д этим вовсю болтавший с дикаркой на странной смеси Общего с эльфийским,
придержал ее за руку.
   - Не бойся,  -  сказал  жизнерадостный  кендер.  -  Это  сестра  молодого
вельможи. Смотри, Лорана! Гилтанас приходит в себя! И дело, должно  быть,  в
той пакости, которой она намазала его лоб. Я был готов  поклясться,  что  он
проваляется без памяти еще несколько дней! - И Тас поднялся: - Лорана, дай я
тебе представлю мою подружку... Как, ты говорила, тебя зовут?
   Но девушка не смела глаз поднять от земли и только  дрожала  всем  телом,
подбирая и вновь роняя щепотки песка. Потом что-то пробормотала, но до  того
тихо, что они не расслышали.
   - Что ты сказала, маленькая? - спросила Лорана так мягко и  ласково,  что
дикарка наконец решилась поднять голову.
   - Сильверт, - повторила она еле слышно.
   - На языке Каганести это значит Среброволосая,  не  так  ли?  -  спросила
Лорана. И, опустившись на колени  подле  брата,  помогла  ему  приподняться.
Гилтанас неверным движением поднес руку ко лбу и  щеке,  облепленным  густой
мазью.
   - Не надо трогать, - предостерегла Сильверт, быстро перехватив его  руку.
- Это лекарство.
   Она говорила на Общем - и не как-нибудь через пень-колоду, но,  наоборот,
свободно и без акцента.
   Гилтанас вновь застонал и уронил руку. Сильверт с жалостью посмотрела  на
него, потянулась погладить его по щеке... Но глянула на Лорану  и,  поспешно
отдернув руку, хотела было подняться.
   - Погоди, - сказала Лорана. - Погоди, Сильверт.
   Девушка застыла на месте, глядя на Лорану с таким ужасом, что  той  стало
стыдно.
   -  Не  бойся,  Сильверт,  -  мягко  проговорила  она.  -  Я  лишь  хотела
поблагодарить тебя за заботу о брате. Тассельхоф прав: рана серьезная, но ты
просто замечательно ему помогла. Пожалуйста, останься, с ним, если хочешь.
   Сильверт глядела себе под ноги:
   - Я останусь с ним, госпожа, если ты приказываешь...
   - Я не приказываю, Сильверт, - сказала Лорана. - Я тебя прошу. И, кстати,
меня зовут Лораной.
   Дикарка подняла глаза:
   - Я с радостью побуду с ним, госп... Лорана, раз ты меня просишь...  -Она
опустила голову, и Тас с Лораной едва разобрали ее слова: - А мое  настоящее
имя  вправду  значит  Среброволосая,  но  произносится  иначе   -"Сильвара".
"Сильверт" -  это  ОНИ  так  выговаривают...  -  Она  покосилась  на  воинов
Сильванести, потом вновь  обернулась  к  Лоране:  -  Пожалуйста,  зови  меня
Сильварой...  Эльфийские  воины  принесли  носилки,  наспех  сооруженные  из
древесных сучьев и одеял, и переложили  на  них  Гилтанаса,  стараясь,  надо
отдать им должное, не причинить ему лишних страданий. Сильвара пошла рядом с
носилками, и с ней Тассельхоф, ужасно довольный, что встретил  кого-то,  еще
не слышавшего всех его россказней. Лорана и Элистан пошли по другую  сторону
носилок. Лорана держала  брата  за  руку,  с  нежностью  вглядываясь  в  его
рассеченное лицо. За ними, неся на плече бесценный  сундук  с  Оком,  мрачно
шагал Дерек Замыкали шествие вооруженные эльфы.
   В небесах едва занимался неприютный, серый рассвет, когда  они  добрались
до края прибрежного леса. Дрожа от холода. Флинт повернул голову и посмотрел
в море:
   - Что это там Дерек говорил насчет... Корабля на Санкрист?
   - Боюсь, что ты не ослышался, - ответил Стурм. - Это тоже остров.
   - И нам вправду позарез надо туда?
   - Да.
   - Чтобы воспользоваться Оком Дракона? Но мы же ничего не знаем о  нем!  -
Значит, придется рыцарям засесть за науки, - тихо проговорил Стурм.
   - Что делать, если от этого зависит судьба нашего мира.
   -  Ап-чхи!  -  вновь  проняло  гнома.  Бросив  полный  ужаса  взгляд   на
зловеще-темные волны, он угрюмо покачал головой: - Дважды я мало не потонул,
потом подцепил смертельную болезнь...
   - Морскую болезнь.
   - ... Подцепил смертельную  болезнь,  -  раздельно  повторил  гном,  -  и
наконец угодил в кораблекрушение. Помяни мои слова. Светлый Меч, - лодки нам
приносят несчастье. С тех самых пор, как нелегкая дернула нас залезть  в  ту
проклятую лодку на озере Кристалмир, мы только и делаем, что собираем шишки.
Это  там,  в  лодке,  наш  свихнутый  маг  впервые  разглядел   обвалившиеся
созвездия, и уж больше удачи нам не было. И не будет, пока мы  не  прекратим
связываться с разными там плавучими лоханками!
   Стурм улыбнулся, глядя на гнома, вязнувшего  в  песке.  Но  потом  улыбка
погасла, и рыцарь вздохнул. Если бы все в самом деле было так просто, сказал
он себе...

3. БЕСЕДУЮЩИЙ-С-СОЛНЦАМИ. ЛОРАНА ПРИНИМАЕТ РЕШЕНИЕ

   Беседующий-с-Солнцами, правитель эльфов Квалинести, сидел в жалкой хижине
из дерева и глины, возведенной для него племенем Каганести. Впрочем,  жалким
это жилище было лишь с его точки зрения: Каганести полагали,  что  выстроили
огромное и прекрасное здание, способное приютить сразу пять или  даже  шесть
семей. Диковатые эльфы были  потрясены  до  глубины  души,  когда  правитель
объявил его едва-едва достаточным для своих  нужд  и  вселился  в  домище...
Вдвоем с женой.
   Откуда было им  знать,  что  дом  Беседующего  немедленно  превратился  в
главное общественное здание изгнанного народа.  Даже  церемониальную  стражу
расставили точно в том же порядке, в каком  она  стояла  в  мраморных  залах
дворца в Квалинести. И приемы у  правителя  проходили  в  те  же  часы  и  в
соответствии с тем же придворным этикетом, что и  дома.  Вот  только  вместо
мозаики над головами была тростниковая крыша, а  по  стенам  вместо  горного
хрусталя - глина и дерево.
   Каждый день Беседующий занимал привычное  место  на  троне,  распоряжаясь
делами, и дочь сестры его жены стояла  рядом,  выполняя  обязанности  писца.
Правитель держался совершенно как прежде, надевал те же самые  одеяния...  И
все же кое-что изменилось. Истекшие несколько месяцев разительно  переменили
его, и никто из Квалинести этому не удивлялся. Еще бы! Он ведь  возложил  на
своего младшего сына миссию, которая многим казалась  чистым  самоубийством.
И,  что  хуже,  его  ненаглядная  дочь  сбежала  из  дому  следом  за  своим
любовником-полуэльфом. Словом, правитель давно  утратил  надежду  когда-либо
увидеть их вновь.
   С потерей сына, Гилтанаса, он как-то еще мог примириться. В конце концов,
это  был  подвиг,  героическое  деяние.  Юноша  отправился  во  главе  кучки
отчаянных авантюристов освобождать рабов в рудниках  Пакс  Таркаса,  надеясь
таким образом отвлечь армии драконидов, грозившие Квалинести. И сумасбродная
затея  эта  совершенно  неожиданно  увенчалась  успехом.   Вражеские   армии
вернулись в Пакс Таркас, дав эльфам время достичь западного берега  материка
и переправиться через море на Южный Эргот.
   Но вот утрата дочери... Ее  бесчестье...  Правитель  узнал  обо  всем  от
своего старшего  сына,  Портиоса.  Когда  отсутствие  девушки  обнаружилось,
именно Портиос объяснил отцу, что она решила последовать за другом детства -
Танисом Полуэльфом. Свалившееся несчастье буквально  подкосило  Беседующего.
Да как она отважилась на такое? Как посмела  опозорить  их  род?  Принцесса,
бросившаяся следом за незаконнорожденным полукровкой!..
   Солнце в небе померкло для убитого горем отца. Лишь необходимость и далее
блюсти свой народ еще придавала ему силы.  Но  наступали  минуты,  когда  он
спрашивал себя - зачем?.. Не отойти  ли  от  дел,  не  препоручить  ли  трон
старшему сыну?.. Портиос и так уже управлял практически всем.  В  надлежащих
случаях  он  почтительно  спрашивал  родительского  совета,  но  чаще  всего
принимал решения сам. Юный вельможа, серьезный не  по  годам,  обещал  стать
отменным правителем - хотя кое-кто и считал, что в отношениях с Каганести  и
Сильванести ему не мешало бы держаться помягче.
   Того же мнения держался и сам правитель - и вот, собственно, почему он до
сих пор не спешил передавать Портиосу бразды. Иногда  он  пытался  объяснить
наследнику, что выдержка и терпение одержали больше побед, нежели  угрозы  и
бряцание оружием. Портиос,  однако,  полагал,  что  его  отец  был  попросту
слишком сентиментален и мягок. Какая  уж  тут  выдержка,  если  Сильванести,
закосневшие в своей кастовой спеси, едва признавали Квалинести за эльфов,  а
Диковатых и вовсе считали низшей подрасой - вроде того  как  овражные  гномы
считались низшей разновидностью гномов.  Отцу  Портиос,  конечно,  этого  не
говорил, но про себя полагал, что кровопролития избежать не удастся.
   А на другой стороне Тон-Цалариана таких же точно  взглядов  придерживался
холодно-высокомерный вельможа по имени Квинат - если  верить  слухам,  жених
принцессы Эльханы  Звездный  Ветер.  Ему  было  поручено  возглавлять  народ
Сильванести, пока она не вернется, и это им с Портиосом выпало делить остров
между двумя враждующими племенами. Причем о третьем народе они при этом даже
не вспомнили.
   Диковатым Эльфам лишь снисходительно объявили  о  новых  границах  -  так
собаке объявляют о том, что на кухню вход ей заказан. Каганести, и без  того
известные вспыльчивым нравом, справедливо возмутились:  ведь  это  их  землю
делили и перекраивали пришельцы. И так уже охота делалась скудной;  беглецы,
которым тоже нужно  было  кормиться,  во  множестве  истребляли  зверей,  от
которых  веками  зависели  Каганести...  Так   что   Лорана   нисколько   не
преувеличивала, говоря, что Река Мертвых в любой миг могла окраситься кровью
и самым трагическим образом переменить свое имя.
   Поселение Квалинести постепенно превращалось в воинский лагерь. С горечью
наблюдал за этим правитель, но бед и несчастий, обрушившихся на  него,  было
уже столько, что он почти перестал что-либо чувствовать. Все реже выходил он
из своей хижины, предоставляя Портиосу все больше  свободы...  В  тот  день,
когда наши герои прибыли в  селение,  называвшееся  Квалин-Мори,  Беседующий
поднялся рано. Он всегда вставал рано. И не потому, что его ждало  множество
дел, - просто, мучимый бессонницей, он и так уже провел большую часть  ночи,
глядя в потолок. Он занимался тем, что делал заметки к предстоявшей  встрече
с Главами Семейств - весьма неблагодарное занятие, ибо Главы  Семейств  были
способны лишь жаловаться... И в это время снаружи поднялся какой-то шум.
   У правителя упало сердце. Что там еще, подумал он со  страхом.  Последнее
время подобный переполох приключался один, а то и два раза  на  дню.  Должно
быть, это Портиос поймал неразумных юнцов -  Квалинести  или  Сильванести  -
занявшихся грабежом или схлестнувшихся в  драке...  И  Беседующий  продолжал
писать, ожидая, чтобы шум стих. Но тот только разрастался, приближаясь к его
дому. Оставалось  предполагать,  что  произошло  нечто  более  серьезное.  И
правитель в который раз спросил себя, что же делать ему, вождю,  если  между
эльфами вправду  разразится  война...  Уронив  гусиное  перо,  он  расправил
складки одежд и с затаенным ужасом стал ждать. Вот стража, стоявшая снаружи,
взяла на  караул.  Раздался  голос  Портиоса  -  тот  официально  испрашивал
позволения  войти,  ибо  было  все  еще  очень  рано.  Беседующий  испуганно
оглянулся на дверь, что вела в его личные покои; не потревожат ли жену? Она,
бедняжка, все болела со времени исхода из Квалинести...  Правитель  поднялся
на ноги. Скрывая дрожь, он принял суровый и строгий вид - обычную маску -  и
разрешил тем, за дверью, войти.
   Стражник отворил  дверь,  собираясь  что-то  объявить,  но  не  успел  он
выговорить и слова, как кто-то высокий и стройный, одетый в меховой  плащ  с
капюшоном, проскользнул мимо воина и бегом  бросился  к  правителю.  И  тот,
заметив сперва только меч на боку у вошедшего, встревоженно отшатнулся.
   Но капюшон слетел с головы  пришельца,  и  глазам  Беседующего  предстало
девичье лицо, обрамленное волосами медового цвета - лицо,  которому  даже  у
эльфов было немного равных по нежности и красоте.
   - Отец! - крикнула Лорана. И упала в его объятия.
   По случаю возвращения Гилтанаса,  чью  гибель  давным-давно  оплакал  его
народ, устроили праздник, равного которому не было  у  эльфов  Квалинести  с
того самого вечера, когда наших героев провожали в Сла-Мори.
   Гилтанас оправился уже в достаточной  степени,  чтобы  присутствовать  на
пиру: единственным следом, который оставила  рана,  был  небольшой  шрам  на
скуле. Лоране и ее друзьям оставалось лишь удивляться - они-то видели, каким
ударом наградил  его  тот  эльф  Сильванести.  Но  когда  Лорана  попыталась
объяснить это отцу. Беседующий лишь пожал плечами и ответил,  что  Каганести
многому научились у лесных друидов - вероятно, и лекарской премудрости тоже.
   Такой ответ отнюдь не удовлетворил девушку. Кому, как не ей, было  знать,
сколь редко встречался на Кринне дар истинного исцеления! Ей очень  хотелось
поговорить на сей счет с Элистаном, - но тот без конца уединялся с ее отцом,
на которого произвело немалое впечатление его жреческое могущество.
   Что ж, Лорана была  только  рада  тому,  как  принял  ее  отец  Элистана,
-особенно если вспомнить, как он обошелся с Золотой Луной, когда та  явилась
в Квалиност с медальоном Мишакаль,  Богини-Целительницы,  на  груди.  Однако
Лорана дорого дала бы за то, чтобы побеседовать со своим мудрым наставником.
Как ни радовалась она возвращению, было ясно: прежнего дома ей здесь никогда
уже не обрести.
   Все, казалось, были ей рады... Но вели себя с ней в точности так же,  как
с Дереком, Стурмом, Флинтом и Тасом. Она стала чужой. Даже родители,  отойдя
от первого волнения  встречи,  держались  холодно  и  отстраненно.  Она  бы,
пожалуй, и не задумалась об этом, если бы они хоть немного поменьше носились
с Гилтанасом. Почему такое различие?.. Лорана была бессильна это  уразуметь.
И вышло так, что просветил ее опять-таки старший брат, Портиос. Все началось
на  пиру,  который  устроили  в  огромном  бревенчатом   зале,   выстроенном
Диковатыми Эльфами.
   - Скоро ты сам увидишь, что мы живем теперь совсем не так, как раньше,  в
Квалинести, - сказал ее отец Гилтанасу. -  Впрочем,  я  полагаю,  ты  быстро
привыкнешь. - Потом он повернулся к Лоране и официальным тоном проговорил: -
Я рад был бы вновь видеть тебя своим писцом. Боюсь,  однако,  что  возня  по
хозяйству займет все твое время... Эти слова неприятно поразили Лорану.  Она
совсем не собиралась оставаться здесь  жить,  но  самая  мысль,  что  кто-то
заменит ее  в  том,  что  считалось  традиционной  обязанностью  королевской
дочери, отозвалась болью. Вдобавок она уже не единожды заговаривала с  отцом
насчет того, что Око следовало доставить на Санкрист. Но  он  как  будто  не
слышал.
   - Правитель, - медленно выговорила  она,  постаравшись  ничем  не  выдать
раздражения. - Я уже говорила тебе, что мы не сможем остаться. Неужели ты не
слушал ни меня, ни Элистана? Мы же завладели Оком Дракона! Теперь у нас есть
средство подчинить драконов нашей воле  и  окончить  эту  войну!  Мы  должны
отвезти Око на Санкрист...
   - Замолчи, Лорана! - переглянувшись с Портиосом, резко оборвал  ее  отец.
Брат сурово смотрел на нее. - Ты сама не понимаешь, что говоришь, -продолжал
Беседующий. - Око - величайшая добыча, и здесь не время и  не  место  о  нем
болтать. А о том, чтобы везти его на Санкрист, вообще речи быть не может!
   - Прости, государь, - вставая и почтительно кланяясь, вмешался Дерек. - С
твоего позволения, судьбу Ока решать не тебе. Оно тебе не принадлежит. Совет
Рыцарства приказал мне  раздобыть,  если  только  представится  случай,  Око
Дракона, и я его раздобыл. А теперь собираюсь доставить его в Санкрист,  как
мне и было приказано. Ты не имеешь права мне мешать.
   - В самом деле? - глаза Беседующего гневно блеснули. - Мой  сын  Гилтанас
доставил его в эту страну, которую мы, изгнанники Квалинести, объявили своей
новой родиной. Око по праву принадлежит нам!
   - Я никогда не говорил этого, отец, - возразил Гилтанас, густо  покраснев
под взглядами спутников. - Я на него не  претендовал.  Оно  принадлежит  нам
всем... Портиос смерил младшего брата свирепым взглядом, и Гилтанас запнулся
на полуслове и смолк.
   - Уж если кому и предъявлять на него права, то разве Лоране, - взял слово
Флинт Огненный Горн. Недобрые взгляды эльфов его ничуть не смущали.  -  Ведь
это именно она убила Феал-хаса - волшебника и, между  прочим,  эльфа!  -  Но
если Око принадлежит ей, - проговорил Беседующий голосом, шедшим,  казалось,
из глубины минувших веков, - это опять-таки значит, что оно  по  праву  мое.
Ибо она еще  не  достигла  совершеннолетия,  а  стало  быть,  я,  как  отец,
распоряжаюсь всем ее имуществом. Таков эльфийский закон, да и гномский, если
память мне не изменяет.
   Флинт, багровея, раскрыл рот для ответа, но Тассельхоф опередил его. - Ну
и порядки у вас!  -  заявил  кендер,  благополучно  пропустивший  мимо  ушей
зловещий подтекст разговора. - А вот  по  нашему  кендерскому  закону  -если
только вообще есть на свете  такая  штука,  как  кендерские  законы,  -  все
владеют... Как бы это выразиться... Всем сообща!
   Он говорил чистую правду: кендеры одинаково легкомысленно относились и  к
чужой собственности, и к своей. Ни один предмет не задерживался в кендерском
доме надолго, если только его не  приколачивали  к  полу  гвоздями.  В  ином
случае он рано или поздно привлекал  внимание  заглянувшего  соседа,  и  тот
нечаянным образом прихватывал его с собой. Одним словом, вещь,  прожившая  в
доме более трех недель, считалась семейной реликвией.  Некоторое  время  все
молчали. Флинт лягнул Таса ногой под столом, и оскорбленный кендер  надулся.
Правда, он довольно скоро утешился,  обнаружив,  что  его  сосед  по  столу,
знатный эльф, куда-то отлучился и позабыл на  скамье  свой  кошелек.  Кендер
тотчас же занялся изучением содержимого кошелька и  не  отрывался  от  этого
интереснейшего  занятия  до  самого  конца  пира.  Флинт  же,  при   обычных
обстоятельствах не спускавший  с  него  глаз,  утратил  бдительность.  Он-то
хорошо понимал, что дело пахло бедой. Он видел, что Дерек  был  в  ярости  -
лишь строгий  кодекс  приличия  удерживал  рыцаря  за  столом.  Лорана  тоже
молчала, но и к еде более не прикасалась,  лишь  рассеянно  ковыряла  вилкой
тонкую узорчатую скатерть. Она была очень бледна - Флинт заметил  это,  даже
несмотря на загар, покрывавший ее щеки. Гном.  Он  легонько  толкнул  локтем
Стурма.
   - Мы-то, дураки, думали, что прошли огонь и воду, добывая  Око  из  замка
Ледяной  Стены,  -  сказал  он  ему  вполголоса.  -  Подумаешь,  удрать   от
свихнувшегося колдуна да нескольких человеко-моржей. Знать бы нам тогда, что
придется иметь дело сразу с тремя народами эльфов!..
   - Попробуем договориться с ними, - так же тихо ответил Стурм.
   - Договориться! - фыркнул гном. - Договаривался камень с булыжником!..
   И он не ошибся. После ужина, когда эльфы начали  расходиться.  Беседующий
попросил друзей задержаться. Гилтанас сел подле сестры;  оба  с  нарастающим
беспокойством следили за тем, как Дерек пытался "договориться" с правителем.
   - Око принадлежит нам, - произнес он ледяным тоном. - У тебя нет на  него
никаких прав, как нет их и у твоих дочери или сыном. Они  путешествовали  со
мной потому лишь, что я им это позволил, выручив обоих во  время  разрушения
Тарсиса. Я рад, что мне довелось доставить их на родину, и благодарю тебя за
гостеприимство. Но не далее как завтра я отправляюсь на Санкрист. И  забираю
Око с собой.
   Поднялся Портиос.
   - Возможно, - сказал он, - кендер тоже заявит, что Око  принадлежит  ему.
Это не имеет никакого значения. - Молодой вельможа говорил ровно  и  учтиво,
но голос его был подобен отточенному ножу. - Око у эльфов и пребудет у  них.
Неужели ты полагаешь, что у нас хватит глупости позволить людям  отобрать  у
нас бесценную добычу и наделать в мире еще больше беды?
   - "Еще больше беды!" - побагровел Дерек. - Похоже, вы так и не поняли,  в
какую беду уже угодил этот мир! Драконы успели выгнать вас из родных мест  и
вот-вот нападут на нашу страну. Только мы, в отличие от вас, не помышляем  о
бегст