ной.
   - Наш народ с детства называл меня принцессой, - услышал  он  ее  низкий,
звучный голос. - Меня почитали словно Богиню. Я и  сама  верила...  Мне  это
нравилось. По потом... Потом случилось так, что... Она умолкла. Воспоминания
затуманили ее взгляд.
   - Что же случилось? - тихо спросил Стурм.
   - Я полюбила пастуха, - ответила она так же тихо, глядя на Речного Ветра.
Вздохнула и направилась к лодке.
   Стурм видел, как Речной  Ветер  вошел  в  воду,  подтягивая  суденышко  к
берегу. У края набегающих волн уже стояли Рейстлин  и  Карамон.  Маг  трясся
всем телом, кутаясь в свои одеяния.
   - Мне нельзя мочить ноги, - прошептал он хрипло. Карамон не ответил.  Его
могучие руки подхватили брата, точно дитя,  и  опустили  его  в  лодку.  Маг
съежился на корме, не произнеся ни слова благодарности.
   - Залезай, - сказал Карамон Речному Ветру. - Я подержу.
   Тот помедлил  мгновение,  потом  проворно  перелез  через  борт.  Карамон
подсадил в лодку Золотую Луну. Лодка слегка качнулась, и Речной Ветер тотчас
подхватил женщину. Варвары тоже устроились  на  корме,  позади  Тассельхофа.
Карамон обернулся к подошедшему Стурму:
   - Ну что они там?..
   - Флинт говорит: мол, чем в лодку, лучше  уж  сгореть.  По  крайней  мере
тогда он умрет в тепле, а не в сырости и холоде.
   - Пойду, пожалуй, да приволоку его под мышкой, - сказал Карамон.
   - Только сделаешь хуже. Ведь это ты его едва не утопил, помнишь? Нет  уж,
пусть Танис с ним разбирается. Он у нас дипломат.
   Карамон кивнул. Двое мужчин молча  стояли,  ожидая,  чем  кончится  дело.
Стурм видел молящий взгляд Золотой Луны, обращенный на спутника,  но  Речной
Ветер словно бы и не замечал. Тассельхоф, ерзая на  банке,  хотел  о  чем-то
спросить, но суровый взгляд рыцаря вмиг  заставил  его  умолкнуть.  Рейстлин
скорчился в три погибели, силясь унять раздирающий кашель.
   - Пойду к ним, - сказал наконец Стурм. - Слышишь? Свист  все  ближе.  Нам
нельзя больше терять время! - Но тут же увидел, как Танис пожал руку гному и
бегом бросился к лодке - один. Флинт остался стоять где стоял, на краю леса,
и Стурм покачал головой: - Говорил же я Танису, что гном не пойдет...
   - Правду говорит пословица: "Упрям, точно гном", - проворчал Карамон. - А
этот все свои сто сорок восемь лет только и делал, что становился упрямей! -
Великан невесело покачал головой. - Мы все будем скучать без  него,  это  уж
точно. Сколько раз он спасал мне жизнь! Может, все-таки  притащить  его,  а?
Скажем, стукнуть легонько по челюсти, он и знать не будет, в  лодке  он  или
дома в постели... Танис подбежал к ним, задыхаясь, последние слова  Карамона
не минули его ушей.
   - Нет, - сказал  он.  -  Флинт  никогда  бы  нам  этого  не  простил.  Не
беспокойся за него: он уйдет обратно в холмы.  Лезь  в  лодку.  Вон  сколько
огней, и все спешат сюда! Мы так наследили в лесу, что даже слепой  овражный
гном...
   - Незачем всем мокнуть, - крепко держа борт лодки, сказал Карамон. -Вы со
Стурмом полезайте, а я оттолкну.
   Стурм забрался в лодку, Танис благодарно  хлопнул  Карамона  по  спине  и
последовал за рыцарем. Богатырь столкнул лодку, с прибрежной  мели.  Он  был
уже по колено в воде, когда с берега послышался вопль:
   - Погодите!.. - Это был Флинт. Он во весь дух бежал к ним со стороны леса
-  смутное  черное  пятно  на  фоне  берега,   залитого   лунным   серебром.
-Погодите!.. Я с вами!..
   - Карамон! - крикнул Танис. - Надо подождать Флинта!
   -  Смотрите!  -  Стурм  приподнялся,  указывая  рукой.  Между   деревьями
замелькали огни - дымные факелы, и несли их гоблины.
   Танис заорал во все горло:
   - Гоблины, Флинт!.. Сзади! Беги!..
   Гном, не оглядываясь, пригнулся  и  что  было  сил  припустил  к  берегу,
придерживая одной рукой шлем, чтобы не потерять.
   - Я прикрою его, - сказал Танис и снял с плеча лук. Он был  единственным,
кто обладал эльфийским зрением и мог различить гоблинов в  темноте.  Карамон
надежно удерживал лодку, Танис встал на ноги,  натягивая  лук,  и,  различив
силуэт вожака гоблинов, спустил тетиву. Стрела попала гоблину в грудь, и тот
свалился лицом вниз. Другие преследователи сбавили шаг и тоже потянулись  за
луками. Танис схватил из колчана вторую стрелу, и в это время  Флинт  достиг
берега.
   - Подождите меня, я с вами! - пропыхтел гном и, ринувшись в воду,  камнем
пошел на дно.
   - Лови его! - закричал Стурм. - Греби назад, Тас! Вон он! Вон пузыри!..
   Карамон с плеском шарил в воде, разыскивая гнома. Тас  попытался  грести,
но маленькому кендеру не под  силу  было  сдвинуть  лодку  с  людьми.  Танис
выстрелил еще раз, промахнулся и полез в колчан за  новой  стрелой.  Гоблины
приближались, спеша вниз по склону холма.
   - Нашел! - радостно объявил Карамон, за шиворот извлекая из воды насквозь
мокрого брыкающегося гнома. - Да тихо ты! - попытался он  урезонить  Флинта,
неистово  размахивавшего  руками.  Бесполезно:  от  ужаса  Флинт  мало   что
соображал. Гоблинская стрела  попала  в  Карамона,  застряла  в  кольчуге  и
осталась торчать, похожая на облезлое перо. - Тьфу! -  ругнулся  воитель  и,
взмахнув мускулистой рукой, перебросил гнома в уходящую лодку. Флинт нащупал
банку и мертвой хваткой вцепился в нее.  Нижняя  половина  тела  свешивалась
через борт. Лодка опасно накренилась, но  Стурм  схватил  гнома  за  поясной
ремень и втащил вовнутрь. Танис едва не потерял равновесие и,  выронив  лук,
схватился за борт, чтобы не вывалиться в  воду.  Гоблинская  стрела  тут  же
ударила в борт, чуть не пригвоздив его руку.
   - Тас! - крикнул полуэльф. - Греби назад, надо забрать Карамона!..
   - Не могу! - отчаянно сражаясь  с  веслами,  ответил  кендер.  И  тут  же
неуклюжий гребок едва не отправил Стурма за  борт.  Не  тратя  зря  времени,
рыцарь стащил Таса с его места, перехватил весла и быстро  развернул  лодку,
подгоняя ее к Карамону. Танис помог воину взобраться через борт.
   - Вперед!.. - крикнул он Стурму. Рыцарь налег на весла что было  мочи,  с
силой  откидываясь  на  банке.  Лодка  так  и  полетела  прочь  от   берега,
сопровождаемая завываниями раздосадованных гоблинов. Мокрый Карамон свалился
на дно лодки рядом  с  Танисом,  и  тут  же  над  головами  свистнуло  сразу
несколько стрел.
   - Мы для них - живые мишени, - проворчал  Карамон,  выпутывая  стрелу  из
кольчуги. - Нас отлично видно на воде.
   Танис, разыскивавший оброненный лук, увидел, как приподнялся Рейстлин.
   - Нагнись! - посоветовал он магу, а Карамон потянулся к брату  рукой.  Но
Рейстлин только оскалил на них зубы и запустил пальцы в кошель,  висевший  у
пояса. Стрела ударила в банку совсем рядом с ним, но маг даже не  вздрогнул.
Танис хотел было силой заставить его пригнуться, но вовремя  сообразил,  что
Рейстлин   погрузился   в   предельное   сосредоточение,   необходимое   для
произнесения заклинания. Потревожить мага  в  этот  момент  значило  вызвать
непредсказуемые последствия. Рейстлин мог забыть волшебные  слова  или,  что
гораздо страшнее, произнести их неправильно.
   Танис стиснул зубы: ему осталось  лишь  наблюдать.  Вот  Рейстлин  поднял
тонкую, костлявую руку, и то, что он вынул из  кошеля,  медленно  посыпалось
между пальцами на дно лодки. Танис увидел, что это был песок.
   - Аст  тасарк  синуралан  кринави...  -  пробормотал  Рейстлин,  а  затем
медленно провел рукой, словно отгораживаясь от берега.  Танис  посмотрел  на
преследователей. Один за другим гоблины роняли луки и валились  наземь,  как
если бы Рейстлин  касался  каждого  по  очереди.  Дождь  стрел  прекратился.
Гоблины, находившиеся дальше от берега, с яростным воем устремились  вперед.
Но к тому времени усилия Стурма далеко отогнали лодку от берега, и их стрелы
уже не могли причинить вреда беглецам.
   - Отличная работа, братишка! - с чувством  проговорил  Карамон.  Рейстлин
заморгал, словно возвращаясь из  другого  мира,  и  вдруг  бессильно  обмяк.
Карамон подхватил его и обнял,  прижимая  к  себе.  Спустя  некоторое  время
Рейстлин зашевелился и глубоко вздохнул, но тут же мучительно закашлялся.
   - Все в порядке, - прошептал он, высвобождаясь из рук Карамона.
   - Что ты с ними сделал? - спросил Танис, выдергивая  вражеские  стрелы  и
выбрасывая их за борт: гоблины нередко пользовались ядом.
   - Усыпил, - прошипел  Рейстлин,  стуча  зубами  от  холода.  -  Я  должен
отдохнуть... - Съежился и затих, привалившись к борту.
   Танис внимательно посмотрел на  мага.  Ничего  не  скажешь,  у  Рейстлина
действительно прибавилось и умения, и силы. Вот если бы  можно  было  еще  и
полностью доверять ему... Лодка шла  через  озеро,  отражавшее  свет  звезд.
Слышен был только равномерный плеск  весел  да  сухой,  изматывающий  кашель
Рейстлина.
   Тассельхоф откупорил бурдючок с вином, который Флинт, несмотря ни на что,
все-таки ухитрился не  потерять.  Теперь  Тас  пытался  заставить  озябшего,
трясущегося гнома отпить хоть немного. Тщетно: Флинт,  скрючившийся  на  дне
лодки, неподвижным взором смотрел на волны и содрогался всем телом.  Золотая
Луна зябко куталась в меховой плащ. По обычаю своего племени, она была одета
в штаны из тонкой оленьей замши, юбочку  с  бахромой,  куртку,  подпоясанную
ремнем, и мягкие кожаные сапоги. Когда Карамон бросил  Флинта  в  лодку,  ее
окатило водой: мокрая замша прилипла к телу. Золотая  Луна  озябла  и  стала
дрожать.
   - Возьми мой плащ, - сказал  Речной  Ветер  и  начал  стаскивать  с  плеч
тяжелую медвежью шкуру.
   - Не надо, - Золотая Луна отрицательно мотнула головой. - Ты  только  что
перенес жестокую лихорадку, а я... Ты же знаешь, что я никогда не болею.  Но
если ты, воин, обнимешь меня... - тут она подняла глаза и улыбнулась ему,  -
... То нам обоим станет теплее.
   Речной Ветер притянул ее к себе и шепотом поддразнил:
   - Это твой царский приказ, Дочь Вождя?
   - Конечно. - Золотая Луна прижалась  к  его  широкой  груди  и  счастливо
вздохнула.  Посмотрела  в  звездное  небо...  И  застыла,  задохнувшись   от
волнения.
   - Что такое? - спросил Речной Ветер и тоже вскинул голову к небу.
   Другие беглецы не поняли их разговора. Но все слышали, как ахнула Золотая
Луна,  и  видели,  как  что-то  в  небе  приковало   взгляды   этих   двоих.
Приподнявшийся Рейстлин откинул капюшон, но тут же закашлялся. Когда приступ
миновал, он обшарил небо пристальным взглядом. И тоже  замер,  а  глаза  его
изумленно округлились. Протянув костлявую руку, он схватил Таниса за плечо и
так вцепился в него, что полуэльф едва удержался, чтобы не вырваться.
   - Танис... - с трудом дыша, прохрипел Рейстлин. - Созвездия...
   - Что - созвездия? - спросил Танис,  не  на  шутку  испуганный  внезапной
бледностью, покрывшей металлически-желтое лицо мага, и лихорадочным  блеском
его глаз. - Что такое?
   - Их... Нет! - просипел Рейстлин, и новый  приступ  кашля  согнул  его  в
дугу. Карамон обнял его  за  плечи,  ни  дать  ни  взять  опасаясь,  как  бы
тщедушный брат не рассыпался на кусочки.  Отдышавшись,  Рейстлин  утер  губы
ладонью, и Танис увидел на его пальцах темную кровь.
   - Созвездия, - сказал Рейстлин. - Одно,  называемое  Владычицей  Тьмы,  и
второе, известное под именем Доблестного Воина... Оба исчезли!  Она  явилась
на Кринн, Танис, и он сошел биться с  нею.  Самые  скверные  слухи,  которые
доходили до нас, подтвердились... Война, смерть, разрушения...  -  Очередной
приступ кашля заставил его умолкнуть.
   Карамон снова обнял его.
   - Ну, ну, Рейст, - сказал он, пытаясь успокоить брата. -  И  что  ты  так
расстраиваешься? Это же только звезды...
   - Только звезды, - повторил Танис. Голос его прозвучал безжизненно.
   Стурм снова стал грести, сильными взмахами гоня лодку к  противоположному
берегу.

6. НОЧЬ В ПЕЩЕРЕ. ТАНИС ПРИНИМАЕТ РЕШЕНИЕ

   Холодный ветер все сильней морщил озерную  гладь.  С  севера  надвигались
тяжелые тучи. Они постепенно  закрывали  зияющие  черные  дыры,  оставленные
упавшими звездами. Пошел дождь. Беглецы  нахохлились,  прикрываясь  плащами.
Карамон присоединился к Стурму на веслах. Богатырь все пытался заговорить со
Стурмом, но тот не отвечал ему и  греб  в  мрачном  молчании,  лишь  изредка
бормоча что-то по-соламнийски себе в усы.
   - Стурм! Вон туда, налево, между теми утесами! - окликнул Танис, указывая
рукой.
   Стурм и Карамон гребли, не жалея сил. Завеса дождя  то  и  дело  скрывала
приметные скалы: был миг, когда друзья всерьез  решили,  что  заблудились  в
ночи, но потом скалы вновь проглянули впереди. Стурм с Карамоном  развернули
суденышко, и Танис, выпрыгнув в воду, подтащил его к берегу.  Дождь  уже  не
моросил, а лил как из ведра. Мокрые, продрогшие, беглецы выбрались из лодки,
причем гнома пришлось нести - на Флинта напал  от  страха  столбняк.  Речной
Ветер и Карамон спрятали лодку в густых прибрежных  кустах,  а  Танис  повел
остальных по крутой каменистой тропе к  небольшому  отверстию,  зиявшему  на
поверхности утеса.
   Золотая Луна с немалым сомнением смотрела на открывшуюся дыру. С виду это
была всего лишь крупная трещина в камне. Однако внутри оказалось  достаточно
места, чтобы все могли улечься и вытянуть ноги.
   - Замечательный домик, - оглядевшись кругом,  сказал  Тассельхоф.  -  Вот
только мебели маловато!
   - Для ночлега сгодится, - ответил Танис и усмехнулся: - Даже наш гном,  я
думаю, не станет жаловаться на отсутствие мебели. А закапризничает - вынесем
его наружу и уложим спать в лодке!
   Тас расплылся в ответной улыбке. До чего все же здорово, что  Танис  стал
прежним. Старый друг уже было начал казаться кендеру необычно  задумчивым  и
вялым; стоило, однако, тронуться в путь, и у полуэльфа, совсем как  в  былые
дни, снова заблестели глаза. Танис вновь был вождем, вновь возлагал на  себя
привычные обязанности. Приключение оказалось как раз тем,  что  помогло  ему
отвлечься от своих проблем... Каковы бы они ни были. Что до самого кендера -
он неизменно радовался приключениям, а внутренняя  смута,  раздиравшая  душу
Таниса, всегда была превыше его разумения.
   Карамон на руках вынес брата из лодки и с бесконечной заботой устроил его
на сухом теплом песке. Речной Ветер тем временем развел огонь: сырое  дерево
шипело и дымило, но потом все-таки разгорелось. Дым  поднимаются  к  потолку
пещеры, уходя наружу сквозь  трещину  Варвар  загородил  вход  валежником  и
ветвями кустов, чтобы внутрь не  попадал  дождь,  а  снаружи  не  был  виден
костер.
   "Как будто всегда здесь был, - сказал себе Танис, наблюдая  за  тем,  как
трудился житель Равнин. - Почти  как  один  из  нас..."  Вздохнув,  полуэльф
занялся Рейстлином. Опустившись подле него на колени, Танис с  беспокойством
пригляделся к молодому волшебнику. Бледное лицо Рейстлина в отсветах пламени
живо напоминало ему тот день, когда они с Флинтом и Карамоном  едва  вырвали
Рейстлина из рук озлобленной толпы, собравшейся было сжечь мага  на  костре.
Рейстлин  пытался  разоблачить  жреца-шарлатана,  вымогавшего   у   крестьян
последние медяки: однако ярость деревенского люда обрушилась не на жреца,  а
на самого разоблачителя. Людям, как объяснил Флинту Танис,  хотелось  верить
хотя бы во что-то... Обеспокоенный Карамон укрыл брата своим теплым  плащом.
Тщедушное тело Рейстлина без конца  сотрясал  раздирающий  кашель,  изо  рта
текла кровь, глаза горели нездоровым,  лихорадочным  блеском.  Золотая  Луна
опустилась подле него на колени, протягивая кружку вина.
   - Может быть, выпьешь? - спросила она заботливо.
   Рейстлин покачал головой, хотел что-то сказать, но тут  же  закашлялся  и
оттолкнул ее руку. Золотая Луна  подняла  глаза  на  Таниса  и  нерешительно
спросила:
   - Как ты думаешь, мой посох?..
   - Нет! - с трудом выдохнул Рейстлин. Движением руки  он  поманил  к  себе
Таниса, но, даже сидя  с  ним  рядом,  тот  едва  разбирал  его  шепот:  маг
задыхался, хватая ртом воздух, кашель то и дело обрывал его на полуслове.  -
Посох не исцелит меня, Танис, - прохрипел Рейстлин. - Не тратьте на меня его
силу... На нем... Благословение... Но и его возможности не  беспредельны.  Я
принес свое тело... В жертву... Получив взамен свою магию. Это  -  навсегда.
Мне уже ничто не поможет... Он умолк, глаза его закрылись.
   Вихрь ворвался в пещеру, раздувая  пламя  костра.  Это  Стурм  оттащил  в
сторону  валежник  и  то  ли  ввел,  то  ли   внес   внутрь   Флинта,   едва
переставлявшего нетвердые ноги. Оба были мокры, хоть отжимай.  Танис  видел,
что Стурм рад был избавиться от своего подопечного, рухнувшего  возле  огня.
Похоже, рыцарь был возмущен  гномом...  Да  и  всеми  прочими.  Стурм  любил
порядок и дисциплину, а здесь их не было и в помине. Не говоря уж о звездах,
пропавших  с  небес,  -  неслыханное  нарушение  извечного  порядка   вещей.
Наверняка оно глубоко потрясло рыцаря Танис  с  тревогой  отметил  про  себя
признаки мрачного отчаяния, которые, как он знал,  временами  накатывали  на
Стурма.
   Тассельхоф накинул одеяло на плечи гнома: тот сидел, скорчившись, на полу
пещеры, зубы Флинта стучали так, что на голове дребезжал шлем.
   - Л-л-лод-д-дка... - вот и все, что он мог выговорить.  Танис  налил  ему
кружку вина, и гном с жадностью ее осушил.
   Стурм с величайшим отвращением покосился на Флинта.
   - Я буду нести стражу первым, -  сказал  он  и  направился  к  выходу  из
пещеры, но тут поднялся Речной Ветер.
   - Я буду сторожить вместе с тобой, - проговорил он сурово.
   Стурм так и застыл. Потом повернулся к рослому варвару  Огонь  бросал  на
лицо рыцаря резкие тени. Жесткие морщины залегли у рта. Он был ниже  ростом,
чем Речной Ветер, но гордость и воинское благородство,  которым  дышал  весь
облик Стурма, почти равняли их между собой.
   - Я - Соламнийский Рыцарь, - сказал Стурм. - Мое слово - слово  чести,  а
моя честь - это моя жизнь.  Если  помнишь,  еще  в  гостинице  я  дал  слово
защищать тебя и госпожу Если тебе угодно сомневаться в  данном  мной  слове,
значит, ты подвергаешь сомнению мою  честь  и,  таким  образом,  оскорбляешь
меня. Как ты понимаешь, подобное оскорбление... Танис вскочил.
   - Стурм!..
   Рыцарь поднял руку, не сводя взгляда с жителя Равнин.
   - Не лезь, Танис, - сказал он. - Итак,  какое  оружие  ты  предпочитаешь?
Меч? Нож? Как принято биться у вас, варваров?
   На лице Речного Ветра не дрогнул ни один мускул. Темные глаза внимательно
смотрели на рыцаря. Потом он заговорил, тщательно подбирая слова:
   - Я совсем не имел  в  виду  усомниться  в  твоей  чести.  Я  плохо  знаю
городских людей и их повадки и скажу тебе без утайки:  я  боюсь.  Это  страх
вынуждает меня так говорить. Он не оставляет меня с тех самых пор, когда мне
был вручен голубой хрустальный жезл.  И  всего  более  я  боюсь  за  Золотую
Луну... - Житель Равнин глянул на женщину, и в его глазах  отразилось  пламя
костра. - Я умру  без  нее.  Как  я  мог  доверить...  Его  голос  сорвался.
Усталость и перенесенные  страдания  все-таки  взяли  свое:  колени  варвара
подломились, он едва не упал. Стурм подхватил его.
   - Верно, не мог, - сказал рыцарь. - Я понимаю. Ты просто вымотался, друг,
и к тому же, видно, болел... - Танис  помог  ему  уложить  Речного  Ветра  в
глубине пещеры. - Спи спокойно, а я постерегу.
   Рыцарь вновь отвалил от входа валежник и,  не  добавив  более  ни  слова,
вышел под дождь.
   Золотая Луна молча слушала весь этот разговор.  Перетащив  свои  нехитрые
пожитки, она опустилась на пол подле Речного Ветра. Он обнял ее и прижался к
ней, зарывшись лицом в ее бледно-золотые волосы.  Вдвоем  закутались  они  в
медвежий плащ Речного Ветра и скоро уснули; голова Золотой Луны покоилась  у
него на груди.
   Переведя с  большим  облегчением  дух,  Танис  вновь  обратил  взгляд  на
Рейстлина. Тот спал беспокойным, болезненным сном. Время от  времени  с  губ
его срывались странные слова на магическом языке,  рука  тянулась  к  посоху
Танис посмотрел, что делали остальные. Тассельхоф, скрестив  ноги,  сидел  у
огня и перебирал свои в основном