрял бы в окаменевшем трупе и Тас остался бы без оружия. Вслед  за
этим он потащил Крисанию к костру, где Карамон тщетно  пытался  стряхнуть  с
ноги Бупу.
   Дракониды сомкнулись вокруг них плотным кольцом. Тас быстро огляделся  по
сторонам и понял, что они окружены. Но почему  эти  твари  не  нападают  все
сразу?
   Почему они ждут?
   - Ты в порядке? - спросил он Крисанию.
   - Да, - кивнула она.
   Лицо жрицы по-прежнему было мраморно-бледным и спокойным,  так  что  если
она и была испугана, то не подавала вида. Губы Крисании беззвучно шевелились
- очевидно, она читала подходящую к случаю молитву. Кендер стиснул зубы.
   - Вот что, госпожа, - грубовато сказал он и сунул Крисании  в  руку  свой
факел. - Тебе придется одновременно читать молитву и сражаться.
   - Элистану это было по силам,  значит,  смогу  и  я,  -  просто  ответила
Крисания.
   Из  мрака  под  деревьями  донеслись  отрывистые  слова  команд.  Тас  не
разобрал, что приказывал своим воинам  невидимый  командир,  но  понял,  что
голос  этот  не  принадлежит  дракониду.  Одного  звука  этого  голоса  было
достаточно, чтобы по спине кендера побежали холодные мурашки. Но раздумывать
да гадать было некогда.
   Дракониды бросились  на  них  сразу  со  всех  сторон,  неуловимо  быстро
выбрасывая и пряча свои раздвоенные языки.
   Крисания сделала неловкий выпад  своей  горящей  головней,  однако  этого
оказалось достаточно, чтобы мерзкие твари заколебались. Тас все еще  пытался
отогнать Бупу от Карамона, но ему  это  никогда  бы  не  удалось,  не  приди
невольно кендеру на помощь один из нападающих. Оттолкнув Таса с такою силой,
что он чуть было не упал в костер, человек-ящер схватил Бупу своей когтистой
лапой.
   Этого ни в коем случае нельзя было делать. Правда,  овражные  гномы  были
известны всему Кринну своей  трусостью  и  ненадежностью  в  битве,  однако,
оказавшись в безвыходном положении, они сражались с отчаянной  яростью,  как
загнанные в угол крысы.
   - Грязный тритон! - гневно  заверещала  Бупу  и,  оставив  в  покое  ногу
Карамона, вонзила свои зубы в чешуйчатую лапу драконида.
   У Бупу было не много зубов,  но  все  они  были  острыми  и  крепкими,  а
аппетит, с которым она вцепилась в тело ящера,  можно  было  объяснить  лишь
скромным ужином.
   Драконид протяжно  завыл.  Взмахнув  клинком,  он  готов  был  прикончить
обнаглевшего  овражного  гнома,  но  Карамон  наконец  поднялся  и,  пытаясь
разобраться,  что  к  чему,  и  беспорядочно  размахивая  мечом,  по  чистой
случайности  отсек  ящеру  лапу.  Тварь  рухнула.  Бупу  разжала  челюсти  и
выпустила свою добычу - плотоядно облизнувшись, она  принялась  оглядываться
по сторонам в поисках новой жертвы.
   - Ур-ра! Карамон! -  неистово  заголосил  Тас,  подбадривая  друга  и  не
забывая при этом проворно орудовать ножом.
   Его клинок мелькал то тут, то там и разил врагов  с  быстротой  атакующей
змеи. Госпожа Крисания, громко призывая Паладайна в  заступники,  опрокинула
одного из ящеров ударом горящей головни  и  теперь  сосредоточенно  добивала
лежащего.
   Насколько Тас мог  видеть,  только  три  или  четыре  драконида  все  еще
держались на ногах и могли .представлять опасность. Пока что они