жалуй, прилягу. Но спать я не буду! Просто полежу, и все.
   - Позвольте, ваше высочество, я расправлю вашу постель, - сказал Альфред,
покосившись на Хуго и Эпло. Те возились с решеткой.
   - Ваше высочество! Можно задать вам один вопрос?
   Бэйн зевнул, едва не вывихнув себе челюсть. Глаза у  него  слипались.  Он
улегся на пол и сонно ответил:
   - Можно...
   - Ваше высочество, - спросил Альфред, понизив голос и не отрывая глаз  от
одеяла, которое он, по своему обыкновению, больше мял, чем расправлял, - что
вы видите, когда смотрите на этого человека, Эпло?
   - Человек как человек. Не очень красивый, но и не урод. Не  то  что  этот
Хуго. По-моему, в нем вообще нет ничего особенного. Ой,  Альфред,  опять  вы
всю постель скомкали!
   - Нет-нет, ваше высочество. Я сейчас поправлю.  -  И  камергер  продолжал
мять одеяло. - Понимаете, ваше высочество, я спрашивал не совсем об этом.  -
Альфред помолчал, облизнул губы. Он знал, что следующий вопрос не  может  не
насторожить Бэйна. Но у него не было выбора. Он должен был знать  правду.  -
Что вы видите своим... э-э... вторым зрением?
   Бэйн удивленно распахнул глаза, потом хитровато  прищурился.  Но  тут  же
сделал невинное, простодушное лицо. Если бы Альфред меньше  знал  Бэйна,  он
мог бы подумать, что ему почудилось.
   - А почему вы спрашиваете?
   - Просто так, интересно.
   Бэйн посмотрел на него испытующе - видимо, прикидывал,  что  еще  удастся
вытянуть из камергера. А может, соображал, что выгоднее: сказать правду  или
приврать.
   Наконец он осторожно покосился на Эпло, придвинулся к Альфреду и шепнул:
   - Я ничего не вижу!
   Альфред устало опустился на пол. Лицо у него вытянулось и помрачнело.  Он
внимательно смотрел на Бэйна, пытаясь понять, лжет он или говорит правду.
   - Ну да, - сказал Бэйн, решив, что Альфред его не понял. -  Я  ничего  не
вижу. До сих пор я видел только одного человека, за которым ничто не  стоит.
И это были вы, Альфред. Как вы думаете, отчего бы это?  -  спросил  мальчик,
глядя на него ясным взором невинного младенца.
   Одеяло вдруг расправилось, словно по волшебству.
   - Ложитесь, ваше высочество. Завтра у нас будет беспокойный день.
   - Нет, правда, Альфред, отчего это? - спросил принц, послушно укладываясь
на постель.
   - Право, не знаю, ваше высочество.  Должно  быть,  случайное  совпадение.
Только и всего.
   - Да, наверно... - Бэйн безмятежно улыбнулся и закрыл  глаза.  Он  лежал,
улыбаясь, словно думал о чем-то забавном.
   Альфред потер колено. Ну конечно, он, как всегда, опять все испортил. Дал
Бэйну ключ к разгадке. Вопреки всем законам и заветам, привел существо  иной
расы к Сердцу и Мозгу и позволил  ей  выйти  оттуда.  Хотя  теперь-то  какая
разница? И вообще, так ли это важно?
   Он то и дело поглядывал  на  Эпло,  который  укладывался  спать.  Альфред
просто не мог ничего с собой поделать. Он  уже  знал  правду,  но  не  хотел
верить ей. Он говорил себе, что это, быть может, и в самом деле  совпадение.
В конце концов, мальчик видел не так уж много людей. Возможно, есть и другие
люди, прошлого которых он не видит... Камергер смотрел, как  Эпло  улегся  и
погладил пса и как пес лег рядом, готовясь защищать хозяина.
   "Нет. Я должен знать наверняка. Только тогда я  смогу  спать  спокойно  и
отбросить все страхи и  сомнения.  Или...  или,  напротив,  приготовиться  к
худшему".
   "Нет-нет, это невозможно! Под повязками  -  всего  лишь  язвы,  и  ничего
более".
   Альфред ждал. Лимбек  с  Хуго  тоже  вернулись  к  своим  постелям.  Хуго
взглянул на Альфреда. Тот притворился, что спит. Принц,  похоже,  давно  уже
спал, но все же не мешало убедиться  в  этом.  Лимбек  не  спал.  Он  лежал,
озабоченно глядя в потолок. Ему  было  страшно.  Он  бубнил  себе  под  нос,
убеждая себя в  правильности  своего  решения.  Хуго  присел,  прислонившись
спиной к стене, достал трубку, зажал ее в зубах и сидел так, угрюмо глядя  в
пустоту.
   Альфред не мог больше ждать. Он  чуть  приподнялся  на  локте,  осторожно
поднял другую  руку,  повернулся  к  Лимбеку  и  начертил  в  воздухе  знак.
Прошептав руну, он начертил ее снова. Веки  Лимбека  опустились,  поднялись,
снова опустились,  дрогнули  и  сомкнулись  окончательно.  Альфред  бесшумно
обернулся к Хуго и начертил тот же знак. Хуго уронил голову на грудь, трубка
выскользнула у него изо рта и упала  ему  на  колени.  После  этого  Альфред
обернулся к Бэйну и снова начертил знак: если мальчик и притворялся,  теперь
он уже точно спал по-настоящему.
   Наконец Альфред начертил руну, обернувшись к Эпло, и прошептал все те  же
слова, но вложил в них больше силы.
   Конечно, оставалась еще собака. Но, если подозрения Альфреда  верны,  все
будет в порядке.
   Он заставил себя подождать еще несколько мгновений, чтобы заклятие успело
подействовать. Никто больше не шевелился. Все было тихо.
   Тогда Альфред медленно и осторожно поднялся на ноги. Заклятие было  очень
мощным - он мог бы сейчас  бегать  по  цистерне,  орать,  бить  в  барабаны,
трубить в трубы, и никто бы и  ухом  не  повел.  Но  собственные  неразумные
страхи удерживали его. Он подбирался к Эпло, ничуть не хромая  -  он  только
притворялся, что повредил колено. Но двигался он так медленно, словно нога у
него болела по-настоящему. Сердце  колотилось  как  бешеное,  перед  глазами
прыгали какие-то пятна, мешающие смотреть.
   И все же Альфред заставил себя подойти к Эпло. Пес спал,  положив  голову
на лапы, - а то бы Альфреду никогда не удалось подобраться  к  его  хозяину.
Едва дыша от волнения, Альфред опустился на колени рядом со спящим Эпло.  Он
протянул руку - рука дрожала так, что Альфред никак не мог  коснуться  Эпло.
Он замер. Сейчас он охотно вознес бы молитву, если бы думал, что в мире есть
боги, которые могут услышать ее. Но он был один.
   Он отодвинул повязку, которой была туго обмотана рука Эпло.
   И увидел руны.
   Слезы брызнули у него из глаз, так  что  он  некоторое  время  ничего  не
видел. Ему пришлось собрать все силы, чтобы натянуть повязку на  место,  так
чтобы Эпло не заметил, что ее трогали. Альфред, не разбирая дороги, вернулся
на свое место и рухнул на постель. Ему казалось, что он не прекратил падать,
коснувшись пола, но летел все вниз и вниз, в пропасть безымянного ужаса.

Глава 38
ОТКРЫТОЕ НЕБО НАД МАЛЬСТРИМОМ

   Капитан  эльфийского  корабля  "Карфа-шон"    был членом королевской семьи.  Не  то
чтобы одним из самых видных, но все же он принадлежал к  королевскому  дому.
Он никогда не забывал об  этом  и  старался,  чтобы  другие  тоже  этого  не
забывали. Правда, тут было одно мелкое обстоятельство, о котором он старался
не  упоминать.  Капитан  имел  несчастье  быть   родичем   принца   Риш-ана,
предводителя мятежников.
   Во времена оные капитан скромно сообщал своим новым знакомым, что  он  не
кто иной, как шестиюродный брат принца, отважного и многообещающего молодого
эльфа. Теперь же, когда Риш-ан впал в немилость, капитан Занкор-эль стыдливо
заверял всех и каждого, что он всего лишь шестиюродный брат этого проклятого
мятежника и к тому же родство это сомнительно...
   По обычаю, капитан Занкор-эль, как и все члены королевской семьи, богатые
и бедные, был обязан всю жизнь неустанно служить своему народу. Более  того,
согласно тому же обычаю он должен был служить ему  и  после  смерти.  Членам
королевского дома не  позволяется  мирно  уходить  в  небытие  в  час  своей
кончины. Прочие души улетают в поля вечной весны,  но  души  родичей  короля
отлавливаются эльфийскими магами. Маги добывают из них  энергию,  с  помощью
которой действует их магия.
   Поэтому к каждому члену королевской семьи приставлен  волшебник,  который
находится при нем днем и ночью, в мирное время и на войне, готовясь  принять
его душу, если он вдруг умрет .  Такой  волшебник
носит  титул  "вишам",  и  именно  так  обращаются  к  нему  в   официальной
обстановке. Но обычно их  называют  "гейр"  -  старинное  слово,  означающее
"стервятник".
   Гейр сопровождает эльфов из королевского дома от рождения до старости, не
расставаясь с ними ни на минуту. Гейр приходит  к  подопечному  сразу  после
рождения, видит его первые шаги, путешествует вместе с ним  в  годы  учения,
сидит у его ложа (даже у брачного) и напутствует его в смертный час.
   Маги,  на  которых  возложена  эта  обязанность  (у  эльфов  почитающаяся
священной), проходят специальное обучение.  Обычно  они  находятся  в  очень
близких отношениях с теми,  над  кем  они  простирают  свои  черные  крылья.
Жениться  им  запрещено,  и,  таким  образом,  вся  их  жизнь  посвящена  их
подопечным, которые заменяют им и супруга, и детей.  Поскольку  гейр  старше
своего подопечного - подобное дело поручают обычно  эльфам  лет  двадцати  с
небольшим, - они часто становятся для них наставниками и доверенными лицами.
Между тенью и тем, за кем она следует, часто завязывается самая  глубокая  и
преданная дружба. В таких случаях гейр обычно  ненамного  переживает  своего
подопечного. Он вручает  его  душу  Храму  в  Альбедо,  а  сам  удаляется  в
уединение и вскоре умирает от печали.
   Таким образом, члены королевской семьи  с  самого  рождения  имеют  перед
собой постоянное напоминание о том, что  они  смертны.  Они  гордятся  своим
гейром.  Эти  мрачные  волшебники  в   черных   одеяниях   являются   знаком
принадлежности к королевскому дому и показывают всем прочим эльфам,  что  их
вожди служат им  не  только  при  жизни,  но  и  после  смерти.  К  тому  же
присутствие гейра усиливает власть короля. Трудно не повиноваться  государю,
за плечом которого возвышается такая мрачная фигура!
   Неудивительно, если члены королевской  семьи,  особенно  молодые,  бывают
подчас беспечны и бесшабашны и живут очертя голову. На  королевских  приемах
вино льется рекой, и  веселье  делается  отчаянным  и  чуточку  сумасшедшим.
Прекрасная дева в роскошном наряде танцует и  пьет  и  ни  в  чем  не  знает
отказа, но стоит ей обернуться - и она видит свою гейру, стоящую у  стены  и
не сводящую глаз с той, чья  жизнь  и,  самое  главное,  смерть  вверены  ее
попечениям.
   У капитана эльфийского корабля тоже был свой гейр. Надо  признаться,  что
подчиненные  капитана  от  души  желали  завершения  миссии   этого   гейра:
большинство из  них  утверждали  (конечно,  не  вслух),  что  душа  капитана
принесет эльфийской нации куда больше пользы,  когда  наконец  отделится  от
тела.
   Высокий,  стройный,  красивый,  капитан  Занкор-эль   питал   глубочайшее
уважение к собственной персоне и не испытывал ни малейшего уважения  к  тем,
кто не имел счастья принадлежать к королевскому дому, к знати, короче  -  не
имел счастья быть столь же знатным, как он.
   - Капитан!
   - Да, лейтенант?
   Это, как всегда, было произнесено с пренебрежительной усмешкой.
   - Мы приближаемся к Мальстриму.
   - Благодарю вас, лейтенант. Но я, по счастью, не слеп и не глуп, как  ваш
бывший, ныне покойный, капитан. Когда я вижу грозовые тучи,  я  догадываюсь,
что мы приближаемся к Мальстриму. Можете, если угодно, передать  это  прочим
членам экипажа - быть может, они этого не заметили.
   Лейтенант вскинул голову, его нежное лицо покрылось легким румянцем.
   - Могу ли я напомнить капитану, что по уставу мне положено докладывать  о
приближении опасности?
   - Вы, конечно, можете напомнить ему об этом, но на вашем месте я не  стал
бы этого делать, поскольку капитан полагает, что вы нарушаете  субординацию,
- ответил капитан, глядя в иллюминатор через подзорную  трубу.  -  А  теперь
отправляйтесь вниз. Вы будете командовать рабами.
   "Похоже, это единственное, на что вы годитесь". Последние  слова  капитан
вслух не произнес,  но  весь  его  тон  подразумевал  именно  это.  Так  что
лейтенанту, как и всем присутствующим, показалось, будто они их услышали.
   - Слушаюсь, сэр! - ответил лейтенант Ботар-ин.  Теперь  он  побледнел  от
гнева.
   Ни один из прочих членов экипажа не смел посмотреть в  глаза  лейтенанту.
Чтобы во время  спуска  вниз  отправили  лейтенанта?  Неслыханно!  Это  было
слишком важно - от управления  крыльями  зависела  безопасность  корабля,  и
потому это считалось священной обязанностью капитана.  Это  было  далеко  не
безопасно. Прежний их капитан именно так и погиб. Но хороший  капитан  ценит
безопасность корабля и команды дороже собственной  жизни.  Поэтому  команда,
видя, что лейтенант отправился вниз, а  капитан  как  ни  в  чем  не  бывало
остался на мостике, обменялась мрачными взглядами.
   Драккор подхватило бурей и начало швырять из стороны в сторону.  Сверкали
ослепительные молнии, грохотал оглушительный гром. Внизу люди-рабы в кожаных
упряжах, к которым были привязаны канаты, изо всех сил  старались  выровнять
корабль. Крылья были втянуты  как  можно  больше,  чтобы  ослабить  магию  и
заставить корабль спускаться. Но полностью сложить их было  нельзя  -  тогда
магия перестала бы действовать, и они рухнули бы вниз, на  Древлин.  Поэтому
следовало держаться золотой середины. В хорошую погоду это совсем не трудно,
но посреди бури это работа адская.
   - Где капитан? - спросил надсмотрщик.
   - Я за него, - ответил лейтенант.
   Надсмотрщик  увидел  бледное  напряженное  лицо   лейтенанта,   стиснутые
челюсти, поджатые губы и тут же все понял.
   - Может, и не стоит говорить этого, сэр, но  я  очень  рад,  что  с  нами
будете вы, а не он.
   - Нет, надсмотрщик, говорить этого не стоит, -  сухо  ответил  лейтенант,
занимая свое место.
   Надсмотрщик  благоразумно  промолчал.  Он  переглянулся   с   корабельным
волшебником, в чьи обязанности входило поддерживать магию.  Волшебник  пожал
плечами, надсмотрщик покачал головой, и оба занялись своим  делом  -  а  его
было по уши.
   Наверху, на мостике, капитан Занкор-эль стоял, расставив ноги, балансируя
на раскачивающейся палубе, и смотрел в подзорную трубу  вниз,  в  клубящиеся
тучи. Его гейр сидел рядом на скамье.  Волшебник  был  весь  зеленый  -  его
тошнило, и ему было страшно. Он изо всех сил цеплялся за что  попало,  чтобы
не упасть.
   - Вишам! Я, кажется, вижу Подъемники! Вон там, в разрыве облаков!  Хотите
посмотреть? - спросил капитан, протягивая волшебнику трубу.
   - Избави предки! - воскликнул волшебник, содрогнувшись.  Мало  того,  что
ему  приходится  летать  на  этой  скорлупке  из  дерева  и  кожи,   кое-как
скрепленной магией, ему еще предлагают смотреть, куда они летят!
   -  Ой,  что  это?  -  Волшебник  испуганно  вскинул  голову.  Его  острый
подбородок дрожал. Снизу послышался треск. Корабль внезапно накренился,  так
что капитан не удержался на ногах.
   - Чтоб ему провалиться, этому Ботар-ину! - выругался  Занкор-эль.  -  Под
суд отдам!
   - Если он жив еще, - заметил волшебник, белый как мел.
   - Если он останется жив,  он  об  этом  пожалеет!  -  проворчал  капитан,
поднимаясь с пола.
   Эльфы переглянулись, и один опрометчивый юнец открыл  было  рот,  но  его
товарищ ткнул его в бок кулаком. Мичман охнул и проглотил бунтовские  слова,
которые готовы были сорваться у него с языка.
   В течение нескольких ужасных  мгновений  казалось,  что  корабль  потерял
управление и сделался игрушкой бури. Он ухнул вниз, его подхватило вихрем, и
он едва не перевернулся. Потом он попал  в  восходящий  поток,  потом  снова
нырнул. Капитан  отчаянно  ругался  и  выкрикивал  бестолковые  приказы,  но
благоразумно не покидал пределов мостика. Гейр распластался на палубе, и  по
лицу его было видно, что он ужасно жалеет об избранном им занятии.
   Но наконец корабль выровнялся и вошел в центр Мальстрима. Там было тихо и
спокойно и светило солнце, отчего клубящиеся вокруг тучи выглядели еще более
жуткими и угрожающими. Внизу, на Древлине, виднелись блестящие Подъемники.
   Менежоры нарочно выстроили их так, чтобы Подъемники всегда  находились  в
сердце шторма. Это было единственное место на Древлине,  откуда  геги  могли
видеть сверкающую твердь, где они могли погреться на солнце.  Неудивительно,
что геги считали это место священным. К тому же  именно  сюда  каждый  месяц
спускались "ельфы".
   Через некоторое время, когда те, кто был на мостике, успели прийти в себя
и  перевести  дух,  появился  лейтенант.  Юный  мичман  имел  неосторожность
испустить  радостный  возглас  и  был  вознагражден  испепеляющим   взглядом
капитана, который дал ясно понять молодому эльфу, что в  мичманах  ему  быть
недолго.
   - Ну, и что за безобразие  устроили  вы  там,  внизу?  -  поинтересовался
капитан. - Вы нас едва не погубили!
   Лицо у лейтенанта было в крови, светлые волосы спутаны и  тоже  выпачканы
кровью, щеки сделались пепельно-серыми, глаза потемнели от боли.
   - Один из канатов порвался, сэр. Правое  крыло  раскрылось.  Мы  натянули
временный канат, и теперь крыло снова управляемо.
   Лейтенант не сказал ни слова о том, как его швырнуло на  палубу,  как  он
стоял бок о бок с рабом-человеком, отчаянно  пытаясь  втянуть  крыло.  Да  и
незачем было об этом говорить. Опытные летчики хорошо понимали, какая борьба
не на жизнь, а на смерть шла внизу, в рулевом отделении. Капитан,  вероятно,
тоже понимал это, хотя раньше  никогда  не  командовал  кораблем.  А  может,
просто понял это по лицам своих  подчиненных.  Поэтому  он  не  стал  читать
лейтенанту нотаций по поводу его некомпетентности, а просто спросил:
   - Скоты  все живы? Лейтенант помрачнел.
   - Один человек - тот, чей канат порвался, - серьезно ранен. Его  сбило  с
ног и протащило вдоль днища. Канат обмотался вокруг  него,  и  его  едва  не
перерезало пополам. Мы едва успели его освободить.
   - Он еще жив? - Капитан изящно приподнял бровь.
   - Да, сэр. Корабельный маг лечит его.
   - Глупости! Зачем тратить время? Выкиньте его за борт!  Там,  откуда  его
взяли, довольно других скотов.
   - Да, сэр, - ответил лейтенант, глядя куда-то мимо капитана.
   Члены экипажа снова переглянулись. Честно говоря, никто из них  не  питал
особой любви к рабам-людям. Но тем не менее эльфы относились к  ним  не  без
уважения. К тому  же  экипаж,  не  сговариваясь,  решил  делать  все,  чтобы
досадить капитану. И все, кто был на мостике - включая самого Занкор-эля,  -
знали, что лейтенант не собирается выполнять этого приказа.
   Корабль приближался к Подъемникам, и капитану некогда было разбираться  с
этим. Да и что он мог сделать? Спуститься вниз и  самому  проследить,  чтобы
приказ был выполнен? Это было ниже его достоинства.  Да  еще  костюм  кровью
выпачкаешь...
   - Ну что ж, лейтенант. Можете идти, - сказал капитан и снова повернулся к
иллюминатору, разыскивая в небе водяную трубу. Но он не простил лейтенанта.
   - Он мне за это головой заплатит! - шепнул Занкор-эль своему  гейру.  Тот
кивнул и прикрыл глаза - сейчас он мог думать только о том, как ему плохо.
   Наконец показалась труба. Эльфийский корабль встал  рядом  с  ней,  чтобы
вести ее к насосу. Труба была очень древняя.  Ее  построили  сартаны,  сразу
после того, как они привели тех, кто выжил после Разделения,  в  Арианус.  В
Нижнем царстве Ариануса воды было с избытком, а в  верхних  царствах  ее  не
хватало. Поэтому сартаны  и  построили  эту  трубу.  Она  была  из  особого,
нержавеющего металла.  Эльфийские  алхимики  много  веков  пытались  создать
подобный сплав, но у них так ничего и не вышло. Гигантская  машина  опускала
эту трубу через шахту, которая шла сквозь весь остров Аристагон. Раз в месяц
эта труба автоматически спускалась  через  все  открытое  небо  на  Древлин.
Спускалась-то она автоматически,  но  для  того,  чтобы  подсоединить  ее  к
Подъемникам, был  нужен  эльфийский  корабль.  Когда  трубу  присоединяли  к
насосу, Кикси-винси, повинуясь какому-то неведомому сигналу,  пускала  воду.
Механика, подкрепленная магией, качала воду наверх, на Аристагон. А  там  ее
собирали в огромные цистерны.
   После Разделения эльфы и люди поначалу мирно жили вместе на Аристагоне  и
соседних островах. Сартаны правили ими, и оба народа польз