оса разбудил Палина. Он резко выпрямился, испуганно хватая ртом воздух, словно ему в лицо только что плеснули холодной водой. Затем дико оглянулся:
     - Отец!
     Комната была пуста. Солнечный свет лился широким потоком в окно. Воздух был горячим и тлетворным.
     - Сон, - пробормотал Палин.
     Но каким же реальным был этот сон! Вспомнив, как мертвые клубились вокруг него, Палин содрогнулся от ужаса, по его телу пробежали мурашки. Он словно все еще чувствовал, как шарят по нему мертвые пальцы, как хватают они его одежду, шепча и умоляя. Он провел руками по лицу, будто снимая налипшую паутину.
     Точно как говорила Золотая Луна...
     - Что за чепуха, - громко произнес он. Ему необходимо было слышать живой человеческий голос после этих жутких шепотов. - Это ее слова застряли у меня в голове, вот и все. Неудивительно, что мне приснился кошмарный сон. Сегодня вечером я обязательно выпью снотворный настой.
     Кто-то крутил ручку двери, пытаясь ее открыть, но обнаружил, что дверь заперта. Палин застыл от страха, сердце колотилось у него в горле.
     Затем послышался металлический скрежет. Кто-то возился отмычкой в замке.
     Нет, это не привидения. Это просто кендер.
     Палин вздохнул, подошел к двери и открыл ее.
     - Доброе утро, Тас.
     - А, привет, - отозвался Тассельхоф. Кендер стоял наклонившись, с отмычкой в руках, внимательно разглядывая то место, где был замок перед тем, как дверь распахнулась. Затем выпрямился, сунул отмычку в передний карман.
     - Я подумал, что, может быть, ты спишь, и не хотел беспокоить тебя. У тебя ничего нет поесть? - Кендер прошел в комнаты.
     - Послушай, Тас. - Палин старался держать себя в руках. - Сейчас мне не до тебя, к тому же я очень устал. Я не спал всю ночь...
     - Я тоже. - Тас вошел в гостиную и плюхнулся на стул. - Я вижу, что у тебя нет ничего съестного. Ладно, это не важно. Я все равно есть не хочу.
     Он замолчал, болтая ногами туда-сюда, уставившись за окно. Так он просидел молча не менее пяти минут.
     Палин, оценив по достоинству это экстраординарное событие, пододвинул другой стул и сел с ним рядом.
     - Что случилось, Тас? - спросил он тихо.
     - Я хочу отправиться обратно, - сказал Тас, не глядя на мага и не отводя глаз от окна. - Я же пообещал. Раньше я как-то не думал об этом, но обещание - это не что-то такое, что выходит у тебя изо рта. Ты даешь обещание своим сердцем. И каждый раз, когда ты его нарушаешь, там, по-моему, что-то рвется. Так можно в конце концов и разорвать все свое сердце. Думаю, что уж лучше пусть меня растопчет та гигантская нога.
     - Ты очень мудрый, Тас. - Палину стало стыдно самого себя. - Ты гораздо умнее меня.
     Он помолчал несколько минут. В ушах у него опять зазвучал голос отца: "Не убивай Таса!" Видение было таким реальным, что не походило на сон. Маги умеют доверять своим инстинктам, прислушиваться к голосу сердца и души, ибо это их голосом говорит магия. Палин решил, что, возможно, это его собственный внутренний голос предостерегает его от поспешности, от необдуманных поступков, призывая поразмыслить как следует.
     - Тас, - медленно заговорил он, - я передумал. Я не хочу, чтобы ты возвращался в прошлое. По крайней мере сейчас.
     Тас вскочил на ноги:
     - Правда? Мне не придется умирать? Серьезно? Ты это серьезно говоришь?
     - Я сказал только, что тебе сейчас не придется возвращаться в прошлое, - урезонил его Палин. - Конечно, когда-нибудь такое время наступит.
     Но его слова пропали для счастливого кендера впустую. Он скакал по комнате, и содержимое его многочисленных сумочек рассыпалось при каждом прыжке.
     - Как замечательно! Можно, мы отправимся кататься на лодке, как Золотая Луна?
     - Золотая Луна уплыла на лодке? - переспросил изумленный Палин.
     - Да, - беззаботно подтвердил Тас. - На лодке. С гномом. Во всяком случае, если он сумел догнать ее. Конундрум так быстро поплыл за ней. В жизни не видел, чтобы гномы так быстро плавали.
     - Она сошла с ума, - проборматал маг и направился к двери. - Мы должны поднять всю охрану. Нужно послать кого-то к ней на спасение.
     - А, они уже поплыли, - отмахнулся Тас. - Но не думаю, что они их поймают: знаешь, Конундрум сказал мне, что его "Непотопляемый" может плыть под водой, как дельфин, потому что он соп... суп... суб... как его там. В общем, лодка, которая плавает под водой, как рыба. Конундрум показывал мне вчера вечером. Его кораблик и выглядит как настоящая рыба, только большая и стальная. Интересно, а отсюда их видно?
     Тассельхоф подбежал к окошку. Прижав нос к стеклу, он стал таращить глаза, пытаясь разглядеть далеко в море маленькую лодку. Палин, пораженный внезапной новостью, забыл про свое видение. Он от души надеялся, что это всего лишь обычные россказни Таса и что Золотой Луне никогда не пришла бы в голову отправиться в плавание на этом самом "суб".
     Он решил спуститься вниз и разузнать, в чем дело, и уже направился к двери, когда утреннюю тишину внезапно разорвал гудок сирены. Тут же громко и тревожно зазвонили колокола. Множество голосов заговорили разом, спрашивая Друг у друга, что произошло. Другие голоса отвечали им, их тон был испуганным.
     - Что это? - спросил Тас, все еще выглядывая в окно.
     - Они призывают вооружаться, - объяснил Палин, - не понимаю зачем.
     - Может быть, из-за этих драконов? - Тас показал рукой.
     Огромные крылатые силуэты летели над морем к Цитадели. Один из них, двигавшийся посередине, был много крупнее остальных. Он был таким большим, что отсвет его чешуи окрасил небо в зеленый цвет. Палину хватило одного взгляда, чтобы все понять и метнуться в угол комнаты, подальше от окна, словно красные глаза драконицы могли разглядеть его издалека.
     - Это Берилл! - Его горло сжалось. - Берилл и ее миньоны!
     У Таса округлились глаза.
     - А я подумал, что у меня внутри заболело потому, что мне надо было отправляться в прошлое, а это из-за ее проклятия было, да? - Он вопросительно смотрел на Палина. - А чего они сюда прилетели?
     Неплохой вопрос. Конечно, вполне могло быть, что Берилл решила атаковать Цитадель из пустой прихоти, но Палин в это не верил. Цитадель Света находилась на территории Келлендроса, синего дракона, владевшего этой частью Кринна. Берилл не стала бы вторгаться на его территории без крайней необходимости. И он мгновенно догадался, что это была за необходимость.
     - Она хочет получить наш артефакт, - уверенно сказал Палин.
     - Магическое устройство? - Тас потянулся в карман и вытянул его на свет. - Тьфу, - он замахал руками перед лицом, - у них тут пауки. Я весь в какой-то противной паутине. - И он заботливо отряхнул артефакт. - Драконица могла унюхать его, да, Палин? Как иначе она могла догадаться, что мы здесь?
     - Не знаю, - мрачно ответил тот. Он представлял себе все достаточно ясно. - Это не важно сейчас. - Он протянул руку к кендеру. - Дай мне устройство.
     - Что мы будем делать? - Тас заколебался, он научился быть немного недоверчивым.
     - Нам нужно выбираться отсюда. Магический предмет не должен попасть в лапы драконицы.
     Палин отчетливо представлял себе, что могло бы случиться, если бы это произошло. Магия артефакта сделала бы Берилл единовластной правительницей Ансалона. Даже не интересуясь отдаленным прошлым, она могла бы вернуться во времена, последовавшие за Войной с Хаосом, когда великие драконы впервые появились на Кринне. Оттуда, равно как и из любой другой временной точки, она могла бы изменить события, оказавшись победителем в любой битве. Самое меньшее, что могло бы ее удовлетворить, - это подчинение своему огромному распухшему телу всего мира. Не осталось бы не единого места, свободного от ее влияния.
     - Дай мне устройство, - нетерпеливо повторил Палин. - Мы должны бежать. Быстрее, Тас!
     - А я пойду с тобой? - Тас все еще сжимал предмет в руке.
     - Да! - Палин почти кричал. У них так мало времени... хотел сказать он, нет, временем они владели безраздельно. - Просто... дай мне его.
     Тас протянул устройство магу:
     - Куда мы отправимся?
     Еще один хороший вопрос. Со всей этой суматохой Палин не успел подумать о маршруте.
     - Утеха, - быстро решил он. - Мы вернемся в Утеху. Поднимем всех рыцарей. У соламнийцев есть серебряные драконы, они могут прийти на помощь людям, находящимся здесь.
     Драконы были уже совсем близко. Солнце переливалось на их алой и изумрудной чешуе. Тень их огромных крыльев скользила по маслянистой пленке воды. За дверьми заливались звоном колокола, призывая людей прятаться, искать убежища в лесах и горах. Им вторили трубы, зовя к оружию. Стучали сапоги, звенела сталь, голоса выкрикивали приказы и отдавали команды.
     Он сжимал в пальцах магический предмет. Магия грела его руки, согревала сердце, подобно хорошему коньяку. Он закрыл глаза, припоминая слова заклятия и необходимые действия.
     - Стань поближе ко мне! - велел он Тасу.
     Тот послушно подошел и уцепился за рукав мага.
     Маг начал произносить слова.
     "Твое время - это твоя собственность".
     Он повернул инкрустированную переднюю планку кверху. Что-то заедало, механизм не слушался его. Палин приложил некоторое усилие, и лицевая планка приподнялась.
     "Сквозь него ты идешь".
     Теперь следовало повернуть эту же планку справа налево. Он чувствовал, как что-то скрипит, но она двигалась.
     "Его течение ты видишь".
     Теперь задняя сторона должна была распасться на два полушария, связанные стержнями. Ничего подобного. Вместо этого она полностью отделилась и с грохотом упала на пол.
     - Упс, - Тас с недоумением посмотрел себе под ноги, где как сумасшедшая катилась вдаль от них верхушка инструмента, - ты так и хотел?
     - Нет! - выдохнул маг. Он стоял неподвижно, держа в руках одну сферу с торчавшим стерженьком и в ужасе глядя на укатившуюся.
     - Дай-ка я починю ее. - Тас быстренько догнал отвалившуюся часть.
     - Я сам. - Палин схватил ее и стал беспомощно вертеть в пальцах, пытаясь надеть на стержень, но на ней не было никакого отверстия. Туман страха и отчаяния плыл у него перед глазами, погружая все во мрак.
     - "Его течение ты видишь", - произнес он снова строчку заклятия, напряженно, охваченный паникой, и встряхнул сферу, стержень, оставшуюся в его руке переднюю планку. - Работай! - вскричал он в беспомощном гневе. - Работай же, или будь ты проклят!
     Цепь, выскользнув из пальцев мага, упала и серебряной змейкой легла к его ногам. Стерженек отделился от сферы, из которой торчал. Драгоценные камни сверкали и переливались на солнце, но в комнате темнело, и блеск их гас. Крылья драконов заслонили собою солнце.
     Палин Маджере стоял в Цитадели Света, сжимая в своих изуродованных руках осколки устройства для путешествия во времени.
     Мертвые! Золотая Луна так и говорила ему: "Они питаются вами!"
     Он снова увидел лицо отца, увидел реку мертвых, которая текла вокруг него. Сон. Нет, это был не сон. Тем сном была сама реальность. Золотая Луна пыталась рассказать ему именно об этом.
     "Так вот что случилось с магией! Вот почему мои заклинания не работали. Мертвые забирали мою магическую силу. Они кружили возле меня. Касались меня руками, губами..."
     Он чувствовал, как их прикосновения паутиной ложатся на его кожу. Или касаются его, словно крыло какого-то насекомого, как было в доме Лораны. Как много стало теперь ясно! Потеря магии. Так это не он растерял свою силу. Это мертвые забрали магию у него.
     - Ну что? - спросил Тас. - По крайней мере, драконица не получит нашего артефакта.
     - Нет, не получит, - спокойно кивнул Палин. - Зато она получит нас.
     Он не видел мертвых, но он чувствовал, что они здесь, летают рядом с ним, высасывая из него его силу.

32

Казнь

     Свеча, отмечавшая бег времени, стояла у постели Сильвана. Он лежал на животе, не сводя с нее глаз, глядя, как убегают вместе с лившимся воском часы. Одна за другой сгорали полоски, образовавшиеся на воске, и вот осталась только одна, последняя. Свеча была рассчитана на двенадцать часов, зажег ее Сильван в полночь. Одиннадцать часов были пожраны пламенем. Время близилось к полудню - часу, когда должны были казнить Мину.
     Сильван дунул на пламя и загасил его. Поднявшись на ноги, он принялся надевать свое лучшее платье, которое захватил для триумфального возвращения домой, в Сильваност. Камзол из мягкого шелка жемчужного цвета был вышит нитями, перекрученными и спряденными из серебра. Серые чулки, серые тонкие ботинки. Белый кружевной воротник, такие же манжеты.
     - Ваше Величество? - послышался чей-то голос. - Это я, Кайрин. Я могу войти?
     - Если хотите, - коротко бросил король. - Больше никто.
     - Я уже приходил раньше, - входя, заговорил Кайрин, - но вы спали, должно быть. Никто не отзывался.
     - Я ни на минуту не сомкнул глаз, - холодно сказал Сильван, завязывая бант воротника.
     Кайрин на миг застыл в неловком молчании.
     - Вы уже завтракали?
     Сильван метнул на него взгляд, который должен был сказать многое. И не ответил.
     - Кузен, я понимаю, каково вам сейчас. Этот акт, который они готовят, совершенно безобразен. Просто чудовищен. Я спорил с дядей и остальными, пока не охрип, и ничего не добился. Глокоус разжигает их страхи. Они чуть не тронулись от ужаса.
     - Вы с ними заодно? - полуобернулся к нему Сильван.
     - Ну что вы, кузен! Конечно нет! - Кайрин даже обиделся. - Как вы могли такое подумать? Это же просто убийство. Откровенное и ужасное. Они могут называть это "приведением приговора в исполнение" и облекать это в какие угодно слова, но они не смогут скрыть безобразную правду. Пусть эта женщина как угодно виновна, пусть она опаснее всех живущих, пусть она само исчадие Зла, но все равно кровь ее навеки запятнает землю, на которую падет, и замарает всех нас.
     Голос Кайрина упал. Он выглянул из шатра и осторожно осмотрелся.
     - Более того, кузен, Глокоус уже говорит о том, что среди эльфов есть предатели и необходимо ввести такую меру наказания и среди нас. Дядя и Главы Семейств ужаснулись этому, конечно, но я боюсь, что страх в конце концов заставит их согласиться.
     - Глокоус... - медленно повторил Сильван. Он мог бы сказать кое-что, но помнил обещание, данное Мине. - Подайте мне нагрудник, Кайрин, будьте любезны. И меч. Поможете мне застегнуть их, хорошо?
     - Я могу позвать вашего оруженосца, - предложил Кайрин.
     - Нет, я не хочу никого видеть. - Сильван сжал руку в кулак. - Если хоть один из моих слуг позволит себе непочтительно о ней отозваться, я могу... Я могу сделать что-нибудь, о чем потом пожалею.
     Кайрин принялся возиться с кожаными ремешками.
     - Я слышал, что она очень красива. Для человека, - заметил он.
     Сильван бросил на него подозрительный взгляд. Но Кайрин не отрывал глаз от своей работы. Бормоча что-то под нос, он притворился, что целиком поглощен непокорным креплением.
     Сильван расслабился:
     - Она самая прекрасная из всех женщин, которых я когда-либо видел, Кайрин! Такая хрупкая и изящная! А ее глаза! Ни у кого нет таких глаз!
     - И тем не менее, кузен, - с мягким упреком сказал Кайрин, - она принадлежит к Ордену Неракских Рыцарей. К тем, которые принесли разрушение нашей стране.
     - Это не так! - Юношу бросило из ледяного спокойствия в пламенную ярость. - Я верю в нее! Наверное, ее заколдовали нераканцы... или они держат в заложниках ее близких... - или еще что-нибудь. Ах, причин могут быть сотни! На самом деле она пришла сюда, чтобы спасти нас!
     - Приведя с собой нешуточное войско, - сухо продолжил за него Кайрин.
     - Вот вы увидите, кузен. Вы еще убедитесь в том, что я прав. - Он круто повернулся к собеседнику. - Сказать вам, что я сделал? Вчера ночью я хотел освободить ее. И я почти освободил ее! Я прорезал огромную дыру в ее палатке и собирался разомкнуть ее цепи. Но она отказалась бежать со мной.
     - Ч-что... Что вы сделали? - Кайрин застыл с открытым ртом. - Кузен, вы, наверное, шутите...
     - Нисколько не шучу, - пробормотал Сильван и отвернулся от него. Пламя погасло, он опять был холодно-спокоен. - Я не стану обсуждать это. Мне не следовало рассказывать вам об этом. Вы такой же, как и все остальные. Уходите! Оставьте меня одного.
     Кайрин почел за благо послушаться. Он повернулся и пошел к выходу, когда вдруг сильная рука Сильвана схватила его за плечо и повернула к себе.
     - Вы побежали доносить своему дяде о том, что я вам рассказал? Если так, то...
     - Ничего подобного, кузен, - оскорбленно сбросил его руку молодой человек. - Я не доносчик. Можете не затруднять себя угрозами.
     Сильвану стало стыдно. Пробормотав что-то, он отпустил плечо Кайрина и отвернулся.
     Огорченный, взволнованный, испуганный - как за свой народ, так и за своего брата, - Кайрин стоял у королевского шатра и пытался понять, что ему следует делать. Он не доверял этой женщине из племени людей. Он не так уж много знал о Неракских Рыцарях, но был уверен, что там не станут назначать на пост командира того, кто служит неохотно или небрежно. А хотя ни один эльф не станет без особой нужды хорошо отзываться о людях, вчера все солдаты ворчливо говорили об упрямом мужестве врагов, об их дисциплине. Даже генералу Конналу, который просто ненавидел всех людей, пришлось признать, что сражались эти солдаты великолепно и, несмотря на то что отступили, сохранили полную боеспособность. Они прошли, предводительствуемые этой девушкой, через щит в надежно обороняемое королевство. Они не могли не знать, что идут под ее командой на верную смерть. Нет, эти люди не стали бы служить ненадежному командиру.
     Не она была околдована неракскими магами. Эта девушка сама кого хочешь может околдовать. Сильван просто влюбился в нее. Он как раз в том возрасте, когда юноши впервые начинают испытывать волнения страсти, когда любят саму любовь. В таком возрасте, когда мужчины просто пьянеют от одного присутствия любимой женщины. "Как сладка моя любовь моей любви", - гласит первая строчка известной эльфийской песни. Жаль только, что судьба свела этих двоих, что она буквально бросила это редкое и странное человеческое существо в объятия короля эльфов.
     Сильван что-то замышлял. Кайрин не мог понять, что именно, но был страшно обеспокоен. Ему нравился его кузен. И он считал, что Сильванеш способен стать хорошим королем. Но эта причуда может погубить его. Того, что он пытался освободить девушку, смертельного врага их народа, было достаточно, чтобы он стал предателем в глазах каждого, узнавшего об этом. Главы Семейств никогда не простили бы Сильвана. Они назвали бы его темным эльфом и отправили в изгнание, как сделали это с его матерью и отцом. Генерал Коннал ждал лишь предлога, чтобы поступить так.
     Но Кайрин ни на минуту не допускал мысли о том, чтобы предать своего короля. Он решил никому не рассказывать того, что поведал ему Сильван. Жалко, что тот вообще заговорил об этом. И он принялся размышлять, пытаясь догадаться, что задумал король, размышлять о том, в состоянии ли он предотвратить какой-нибудь опрометчивый поступок Сильвана, свойственный его импульсивной, порывистой натуре, поступок, который может погубить самого короля. Лучшее, пожалуй единственное, что он мог сделать, - это держаться поближе к кузену и быть готовым его остановить.

***

     Солнце достигло высшей точки своего пути, единственным оком разглядывая землю сквозь воздушный полог, будто сожалея, что не может лучше рассмотреть происходящее. Это гневное око задержалось над полем битвы, обильно политым кровью накануне и сегодня готовившимся принять еще одну жертву. Оно смотрело на сеятелей смерти, которые опускали в землю мертвые тела. Тон-Талас несла кровавые воды вчерашней битвы. Никто не мог испить из нее.
     Отряд солдат принес из леса упавшее дерево, которое могло бы служить позорным столбом. Создатели Крон сделали его гладким, крепким и прямым. Они вбили его в землю, затем ударами молотков вогнали так глубоко, чтобы столб стоял надежно и не падал.
     Генерал Коннал в сопровождении Глокоуса вышел на